Понимание прогресса связано с более общими категориями, такими, как изменение, движение, развитие. Анализ истории человечества показывает, что в общественном развитии имеют место восхождение, или прогресс, цикличность, или повторение, деструктивные процессы, или регресс.
Абсолютизация какого-либо одного из направлений в социальной жизни приводит к одностороннему восприятию человеческой истории. В действительности же общественное развитие многопланово, хотя, как показывает всемирно-исторический опыт развития человечества, прогрессивная тенденция является преобладающей, но на практике в чистом виде она никогда не существовала.
В античном обществе господствовала преимущественно идея круговорота, ибо античный чувственно-материальный космос обязательно требовал идеи вечного возвращения. Подобное вечное круговращение хаоса и космоса было в античности не только понятно и убедительно, но и успокоительно и утешительно. Душа существует вечно и каждый раз после смерти человека отделяется от тела, а затем появляется в ином образе в неизменном плане. Поэтому мировоззрение античного человека анти-исторично, и в этом больше всего ощущается его связь с мифологией. Античный космос лишен цели, «что», а не «кто», следовательно, мироощущение античной эпохи фаталистично.
Христианство выдвинуло концепцию движения человечества к более совершенному миру, реализации божественно установленной цели. Здесь уже обнаруживается история, хотя она и предопределена провидением. Картина общества впервые формулирует и обосновывает цель бытия, а именно: максимальное приближение человека к Богу, что возможно лишь на путях преодоления греховной природы людей и нравственного самосовершенствования каждого индивида. Конкретным идеалом для поведения людей выступает образ Иисуса Христа — духовного спасителя человечества, воздействующего на них силой собственного примера, не прибегая к насилию. Поэтому уже мировоззрение средневекового человека преимущественно аскетичного склада ума, ибо на первое место выдвигаются обретение духовных ценностей и личное спасение. Для культуры феодальной эпохи была свойственна не идея круга или поступи вперед, а идея «преображения», т.е. стремления к качественному изменению внутреннего мира человека, позволяющему лучше осознать божественное предназначение и подлинный смысл его жизни.
С эпохи Возрождения утверждается прогрессивное понимание истории. При этом прогресс мыслится тоже как реализация цели, только не божественной, а природной, как естественная необходимость становления общества Разума. Поэтому мировоззрение человека Нового времени уже преимущественно рационалистично, а значит, и антропоцентрично, ибо в качестве субстанции общества рассматривается самодовлеющая монада — индивид, замкнутый на своих устремлениях и интересах. Впервые эта индивидуалистическая теория общества в противовес корпоративному строю феодализма была всесторонне обоснована Гоббсом.
На последующем этапе развития общества наряду с традицией понимания истории как прогрессивной смены общественно-экономических формаций сильны позиции сторонников социального круговорота, теории локальных культур и концепций социальной деградации. Мировоззрение современного человека преимущественно эклектично, ибо перед лицом возможной всеобщей гибели человечества идет интенсивный поиск объединяющего принципа, который бы служил обоснованием идеи выживания. Не исключено, что таковым может стать принцип антропокосмизма. Пока же, осмысливая ход всемирной истории, мы можем только констатировать: для прошлых времен при всем многообразии линий социального развития объективно преобладала линия прогресса.
Адекватное осознание прогрессивной тенденции в каждый исторический период для его современников было затруднено многочисленными фактами социальной несправедливости, войнами, переворотами, гибелью человеческих популяций и даже государств. Неудивительно поэтому, что подходы к пониманию общественной жизни были весьма различны: в античную эпоху интегрирующим принципом была идея фатума, послужившая позже источником фатализма как философского течения, в средние века — идея преображения, в Новое время — идея разумного эгоизма.
Выявление прогрессивной линии общественного развития затруднено из-за нечеткой постановки вопроса о сущности самого прогресса и его критериях. Дело в том, что феномен прогресса не носит универсального характера, ибо прогресс — это такой вид социальных изменений, который характеризуется наличием поступательных процессов в обществе и связан с выдвижением цели общественного развития. Он отнюдь не исключает в развитии социального организма противоположные тенденции попятного движения в обществе, ведущие к общественному регрессу.
Поэтому характеризовать прогресс только как поступательное развитие недостаточно, поскольку его восходящая и нисходящая линии имеют место также в неживой природе, и в единстве они образуют космический круговорот. Поэтому анализ сущности прогресса необходимо осуществлять через цель деятельности. Именно сопоставление результата с целью (идеалом) может служить критерием самосовершенствования общества или, наоборот, его деградации. Не случайно сегодня остро ставится вопрос о том, какой ценой следует добиваться перехода общества к более высокому состоянию, и стоит ли вообще это делать, если жертвы, приносимые на алтарь прогресса, несопоставимы с ожидаемым результатом. В этой ситуации возрастает роль разработки системы критериев общественного развития, прогресса с учетом его много направленности, многогранности и своевременности смены ведущих критериев в оценке уровня прогресса и возможностей двигаться дальше в избранном направлении. И так как всех критериев оптимальности и факторов прогресса системы, особенно такой, как человеческое общество, может быть бесконечное множество, то, исчерпав запасы совершенствования по очередному критерию или же их группе, система меняет их или приходит к применению других. Возникают все новые и новые «ветви» прогресса, который становится бесконечным.
Действительно, использовав все возможности наращивания производства материальных вещей и придя к осознанию «предела роста», человечество имеет шанс переключиться на развитие духовного производства, т.е. перейти к развитию «богатства человеческой природы», приумножению сущностных сил человека как самоцели, решить проблемы исследования, освоения и заселения Космоса.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Конечно, мера развития сущностных сил человека тоже не может служить абсолютным критерием прогресса, но при таком подходе последний соотносится с ценностями человеческого бытия и обретает гуманистическую направленность, что особенно актуально для преодоления рецидивов конфронтации в политической и военной областях в условиях начавшейся научно-технической революции.
Не может быть справедливого общества, не соединенного с гуманизмом, который требует оценивать общественный прогресс мерой индивидуального развития человека.
Именно развитие творческих сил человека как критерий общественного прогресса и имел в виду К. Маркс, когда писал: «На самом же деле, если отбросить ограниченную буржуазную форму, чем же иным является богатство, как ни универсальностью потребностей, способностей, средств потребления, производительных сил и т.д. индивидов, созданной универсальным обменом? Чем иным является богатство, как ни полным развитием господства над силами природы, т.е. как над силами так называемой «природы», так и человека над силами его собственной природы? Чем иным является богатство, как ни абсолютным выявлением творческих дарований человека, без каких-либо других предпосылок, кроме предшествовавшего исторического развития, делающего самоцелью эту целостность развития, т.е. развития всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу».
При всем значении и гуманистической направленности мысли о самоценности развития человека нельзя игнорировать экологический критерий прогресса. Эта проблема остро поставлена в работах многих авторов. Человек должен вести диалог с природой, а не бороться с ней. И не исключено, что экологический императив станет со временем решающим критерием общественного прогресса. Сегодня же человечество живет за счет природы, биосферы, т.е. за счет уничтожения растений и животных. Но возможности такого развития исчерпаемы, хотя природа и поныне «любит» нас больше, чем мы ее.
По оценкам отечественных и зарубежных футурологов, при экстраполяции нынешних тенденций в развитии земной технологии, ориентированной на потребительское отношение к природе, человечество может погибнуть уже в следующем столетии. Чтобы этого не случилось, техно-сфера должна тесно взаимодействовать с ноосферой, а человечество вынуждено будет овладеть автотрофными механизмами, что избавит его от необходимости вытеснять и убивать все живое. Идея автотрофного бытия человечества, т.е. способности трансформировать солнечную и космическую энергию во внутреннюю жизнь собственного организма человека, была выдвинута русским мыслителем Н.Ф. Федоровым и развита в трудах К.Э. Циолковского, А.П. Чижевского, В.И. Вернадского и других представителей русского космизма. Но пока эта идея остается благим пожеланием, ибо во всех индустриально развитых господствует технологическая культура проективного типа, культура «бури и натиска», она агрессивна по самой сути, запрограммирована на безграничную экспансию, особенно по отношению к природе. Губительные последствия ее «активизма» сегодня налицо, и любые действия теперь требуют чрезвычайной осмотрительности.
Хрестоматийные извлечения
Карл Маркс
«История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы, капитала, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой — видоизменяет старые условия средством совершенно измененной деятельности».
«Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как ш вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого. Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кош дар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создаст нечто еще небывалое, как раз в такие эпохи революционных «кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе m помощь духов прошлого, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освященном древностью наряде, на этом хамствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истощи».
«История так же, как и познание, не может получить окончательного завершения в каком-то совершенном, идеальном состоянии человечества; совершенное общество, совершенное «государство», это — вещи, которые могут существовать только в фантазии. Напротив, все общественные порядки, сменяющие друг друга в ходе истории, представляют собой лишь преходящие ступени бесконечного развития человеческого общества от низшей ступени к высшей. Каждая ступень необходима и, таким образом, имеет свое оправдание для того времени и для тех условий, которым она обязана своим происхождением. Но она становится непрочной и лишается своего оправдания перед лицом новых, более высоких условий, постепенно развивающихся в ее собственных недрах. Она вынуждена уступить место более высокой ступени, которая, в свою очередь, также приходит в упадок и гибнет. Эта диалектическая философия разрушает все представления об окончательной абсолютной истине и о соответствующих ей абсолютных состояниях человечества так же, как буржуазия посредством крупной промышленности, конкуренции и всемирного рынка практически разрушает все устоявшиеся, веками освященные учреждения».
«Все развитие человеческого общества после стадии животной дикости начинается с того дня, как труд семьи стал создавать больше продуктов, чем необходимо было для ее поддержания, с того дня, как часть труда могла уже затрачиваться на производство не одних только жизненных средств, но и средств производства. Избыток продукта труда над издержками поддержания труда и образование, и накопление из этого избытка общественного производственного и резервного фонда — все это было и остается основой всякого общественного, политического и умственного прогресса. В предшествующей истории этот фонд составлял собственность того или иного привилегированного класса, которому вместе с этой собственностью доставались также политическая власть и духовное руководство. Предстоящий социальный переворот впервые сделает этот общественный производственный и резервный фонд, т.е. всю массу сырья, орудий производства и жизненных средств, действительно общественным, изъяв его из распоряжения привилегированного класса и передав его всему обществу как общее достояние.
«История не стоит на месте и во время контрреволюций. История шла вперед и во время империалистской бойни, которая была продолжением империалистской политики предыдущих десятилетий».
Единство и многообразие мировой истории
История едина, но не единообразна. Несмотря на громадное разнообразие форм, тем не менее, она представляет собой диалектическое взаимодействие двух противоположных тенденций развития: первая — это движение к единству человеческого рода; вторая — движение к сохранению самобытности этноса. В результате утверждается единство разнообразия как исторический закон, социальная необходимость, «разум истории».
Большой соблазн кроется в стремлении представить развитие общества как победоносное шествие последовательно сменяющих друг друга формаций вплоть до утверждения коммунистической, а дальше уже вроде бы и некуда идти, ибо свершился скачок царства необходимости в «царство свободы». Однако жизнь богаче даже самой хорошей теории.
Такой совершенно прямолинейный взгляд на мировую историю ошибочен по нескольким причинам:
1) первая универсальная форма общественного развития имела место только с наступлением капитализма, т.е. появилась в Новое время (не случайно понятие «общество» возникло лишь в конце XVIII в,);
2) в мировом масштабе имело место параллельное существование различных по своему содержанию общественно-экономических формаций;
3) содержание общественного прогресса не исчерпывается сменой формаций. Исходя из этого социализм может быть понят не только как система, враждебная капитализму и конфронтирующая с ним, но и как часть человеческой цивилизации.
Идея формации как гигантской стадии в прогрессивном развитии человечества не отрицается, но мы начинаем осознавать всю сложность перехода от од ной формации к другой, ибо прогрессивное развитие не прямолинейно, а отягощено контртенденциями, наличием застоя, социальных катастроф, войн.
В формационном движении социализма, например, обнаружились две альтернативные ветви его становления. Первая — возможность свершения прорыва на индустриальной стадии технологического развития, когда имеет место социальная напряженность в обществе и сопутствующая ей политическая нестабильность. В этом случае социализм утверждается не обязательно в передовых, а в среднеразвитых или даже отсталых странах.
Однако практика социалистического строительства приводит к изживанию наивного оптимизма, веры в ускоренное развитие общества и осознанию необходимости усвоения общецивилизационных достижений, включая развитие товарно-денежных отношений. В странах, вставших на путь строительства социализма, неизбежно происходят перестройки как продолжение социальной революции в широком смысле слова.
Другая ветвь формационного развития человечества связана с процессами, происходящими в капиталистическом обществе на современном его этапе. Достижения НТР, широкое обобществление производства, реализация социальных программ, вовлечение трудящихся в управление производством создают условия для эволюционного преобразования капитализма. Это альтернативный путь к социализму для развитых капиталистических стран, миновавших опасную для себя зону нестабильности.
Однако осмысление данного факта в нашей социальной науке произошло с большим опозданием, значит, абсолютное противопоставление капитализма и социализма длительное время питало конфронтационные силы и настроения, мешало изучению и усвоению мирового опыта, сближению в научно-технической сфере. Поэтому в ряде важных сфер и направлений мы остались как бы в прошлой технологической эпохе, а страны Запада начали вхождение в эру высоких технологий, принципиально новых взаимосвязей науки и производства, форм жизнеобеспечения, включая и быт, но еще в условиях старых производственных отношений.
Социальная практика еще раз напомнила о том, что для развития общества характерны различные пути прогресса. Закрывать на них глаза и при этом подстегивать события во имя реализации абстрактной схемы — путь разрыва политики, морали и науки, ибо человек становится средством и жертвой социальной утопии. Это подметил еще И. Кант. Он писал: «История природы начинается с добра, ибо она — произведение божье, история свободы — со зла, ибо она — дело рук человеческих». Мысль его ясна: природа не зла, ибо в ней нет разума и целей, нет и цены достигнутого. Обществу же за все достижения приходится платить. Целенаправленная деятельность людей предполагает и идею преобразования социальных институтов, что воспринимается определенными слоями, классами как святотатство, а сама практика реализации целей (идеалов) обнаруживает неадекватность применяемых при этом средств. Зло становится постоянным спутником истории, а требование гуманизации человеческих отношений — постоянной реакцией на негативную сторону социальной практики.
В такой ситуации отказ от целеполагания и идеалов обрекает человечество на повторение ошибок и блуждание в потемках. Вместе с тем следует активно выступать против произвольного конструирования «конечных» целей развития общества, против принижения возможностей общественного регулирования естественного хода истории.
И все-таки имеет ли смысл история? Есть ли цели общественного развития как такового? Уж если мы признаем единство исторического процесса, пытаемся выделить его стадии, то постановка вопроса о судьбе человечества и ведущей тенденции в существовании социума, разговор о путях и целях общественного прогресса вполне правомерен.
Каждый новый шаг истории расширяет рамки поиска личной и социальной гармонии. По мере демасификации событий история приобретает смысл, так как главной действующей силой оказывается личность, обладающая чувством времени и формирующая историческое сознание. Естественный процесс бытия становится процессом самоопределения, само сотворения, самоосуществления человека. Преодолевается разорванность субъекта и объекта действия.
Такое состояние общества, когда разрешается противоречие «между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечивания и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом», К. Маркс именовал коммунизмом.
Пока общество такого состояния не достигло, но возможности движения к нему расширились. По образному выражению К. Ясперса, к современной эпохе вполне применим термин «осевое время», ибо сейчас, на рубеже тысячелетия, закладываются основы развития будущего человечества.
Творцом и носителем новой культуры будущего должна стать личность, способная преодолеть этническую и социальную замкнутость, а значит, способная, по словам французского философа, литературоведа Гастона Башляра, «жить в ритме тысячелетий». Однако величие и свобода человеческого духа навсегда останутся благим пожеланием, если в процессе образования всемирной цивилизации не будут преодолены пороки нынешнего ее этапа, особенно такие, как социальное угнетение и завоевательское отношение к природе. По Бахтину, «человек должен светиться ответственностью». Не случайно, говоря о новом видении мира, первое место мы отводим идее свободы. Экологические и социальные катастрофы, обильно выпавшие на долю XX в., показывают, что прогресс в его традиционных формах достиг предела и поставил под сомнение ценность перспективного сознания как такового. Отсюда интерес к мифу как в философии и этнографии, так и в литературе, которая в последнее десятилетие пополнилась рядом мифоэтических произведений.
Ныне на смену концепции линейного прогресса (движение от формации к формации), при преимущественно количественных изменениях общества, приходит концепция, утверждающая в социальной жизни идеалы свободы и справедливости, не ограничивающаяся количественным наращиванием сферы материальных благ, а, скорее, базирующаяся на гармонии общества. Видимо, за «историческим» периодом будет следовать новый период, в котором возрастет роль ценностей духовного плана, а последние могут быть описаны лишь в пост исторической перспективе».
Важнейшей характеристикой общественного прогресса является накопление материального и духовного богатства, используемого затем для развития общества и человека.
К. Маркс выделил три исторических типа общественного богатства:
1) натуральную форму, сложившуюся на основе отчуждения земельной ренты;
2) капитал, функционирующий на базе товарных отношений;
3) непосредственно общественную форму богатства как реализацию деятельности ассоциации свободных производителей. Этим формам соответствуют три стадии мировой истории, три типа общественного прогресса.
Первая — докапиталистическое общество (патриархальное состояние, античная эпоха, феодализм, цеховой строй), где базисной общностью выступала земельная община в ее разных формах (восточная, античный полис, германская община), ведущей сферой деятельности, обеспечивающей жизнь людей, была аграрная, земледелие. Для этого периода характерен замкнутый, направленный на сохранение традиций способ социальной жизни. Товарные отношения в таком обществе были вторичными, ибо общественный характер труда находился, по Марксу, еще в детских формах, а потому немыслимо свободное развитие ни индивидуума, ни общества. Социальные отношения носили характер личной зависимости.
Вторая стадия — капиталистическое общество. Оно базируется на отчуждении общественного богатства в форме капитала. Товарные отношения становились базой социальной структуры, и им соответствовала личная независимость индивида, который реализовал себя в вещных отношениях. По сравнению с традиционным докапиталистическим обществом прогресс в новых условиях движется семимильными шагами, но и плата за это крайне велика, так как прогрессивное развитие осуществляется в антагонистической социальной форме.
По этому поводу Маркс писал: «В наше время все как бы чревато своею противоположностью. Мы видим, что машины, обладающие чудесной Силой сокращать и делать плодотворнее человеческий труд, приносят людям голод и изнурение. Новые, до сих пор неизвестные источники богатства благодаря каким-то странным, непонятным чарам превращаются в источники нищеты. Победы техники как бы куплены ценой моральной деградации. Кажется, что, по мере того как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей либо же рабом своей собственной подлости. Даже чистый свет науки не может, по-видимому, сиять иначе, как только на мрачном фоне невежества».
Надо отметить, что первоначально идеологи буржуазного строя отнюдь не расписывали капитализм как царство социальной гармонии. И Т. Гоббс, нарисовавший картину общества как войны каждого против всех, и теоретик гуманизма И. Кант считали антагонизмы не только неизбежными, но и необходимыми. «... Да будет благословенна природа за неуживчивость, за завистливо соперничающее тщеславие, за ненасытную жажду обладать и господствовать!» Сходные мысли можно обнаружить и у Гегеля.
И первый, и второй типы общества, основанного на частной собственности, порождают антагонизмы, которые по отношению к человеку выступают как внешние силы, закрепленные в своекорыстном интересе. И восторгаться этим не приходится, ибо общественное богатство и разнообразие человеческих отношений окрашиваются здесь в зловещие тона вражды, фанатизма и конфронтации. Колесо истории крутится, но для своего вращения оно требует человеческих жертв. К тому же именно при капитализме четко проявилось «завоевательское» отношение к природе, что органически вытекает из самого строя и индустриальной цивилизации.
Радикальный ответ на этот аспект кризиса цивилизации не может быть дан до тех пор, пока принципы индустриализма — максимализация взамен оптимизации, господство овеществленного труда над живым, частичного работника над целостным человеком — не будут преодолены во всех сферах общественной жизни.
Маркс и Энгельс считали, что антагонизмы, присущие промышленной цивилизации, будут сняты на следующей стадии общественного развития с характерным для нее обобществлением богатства путем ликвидации отчуждения труда и земли и превращения науки в непосредственную производительную силу. На этой стадии впервые утвердятся условия для универсального развития индивидов как основного средства воспроизводства общественного богатства.
В целом же весь исторический процесс можно представить следующим образом. Первый этап характеризуется отношением личной зависимости (первобытное общество), при котором производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и изолированных друг от друга регионах. Второй этап — личная независимость, основанная на вещной зависимости, — такова вторая, новая форма организации общественной жизни, при которой впервые образуется система всеобщего обмена продуктов труда, многогранных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций. Третий этап — свободная индивидуальность, основанная на всестороннем развитии людей и на превращении их развития в общественное достояние.
Третья стадия исторического прогресса при всех достижениях современной цивилизации остается идеалом и сегодня. Это коммунистический тип. И с ним, как и с идеалом, необходимо соизмерять результаты деятельности современных поколений в стране и мире, а не трусливо замалчивать и обходить его, как это делают современные ревизионисты.
Наша эпоха отмечена мощным взлетом научной мысли и технических достижений. Верно и другое: подрыв основ существования биосферы, диктат массовой культуры, этический нигилизм и эмоциональная бедность, культивирование потребности в богатстве вместо богатства потребностей, угроза глобального Апокалипсиса — это тоже наша эпоха.
Обострился вопрос об альтернативных путях мирового общественного прогресса в целом. Любая социальная система, научная идея, технический проект, художественное творение должны пройти испытание на гуманизм, т.е. должно быть определено, насколько они способствуют сохранению и развитию человеческой индивидуальности, его уникальности. Иного пути гармонизации социального, научно-технического и духовного прогресса нет.
Между тем отчужденность человека от красоты и добра превращает его в носителя двухмерного векторного мышления, которое функционирует только с позиции дал — взял, вложил — получил, открыл — внедрил. Иными словами, законы природы переводятся на язык прибыли и экономического эффекта, а люди превращаются в роботов, наделенных интеллектом. Не остается места исущему космизму, величию мира, любви к человеку, благоговению перед природой и истиной.
Человечество не может смириться с тем, чтобы логика убивала любовь, рассудок — добро, а истина — красоту. «Диктатура» науки и техники должна уступить место союзу науки, философии, искусства и морали, а НТР, дополненная этической и эстетической революциями, перерасти в революцию духовную.
Хрестоматийные извлечения
Особенности прогресса в эксплуататорском обществе
«Низкая алчность была движущей силой цивилизации с се первого до сегодняшнего дня; богатство, еще раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного жалкого индивида было ее единственной, определяющей целью. Если при этом в недрах этого общества все более развивалась наука и повторялись периоды высшего расцвета искусства, то только потому, что без этого невозможны были бы все достижения нашего времени в области накопления богатства.
Так как основой цивилизации служит эксплуатация одного класса другим, то все ее развитие совершается в постоянном противоречии. Всякий шаг вперед в производстве означает одновременно шаг назад в положении угнетенного класса, то есть огромного большинства. Всякое благо для одних необходимо является злом для других, всякое новое освобождение одного класса— угнетением для другого. Наиболее ярким примером этого является введение машин, последствия которого теперь общеизвестны. И если у варваров, как мы видели, едва можно было отличить права от обязанностей, то цивилизация даже круглому дураку разъясняет различие и противоположность между ними, предоставляя одному классу почти все права и взваливая на другой почти все обязанности.
Но этого не должно быть. Что хорошо для господствующего класса, должно быть благом и для всего общества, с которым господствующий класс себя отождествляет. Поэтому, чем дальше идет вперед цивилизация, тем больше она вынуждена набрасывать покров любви на неизбежно порождаемые ею отрицательные явления, прикрашивать их или лживо отрицать, — одним словом, вводить в практику общепринятое лицемерие, которое не было известно ни более ранним формам общества, ни даже первым ступеням цивилизации и которое, наконец, достигает высшей своей точки в утверждении: эксплуатация угнетенного класса производится эксплуатирующим классом единственно и исключительно в интересах самого эксплуатируемого класса, и если последний этого не понимает и даже начинает восставать против этого, то это самая черная неблагодарность по отношению к благодетелям-эксплуататора. «... Новое общество (имеется в виду классовое общество, пришедшее на смену первобытному обществу) в течение всех двух с половиной тысяч лет своего существования всегда представляло только картину развития незначительного меньшинства за счет, эксплуатируемого и угнетенного громадного большинства, и оно остается таким и теперь в еще большей степени, чем когда бы, то ни было прежде».
«Капитализм прогрессивен, ибо уничтожает старые способы производства и развивает производительные силы, и в то же время, на известной ступени развития, он задерживает рост производительных сил. Он развивает, организует, дисциплинирует рабочих,— и он давит, угнетает, ведет к вырождению, нищете и т.д.».
Особенности прогресса при социализме
«Но важно выяснить себе, как бесконечно лживо обычное буржуазное представление, будто социализм есть нечто мертвое, застывшее, раз навсегда данное, тогда как на самом деле только с социализма начнется быстрое, настоящее, действительно массовое, при участии большинства населения, а затем всего населения, происходящее движение вперед во всех областях общественной и личной жизни».
«Тогда, сто с лишним лет тому назад, историю творили горстки дворян и кучки буржуазных интеллигентов при сонных и спящих массах рабочих и крестьян. Тогда история могла ползти в силу этого только с ужасающей медленностью.
Теперь капитализм поднял много и много выше культуру вообще, культуру масс в частности. Война встряхнула массы, разбудила их неслыханными ужасами и страданиями. Война подтолкнула историю, и она летит теперь с быстротой локомотива. Историю творят теперь самостоятельно миллионы и десятки миллионов людей».
«Основная причина этого громадного ускорения мирового развития есть вовлечение в него новых сотен и сотен миллионов людей. Старая буржуазная и империалистская Европа, которая привыкла считать себя пупом земли, загнила и лопнула в первой империалистской бойне, как вонючий нарыв. Как бы ни хныкали по этому поводу Шпенглеры и все способные восторгаться (или хотя бы заниматься) им образованные мещане, но этот упадок старой Европы означает лишь один из эпизодов в истории падения мировой буржуазии, обожравшейся империалистским грабежом и угнетением большинства населения земли.
Это большинство теперь проснулось и пришло в движение, которое не в силах остановить самые сильные и «могущественные» державы».
«Мы знаем, что здесь (на Востоке) поднимутся, как самостоятельные участники, как творцы новой жизни, народные массы Востока, потому что сотни миллионов этого населения принадлежат к зависимым, неполноправным нациям, которые до сих пор были объектом международной политики империализма, которые для капиталистической культуры и цивилизации существовали только как материал для удобрения... Это большинство, которое до сих пор стояло совершенно вне исторического прогресса, потому что самостоятельной революционной силы представлять не могло, перестало, мы знаем, в начале XX столетия играть такую пассивную роль... Империалистическая война разбудила и Восток, втянула его народы в международную политику. Англия и Франция вооружали колониальные народы и помогали им познакомиться с военной техникой и усовершенствованными машинами. Этой наукой они воспользуются против господ империалистов. За периодом пробуждения Востока в современной революции наступает период участия всех народов Востока в решении судеб всего мира, чтобы не быть только объектом обогащения. Народы Востока просыпаются к тому, чтобы практически действовать, и чтобы каждый народ решал вопрос о судьбе всего человечества.
Вот почему я думаю, что вам предстоит в истории развития мировой революции, которая будет, судя по началу, продолжаться много лет и потребует много трудов, — вам предстоит в революционной борьбе, в революционном движении сыграть большую роль и слиться в этой борьбе с нашей борьбой против международного империализма. Ваше участие в международной революции поставит вас перед сложной и трудной задачей, разрешение которой будет служить основанием общего успеха, потому что здесь впервые большинство населения приходит в самостоятельное движение и будет активным фактором в борьбе за свержение международного империализма».
«Все дело в том, чтобы не довольствоваться тем уменьем, которое выработал в нас прежний наш опыт, а идти непременно дальше, добиваться непременно большего, переходить непременно от более легких задач к более трудным. Вез этого никакой прогресс вообще невозможен, невозможен и прогресс в социалистическом строительстве».
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
