При рассмотрении процесса монополистического производства принималось, что стоимость товара зависит от его производимого количества и качества. Эта предпосылка была заложена в модель максимизации прибыли. Вместе с тем было бы неверным отказаться от анализа механизма корректировки величины стоимости со стороны потребления, тем более, что этот аспект был определен в качестве основного для нормального синтеза трудовой теории с теорией предельной полезности.
В самом деле, когда изменялись объем производимого товара и его стоимость, это еще не означало, что по такой стоимости будет покупаться и потребляться данный товар. Равновесие Лейонхувуда содержит в себе необходимый механизм корректировки цен предложения со стороны потребления. Зная его, теперь можно более точно определить способ максимизации прибыли. Выпуская товар по новым ценам, учитывающим изменившиеся издержки в связи с ростом производства, монополист навязывает потребителям эту цену. Но за сколько он сможет продать товар, это уже дело потребителей, для которых новая цена может оказаться и неприемлемой. Поэтому цена может быть скорректирована, если товар уходит не весь. В итоге настоящая стоимость, т.е. общественно необходимая, все же установится, причем для данного объема производимого товара, которая и должна стать ориентиром для максимизации прибыли по данному объему товаров.
Изменяя объем производства и проходя заново вышеуказанную процедуру корректировки цен предложения, монополист только таким образом сможет решить задачу максимизации собственной прибыли. Можно, конечно, априори выдвинуть какие-то гипотезы относительно динамики цены товара в зависимости от его объема производства, но чаще всего жизнь заставляет уточнять предварительные выкладки.
Описывая механизм равновесной корректировки цен предложения со стороны потребления, надо также помнить и о том, что немаловажную роль в этом механизме играет и величина дохода потребителей. Когда доход выше, товар может покупаться и по более высокой цене. Неоклассическая модель потребления содержит все необходимые в этом случае выкладки, обусловленные ростом дохода, или эффектом дохода. Кстати, с помощью категории дохода в рассмотрение может быть введено вместо потребления понятие платежеспособного спроса. Платежеспособный спрос определяет возможности потребления в зависимости от величины дохода.
Выделяя отдельно проблему дохода, нельзя обойти вниманием тот факт, что доходы у разных групп людей различные. Даже школьнику известно, что есть на свете миллионеры, и есть бедняки, что первые могут позволить себе купить, что душе угодно, а вторые мучаются в поисках пропитания. Знаменитая кривая Лоренца дает представление о распределении доходов в обществе в любой момент. Той же цели служит использование коэффициента Парето и индекса Джини. В ортодоксальной марксистской теории считается, что в основе существующего неравенства доходов лежит различное положение людей в общественном производстве, определяющее источники доходов для каждой группы. Надо заметить, что положение в общественном производстве — вещь относительная.
Конечно, во времена К. Маркса быть капиталистом и быть наемным рабочим означало не просто классовое расслоение общества, а совершенно противоположный уровень жизни. К тому же экономика прямых затрат обусловливала постоянно увеличивающийся разрыв в доходах капиталистов и рабочих. Капиталистическое производство в погоне за относительной прибавочной стоимостью приводило к еще большему росту капитала на фоне постоянно продолжающегося обнищания рабочего класса (снижающегося и без того нищенского уровня жизни рабочих). Такое развитие экономики приводило к периодическим кризисам перепроизводства, когда в определенные моменты сужающаяся база платежеспособного спроса не могла уже «проглотить» все увеличивающиеся объемы производства. В силу этого рост производства прекращался насильственно, как раз в тот момент, когда норма прибыли имела наивысшее значение. Собственно, это были кризисы не перепроизводства, а покупательной способности, ибо если бы у рабочего класса было больше денег, то и покупать они смогли бы большее количество произведенных и перепроизведенных товаров. Другими словами, перепроизводство в известных кризисах носило относительный характер. Поэтому для оживления производства в те времена требовалось увеличение покупательной способности рабочих, их платежеспособного спроса. Формирование такого эффективного спроса и составило суть кейнсианского рецепта по оздоровлению экономики.
Настоящее же излечение экономики от кризисов перепроизводства началось с удорожания стоимости рабочей силы, с момента действия феномена приведенных затрат.
В силу уже известных закономерностей представители рабочего класса, обладающие высокой квалификацией и задействованные в монополиях, стали получать больше, чем средние или мелкие капиталисты. Вследствие этого классовое расслоение общества уже не является определяющим для неравенства доходов. В правой части кривой Лоренца могут фигурировать не только монополисты, но и управленцы высшей квалификации, равно как в левой части кривой Лоренца наряду с рабочими низких квалификаций оказываются и мелкие предприниматели.
Рост покупательной способности у основной массы населения вернул монополистическому производству естественность развития. Если ранее, как выше отмечалось, свертывание производства носило противоестественный характер, то теперь кризис наступает в силу бесприбыльности дальнейшего наращивания производства, в момент, когда покупательная способность, наоборот, очень высока, поскольку рост объемов производства сопровождается еще большим ростом заработной платы. Население готово покупать еще и еще, однако удовлетворение такого растущего спроса становится нерентабельным, в связи с чем требуется перестройка производства, связанная с сокращением объемов производства. Стало быть, естественность здесь состоит в том, что поворотную точку от подъема к кризису определяет именно норма прибыли, точнее ее обнуление для новых объемов, т.е. прибыль возвращает свой статус непосредственно. В результате вместо кризисов перепроизводства общество сталкивается с кризисами недопроизводства или со стагнацией, которые в сопровождении инфляции обретают форму стагфляций. Очевидно, что для оздоровления экономики в случае стагфляции кейнсианский рецепт эффективного спроса уже теряет свою актуальность. Он приведет к усилению инфляции. Надо в первую очередь думать о возврате прибыльности производства.
Таким образом, внутреннее перерождение кривой Лоренца обязано тому, что монополистическим капиталом формируется платежеспособная база для потребления производимых этим капиталом все более и более качественных товаров. Причем происходит формирование не единого платежеспособного спроса, а спроса, разбитого на разные группы потребителей. Следовательно, дифференциация в создании этих товаров дополняется дифференциацией потребления этих товаров. Это означает, что у определенного товара, точнее у разнокачественного товара возникает своя группа потребителей. В таком случае ни о какой ценовой дискриминации не может быть пока и речи, поскольку для разных групп потребителей (имеется в виду разный уровень их дохода) предназначен не один и тот же товар по разной цене, а разные товары, может быть, внешне и похожие, но неодинакового качества.
Такое разложение платежеспособного спроса заставляет монополистов более комплексно подходить к вопросу изучения потребности в своей продукции. Задача усложняется. Стало быть, усложнение самого производства делает более изощренными как маркетинг, так и логистику.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Переход к категориям предложения и спроса позволяет более реалистично описывать ежедневно встречаемую каждым ситуацию приспособления спроса к предложению и наоборот. Действительно, людям товары достаются в потребление в зависимости от количества денег в их кошельке. Капиталисты — не меценаты, не спонсоры и не дарители. Они отдают свой товар тому, кто может за него заплатить. Поэтому спрос и есть та категория, которая опосредствует потребление. Но тенденция роста доходов в свою очередь есть то средство, которое позволяет сблизить категории спроса и потребления.
Существует различие не только между спросом и потреблением, но и между производством и предложением. Здесь важно, как производится и как предлагается товар. Если речь идет о производстве, то во внимание принимаются все общественно необходимые затраты на создание товара, формирующие его стоимость. Однако производство, хотя и имеет общественный характер, ведется частными производителями, в данном случае — монополиями. Последние продают созданный товар, руководствуясь мотивами извлечения прибыли из продаж. Поэтому производится тот объем товара, который будет приносить прибыль. В силу частной формы производства отличаются и затраты на создание товара: в расчет принимаются не все затраты, а лишь затраты капитала. Соответственно и расчет эффективности того или иного способа развития производства осуществляется, с одной стороны, с точки зрения снижения себестоимости изготовления товара, а с другой — с точки зрения будущей прибыльности внедряемого новшества. Как видно, принцип экономической эффективности модифицируется в принцип «издержки — прибыль», или в более общепринятой трактовке в метод «затраты — выгоды». Тогда и равновесие производства и потребления, рассмотренное ранее как равновесие Лейонхувуда, будет отличаться от равновесия спроса и предложения, обычно исследуемого в теории.
Считая равновесие производства и потребления истинным для статического случая, складывающееся равновесие спроса и предложения, не совпадающее с истинным равновесием, следует признать скорее неравновесием, чем равновесием. Правда, под неравновесием спроса и предложения в литературе понимают их расхождение, что, думается, искажает действительную суть неравновесия спроса и предложения.
Данное отличие, имеющее важнейшее значение для разработки мер общественного воздействия с целью подталкивания равновесия спроса и предложения к равновесию производства и потребления, однако не означает утерю равновесием спроса и предложения характера равновесия Лейонхувуда. И это самое главное. В монополистическом производстве цена также зависит от объемов изготовляемого товара, поэтому объем товара остается экзогенной переменной и для предложения. Для спроса экзогенной переменной служит цена товара. Следовательно, равновесие монополистического предложения и спроса и не может достигаться иначе, как это происходит в равновесии Лейонхувуда. Отсюда следует, что рычагом приведения равновесия спроса и предложения к истинному равновесию является ранее отмеченный рыночный прототип нормы эффективности — налог на добавленную стоимость. С помощью варьирования его значения общество по сути устанавливает цены предложения, в связи с чем меняется спрос, а затем обратно и предложение. Конечно, на спрос можно воздействовать и путем регулирования величины чистых доходов, остающихся у потребителей, но все эти меры уже вытекали из механизма достижения равновесия Лейонхувуда.
Несмотря на реальность расхождения спроса и предложения, например, в момент наступления кризиса перепроизводства или стагфляции, статический подход заставляет относиться к такому расхождению как мгновенному, предваряющему установление равновесия между спросом и предложением. Действительно, наступление кризиса перепроизводства со статической точки зрения представляет собой лишь толчок к установлению новой системы более низких цен, который послужит основой достижения равновесия с другими параметрами. Можно сказать, выполнится тавтологичный закон Сэя: продается столько товара, сколько его покупается.
Приходится констатировать, что западные экономисты оказались правы насчет существования постоянного статического равновесия. Изменилась в момент подъема заработная плата, например, она выросла, и вместе с ней вырос спрос, новые объемы предложения и новые цены в этот момент способствуют установлению нового равновесия. Как же так, а растущая безработица при кризисах — спросите вы. Извините, но это уже из другой оперы, поскольку кризисы — форма динамического неравновесия. В статике же сжавшемуся спросу будет соответствовать сократившееся предложение. Или, наоборот: расширенному предложению будет соответствовать выросший спрос. Разумеется, и цены будут другими. Поэтому курсы экономике, если убрать из них темы экономической динамики, как и положено, посвящены анализу именно равновесных ситуаций. Собственно, сказанное относится и к равновесию Лейонхувуда между производством и потреблением, ибо в динамическом аспекте оно также может оказаться моментом динамического неравновесия. Короче говоря, там, где речь идет об эффективном распределении ресурсов, все оканчивается равновесием. Есть условия — есть решение. И лишь наличие несовпадения между двумя типами равновесия может сигнализировать о неполноценности одного из них.
То, что равновесие Лейонхувуда не обладает свойствами Паретооптимальности, было отмечено. Поэтому и рассмотренное выше равновесие спроса и предложения также не обладает этими свойствами, на что указывается в литературе. Однако здесь следует конкретизировать форму реализации не Парето оптимальности. Дело в том, что прежде эта форма состояла в противоречии глобальной и локальной экономии, когда условия достижения глобальной экономии предполагали отклонение меньших локальных экономий, иными словами, приращение затрат по отклоненным вариантам. Оптимум, как видно, достигался за счет неразвитая части общественного производства.
В микроэкономике равновесие спроса и предложения характеризует новое состояние монополии, которая в случае расширения производства добивалась этого расширения за счет захвата новых долей и ниш рынка. Если это не сопровождается ростом емкости рынка, т.е. ростом потребления, то такая экспансия означает лишь одно — ухудшение состояния других фирм. Имеет место отрицательный внешний эффект (экстерналия), под которым в курсах экономике понимается «влияние одного человека на благосостояние другого». Следовательно, в рассматриваемом равновесии условия Паретооптимальности не выполняются, и специфика их невыполнения уже определена.
Внутреннее перерождение под влиянием феномена приведенных затрат, или разворачивающегося закона экономии рабочего времени испытывают не только рассмотренные до этого процессы и явления, а вообще все процессы и явления, и в частности безработица. Внимание к безработице приковано в первую очередь в связи с тем, что именно с ней, а также со спадом производства ассоциируется наступление неравновесия на рынке.
Конечно, сама по себе безработица нехороша, но если действуют капиталистические законы, то от нее никуда не уйдешь, так как капитал объективно порождает безработицу. Безработица «составляет необходимую принадлежность капиталистического хозяйства, без которой оно не могло бы ни существовать, ни развиваться». Поэтому безработицу не искоренить, если не искоренить капиталистическое производство. Последнее же доказало свою наивысшую сравнительную эффективность и преимущество перед другими историческими способами общественного производства. Следовательно, к безработице необходимо относиться как неизбежному явлению современной экономики.
Другое дело, что безработица теперь совсем не та, что на ранней стадии развития капитализма. Тогда, если вспомнить, безработица носила такой антагонистический характер, что ее ослабление виделось просто в разрушении капиталистического строя и устранении самой безработицы. Особую социальную остроту данному явлению придавала его застойная форма, или застойное перенаселение. Строго говоря, в марксистской литературе различают три основные формы безработицы (относительного перенаселения, резервной армии труда): текучее, скрытое и застойное перенаселение.
Текучая безработица охватывала рабочих, которые периодически выталкивались из производства, находя затем новую работу. Скрытая форма безработицы была связана с аграрным населением, когда вытеснение мелкого производства крупным приводило к разорению мелких крестьян. В принципе это относится ко всем мелким товаропроизводителям того исторического периода. Наконец, застойное перенаселение включало в себя ту часть рабочего класса, которая практически была отлучена от производства.
Кроме этих основных категорий безработных выделяют еще один низший слой безработных, в котором различают:
1) лиц работоспособных, живущих на пожертвование в пользу бедных;
2) сирот и детей нищих, не имеющих никаких доходов и средств к существованию;
3) калек, больных и пролетариев, достигших преклонного возраста, т.е. тех, кто составлял, по выражению К. Маркса, «инвалидный дом активной рабочей армии и мертвый груз промышленной резервной армии».
Современная безработица обрела иные черты. Прежде она затрагивала все рабочее население. Развитие машинного производства превратила рабочего в простой винтик, который можно было заменить даже детьми. Ныне в производстве занят рабочий с определенной квалификацией и заменить его рабочим без квалификации, не говоря уже о детях, невозможно. Следовательно, для современного производства характерно, с одной стороны, сокращение потенциально применимой рабочей силы. Этому сокращению способствует и то, что часть рабочей силы вынужденно, но объективно переобучается; тем самым рабочие требуемой квалификации не всегда оказываются, как говорится, под рукой. Конечно, можно отозвать таких специалистов с курсов переподготовки, но тогда зачем было тратить деньги начиная учебу. В конце концов оказывается, что та часть рабочего класса, которая обладает достаточно высокой квалификацией, становится относительно дефицитной. И чем выше квалификация, тем выше эта дефицитность. В результате такие рабочие обретают определенный социальный иммунитет к безработице. Но чем ниже квалификация, тем ниже и иммунитет, поскольку менее развитая рабочая сила делается менее дефицитной. Это очевидно. Стало быть, безработица захватывает по возрастающей все менее и менее квалифицированные кадры. Конечно, и топ-менеджеры могут на какое-то время оказаться безработными, но вероятность этого достаточно мала, и к тому же они столь востребованы, что другие компании-конкуренты будут только рады заполучить их. Все это еще раз свидетельствует о том, что только саморазвитие людей дает возможность им успешно противостоять негативным, но объективным сторонам капиталистического производства, тем более, что капиталисты сами заинтересованы в появлении большего количества высококвалифицированной рабочей силы, ибо в этом случае возрастает конкуренция между специалистами, соответственно, капитал обретает рычаги давления на них, вплоть до безболезненного увольнения.
Сокращение потенциальной базы безработицы вместе с тем не ликвидирует самих причин безработицы. Поэтому безработица сохраняется, чему способствует постоянное техническое совершенствование производства, сопровождающееся выталкиванием из него части рабочих, причем, что уже ясно, по большей мере наименее квалифицированных. Определенное количество затем вернется в производство, однако основной массе сделать это будет очень трудно, поскольку даже при обратном приеме на работу от них потребуется более высокая квалификация. Неопытным молодым специалистам устроиться на работу становится вообще проблематичным. Поэтому уровень безработицы растет. Очевидно, если бы в экономике действовала только такая тенденция, рано или поздно большинство низкоквалифицированных рабочих оказалось бы безработными. Однако действие закона экономии рабочего времени, с одной стороны, порождая прирост безработицы в низкоквалифицированной рабочей среде в связи с постоянной модернизацией производства, с другой стороны, обусловливая расширение сферы непроизводственной инфраструктуры, а также сохранение мелкого и среднего производства, способствует трудоустройству этих рабочих, т.е. смягчению безработицы.
Таким образом, прежние формы безработицы сохранились, иногда поменяв название, например, текучее перенаселение сейчас называется фрикционной безработицей. Вместе с тем кардинально изменился характер безработицы, став структурным, технологическим, в силу чего и безработица теперь называется либо структурной, либо технологической. Изменился и состав безработной массы. В ней уже практически не встретить рабочего, обладающего высокой квалификацией. В то же время низкоквалифицированные кадры оказались подвержены наиболее тяжелой форме безработицы — застойному перенаселению. Наконец, поскольку современный специалист — это дипломированный инженер, научный работник, техник, безработица изменила и свое лицо: теперь она стала уделом и работников умственного труда.
Тяготы безработицы особенно губительны для человека. Мало того, что снижается жизненный уровень человека, происходит его деквалификация, так как отсутствует необходимая практика даже для простого сохранения обретенных трудовых навыков. Кроме того, безработица развращает человека, с одной стороны, разрушая его веру в свои способности к полноценному труду, а с другой — подталкивая его к продолжению праздного образа жизни, когда за это еще и щедро платят.
В силу особо отрицательного воздействия безработицы на человека общество обязано принимать меры по смягчению безработицы, тем более, что всеобщность труда является условием, хотя и идеальным, экономии рабочего времени. В связи с тем, что здесь исследуются не макро, а микропроцессы, речь пойдет о мерах, которые могут осуществить фирмы или сами рабочие. Экономисты, занимающиеся проблемами безработицы, зачастую предлагают введение системы стопроцентной компенсации, по которой фирма, увольняющая рабочего, должна была бы уплатить пособие по безработице в полном объеме. Думается, что это не совсем верное решение. Деньги проедаются. Судя же по тому, что единственной возможностью, пусть и не стопроцентной, противостояния безработице является повышение квалификации, следует обязать фирмы оплачивать не выходное пособие по безработице, а переобучение увольняемого. Конечно, этим безработицу не победишь, она всегда будет спутницей капитала, однако у переобученного рабочего будет несравненно больше шансов найти достойную работу. Собственно, и макромеры должны преследовать ту же цель — подготовку и переподготовку трудовых ресурсов.
Как неоднократно отмечалось, безработица объективна. Поэтому существует определенный постоянно растущий ее уровень, процент, который экономисты вслед за М. Фридменом называют естественным уровнем безработицы. Безработица для М. Фридмена, наверно, является самым важным после денег экономическим явлением, поскольку даже стагфляцию в своей Нобелевской лекции он предложил называть слампфляцией, тем самым выведя на первое место для оценки характера современного кризиса наряду с инфляцией именно безработицу, а не спад производства. Кстати, в периоды кризисов уровень безработицы очевидным образом становится выше естественного уровня, а в периоды подъемов — ниже. Поэтому меры теперь уже по сокращению, а не смягчению безработицы должны определять меры по приближению колеблющихся уровней безработицы как можно ближе к естественному уровню безработицы. Но такие меры есть по сути меры по преодолению кризисов в экономике, которые неизбежно периодически наступают благодаря законам и противоречиям капиталистического производства.
Мелкое и среднее производство
Несмотря на то, что данное производство хорошо изучено, в настоящем исследовании нужно заново изложить известные истины. Дело в том, что теперь мелкое и среднее производство действует наряду с крупным, причем объем крупного производства в экономике составляет весьма солидную долю в общем объеме производства, поэтому все вокруг испытывает влияние действия монополий, в связи с чем мелкие и средние капиталисты вынуждены определенным образом перестраивать свое поведение.
Предыдущее рассмотрение показало, что крупный капитал, осуществляя громадные вложения в производство, стал способен влиять на цены товаров при помощи варьирования объемов предложения, дифференциации товаров и улучшении их качества, а также разработки новых образцов товаров. У мелкого и среднего капитала таких возможностей влиять на цены товаров нет, хотя у отдельных средних и мелких капиталистов все же внедряются определенные новшества, позволяющие выпускать отличные от уже известных товары. Не исключается и наличие у части средних и мелких капиталистов своего ноу-хау, в связи с чем те производят и предлагают товары и услуги, которые не в силах выпускать другие товаропроизводители. Поэтому указанные мелкие и средние капиталисты обретают свойства монополистов, когда становится возможным их влияние на цены, хотя при этом они не превращаются в истинных монополистов. Механизм такого влияния был вскрыт. Тем самым объясняется «ценообразование продукции и другие связанные с этим решения» немонополистических фирм, т.е. то, за что ратовал В. Баумоль.
Однако абсолютное большинство средних и мелких компаний производит те же товары, которые выпускались или выпускаются крупными акционерными компаниями. Следовательно, ценовые параметры на данные товары определены, и на них должны ориентироваться изучаемые здесь фирмы. При этом ввиду того, что мелкие и средние компании не в силах обеспечить высокое качество продукции, речь идет о производстве менее качественных аналогов товаров монополий. Поэтому, если покупателем продукции мелких средних товаропроизводителей являются монополии, то осуществляемая продажа будет происходить так, как будто монополии занижают цены на покупаемые товары, навязывая монопольно низкие цены. Теперь-то известно, что все происходит в соответствии с законом стоимости, а не вопреки ему. Никто не занижает цены, и товар продается по его стоимости. Кстати, в числе покупателей может оказаться совсем небольшое число фирм, в предельном случае — одна, в связи с чем в литературе используется понятие монопсонии, введенное в оборот Дж. Робинсон, означающее ситуацию с множеством производителей или продавцов и одним-единственным покупателем или потребителем.
Если покупателями продукции мелких и средних товаропроизводителей являются не монополии, а обыкновенные потребители, то продажа уже рассматривается как покупка товаров по приемлемым ценам. Фоном для оценки приемлемости цен, как понятно, служит сравнение с ценами на аналогичные, но более качественные товары, производимые монополиями. Разнокачественность товаров позволяет обнаружить такое явление, когда мелкие и средние компании, осваивая производство товаров некоторого качества, выпускают примерно такую же продукцию, но менее низкого качества. В этом случае они наподобие монополистов могут выпускать несколько видов продукции и, соответственно, варьировать цены. Как видно, феномен приведенных затрат повлиял и на мелкое и среднее производство.
Отмечая данный факт, вместе с тем следует признать, что мелкое и среднее производство просто идет тем путем, по которому уже давным-давно прошли монополии. Поэтому цены на продукцию, максимально возможное качество которых могут обеспечить мелкие и средние компании, будут известными, данными, экзогенными для них, ибо монополии в своем прошлом определили эти цены. Следовательно, в целом сохранится прежняя зависимость производства мелких и средних компаний от цены, хотя в их деятельности нельзя не увидеть следов действия феномена приведенных затрат. В этой связи может даже потребуется разделить мелкое и среднее производство, поскольку среднее производство находится скорее в промежуточном состоянии: по сравнению с мелким производством оно обладает уже более ощутимыми возможностями варьирования цен на свою продукцию. Однако сейчас более интересен случай не искомой, а заданной извне цены.
Когда цена экзогенна, теория дает в данной ситуации определение рынка совершенной конкуренции, на котором продавцы борются за покупателя без возможности влияния на цены. В конечном счете общее равновесие на данном рынке описывается законом или равновесием Вальраса, обладающим свойствами Паретооптимальности.
Однако на этом сходство современного рынка с совершенной конкуренцией и классического рынка с совершенной конкуренцией заканчивается, поскольку переход от одной системы цен к другой происходит не в сторону снижения цен, как это было раньше, а в сторону увеличения цен в сочетании с механизмом дифференциации товаров. Поэтому улучшение финансовой деятельности мелких и средних компаний связано не с производством и предложением более дешевой продукции, а с производством и предложением более качественного, вместе с тем и более дорогого товара. Если же зафиксирована новая система, пусть даже более высоких цен, можно вновь применять при анализе нового состояния рынка весь накопленный современной наукой арсенал классических средств. Сюда входят и предельные теории, и как база — трудовая теория стоимости.
При анализе конкурентного рынка следует помнить и то, что товаропроизводителями здесь выступают капиталисты, а не люди, у которых производство основано на личном труде. Для «капиталиста, производящего товар, абсолютная стоимость последнего сама по себе безразлична. Капиталиста интересует лишь заключающаяся в товаре и реализуемая при его продаже прибавочная стоимость». Стало быть, точка равновесия для капиталиста своя, и она высчитывается по модели максимизации прибыли при условии заданное цены.
Чтобы просчитать эту модель, потребуется знание стоимости средств производства и рабочей силы. Поскольку стоимость средств производства дана, то остается под вопросом величина заработной платы. Во времена К. Маркса заработная плата сокращалась, что побуждало капиталистов к безграничному росту производства, заканчивавшегося кризисами перепроизводства. Сейчас положение иное — при росте объемов производства нанимаемая рабочая сила становится дороже, в связи с чем в определенный момент прибыльность производства новых единиц товара становится нулевой, и рост производства завершается. Объем производства, увеличение которого далее становится убыточным, и есть тот объем производства, который максимизирует прибыль мелких и средних компаний. Данный объем может не совпадать с тем, что вытекает из условий равновесия спроса и предложения по цене, поэтому их сближение становится проблемой государственного управления.
Затронув заработную плату, необходимо учесть, что борьба рабочего класса, деятельность его профсоюзов привели к тому, что под влиянием величины заработных плат рабочих в монополистическом производстве была законодательно установлена минимальная величина заработной платы. И она оказывается довольно высокой не только для малых, но и для средних компаний. В результате оказалось, как уже было отмечено, что прибыль мелких и средних капиталистов стала намного меньше заработной платы специалистов, занятых в крупных компаниях. Конечно, если бы хватало рабочих мест в крупных монополиях для всех желающих, мелкое производство практически исчезло бы. Но даже доступ к работе в крупных компаниях оказывается счастливой лотереей для немногих, поэтому и остаются незадействованные в монополистическом производстве трудовые ресурсы, часть из которых берет на себя бремя предпринимательства. В рассасывании безработицы и заключается одна из основных функций мелкого и среднего бизнеса.
Другой функцией мелкого и среднего предпринимательства является принятие на себя части рисков, связанных с инновационным процессом. Монополии в связи с необходимостью разработки новых образцов товаров, новых технологий и новых направлений своей деятельности стали создавать в этих целях специальные подразделения, придавая им статус самостоятельных предприятий, интегрированных в общую систему монополистического производства. В эту систему монополии стали включать и ранее независимые предприятия, предлагавшие определенные инновационные разработки. Для сокращения рисков потери средств, вложенных в создание научно-технических разработок, компании такого рода имеют небольшие размеры, в связи с чем они относятся к мелким или средним компаниям. Их своеобразие отражается в названии фирм, определенных как венчурные компании. Как видно, деятельность венчурных компаний служит закону экономии рабочего времени. В подтверждение этого положения можно привести следующие замечания Р.Р. Симоняна. «Рискуя, прогорая и выигрывая, постоянно тестируя рынок, мелкий предприниматель способствует не только быстрому научно-техническому прогрессу, более полному и гибкому удовлетворению спроса, но и колоссальному сбережению общественных затрат. Да-да, ведь одно дело, когда бесперспективность идеи обнаруживается после крупных и долговременных вложений, осуществления дорогостоящих «проектов века», и совсем другое — когда результат выясняется сразу, на опыте мелкого предпринимателя».
Но не все так гладко с малым и средним бизнесом. В связи с тем, что цены товаров заданы и максимизация прибыли связана с увеличением объема производства, по сути это означает, что внутренне малые и средние компании могут максимизировать прибавочную стоимость путем удлинения рабочего дня, ибо рост производства вынуждает увеличивать рабочее время. Если бы не законодательное ограничение рабочего дня, малый и средний бизнес обязательно воспользовались бы этим способом получения абсолютной прибавочной стоимости, и они им пользуются там, где есть пути обхода данного ограничения. В их природе заложена и ценовая конкуренция. Так что малый и средний бизнес всегда таят в себе родовые пороки капитализма.
Государство
Кроме крупных акционерных компаний-монополий, средних и мелких фирм в общественном производстве действует еще один субъект — государство. Его роль двояка.
С одной стороны, в лице государства монополистическое производство имеет крупнейшего экономического агента, стало быть, укрупнение капитала в государстве находит свое логическое завершение; а с другой — в лице государства уже общество начинает реализовывать свои функции по регулированию экономики, вытекающие из противоречия между ее макро и микроуровнями. Следует далее рассмотреть, с одной стороны, такое экономическое явление, как государственно-монополистический капитализм, а с другой — государственное управление экономикой.
Государственно-монополистический капитализм
Государство, являлось экономическим агентом не только во времена капитализма, но и до капитализма, например, осуществляя сеньораж. Но здесь для анализа важен совсем другой аспект, а именно: сращивание монополий с силой государства, получившее название государственно-монополистического капитализма, которое произошло в результате развития внутренних противоречий монополистического производства на его первой стадии. Тогда, если вспомнить, шло формирование и укрепление монополий. И это был этап, связанный с феноменом не приведенных, а прямых затрат. Кроме того, он характеризовался, с одной стороны, невиданным ростом производства, а с другой — нещадной эксплуатацией рабочего класса и его обнищанием, следовательно, подрывом самих устоев капиталистического общества.
В условиях нестабильности такого капиталистического монополистического производства ввиду крайнего обострения противоречия между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения в целях сохранения и укрепления капиталистического строя, подавления революционного рабочего движения монополии соединили свою силу с силой государства, являвшегося на тот момент «комитетом по управлению делами финансовой олигархии». Иного и не могло быть. Как говорилось ранее, монополии еще не обладали ресурсами, достаточными для гармонизации экономических интересов в обществе, поэтому они были вынуждены воспользоваться ресурсами государства, представлявшего собой уже тогда мощную экономическую силу и концентрировавшего не только огромные ресурсы, но и органы управления экономикой.
Для того чтобы задействовать ресурсы государства, монополии должны были допустить к своему управлению представителей государства. В условиях акционерной формы капитала такое осуществить было нетрудно. Государство могло иметь определенную часть пакета акций монополии либо его правительственные чиновники должны были занимать важные посты в монополиях. Допустить подобное также было несложно, потому что те чиновники, о которых идет речь, сами были выходцами из крупной буржуазии, к тому же поддерживались ею.
Но это только одна сторона личной унии, охватившей государство и монополии. В экономике существовали, да и сейчас существуют отрасли, которые необходимы, но в силу своей недостаточной прибыльности для применения капитала не охватывались монополиями. В этом случае государство брало на себя функции по организации и ведению предприятий в этих отраслях, тем самым порождая государственную собственность, имевшую также акционерную форму, и превращаясь в совокупного монополистического капиталиста. Поэтому, постепенно выкупая государственный пакет акций, приватизируя его, монополии совместно с государством участвовали в управлении данными предприятиями, входящими в общую систему монополистического капитала. Участие монополий в государственных делах не ограничивалось скупкой акций из государственного пакета акций. Представители монополий, о чем было только что сказано, находились на руководящих постах в государственном аппарате (в правительственных органах), и это являлось одной из характерных черт государственно-монополистического капитала. Так что личная уния имела двухстороннее, обоюдное наполнение.
Не ограничивая свое участие в государственных органах, монополии вместе с тем ограничивали участие государства в общественном производстве, допуская лишь те формы вмешательства, которые в данный период были неизбежны. «Как только необходимость тех или иных разновидностей вмешательства государства в экономику становилась не столь насущной, монополии добивались их устранения». При этом, если государство залезало в те сферы, где монополии сами бы могли нормально функционировать, западная наука правильно говорила об эффекте вытеснения частных инвестиций государственными инвестициями.
Следует, однако, помнить, что государственные инвестиции направляются в те отрасли, где частные инвестиции малоэффективны, поэтому указанный эффект там не имеет места. Нужно еще учесть, что такое государственное инвестирование способствует переливу частных инвестиций из убыточных и малодоходных отраслей в прибыльные. Все это говорит за то, что к данному эффекту надо подходить более осторожно и дифференцированно.
В целом же в курсах экономике была высказана точка зрения о необходимости задействования государства только в случае так называемых провалов рынка, когда рынок не в силах справиться с определенными негативными явлениями. Отмечая справедливость этой точки зрения в современных условиях, следует указать, что вопросы государственно-монополистического капитализма в ней обойдены. Оно и ясно, ведь данные вопросы являлись важнейшей частью ленинской теории империализма, которая рассматривала государственно-монополистический капитализм как материальную предпосылку социализма. В.И. Ленин писал: «Государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет». Это положение являлось главным пунктом всех советских учебников по политической экономии капитализма, в которых существовал раздел, посвященный вопросам государственно-монополистического капитализма.
Сейчас, когда понята историчность ленинских взглядов, можно спокойно соединить достоинства указанных теорий. В последней же (ленинской) очень четко доказано, что образование и рост государственно-монополистических процессов есть коренная закономерность монополистического капитализма.
Нестабильность раннего монополистического капитала обусловила и такую форму его государственной поддержки, как появление государственных заказов. В целях восстановления и поддержания расширенного монополистического воспроизводства государство создало для монополий привилегированный рынок, на котором выступало и потребителем существенной части производимых монополиями товаров и услуг. Ослабляя при этом антимонопольные рычаги, государство провоцировало негативные стороны деятельности монополий, всегда стремящихся придать своим индивидуальным издержкам статус общественно необходимых, т.е. завысить цены на свою продукцию. Примеры такого рода давно стали притчей во языцах, В этой роли государство предстает органом по перераспределению национального дохода в пользу монополий. Это касалось и государственных инвестиций, т.е. еще одной расходной статьи бюджета, а также доходной части того же самого бюджета, например, налогов, собираемых со всех, но затем перераспределяемых в больших объемах на нужды монополий. Определенные налоговые льготы монополиям служат тем же целям. В этой связи надо заметить, что государство выступало не только покупателем монополистической продукции. Продавая продукцию государственных предприятий монополиям, оно выступало одновременно продавцом. Однако цены по известным причинам были низкими ввиду недостаточной разворотливости государства в освоении научно-технических новшеств. Следовательно, и в доходной части бюджета четко просматривалась политика защиты монополистических интересов.
Главный провал рынка всегда был связан с трудовыми ресурсами. Во-первых, капитализм по своей природе никогда не мог и не может обеспечить их использование в полном объеме. За бортом производства без средств к существованию оставалась значительная часть трудоспособного населения, о которой кому то надо было позаботиться. И если раньше, когда капиталисту не нужны были особо высококвалифицированные кадры, судьба безработных застойной формы никого по большому счету не интересовала, то впоследствии, столкнувшись с невозможностью реализации выросшего объема своей продукции, монополисты потребовали вмешательства государства. Это участие государства будет рассмотрено при анализе государственного управления экономикой.
Далее, и это во-вторых, существует часть общества, которая сама не силах себя прокормить. Речь идет о пенсионерах. Монополисты в момент своего становления не утруждали себя мыслями о них. Снова требовалась государственная политика в отношении пенсионеров.
Наконец, в-третьих, в условиях научно-технического прогресса конкуренция делает необходимым постоянный приток высококвалифицированных кадров, не говоря уже о постоянном увеличении применяемого капитала и масштабов производства в расширении ассортимента товаров. Сами монополии не в силах дать требуемую подготовку специалистов и обеспечить развитие образовательного прогресса. В свое время текстильные магнаты из Нощй Англии готовы были только частично оплачивать обучение нужных им специалистов, перекладывая остальную часть расходов за обучение на государство, взимавшее налоги совсем с других граждан. Точно так же и до сих пор капитал оставляет государству привилегию на обеспечение предварительного образования вступающих в производство людей, а также на проведение фундаментальных научных работ.
Таким образом, на определенном этапе государственно-монополистический капитал возник как необходимость, порожденная процессом обобществления производства, в котором часть функций могло взять на себя только государство. Однако будучи в тот период комитетом по управлению делами крупной буржуазии, ранний государственно-монополистический капитализм действовал сугубо в интересах монополий.
Но как монополии пережили первый свой этап, так и государственно-монополистический капитализм перерос свою раннюю стадию. Закон экономии рабочего времени, породив изначально тенденцию к укрупнению капитала вплоть до образования государственной собственности, вызвал к жизни причины, обусловившие необходимость сохранения частной собственности и появления государственного регулирования экономикой, исключив из повестки истории вопрос об общенародной собственности на средства производства. Одновременно данный закон заставил монополии заботиться о своих кадрах, раскрепостить их, дать им необходимую свободу в действиях, при этом достаточно туго набив их карманы не только деньгами, но и акциями. Такие люди сами смогли участвовать в государственных органах управления, поэтому государство постепенно прекращало быть комитетом по делам одних только монополий. Конечно, этот процесс происходит и сейчас, но уже есть все основания видеть, что государство начало защищать не только интересы монополий, но и всех слоев общества, о чем свидетельствует антимонопольная политика, поддержка малого и среднего бизнеса и политика в области трудовых отношений. Поэтому закон экономии рабочего времени обусловил перерождение как монополий, так и государства, следовательно, и государственно-монополистического капитализма, придав ему нормальные цивилизованные формы своего функционирования.
В результате, накалив до предела противоречие капиталистического способа производства, закон экономии рабочего времени создал и форму его разрешения, выразившуюся в установлении государственного управления экономикой в интересах всего общества.
Государственное управление экономикой
Вообще-то проблемы государственного управления экономикой относятся к макроэкономическим проблемам. Но исследование сейчас подошло к такому пункту, когда стал необходимым синтез макро и микроэкономических аспектов с целью создания цельного представления о современной экономике, а не только о ее разных уровнях по отдельности. Данный синтез имеет пока только статическую окраску, поэтому его завершение связано с применением динамического подхода. И не только. Не надо забывать, что сейчас рассматривается только исходное отношение современного способа производства, стало быть, настоящая картина нарисуется лишь после анализа основного отношения.
То, что еще не рассмотрены динамические аспекты общественного производства, не позволяет далее рассказывать и о таких направлениях государственного управления экономикой, которые призваны осуществить антикризисные, антициклические меры.
Государство, если оно представляет интересы общества, а не отдельных его слоев, должно преследовать цель, состоящую в том, чтобы общество осуществляло свое производство в соответствии с законом экономии рабочего времени (в статическом аспекте), т.е. минимизировало прямые затраты и максимизировало экономию рабочего времени.
Данная цель, если вспомнить, могла быть достигнута за счет развития человеческого капитала, всеобщности труда, роста производства и потребления, оптимального распределения ресурсов, достижения равновесия между производством и потреблением. Учитывая, что производство осуществляется частным образом и что при этом действует закон прибавочной стоимости, ведущий к отклонению частных целей от общественных, выполнение поставленных задач дополняется необходимостью приведения в соответствие частных и общественных характеристик процесса. Перечень мер по достижению требуемого состояния экономики и составляет содержание государственного управления экономикой.
Первым, о чем должно заботиться государство, является развитие человеческого капитала, поскольку исключительно благодаря этому становится возможным процесс экономии рабочего времени. Если вспомнить, обретение высокой квалификации есть противоядие против инфляции и безработицы, ибо в случае с инфляцией карьера высокооплачиваемого специалиста способна дать прирост доходов, обгоняющий темпы роста инфляции, а в случае с безработицей шансы оказаться безработными малы, и одновременно шансы на трудоустройство весьма велики. Два последних обстоятельства, как видно, способствуют реальному воплощению в жизнь условия всеобщности труда, которое также служит еще большей экономии рабочего времени. Конечно, высокая квалификация не является стопроцентной гарантией занятости, если государство сможет подготовить предостаточно таких кадров, но, по крайней мере, вероятность трудоустройства очень велика.
Кроме того, высокая квалификация, как правило, подразумевает творческий труд, а потому развитие человеческого капитала служит внедрению в производство новейших технологий, благоприятствует росту качества производства и его объемов, т.е. прогрессу экономики. Вообще-то, если взять любой аспект, связанный с обеспечением прогресса общественного производства, да и самого общества, в конечном счете все будет обязано развитию человеческого капитала. К примеру, высокая квалификация приносит человеку и более высокие доходы не только во время трудовой деятельности, но и в старости (более высокая пенсия), так что проблема уровня жизни, бедности сможет быть решена. Наличие высоких доходов в свою очередь позволит человеку заниматься спортом, иметь доступ к культурным ценностям и т. д. При этом высокие доходы не только освобождают государство от проблем выплаты различных пособий, трансфертов и субсидий, но и сами помогают государству формировать более богатый бюджет, ибо вырастают как налоги, так и количество высоко облагаемых налогоплательщиков.
Таким образом, государству есть особый резон осуществлять комплекс мер, призванный обеспечить высокий уровень развития всех членов общества. Для этого государство должно постоянно совершенствовать систему образования, добиваясь охвата ею всего населения. Поскольку требования к кадрам постоянно растут, и увеличивается время подготовки людей к современному труду, государство обязано давать членам общества дополнительные годы для получения всего объема необходимых знаний, даже за счет отсрочки военной службы. Финансовое обеспечение этих мер должно носить для государства первостепенный характер. Конечно, ввиду ограниченности государственных средств невозможно незамедлительное решение постоянно растущих запросов образовательной системы, но экономии таких средств должна служить политика поощрения частных инвестиций в образование, тем более что частный капитал и сам заинтересован в них. Стимулирование частных инвестиций в образование может осуществляться путем их налогового льготирования или предоставления субсидий, целевых кредитов (возможно, льготных и синдицированных). Очевидно, участие частного капитала подлежит и контролю, с тем, чтобы частные инвестиции служили получению не урезанных, а полных знаний в соответствии с передовыми стандартами образования.
Повышение уровня образования и знаний в любом случае базируется на научных достижениях, которые сами по себе не появляются. Рождению научных открытий служит поддержка науки как особой отрасли человеческой деятельности. Поскольку даже для крупного бизнеса обременительны расходы на науку, государство должно ее финансировать. Создавая необходимые материальные и финансовые условия для развития науки, государство в конечном счете добивается не только повышения научного и образовательного потенциала общества, но и экономического прогресса. При этом государству важно финансировать приоритетные направления развития науки. Очевидно, что особой поддержкой должны пользоваться фундаментальные исследования, поскольку прикладные научные разработки ведут и сами крупные компании. В качестве способов поощрения такого рода работ государство опять-таки может пойти по пути налогового льготирования инвестиций в науку, или вообще освобождения от налогов предприятий, ведущих научные разработки, особенно фундаментального характера.
Образование и наука опираются на более свободный доступ к накопленным обществом знаниям и информации. В этой связи государственная политика обязательно направлена на развитие библиотечной системы общества и информационных средств.
Все вышеперечисленные меры, призванные развивать членов общества, составляют ту сферу государственного управления экономикой, которая называется государственной образовательной и научно-технической политикой. Наряду с ней государство проводит и налогово-бюджетную политику, социальную политику и т.д. Своеобразие же образовательной и научно-технической политики заключается в подготовке условий долгосрочного и непрерывного экономического прогресса.
Забота о членах общества государством обеспечивается и посредством специальной политики по борьбе с безработицей, бедностью, а также с помощью пенсионной и страховой политики. В первом случае предусматриваются выдача пособий по безработице и различные субсидии малообеспеченным и бедным семьям, иными словами, социальные выплаты, призванные смягчить тяготы отсутствия источников доходов.
В эпоху прямых затрат, точнее на первой стадии развития монополий, когда потребление большинства людей было сведено к минимуму, и в силу этого на определенном этапе происходили кризисы перепроизводства, подобные меры, предложенные Дж. Кейнсом, формировали так называемый эффективный спрос, целью которого было оживление производства за счет вырастающей активности покупателей, у которых появлялись средства. Конечно, деньги просто так не раздавались. Государство организовывало разного рода общественные работы, за участие в которых и осуществлялись выплаты. Надо заметить, что Дж. Кейнс совершенно точно определил косметический способ выхода из кризисов перепроизводства, поскольку настоящий путь преодоления кризисов перепроизводства состоял в перерождении монополий под влиянием приведенных затрат.
Феномен приведенных затрат сделал неактуальными кейнсианские рецепты эффективного спроса. В условиях роста доходов населения дополнительные государственные расходы на увеличение и без того растущего спроса спровоцировали настоящую инфляцию, т.е. инфляцию сверх объективного темпа роста цен. Следовательно, потребовалась политика по сдерживанию инфляции.
Антиинфляционную политику еще предстоит разобрать, поэтому здесь стоит закончить с вопросом о государственных расходах в различных их формах, будь то государственные инвестиции, государственные закупки, социальные выплаты, государственные кредиты, субсидии, трансферты и т.д. Так вот, государственные расходы определяют инструменты бюджетной или фискальной политики государства, поскольку предопределяют расходы из государственного бюджета, или по-старому, из государственной казны (фиска).
Применение такого рода инструментов, естественно, оборачивается возникновением определенного эффекта, носящего название мультипликатора государственных расходов. Считается, что его суть заключается во влиянии государственных расходов на объем валового национального продукта и уровень занятости.
Действительно, существует много работ, в которых показывается, как увеличение государственных расходов приводит к росту объемов валового национального продукта, и следовательно, к росту занятости, а сокращение государственных расходов — к обратным последствиям. Однако отсутствие других последствий связано как раз с тем, что принимается во внимание ситуация кейнсианских времен, когда государственные расходы не провоцировали заметную инфляцию, следовательно, ею можно было пренебречь. В нынешней экономике пренебрежение инфляцией, вызванной государственными расходами, недопустимо, поэтому в мультипликатор государственных расходов надо включить и их влияние на рост цен. Кроме того, государственные расходы в определенной их части способствуют развитию человеческого капитала, стало быть, оказывают опосредованное влияние на все стороны экономики, поэтому расширительная трактовка мультипликативного эффекта государственных расходов предполагает их влияние на народное хозяйство в целом.
В этой связи возникает задача согласования данной политики с другими методами государственного управления экономикой, так как все они в той или иной мере воздействуют с разных сторон на каждый экономический показатель. Данная задача, следовательно, должна решать вопрос комплексного, взаимосогласованного применения рычагов государственного управления экономикой. Проигрывание различных вариантов государственной экономической политики подводит к созданию определенного плана действий государства, в состав которого (плана) входят известные установки: объем валового национального продукта, уровень занятости, темп инфляции. Расчет данных показателей составляет содержание индикативного планирования, являющегося также инструментом государственного управления экономикой. Собственно, не одно лишь индикативное планирование, а вообще государственные планирование, прогнозирование и программирование, представляющее собой высшую форму государственного регулирования процесса общественного производства, должны совместно отвечать и служить требованиям комплексного управления.
Рассматривая мультипликатор государственных расходов, следует отметить его родство, а точнее продолжение традиций, с мультипликатором инвестиций Дж. Кейнса, что вполне закономерно, так как под инвестициями, стимулирующими спрос (эффективный спрос), как раз тогда подразумевались государственные расходы или государственные инвестиции. Поэтому, убрав с кейнсианского мультипликатора субъективную пелену, экономический анализ данного эффекта обретает черты объективности. Имеется в виду необходимость устранения психологической склонности к потреблению и ее замены обыкновенной долей потребления в валовом национальном продукте.
Государственные расходы отражают только одну часть государственного бюджета. Другую его часть составляют доходы, среди которых в первую очередь выделяют налоги. Поэтому в целом фискальная политика определяется как налогово-бюджетная, или бюджетно-налоговая политика. Причем данный налог, влияющий на экономические процессы косвенным образом, вытекал из самой природы закона экономии рабочего времени. Следовательно, именно на него государство должно возложить функции основного рычага воздействия с целью приведения в соответствие макро и микроэкономического равновесия. Очевидно, что различная его высота приводит к различным микроэкономическим равновесным состояниям, одно из которых и является одновременно макроэкономическим равновесием.
Характеристики макроэкономического равновесия государством определяются процессом экономического программирования, поэтому при введении той или иной ставки налога на добавленную стоимость необходимы предварительные варианты, или сценарные расчеты, позволяющие оценить ситуации при различных ставках налога.
Налог на добавленную стоимость не является единственным налогом, собираемым государством. Все знают, что существует целая система налогов, в функции которой входят не только стимулирующая роль, но и еще две известные роли, например, фискальная. В совокупности прямые и косвенные налоги очевидным образом воздействуют на течение экономических процессов, и их такое влияние в литературе описывают с помощью кривой Лаффера и налогового мультипликатора.
Идея кривой Лаффера весьма известна и вкратце заключается в существовании такой ставки налогов, которая максимизирует поступление налогов. Подразумевается, что при этом и объем производства и уровень занятости будут максимальными, ибо данная ставка стимулирует рост производства. Надо отметить, что такое не всегда имеет место в силу противоречивости самих функций налогов. Строго говоря, кривая Лаффера дает информацию о таком уровне налогов, при котором не экономика, а ее налоговая система характеризуется наивысшим уровнем собираемости налогов.
Что касается налогового мультипликатора, то судя по его математической записи можно посчитать, что в принципе он практически не отличается от мультипликатора государственных расходов. С той разницей, что их мультипликативные эффекты не совпадают и противоположны по значению, в связи с чем необходимо дополнительно признать справедливость теоремы Хаавельмо. Она гласит, что «увеличение государственных расходов, сопровождаемое увеличением налогов для балансирования бюджета, вызовет рост дохода на ту же самую величину». Алгебраически теорема «выражается в превышении мультипликатора расходов над налоговым мультипликатором на единицу», т.е. в равенстве единицы мультипликатора сбалансированного бюджета.
Однако упрощенная математическая запись не учитывает многих других обстоятельств, из-за которых не все так просто, как кажется. Дело осложняется тем, что такое облегченное понимание мультипликаторов пытаются использовать при обосновании выбора того или иного инструментария в различных экономических ситуациях. Предполагается, что для преодоления циклического спада требуется увеличивать государственные расходы, поскольку это дает сильный стимулирующий эффект, а для сдерживания инфляционного подъема должны быть увеличены налоги, что является относительно мягкой ограничительной мерой.
Судя по всему, не берется в расчет, что отрицательный эффект увеличения государственных расходов по кейнсианскому рецепту сейчас перебивает положительные стороны данного способа реанимирования экономики. Конечно, следует учесть, что не все государственные расходы обязательно приводят к инфляции, а только направленные на увеличение потребления. Но в западной литературе фигурируют как раз такого рода государственные расходы. Поэтому современное государство давно не использует государственные расходы в качестве стимулятора экономического подъема.
Далее не каждое снижение налогов можно рассматривать как провоцирование инфляции. Определенная ставка налога на добавленную стоимость вообще предполагает нащупывание рынком равновесной цены. Стало быть, повышение налога на добавленную стоимость до данного уровня приводит к достижению ценой своей нормальной величины. Конечно, указанное нащупывание представляет собой не мгновенный, а итерационный процесс, поскольку повышение цен вследствие повышения рассматриваемого налога обусловливает сокращение спроса и, следовательно, понижение цены. Но речь сейчас идет не об этом, а о том, что при оценке воздействия налога на добавленную стоимость на инфляцию надо учитывать его природу. Поэтому даже этого примера достаточно для пояснения необходимости учета всех последствий изменения налогов на основе знания их природы.
В целом же следует признать, что налоги представляют собой действенный прямой инструмент для внутренней перестройки производства в отличие от государственных расходов, опосредованно влияющих на производство. Действительно, изменение налогов сразу закладывается в цену товаров, в связи с чем корректируются планы производства. Но в силу того, что это инструмент оказывает не косметическое, а внутреннее воздействие, он, кроме того, обусловливает не сиюминутное, а длительное, причем структурное перерастраивание производства, ибо показывает структуру стоимости. Здесь как в медицине. Есть лекарства, которые позволяют справиться с болезнью коренным образом, а есть лекарства систематического действия, позволяющие устранить лишь видимые проявления болезни.
Налогово-бюджетная, или фискальная политика представляет собой лишь одно направление общей политики, затрагивающей исполнение бюджета. Другое направление связано с образованием и устранением бюджетного дефицита (или профицита) и появлением государственного долга. Взаимосвязь бюджетного дефицита и государственного долга заключена в выпуске займов для покрытия бюджетного дефицита, что приводит к известным долговым последствиям (необходимость выплаты долга и процентов по займу). Наличие дефицита и долга заставляет государство урезать свои расходы и увеличивать свои доходы, в том числе и за счет увеличения налогов, в связи с чем происходят перемены не только в общественном производстве и потреблении, но и в распределении и перераспределении национального дохода.
Движение денежных средств через бюджеты государства или компаний и иные фонды опосредствуется целой системой отношений по поводу их распределения и использования. В литературе такая система называется финансовой системой, а политика по управлению указанным движением — финансовой политикой. Следовательно, та общая политика, частью которой является налогово-бюджетная политика, есть финансовая политика. Поэтому нет ничего удивительного в том, что расходование средств из государственного бюджета называется еще и бюджетным финансированием, так же как кредитование, инвестирование, короче говоря, использование денежных средств в каких либо целях — просто финансированием. В этом отношении приведенный здесь смысл финансов уже несколько отличается от того смысла, который был заложен в определение финансовой олигархии. Тогда, если вспомнить, под финансовыми олигархами подразумевались как денежные мешки, так и промышленные магнаты. Смысловому сближению способствует нынешнее переопределение финансовой олигархии как финансово-промышленной олигархии.
Таким образом, финансовая политика государства преследует те же самые цели, которые вытекают из действия закона экономии рабочего времени.
Имея дело с денежными потоками, финансовая политика вместе с тем не затрагивает вопросы определения объема денег в экономике и обеспечения данной денежной массой. Финансовая политика просто перераспределяет уже имеющееся количество денег. Необходимый экономике объем денег государство определяет с помощью денежной политики. Конечно, косвенно финансовая политика влияет на объем денежной массы, однако создание этой массы не входит в ее цели.
Денежная политика государства опирается на две категории: спрос на деньги и предложение денег. Суть денежной политики очевидным образом состоит в выпуске, т.е. предложении такой денежной массы, которая в точности соответствовала бы спросу на деньги. В этой связи особо важным становится распознание компонент спроса на деньги и, соответственно, их количественное оценивание.
Первая компонента спроса на деньги давно известна. Это то количество денег, которое необходимо для купли-продажи создаваемой общественным производством массы товаров и услуг. В современной литературе данная компонента общего спроса на деньги называется трансакционным спросом. Величина трансакционного спроса рассчитывается как произведение стоимости товаров и услуг на их произведенный физический объем. Выделение данной компоненты обычно преследует цель отсечения экономического кругооборота реальных товаров и услуг.
Как было показано, в экономике появились и фиктивные товары, такие, как акции, облигации и т.п., имеющие пока что номинальную стоимость, или стоимость III. Различие в реальности-фиктивности товаров обусловливает выделение второй компоненты общего спроса на деньги, определенной в произведении стоимости этих фиктивных товаров на их объем. В общем, это довольно-таки тривиальное действие.
Если более пристально приглядеться к этим двум компонентам спроса на деньги, то особой разницы между ними и не видно. В обоих случаях берется стоимость единицы то ли реального, то ли фиктивного товара и умножается на его количество. В этом отношении есть смысл, наоборот, не выделения компонентов общего спроса, а их объединения, что, собственно, и нужно сделать для определения объема общего спроса на деньги.
Конечно, когда в рассмотрение попадет стоимость IV, учитывающая процент, выделение компонент общего спроса будет иметь хотя бы тот резон, что потребуется определить наряду с трансакционным спросом на деньги как минимум еще и спрос на деньги, основанный на так называемом кейнсианском спекулятивном мотиве. Однако следует повторить, что пока еще рано об этом говорить. Поэтому здесь речь идет не о денежно-кредитной, а просто денежной, можно сказать, монетарной политике государства. Впрочем, нельзя не признать, что очень трудно отделять статические аспекты государственного управления экономикой от динамических аспектов, в том числе и по отношению к денежно-кредитной политике.
Если исходить из данного подхода, будет понятно и такое упрощение, которое состоит в отвлечении от того факта, что вложения в акции и облигации влекут определенный риск. В связи с этим Дж. Кейнс в спросе на деньги выделял мотив предосторожности. Однако в статике полагается детерминистская постановка проблем, вследствие чего риск устраняется, элиминируется. Следовательно, остается в силе абстрагирование от структуры спроса да деньги, хотя первоначально казалось, что без структурирования спроса не обойтись.
Внезапное введение в рассмотрение скорости обращения денег, думается, не вызовет лишних вопросов, так как ее существование всегда сопровождало денежное обращение. Вне зависимости от постоянства или непостоянства данной скорости уравнение Фишера дает однозначное решение относительно объема спроса на деньги. Это только М. Фридмена и его после дователей-монетаристов интересовала постоянная скорость обращения денег, а данный анализ безразличен к ней. Конечно, при постоянстве указанной скорости упрощается решение уравнения, в котором сразу три переменных предстают экзогенными величинами, Однако, как потом будет показано, это не столь важно для обоснования роли денег в экономике при статическом подходе. Сейчас же можно считать, что объем спроса на деньги уже определен, и тогда стоит перейти к предложению денег.
Предложение денег состоит в их создании, причем в таком объеме, который бы соответствовал объему спроса на них. Если будет предложено больше денег, чем необходимо для обмена, то произойдет обесценивание денег и вслед за этим рост цен товаров, или инфляция. Разумеется, речь идет не о золоте, которое, как известно, в случае его избытка уходило по каналам накопления, а о бумажных и кредитных деньгах. Вопрос об избыточном предложении актуален и потому, что связан с сеньоражем, следовательно, нет мотивов для недостаточного предложения денег. Урезание же предложения денег обусловлено вторым способом регулирования массы денег в обращении является воздействие на величину банковского мультипликатора, которая зависит от размера резервов (в процентном выражении). Следовательно, влияя на размеры резервов, государство добивается необходимых изменений в объеме денежного предложения.
Итак, в распоряжении государства имеются разные способы регулирования размеров денежной массы. Она должна быть равной спросу на деньги.
Данное обстоятельство превращает денежную политику в главное средство против инфляции, если она порождена избытком денег в обращении. Такое возможно, когда, например, осуществляются излишние или неоправданные государственные расходы, не учитывающие новых экономических явлений. Несомненно, речь идет об использовании кейнсианских методов стимулирования эффективного спроса, приведших к высокой инфляции, в период, когда доходы населения стали расти и без государственных расходов.
Данный период стал одновременно взлетом и триумфом монетаризма, так как на самом деле единственным способом обуздания инфляции стала разумная денежная политика. Именно в этот период можно было безоговорочно согласиться с М. Фридменом в его мнении о том, что только «деньги имеют значение». Новая роль денег вытекала из изменившихся экономических условий — начала действия феномена приведенных затрат в статическом аспекте. Поэтому постоянство скорости обращения денег никоим образом не влияло на возросшую значимость денег.
Из изложенного выше видно, что денежная политика, имеющая целью регулирование денежной массы, в действительности направлена на недопущение или обуздание инфляции, и в этом своем назначении она выступает и как антиинфляционная политика. В качестве антиинфляционного средства денежная политика является не единственным инструментом государственного управления экономикой. Ранее было доказано, что отдельные направления финансовой политики также служили в качестве антиинфляционных мер.
Триумф монетаризма, однако, был недолог. И дело не только в теоретических пробелах монетаризма. Просто на арену вышла стоимость IV вместо стоимости III, что повлекло за собой необходимость нового антиинфляционного регулирования, получившего название «инфляционного таргетирования с использованием процентных ставок в качестве операционного инструментария». В этом обстоятельстве заключается истинная причина «падения» монетаризма.
Борьба с инфляцией в условиях монополистического производства имеет оборотную стоимость — свертывание производства и рост безработицы. Связь сокращения инфляции и роста безработицы количественно и графически отображается с помощью известных кривой и уравнения Филлипса. Существование такого следствия заставляет проводить не автономную антиинфляционную политику, а скоординированную с другими направлениями государственного управления экономикой, так чтобы в итоге общественное производство осуществлялось с наилучшими экономическими показателями. В связи с этим по-новому ставится вопрос о комплексном учете всех последствий проведения общей экономической политики, в числе которых остались не охваченными анализом антимонопольная политика и поддержка малого и среднего предпринимательства (бизнеса).
Содержание антимонопольной политики и поддержки малого и среднего предпринимательства настолько очевидно, и к тому же полно рассмотрено в литературе, что делает возможным лишь простое упоминание об этих направлениях государственного управления экономикой. Следует только отметить, что антимонопольная политика не должна быть политикой гонения на монополии, поскольку монополии являются локомотивами перемен капиталистического способа производства в лучшую сторону. Поэтому монополии также нуждаются в поддержке, но ясно, что их поддержка совсем иного рода, нежели поддержка малого и среднего бизнеса. Следовательно и антимонопольная политика должна быть политикой по борьбе с негативными сторонами деятельности монополий.
Итак, все, что касалось экономики в статическом аспекте, проанализировано. Итог следующий: противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения нашло свою форму разрешения в установлении государственного управления экономикой как способа в основном косвенного воздействия на микроэкономику. На очереди — исследование динамики экономической системы. Динамический подход, в свою очередь, должен показать форму разрешения противоречия статического подхода: эффективность общественного производства страдает из-за двумоментности, значит, близорукости.
При этом все условия двух последних законов соблюдаются. Однако итоговое действие этих двух законов оказалось совершенно противоположным тому, что было известно о них в теории.
Не следует думать, что внутреннее перерождение экономических процессов произошло благодаря закону экономии рабочего времени. Закон экономии рабочего времени действовал и действует во все периоды человеческой цивилизации, это — общеэкономический закон. Перерождение произошло благодаря тому, что экономическое развитие привело к рождению приведенных затрат.
Строго говоря, приведенные затраты всегда имели место. Просто одна их часть, представленная вмененными затратами, была настолько мала, что не только теория, но и сама практика не принимала ее в расчет. Все экономические процессы базировались на прямых затратах. Поэтому правильнее было бы сказать, что экономическое развитие привело к увеличению роли вмененных затрат, в связи с чем и произошло проанализированное перерождение того же капитализма. Четко проявившаяся двойственная структура затрат обусловила обращение кредитных денег. Поскольку вмененные затраты, как было только что сказано, имели место всегда, кредитные деньги также были известны задолго до капитализма. Но их объем и роль были по тем же причинам совсем незначительны. Лишь с утверждением феномена приведенных затрат кредитные деньги заявили о себе в полный голос. Природа кредитных денег полностью предопределена приведенными затратами, конституирующими современную стоимость. Следовательно, постижение этой природы невозможно без знания приведенных затрат.
В конечном счете приведенные затраты помогают узнать, как действует закон стоимости в современных условиях, как он сохраняет свои принципы, а также помогают применить в экономическом анализе затрат весь научный инструментарий, выработанный как западной, так и марксистской наукой.
Благодаря приведенным затратам оказался вскрытым и общий механизм действия закона прибавочной стоимости. Самым главным в приведенном анализе стало то, что было показано, каким образом прежний капитализм обрел человеческий вид. Тем самым было восстановлено значение закона прибавочной стоимости как основного закона, определяющего характер и течение всех микроэкономических процессов. Поэтому, убрав революционную риторику марксизма-ленинизма, можно впредь спокойно использовать его достижения.
Велико и политическое значение данного открытия. По крайней мере, не остается места спекуляциям на основе прежней марксистской теории относительно будущего капитализма. Об этом необходимо сказать, так как доказательства на базе исторических фактов (что капитализм выиграл борьбу у социализма) требуют и теоретического обоснования, которое, как можно теперь констатировать, в нормальном научном виде отсутствовало в литературе.
Следует отметить в связи с этим и новую роль монополий. Они способствовали перерождению капитализма, повлияв и на деятельность мелкого и среднего бизнеса. Все сферы капиталистического производства оказались охваченными воздействием крупного капитала, обретшего акционерную форму. Особо впечатляющей стала забота крупных компаний о своих сотрудниках.
Феномен приведенных затрат изменил не только лицо и характер капитализма, но и течение воспроизводства. Кризисы в экономике стали носить естественный оборот, поскольку механизм поворотных точек начал подчиняться принципам прибыльности, а не невозможности нормального протекания экономических процессов. Конечно, при этом определенные негативные стороны кризисов сохранились.
Законы стоимости и прибавочной стоимости не являются ни исходным, ни основным для современного строя (исходным является закон экономии рабочего времени), следовательно, сейчас уже не тот капитализм, что был. От него осталось только название, которое нужно обновить, например, постиндустриальное общество и т.д. и т.п. При этом новый строй прокрадывается к нам незаметно, эволюционно, а не революционно, через акционирование и феномен приведенных затрат. Только тогда, когда закон экономии стал рассматриваться сам по себе и изначально, стал понятен феномен приведенных затрат. В силу данного закона изменилось содержание других известных законов, в том числе стоимости и прибавочной стоимости. Следовательно, новый строй начал формироваться по кирпичикам уже с самого начала человечества, а свои реальные черты стал обретать лишь со становлением феномена приведенных затрат.
Однако не надо думать, что значение феномена приведенных затрат заключается в нем самом. Феномен приведенных затрат открыли в середине XX в. Его истинное значение состоит в том, что влияние приведенных затрат на микроэкономические явления и процессы есть воздействие системного эффекта на составляющие экономической системы. До сих пор связь микроэкономики с макроэкономикой в основном утверждала себя через агрегирование микроэкономических объектов в макроэкономические образования, поэтому наличие системного эффекта, хоть и имело место, но еще не отзывалось в микроэкономике. Новый генетический вектор экономической системы обусловил обратное воздействие теперь уже макроэкономических (системных) эффектов на микроэкономические процессы.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
