Изменение назначения и принципов уголовного судопроизводства в обновленном законодательстве России не могло не оказать влияния на теоретические представления об институтах доказательственного права. В первую очередь, это касается понятия доказывания, подходы к определению которого в состязательном и несостязательном процессах принципиально различны.
В советский период развития уголовного процесса в науке получил распространение и занял доминирующее положение взгляд, отождествляющий доказывание с познанием. Одним из первых четко выразил эту мысль профессор М. С. Строгович; "Мы отождествляем доказывание в уголовном процессе с познанием истины по уголовным делам: процесс доказывания и есть процесс познания фактов, обстоятельств уголовного дела". Представление о доказывании как о полном, объективном и всестороннем исследовании обстоятельств дела, осуществляемом не только дознавателем, следователем, прокурором, но и судом, логически вытекало из несостязательной конструкции советского уголовного процесса.
В то же время некоторые ученые, опираясь на высказанный известным русским процессуалистом И. Я. Фойницкий взгляд на доказывание как процесс, "путем которого обстоятельство искомое ставится в связь с обстоятельством известным, данным и показывается им", подчеркивали в доказывании его другую – обосновывающую – сторону. Конфликтный характер уголовного судопроизводства, позволяющий рассматривать его как общение субъектов, обладающих несовместимыми целями, требует признания того факта, что стороны стремятся доказать суду наличие или отсутствие определенных, существенных для этих целей обстоятельств. Такое представление о доказывании соответствует состязательной модели судопроизводства, обеспечивает объективность и беспристрастность суда. Однако неизбежным негативным следствием такого подхода явились попытки разграничить собирание доказательств (познавательно-практическую деятельность) и доказывание (деятельность рационально-логическую, обосновывающую) или обосновать двойственную трактовку доказывания, во-первых, как познавательной деятельности, осуществляемой органами, расследующими и разрешающими дело, и состоящей в собирании, проверке и оценке доказательств (доказывание в широком смысле), во-вторых, как деятельности по обоснованию утверждения, выдвинутого участником процесса, по убеждению в его истинности каких-либо лиц (доказывание в узком смысле). Обе попытки представляются одинаково неудовлетворительными, в связи с чем вопрос о понятии доказывания продолжает сохранять свою дискуссионность. Определенные проблемы в решении этого вопроса создает и уголовно-процессуальный закон.
В ст. 85 УПК РФ доказывание определяется как деятельность, состоящая в собирании, проверке и оценке доказательств в целях установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, перечисленных в ст. 73 УПК РФ. Закрепляя понятие "доказывание" таким образом, законодатель исходит из того, что в уголовном процессе действительно происходит установление обстоятельств совершенного преступления: осуществляется поиск и обнаружение носителей доказательственной информации, ее извлечение и закрепление в материалах уголовного дела и использование полученных сведений для обоснования завершающего познание вывода. Эту познавательную деятельность осуществляют как сторона обвинения (главным образом), так и суд, что в целом не вызывает возражений, так как соответствует их процессуальному статусу. Однако навязываемый в ст. 85 УПК РФ вывод о том, что познавательная деятельность следователя, прокурора, суда и есть доказывание, находится в противоречии с взаимосвязанными принципами презумпции невиновности, состязательности и равноправия сторон и независимости суда.
Так, презумпция невиновности обусловливает построение процесса, в котором бремя доказывания лежит на одной из сторон, а именно: на выдвигающей обвинение. В соответствии с этим правилом подозреваемый или обвиняемый, считающийся невиновным до тех пор, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда, не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту обвиняемого, подозреваемого, лежит на стороне обвинения. Из формулировки, данной в ст. 14 УПК РФ, видно, что предметом доказывания по уголовному делу является виновность лица в совершении преступления. В соответствии с ч. 4 ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств. Это означает, что обвинительный приговор постановляется лишь при безусловной доказанности вины подсудимого. Аналогичных требований к доказыванию невиновности закон не предъявляет. Невиновность обвиняемого есть объективное правовое положение обвиненного в преступлении лица, сохраняющееся до тех пор, пока не доказано обратное. Невиновность не нуждается в доказывании – она презюмируется.
Приведенные положения закона позволяют утверждать, что уголовно-процессуальное доказывание – это деятельность по установлению и обоснованию вины лица в совершении преступления. Отсюда ясно, что возложенная на органы уголовного преследования обязанность выяснить все обстоятельства преступления совпадает с обязанностью обосновать утверждение о виновности совершившего это преступление лица. Иначе говоря, собирание, проверка и оценка доказательств органами расследования совпадает с доказыванием ими обвинения: познавательная и обосновывающая стороны этой деятельности образуют неразрывное единство. Установить событие преступления и виновность обвиняемого для органов уголовного преследования означает не только выяснить, т.е. узнать, что произошло в действительности, но и убедить суд в достоверности полученных знаний и правильности сделанных на их основе выводов.
В силу принципа состязательности уголовного судопроизводства (ст. 15 УПК РФ) функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. Суд не является органом уголовного преследования, подчеркивает законодатель, помня о реальной опасности широко распространенного в недавнем прошлом обвинительного уклона. Уголовное преследование, т.е. деятельность, имеющая своей целью изобличение обвиняемого в совершении преступления, – это обязанность следователя, дознавателя и прокурора. Суд этой цели не преследует, он не изобличает обвиняемого и на нем не лежит обязанность доказать его вину. Однако, разрешая уголовное дело, суд должен ответить на вопрос: доказана ли виновность подсудимого.
Различие между познавательной деятельностью следователя (дознавателя, прокурора) и суда очевидно. Деятельность органа расследования и прокурора направлена на изобличение подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ). Деятельность суда – это осуществление правосудия путем рассмотрения в предусмотренном порядке уголовного дела. Наличие у суда одинаковых со следователем полномочий по исследованию доказательств (допрос, осмотр, назначение экспертизы) не является подтверждением однородности их деятельности.
Суд не обязан доказывать ни вину, ни невиновность подсудимого, он не является субъектом доказывания. Суд не может принять на себя полномочия по доказыванию виновности подсудимого, поскольку это означает нарушение закрепленного в ст. 15 УПК РФ принципа состязательности: суд не является органом уголовного преследования, он не выступает ни на стороне обвинения, ни на стороне защиты. Однако суд не может принять на себя также обязанности доказывания невиновности, поскольку она, как говорит закон, доказыванию не подлежит. Доказывание судом невиновности обвиняемого означало бы, что суд исходит из презумпции его вины, а это несовместимо ни с положением суда как независимого от обвинения органа судебной власти, ни с другими принципами уголовного судопроизводства. В связи с этим роль суда в состязательном уголовном процессе иная: он не субъект, а адресат доказывания.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
В то же время бесспорно, что рассмотрение судом уголовного дела является познавательной деятельностью, служащей основой принятия решения. Суду принадлежат полномочия как по собиранию доказательств, так и по их проверке и оценке. Однако деятельность суда лишена того обосновывающего и обвинительного смысла, который заложен в понятии доказывания. Суд никого не должен убеждать, но сам должен быть убежден в правильности принимаемого решения. И хотя к этому убеждению его склоняют стороны, лежащая на суде ответственность за законность и обоснованность приговора дает ему право критически оценивать их доводы, проверять и перепроверять все представляемые в подтверждение этих доводов доказательства.
Таким образом, корень разногласий по вопросу о понятии доказывания заключается в том, осуществляет ли эту деятельность наравне с органами уголовного преследования и суд. Анализ относящихся к доказыванию статей УПК РФ ведет к единственно возможному выводу: если собирание, проверка и оценка доказательств направлены на установление события преступления и виновности совершившего это преступление лица (ст. 85 и п. 1 и 2 ч. 1 ст. 73) и если эта деятельность осуществляется не только следователем и прокурором, но и судом (ст. 86–88), то суд осуществляет доказывание виновности лица в совершении преступления, какой бы смысл мы ни вкладывали в это понятие. Стремление сохранить суд в числе субъектов доказывания, т.е. возложить на него те же обязанности, которые выполняют органы уголовного преследования, и есть та причина, по которой доказывание продолжают отождествлять с познанием. В этом стремлении скрыта неготовность науки и практики признать на деле судейскую независимость, освободить суд от обязанности устанавливать виновность подсудимого.
Сказать, что суд не осуществляет доказывание, значит, признать, что суд не доказывает виновность лица в совершении преступления, а признав это, мы получаем возможность прочесть ст. 85 УПК РФ именно так, как она сформулирована: доказывание состоит в собирании, проверке и оценке доказательств, включает в себя эти виды деятельности, но не является ими, не тождественно собиранию, проверке и оценке доказательств.
Таким образом, мы приходим к выводу, что под доказыванием следует понимать состоящую в собирании, проверке и оценке доказательств мыслительную и практическую деятельность органов уголовного преследования (дознавателя, следователя, прокурора, в том числе государственного обвинителя) по изобличению подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления и обоснованию его вины. Собирание, проверка и оценка доказательств являются урегулированными законом видами, элементами деятельности этих органов, направленной на доказывание обвинения.
Совсем иную роль играют собирание, проверка и оценка доказательств в деятельности независимого и беспристрастного суда. Не направленная на обоснование какого-либо утверждения или вывода, эта познавательная деятельность необходима суду для ответа на вопрос о том, считает ли он обвинение доказанным. Убеждение суда в доказанности обвинения формируется под воздействием сторон, исследующих собранные ими доказательства и представляющих суду свои доводы. В связи с этим задача суда состоит в обеспечении сторонам одинаковых возможностей доказывать свои утверждения, представлять суду дополнительные доказательства и исследовать доказательства, представленные другой стороной. Не связанный ни с одной из сторон, суд в то же время не вправе уклониться от проверки представляемых ими доказательств, ибо обвинительный приговор может быть основан только на достаточной совокупности доказательств, отвечающих требованиям достоверности и допустимости. Проверка доказательств, предшествующая их окончательной оценке, часто требует получения дополнительных сведений, следовательно, собирание судом доказательств – лишь способ проверки обоснованности обвинения или доводов, приводимых стороной защиты. Таким образом, выражение "установить событие преступления и виновность подсудимого" для следователя и прокурора означает доказать обвинение, а для суда – признать обвинение доказанным.
Не превращает суд в субъект доказывания и необходимость мотивировать свои выводы в приговоре. Мотивируя приговор, суд обосновывает не виновность подсудимого, а свой вывод о том, почему он признает обвинение доказанным и соглашается с аргументами государственного обвинителя. Изложение в приговоре мотивов принятия судом решения является неотъемлемым атрибутом правосудия, облегчает понимание решения суда при рассмотрении дела вышестоящими инстанциями.
Сохранение привычного представления о доказывании как о нейтральной по отношению к обвинению познавательной деятельности, позволяющее по-прежнему относить к субъектам доказывания не только следователя и прокурора, но и суд, на деле прикрывает стремление сохранить единство функций обвинения и разрешения уголовного дела. Взгляд на доказывание сквозь призму состязательности уголовного судопроизводства и презумпции невиновности позволяет увидеть принципиальные различия как в познавательно-практической, так и рационально-логической деятельности суда и сторон, устранить двусмысленность понятия доказывания, освободить, наконец, суд от несвойственных ему обвинительных полномочий.
Взаимосвязанные принципы состязательности уголовного судопроизводства и презумпции невиновности предопределяют существенное изменение наших представлений и о структуре процесса доказывания, в которой традиционно выделяют такие элементы, как собирание, проверка и оценка доказательств. Актуальным и все еще дискуссионным является здесь вопрос о месте в структуре доказывания деятельности по закреплению (фиксации) доказательств, связанный, в свою очередь, с понятиями формы и содержания доказательства.
Если доказательство – это любые сведения, на основе которых могут быть установлены искомые обстоятельства дела (ч. 1 ст. 74 УПК РФ), то закрепление доказательств представляет собой самостоятельную деятельность по сохранению уже полученного доказательства (т.е. сведений) в материалах уголовного дела. Эта деятельность обеспечивает возможность использования доказательства в дальнейшем, так как она направлена на удостоверение факта получения доказательства и соответствия его содержания отраженной в следах преступления информации. В то же время в теории сложилось устойчивое мнение, что процесс закрепления обнаруженной органом расследования информации в материалах дела неотделим от процесса ее получения: любые сведения об обстоятельствах, имеющих значение для дела, могут быть использованы в уголовном процессе лишь после их процессуального закрепления в материалах уголовного дела. Глубоко исследовавший собирание доказательств С. А. Шейфер пришел к убеждению, что фиксация (закрепление) доказательств является составной частью их собирания, поскольку включает в себя "преобразование воспринятой следователем доказательственной информации, а также информации об источниках, условиях и способах ее получения, в форму, обеспечивающую эффективное (максимально полное) сохранение и использование полученных данных в целях доказывания". При таком подходе фиксация доказательства как форма удостоверительной деятельности становится одной из сторон собирания доказательства, завершающей процесс его формирования. Однако современные тенденции развития уголовно-процессуального законодательства дают весомые основания усомниться в возможности сохранения взгляда на собирание доказательств как на процесс их формирования.
Концепция формирования доказательств обусловлена наличием в уголовном процессе досудебной части, основное содержание которой и заключается в поиске, обнаружении и закреплении сведений об обстоятельствах, имеющих значение для дела, в целях их сохранения и последующего использования для обоснования обвинения в суде. Не имеющее аналогичной досудебной части гражданское судопроизводство не нуждается в придании доказательствам какой-либо процессуальной формы, поскольку суд является единственным субъектом, непосредственно получающим сведения об обстоятельствах, имеющих значение для разрешения судебного спора, от (из) их источников. Совершенно иначе обстоит дело в процессе уголовном, где вся информация о расследуемом событии вначале воспринимается и проверяется следователем (дознавателем). Именно следователь в процессе производства следственных действий (допроса, осмотра и т.д.) извлекает информацию из следов преступления (памяти людей или материальных объектов) и фиксирует ее в установленной законом форме. В результате этой познавательно-удостоверительной деятельности следователя возникают протоколы допроса, осмотра, обыска, фиксирующие полученные им сведения, т.е. доказательства, взятые со стороны их процессуальной формы. Появление в уголовном деле доказательств, таким образом, есть результат процессуальной деятельности органа расследования по обнаружению, восприятию и закреплению сведений о доказываемых обстоятельствах, в процессе которой этим сведениям придается предусмотренная ч. 2 ст. 74 УПК РФ форма, происходит формирование доказательства.
Концепция формирования доказательств как синонима их собирания вполне соответствовала существовавшей во время ее возникновения модели уголовного судопроизводства. В уголовном процессе, который не имел состязательной формы, доказательства могли быть получены только органами предварительного расследования, а поскольку перед следователем, прокурором и судом стояли общие задачи – быстро и полно раскрыть преступление и изобличить виновного, не допустить, чтобы виновный ушел от ответственности, а невиновный был осужден, исследовать обстоятельства дела объективно и всесторонне, – результаты познавательной и удостоверительной деятельности следователя (дознавателя) признавались доказательствами и в суде, т.е. судебными доказательствами. Однако при анализе данной концепции в современных условиях нельзя не обнаружить ее несоответствия состязательной форме уголовного судопроизводства. Рассмотрим основные параметры этого несоответствия.
Состязательность уголовного процесса не может не изменить наших представлений о роли следователя в собирании доказательств. Отнесенный законодателем к стороне обвинения следователь не может более претендовать на роль беспристрастного субъекта, а результаты осуществляемой им познавательной деятельности – на роль единственно допускаемых к судебному исследованию доказательств. Процессуальная форма познавательной деятельности дознавателя, следователя или прокурора не может по-прежнему являться инструментом, обеспечивающим достоверность, правильность, объективность содержания доказательственной информации, поскольку самому субъекту познания отказано в привилегии считаться более объективным и незаинтересованным, чем вторая сторона.
Следует признать, что следователь собирает, т.е. отражает в своем сознании, а затем в составляемых им актах, не всю наблюдаемую или получаемую его органами чувств информацию, а лишь ту, которая отвечает стоящей перед ним познавательной задаче. Отраженный в составленных следователем протоколах познавательный образ того или иного объекта не является его точной, механической копией, а представляет собой результат его мысленного преобразования познающим субъектом. Попытки выдать за доказательство результат познавательной деятельности следователя или прокурора не соответствуют смыслу понятия доказательства как объективно существующей, не зависящей от познающего субъекта информации.
Создатели УПК РСФСР, в соответствии с нормами которого разрабатывалась концепция формирования доказательств, закрепляя правила о собирании доказательств, исходили из авторитарно-бюрократического понимания законности, соответствующего духу инквизиционной (разыскной) модели уголовного процесса. Принципу законности в такой модели свойственна инструктивность, юридическая педантичность, т.е. неуклонное следование подробным предписаниям закона. Практика, однако, свидетельствует о том, что никакая, даже самая детальная регламентация законом процедуры следственного действия (процессуальная форма) сама по себе не является гарантией ее соблюдения. Так, участие понятых законом предусмотрено в качестве гарантии законности действий следователя. Однако известно, что это требование закона нарушается повсеместно и ежедневно: в качестве понятых используются не те посторонние лица, которые способны, по мысли законодателя, осуществлять объективный общественный контроль за ходом следственного действия и удостоверить его результаты, а разного рода неофициальные (общественные) помощники, студенты-практиканты, а то и вовсе почти состоящие (негласно) на службе в органах следствия лица. Наличие подписей одних и тех же лиц во многих протоколах следственных действий и в нескольких делах "придает им свойство допустимости", поскольку суд, как правило, не обращает внимания на сообщения об этих нарушениях. В связи с этим представляется далеко не случайной замена института понятых при проведении отдельных следственных действий на процессуальную фиксацию этих действий с использованием технических средств.
Предусмотренная законодателем процессуальная форма не обеспечивает и достоверности полученных в ходе следственных действий сведений, а значит, не может рассматриваться как единственная гарантия достоверности доказательств и обоснованности вытекающих из них выводов. Призванная в свое время служить гарантией надежности полученных органом расследования доказательств концепция их формирования сегодня служит препятствием их объективной, свободной, не предустановленной оценки как доказательств, представленных стороной обвинения и полученных вне контроля второй стороной. Рассматриваемая концепция позволяла и продолжает позволять теоретически обосновывать процессуальное неравенство сторон в уголовном процессе. При нашей организации предварительного расследования формирование совокупности доказательств полностью сосредоточено в руках субъектов, осуществляющих уголовное преследование. Обвиняемый и его защитник, а также потерпевший как субъекты, не имеющие права собирать доказательства в той процессуальной форме, которая признается единственно возможной, от формирования совокупности представляемых суду доказательств фактически отстранены.
В связи с изложенным уточним понятия. Собирая сведения о событии преступления, следователь формирует доказательственную базу, позволяющую ему сделать и обосновать определенные выводы. Однако он не формирует конкретного доказательства, ибо в этом случае, как заметила П. А. Лупинская, "следователь как бы становится создателем доказательства, что противоречит природе доказательств". Доказательства создаются в процессе взаимодействия преступления и окружающей среды, следователь же отыскивает, обнаруживает, воспринимает и закрепляет эти доказательства. Условен и термин "собирание доказательств". Собирать можно лишь явления, имеющие количественную характеристику, поэтому нельзя рассуждать ни о собирании, ни о формировании одного, единичного доказательства, но можно говорить о собирании сведений, о формировании совокупности доказательств. От формирования совокупности доказательств (т.е. сбора сведений) следует отличать оформление полученных сведений путем составления протоколов и пр. Удостоверительная деятельность органа расследования действительно сопровождает каждый его познавательный шаг, обеспечивает сохранение полученного доказательства в материалах уголовного дела, придает ему определенную процессуальную форму, но это неравнозначно формированию доказательства.
Итак, собирание доказательств – это собирание сведений о преступлении и других имеющих значение для дела обстоятельствах. В соответствии со ст. 86 УПК РФ собирание доказательств осуществляется дознавателем, следователем, прокурором и судом, а также обвиняемым и защитником, потерпевшим и представителем путем совершения отнесенных к компетенции каждого из них следственных и (или) иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ.
Каждое доказательство подлежит тщательной и всесторонней проверке и оценке с точки зрения его относимости, допустимости, достоверности.
В УПК РФ в качестве способов проверки доказательств называются:
а) сопоставление их с другими доказательствами, уже имеющимися в деле;
б) установление источников доказательств;
в) получение иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство.
Как видим, проверка доказательств сочетает в себе практическую (получение доказательств, установление их источников) и мыслительную (сравнение с другими доказательствами) деятельность. В науке обращается внимание на то, что проверка доказательств по отношению к процессу доказывания в целом имеет условную самостоятельность, поскольку она практически растворяется в собирании и оценке доказательств. Все элементы процесса доказывания взаимосвязаны: в каждый момент практического доказывания мы имеем и собирание, и проверку, и оценку доказательств, однако это не лишает их самостоятельного содержания и значения.
Основной способ проверки доказательств – получение других доказательств, расширение их совокупности, поскольку оно обеспечивает и установление источников проверяемого доказательства, и возможность сопоставления доказательств между собой. Каждое новое доказательство в этом смысле не только служит средством проверки уже имеющихся доказательств, но и само проверяется ими. В судебном разбирательстве доказательства проверяются также путем их исследования сторонами, поэтому только судебное следствие может считаться формой действительно всесторонней проверки доказательств и всестороннего исследования обстоятельств дела.
Оценка доказательств – это мыслительная деятельность, состоящая в анализе и синтезе содержания и формы доказательства и завершающаяся выводом об относимости, допустимости и достоверности каждого доказательства и достаточности в их совокупности для принятия процессуального решения (ч. 1 ст. 88 УПК РФ). Мыслительная деятельность не может регулироваться уголовно-процессуальным законом, она протекает в соответствии с законами человеческого мышления, логики и психологии. В то же время закон устанавливает принципы и правила, которыми следователь и суд должны руководствоваться в процессе оценки доказательств, а также правила процессуального выражения результатов оценочной деятельности. При этом значимость оценки доказательств настолько велика, что законодатель сформулировал правила оценки в качестве принципа уголовного судопроизводства.
В соответствии со ст. 17 УПК РФ судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. В своей совокупности эти правила олицетворяют принцип свободной оценки доказательств. Свободная оценка доказательств – это оценка, осуществляемая самостоятельными субъектами уголовно-процессуальной деятельности, не связанная какими-либо формальными предписаниями и не допускающая никакого принуждения к принятию того или иного решения. Свободной оценке доказательств исторически предшествовала формальная теория их оценки, основанная на установлении законом силы отдельных доказательств и возможности их использования, хотя, как писал И. Я. Фойницкий, "формальная теория никогда не предупреждала несправедливых осуждений и весьма часто приводила к безнаказанности явных преступников".
Говоря о субъектах свободной оценки доказательств, в первую очередь мы имеем в виду судью, представляющего в конкретном деле независимую судебную власть и принимающего по нему итоговое решение. В связи с этим хотя принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению признавался и предшествующими УПК, он не мог быть в полной мере реализован ввиду отсутствия самостоятельной и независимой судебной власти. Как представляется, и сегодня проблема свободной оценки доказательств не решена. Указание в ст. 17 УПК РФ рядом с судьей дознавателя, следователя и прокурора есть отголосок прежних представлений, навеянных ранее цитированной ст. 20 УПК РСФСР. Суть свободы внутреннего убеждения в несвязанности его односторонней процессуальной функцией и отсутствии обязанности что-либо доказать. Следователь, как и дознаватель, именно внутренне и не может быть свободен в оценке результатов своего труда; он пристрастен и необъективен. То же относится и к прокурору, под руководством или надзором которого производилось расследование. Еще более не свободен государственный обвинитель, представляющий в судебном заседании обвинение, утвержденное вышестоящим прокурором, и не имеющий права без согласования с ним отказаться от обвинения.
Субъектом действительно свободной оценки доказательств по своему внутреннему убеждению является рассматривающий и разрешающий уголовное дело суд.
Его свобода в этом гарантируется:
• состязательностью уголовного судопроизводства, освобождающей судью от обязанности доказывания;
• отсутствием обязанности принять определенное решение;
• отсутствием заранее установленных правил, по которым следует оценивать доказательства;
• отсутствием заранее установленной силы доказательств;
• свободой от внешнего принуждения к принятию решения.
В то же время закон гласит, что внутреннее убеждение судьи должно быть основано на совокупности имеющихся в деле доказательств. Это значит, что оно должно быть объективным. Объективность внутреннего судейского убеждения зависит от возможности учесть аргументы обеих сторон, для чего им обеспечивается равное право на участие в доказывании и на обжалование принятого судом решения.
Оценка доказательств пронизывает все виды процессуальной деятельности, присутствует как в собирании, так и в проверке доказательств. Она не исчерпывается оценкой свойств отдельных доказательств в процессе их собирания и проверки, но проникает в невидимые и неосязаемые связи между самими доказательствами и между ними и доказываемыми обстоятельствами. Именно эта, основанная на доказательствах как результатах практической деятельности мыслительная деятельность позволяет субъекту доказывания путем логических умозаключений установить существование недоступных непосредственному познанию фактов.
У одной смазливой девушки есть муж и любовник, оба богатые люди. Для неё они денег не жалеют и осыпают её дорогими подарками. А вот денег на карманные расходы не дают. Но вот у девушки после каждого презента появляются и деньги и подарки. Что для этого она делает?
Ничего не пишите и не используйте калькулятор, и помните - вы должны отвечать быстро. Возьмите 1000. Прибавьте 40. Прибавьте еще тысячу. Прибавьте 30. Еще 1000. Плюс 20. Плюс 1000. И плюс 10. Что получилось? Ответ 5000? Опять неверно.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
