Наука многолика. Она выступает в разных качествах: как всеобщий духовный продукт общественного развития, как форма общественного сознания, как духовный потенциал материального производства, как орудие господства человека над природой, как обобщенный опыт всего человечества, как основа мировоззрения, как результат деятельности ученых, как развивающаяся система знаний и т.д. Но даже такое перечисление ипостасей науки мало что дает для ее понимания.
Научное знание не есть наука, точно так же, как человек знающий, образованный еще не есть ученый. Только создавая новое знание, человек приобщается к миру науки. Там, где наука удовлетворяется однажды познанным, она перестает быть самой собой. Знание — это продукт науки и ее «сырой материал», вновь вовлекаемый в научную деятельность, подобно продукту и «сырому материалу» производства вещественных ценностей. Поэтому знание можно рассматривать как элемент науки, ее часть, но ставить знак равенства между ними равносильно отождествлению товарного производства с товаром.
Представление о науке как о знании унаследовано по традиции от того исторического периода, когда она не была еще опытной, экспериментальной, а являлась чисто умозрительной и когда ее задача состояла в идеальном конструировании мира, а не в его преобразовании. Возникает вопрос: мыслима ли современная наука без эксперимента, являющегося одной из важнейших форм практической деятельности людей? Наука без эксперимента — это все равно, что искусство без творчества, симфония без исполнения. Мало того, симфония оказывается и без композитора, ибо, ограничивая науку только знаниями, мы исключаем из нее ее творцов — ученых. За борт науки выбрасывается ее исток, ее суть — сам творческий процесс исследовательской деятельности, т.е. процесс производства знаний.
Следовательно, наука — это не только и не столько наличные знания сами по себе, но и деятельность общества по их производству. Ее взаимоотношение с материальным производством и общественной практикой выступает как отношение одной формы общественного производства с другой.
Таким образом, наука — это система исследовательской деятельности общества, направленная на производство новых знаний о природе, обществе и мышлении.
Хрестоматийные извлечения
Леонардо Да Винчи
Об истинной и ложной науке
«...Пусты и полны заблуждений те науки, которые не порождены опытом всякой достоверности и не завершаются в наглядном опыте, т.е. те науки, начало, середина или конец которых не проходят ни через одно из пяти чувств. И если мы подвергаем сомнению достоверность всякой ощущаемой вещи, тем более должны мы подвергать сомнению то, что восстает против ощущений, каковы, например, вопросы о сущности бога и души и тому подобные, по поводу которых всегда спорят и сражаются. И поистине, всегда там, где недостает разумных доводов, там их заменяет крик, чего не случается с вещами достоверными. Вот почему мы скажем, что одно-единственное решение, и, когда оно оглашено, спор прекращается навсегда. И если спор возникает снова и снова, то эта наука — лживая и путаная, а не возродившаяся (на новой основе) достоверность.
Истинные науки — те, которые опыт заставил пройти сквозь ощущения и наложил молчание на языки спорщиков. Истинная наука не питает сновидениями своих исследователей, но всегда от первых истинных и доступных познанию начал постепенно продвигается к цели при помощи истинных заключений, как это явствует из первые математических наук, называемых арифметикой и геометрией, т.е. числа и меры».
«Астрономия и другие науки невозможны без деятельности рук, хотя первоначально они и начинаются в мысли, подобно живописи, которая сначала существует в мысли своего созерцателя и без деятельности рук не может достичь своего совершенства».
«Все наше познание начинается с ощущений».
«Опыт никогда не ошибается, ошибаются только суждения ваши, которые ждут от него вещей, не находящихся в его власти. Несправедливо жалуются люди на опыт, с величайшими упреками виня его в обманчивости. Оставьте его в покое и обратите свои жалобы на собственное невежество, которое заставляет вас быть поспешными и, ожидая от опыта в суетных и вздорных желаниях вещей, которые не в его власти, говорить, что он обманчив!»
«Природа полна бесчисленных причин, которые никогда не были в опыте»
«Необходимость — наставник и опекун природы. Необходимость — тема и изобретательница природы, и узда, и вечный закон».
«Мудрость есть дочь опыта».
«Ни одно человеческое исследование не может назваться истинной наукой, если оно не прошло через математические доказательства. И если ты скажешь, что науки, начинающиеся и кончающиеся в мысли, обладают истиной, то в этом нельзя с тобой согласиться, а следует отвергнуть это по многим причинам, и прежде всего потому, что в таких чисто мысленных рассуждениях не участвует опыт, без которого нет никакой достоверности».
«Никакой достоверности нет в науках там, где нельзя приложить ни одной из математических наук, и в том, что не имеет связи с математикой».
«Пропорция обретается не только в числах и мерах, но также в звуках, тяжестях, временах и положениях и в любой силе, какая бы она ни была».
«Так же, как поглощение еды без удовольствия превращается в скучное питание, так занятие наукой без страсти засоряет память, которая становится неспособной усваивать то, что она поглощает».
«Кто спорит, ссылаясь на авторитет, тот применяет не свой ум, а скорее память. Хорошая ученость родилась от хорошего дарования, и так как надобно более хвалить причину, чем следствие, ты больше будешь хвалить хорошее дарование без учености, чем хорошего ученого без дарования».
«Медицина есть восстановление согласия стихий, утративших взаимное равновесие; болезнь есть настроение стихий, соединенных в живом организме».
«Надобно понять, что такое человек, что такое жизнь, что такое здоровье, и как равновесие, согласие стихий, его поддерживает, а их раздор его разрушает и губит».
«...Влюбленные в практику без науки — словно кормчий, ступающий на корабль без руля или компаса; он никогда не уверен, куда плывет. Всегда практика должна быть воздвигнута на хорошей теории...»
«Хотя бы я и не умел хорошо, как они, цитировать авторов, я буду цитировать гораздо более достойную вещь, ссылаясь на опыт, наставника их наставников. Они расхаживают, чванные и напыщенные, разряженные и разукрашенные не своими, но чужими трудами, а в моих мне же самому отказывают; а если меня, изобретателя, презирают, насколько более должны быть порицаемы сами, — не изобретатели, а трубачи и пересказчики чужих произведений!».
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Особенности современной науки. Современная наука не ограничивается тем, что несет человечеству прометеев огонь познания. Она становится все более важным фактором практического преобразования мира. В течение жизни одного-двух поколений из «кабинетной затворницы», какой еще оставалась, по существу, до начала XX в., она превратилась в «подлинную работницу», сумела поразить воображение не только открытиями, мало согласующимися с доводами, так называемого здравого смысла и обыденного мышления, но и невиданной мощью своих практических применений. Об этом хорошо сказал Б. Рассел, выдающийся математик и философ, в одной из своих лекций, сравнив престиж науки с тем престижем, которым когда-то пользовалась религия. «Сила молитвы имела общепризнанные границы — было бы богохульством просить слишком многого. А власть науки не знает границ. Говорили, что вера может сдвинуть горы, но никто не верил в это. Теперь говорят, что атомная энергия может сдвинуть горы, и все верят этому»
Швейцарский инженер Г. Эйхельберг в книге «Человек и техника» нарисовал остроумную картину всего развития человеческого общества. Он сравнил это развитие с марафонским бегом на 60 км, где каждый километр равен 10 тыс. лет. Этот необычный бег выглядит следующим образом.
Большая часть пути пролегает через рощи и девственные леса и проходит почти без всяких изменений. Только в самом конце бега, когда позади осталось 58 — 59 километров, появляются первые признаки культуры: примитивное оружие первобытного человека, пещерные рисунки. Лишь на последнем километре встречаются первые земледельцы.
За триста метров до финиша бегуны вступают на дорогу, покрытую каменными плитами, которая ведет их мимо египетских пирамид и древнеримских укреплений. За 100 метров на пути бегунов появляются средневековые городские строения, они слышат крики сжигаемых на кострах инквизиции.
До финиша остается всего 50 метров. Здесь, по словам Г. Эйхельберга, стоит человек, умными и понимающими глазами следящий за кроссом. Это Леонардо да Винчи.
Осталось только 10 метров. Они начинаются при свете факелов и тусклом мерцании масляных ламп, но при броске на последних 5 метрах происходит ошеломляющее чудо: электрический свет заливает дорогу, повозки сменяются автомобилями, слышен шум самолетов и поднимается грибовидное облако атомного взрыва над Хиросимой. Пораженные бегуны ослеплены юпитерами... Их окружают репортеры, радио, телевидение...
Своим сравнением Г. Эйхельберг помог зримо представить невероятную, почти фантастическую картину темпов общественного развития.
Последние 10 м, на протяжении которых произошло, пожалуй, не меньше изменений, чем за весь предшествующий долгий путь развития человеческого общества, — это последние 100 лет. Характеризуются они тем, что два основных потока человеческой деятельности — труд производственный и труд научный — устремились навстречу друг другу и, смешав свои воды, ринулись вперед бурным, все преобразующим половодьем. В этом одна из основных причин столь мощного ускорения темпов общественного развития в последнее столетие. Если ранее человек в борьбе с природой мог рассчитывать главным образом лишь на свои физические силы, запас, и возможности которых ограничены, то благодаря соединению науки с производством он получил возможность практически использовать в этой борьбе познание законов самой природы, потенциальные возможности которых безграничны.
Для освещения этих вопросов нам нужно рассмотреть не только реальную структуру куновской нормальной науки, но и ее функцию. Кун Томас утверждает, что нормальная наука является необходимой предпосылкой революций.
«С этой точки зрения, прозаичная деятельность «зрелой» науки оказывает глубокое влияние, как на содержание наших идей, так и на их реальное существование (substantiality). Эта деятельность, связанная с решением «мелких головоломок», ведет к увеличению соответствия между теорией и реальностью и содействует прогрессу, что обусловлено разными причинами. Прежде всего, принятая парадигма дает ученому руководящую нить: «Даже беглый взгляд на любую бэконовскую естественную историю или на допарадигмальное развитие любой науки показывает, что природа слишком сложна для того, чтобы ее можно было исследовать случайным образом». Это утверждение нельзя назвать новым. Попытка получить знание нуждается в руководящих принципах, она не может начаться с ничего, т.е. она нуждается в некоторой теории, точке зрения, позволяющей исследователю отделить существенное от несущественного и подсказывающей ему, в каких областях его исследование будет плодотворным.
К этой известной идее Кун добавляет свои собственные соображения. Он защищает не просто использование теоретических допущений, а исключающий все остальное выбор одного частного множества идей, маниакальную приверженность единственной точке зрения. Он защищает такой выбор в первую очередь потому, что этот выбор, как ему представляется, имеет место в реальной науке. В этом выражается та описательно-предписательная двусмысленность, с которой мы познакомились выше. Однако у него есть еще одно основание в пользу этого, более завуалированное и, скорее подразумеваемое, чем выраженное в явном виде. Он защищает единственность выбора, опираясь на свою веру в то, что такой выбор, в конце концов, приводит к ниспровержению той парадигмы, которой ученые с самого начала ограничили себя. Если даже наиболее энергичные усилия охватить природу в ее категориях проваливаются, если даже самые определенные ожидания, порождаемые этими категориями, обманываются вновь и вновь, то мы вынуждены обратиться к поискам чего-то другого. И нас вынуждает к этому не абстрактное обсуждение возможностей, далеких от реальности, а скорее наши собственные склонности, те процедуры, которые обеспечивают более тесный контакт с природой, и в конечном счете — сама природа. В спорах пред науки с их универсальным критицизмом и необузданной пролиферацией идей часто «апеллируют к представителям других школ ничуть не меньше, чем к самой природе». Зрелая же наука, особенно в те спокойные периоды, которые непосредственно предшествуют революционной буре, обращается только к самой природе и, следовательно, может ожидать вполне определенного и объективного ответа. Для получения такого ответа нам требуется нечто большее, чем набор случайных фактов. Однако вечное обсуждение различных идеологий также помочь не может. Для этого нужно принять лишь одну теорию и упорно пытаться охватить природу в ее структурах. Я полагаю, именно в этом заключается главная причина, объясняющая, почему Кун защищает подавление зрелой наукой неограниченных дискуссий между альтернативами не только как исторический факт, но и как разумное действие. Можно ли согласиться с такой защитой?».
Социальные функции науки. Со времени возникновения науки и вплоть до начала XVII в. основной целью научной деятельности в социальном плане была выработка общего представления о мире и месте в нем человека. (Механика, прикладная геометрия, хотя и активно служили нуждам материальной практики, но не определяли лица всей науки.) Объяснительная мировоззренческая функция научной деятельности являлась самодовлеющей. Естественно, что приоритет в системе науки этого периода принадлежал философии как мировоззренческой дисциплине. Длительный период (до Ньютона) сохранялось представление, что философия обнимает собой все отрасли знания, поглощает всю науку.
В античной философии познание было социально ориентировано таким образов, что оно стремилось не только и не столько к тому, чтобы ответить на вопрос, как лучше провести тоннель, как разделить на равные части земельные участки, как ориентироваться в море по звездам (хотя и это входило в круг ее внимания), но прежде всего к тому, чтобы рационально-умозрительным путем объяснить устройство мироздания и место в нем человека.
Знания для древнего грека ценны не только потому, что с их помощью можно делать нужные вещи или добывать больше золота и серебра в рудниках, но и потому, что они были, прежде всего, орудием изменения духовного мира человека, средством совершенствования, расширения границ его видения. Знания, по убеждению греков, могут сами по себе сделать человека добродетельнее, могущественнее, им «свойственно управлять человеком». Так, Сократ, сравнивая золото со знаниями, отдает предпочтение последним: «Нет, существует лишь одна правильная монета — разумение, и лишь в обмен на нее должно все отдавать; лишь в этом случае будут неподдельны и мужество, и воздержанность, и справедливость; одним словом, подлинная доблесть сопряжена с разумом, все равно, сопутствуют ли ей наслаждения, страхи и все иное тому подобное или не сопутствуют».
Благодаря знаниям человек становится выше другого не положением, не богатством, не родовитостью, не властью, а именно как человек, как личность. И это превосходство быстро обнаруживается в спорах, тяжбах, диспутах и дарует обладателю знаний уважение и почет сограждан, а следствием этого могут быть и богатство, и высокое общественное положение.
Такое отношение к знаниям и научным исследованиям,. разумеется, не сразу возобладало в Древней Греции. Еще во времена Сократа воинствующий антиинтеллектуализм аристофановских «Облаков» находил сочувствие и поддержку в толпе. Но семена мудрости, посеянные первыми древнегреческими философами, давали все более богатые всходы, формируя и воспитывая в определенном направлении общественное сознание эллинов. Полководцы, государственные деятели, ораторы, даже купцы идут на выучку к философам и не жалеют времени, затраченного на овладение их учениями.
Когда сицилийский тиран Дионисий попал в беду и у него спросили, что дала ему мудрость Платона, он ответил: «Неужели тебе кажется, что я ничего не взял от Платона, если так спокойно переношу превратности судьбы?»
Александр Македонский высказался насчет ценности философии еще более определенно: «Я чту Аристотеля, называя его своим отцом, так как если отцу я обязан жизнью, то Аристотелю обязан всем, что дает ей цену».
Мировоззренческую ориентацию науки и многие черты античного склада, стиля мышления унаследовали и эпоха средневековья, и эпоха Возрождения. Однако начиная с Возрождения, с Леонардо да Винчи уже подспудно начали пробивать себе путь новые тенденции. Во-первых, появилась тяга к опытному изучению природы. Во-вторых, после Бэкона и Галилея идея о грандиозных инструментальных возможностях науки, ее технических приложениях стала постепенно завоевывать всеобщее признание. В-третьих, мысль о том, что наука может существенно влиять на развитие техники и производства, оказалась удивительно созвучной духу нового времени.
Рождающееся буржуазное общество с его деятельным, энергичным, предприимчивым характером, его практицизмом обнаружило в возникающем опытном естествознании глубоко родственные черты и прежде всего связь с практикой. Общество, которое центром притяжения своих интересов сделало предпринимательский поиск, способствующий расширенному воспроизводству материально-стоимостного богатства, стало рассматривать человека лишь в качестве средства приращения этого богатства. Такое общество, естественно, толкало и науку в сторону практической, материально-производственной, технической ориентации, к превращению ее в действительного агента производства.
Изменение основной целевой ориентации науки стимулировалось промышленной революцией, возникновением машинного производства. «В качестве машины, — писал К. Маркс, — средство труда приобретает такую материальную форму существования, которая обусловливает замену человеческой силы силами природы и эмпирических рутинных приемов — сознательным применением естествознания».
Сращение науки с производством проходило путем превращения, с одной стороны, производства в научное производство, а с другой — науки в производительную силу. Уже в условиях капитализма наука, сама выступая как своеобразное производство, т.е. производство знаний, приобретает многие новые черты, которые роднят ее с материальным производством. «Если процесс производства становится применением науки, то наука, наоборот, становится фактором, так сказать, функцией процесса производства. Каждое открытие становится основой для нового изобретения или для новых усовершенствованных методов производства. Только капиталистический способ производства впервые ставит естествознание как науку на службу непосредственному процессу производства, в то время как, наоборот, развитие производства предоставляет средства для теоретического покорения природы. Наука получает призвание быть средством производства богатства, средством обогащения...».
Итак, наука стала фактором производственного процесса, который, в свою очередь, был и сферой приложения науки. В этом факте и выражается суть новой целевой ориентации науки, нового исторического этапа в ее развитии. Развивающаяся индустрия раздвинула перед наукой горизонты и породила могучие стимулы движения вперед. Техника становилась опредмеченной силой знания и все больше зависела от успехов научных исследований.
Однако в середине XX в. в науке все более явно начали обнаруживаться процессы, свидетельствующие о «кризисе роста» науки, о ее переходе в новое качество. В ходе научно-технической революции появляется все больше признаков начинающегося фронтального поворота науки в сторону человека. Что это за признаки?
Во-первых, автоматизация — пусть медленно и противоречиво — вырывает человека из технологического подчинения машине. В результате этого сама ориентация науки на технику теряет свой негуманный оттенок и самодовлеющее значение.
Во-вторых, современная техника и технология требуют от работника не просто опыта, квалификации, умения и сноровки, а определенной системы научных знаний, высокой общеобразовательной подготовки, которая позволяет свободно ориентироваться во всем производстве, удовлетворять требованию растущей профессиональной мобильности, быстро осваивать технические новшества и научные открытия.
В-третьих, экономисты в развитых странах во второй половине XX в. с удивлением обнаружили, что расходы на образование, традиционно считавшиеся балластом для национального бюджета, не только окупаются, но и приносят обществу доходы более значительные, чем вложения в иные формы деятельности (норма эффективности от 8 до 10%, причем она продолжает увеличиваться).
В-четвертых, последние десятилетия научные знания воплощаются не только в самом производстве и в человеке-работнике, но и в управлении социально-экономическими процессами, организации труда и производства.
Мы видим, что если развитие производства в XIX в. осуществлялось за счет совершенствования машин и технологических процессов, то в наше время оно, помимо этого, движется вперед и за счет духовного совершенствования самого человека. Мы убеждаемся на каждом шагу, что самая сложная, самая современная техника не сможет давать нужного эффекта и быстро выйдет из строя, если уровень применяемых в живом труде знаний будет ниже уровня знаний, опредмеченных в этой технике. Более того, он должен быть фактором, непрерывно обгоняющим и стимулирующим техническое развитие.
Все это является основанием для того, чтобы сделать вывод о происходящей сегодня смене основной целевой ориентации науки. Она все более явно становится ориентированной не только на совершенствование техники, но и на развитие интеллектуального, творческого потенциала личности.
Таким образом, в ходе научно-технической революции впервые за всю историю человеческой цивилизации интеллектуальное, духовное развитие личности становится ведущим фактором роста материального производства.
Особенности познавательного действия в науке
Достижения современной научно-технической революции свидетельствуют о том, что именно научные исследования открывают новые горизонты творческому преобразованию действительности. Социальные потребности в приращении знания актуализируют исследование самого процесса познания как общественной сферы деятельности, как специфического отношения человека к окружающему миру.
Процесс познания, наука не существуют иначе, как в форме познавательного действия или системы действий. Рассмотрим основные моменты познавательного действия как конкретного акта научной деятельности. Познавательное действие включает в себя не все атрибуты науки. Оно связано лишь с самым существенным в ней — с производством новых знаний. Поэтому познавательное действие может быть определено как момент (поведенческий акт, операция, процедура) в духовной деятельности субъекта, направленной на объект познания с целью получения достоверных сведений.
Познавательные действия, направленные на достижение новых знаний, могут различаться по средствам и методам, сфере применения и объекту воздействия, т.е. их можно классифицировать.
Так, в зависимости от цели исследования можно предложить следующую классификацию познавательных действий:
1. Теоретические действия. Они направлены на решение научной проблемы, создание теории, выдвижение концептуальной идеи, открытие закона, объяснение фактов, выработку категорий и др.
2. Эмпирические действия. Носят, прежде всего, прикладной характер. Их основная цель — разработать способы связи теории с практической деятельностью и т.д. К эмпирическим действиям относится и научный эксперимент с применением технических средств.
3. Методологические действия. Направлены на создание или разработку методологии познания, логики открытия, системо-созидающих принципов и процедур научного мышления.
4. Репродуктивные действия. Их основная цель — совершенствование системы образования, методики преподавания, подготовки и воспитания научных кадров.
Познавательное действие — это упорядоченный причинно-обусловленный процесс. Механизм его формирования имеет определенную последовательность. Началом является выдвижение ведущей идеи под воздействием потребностей практики, далее идет формирование гипотезы, организация доказательств, разработка теории, экспериментальная проверка.
Структура познавательного действия представляет собой соотношение составных его компонентов и специфических характеристик. В этой связи, прежде всего, следует сказать о субъекте познавательного действия. Под субъектом познавательного действия понимают индивида, группу, коллектив людей, руководимых стремлением получения новых знаний, информации о событиях и процессах действительности, располагающих определенными средствами и методами познания и обладающими способностями к эвристической деятельности.
Неотъемлемым компонентом познавательного действия является его объект. Объект познавательного действия вырисовывается в результате дифференциации объекта познания.
Им может быть природный процесс, общественное явление, социальный институт, человек, его мышление, любое материальное и идеальное явление, а также объективная и субъективная реальность как таковая.
Следует различать объект познания и предмет познания. Объект познания не зависит от познавательной активности субъекта, глубины проникновения в него научной мысли, уровня развития познания в целом. Он развивается по своим внутренним законам.
Предмет же познавательного действия — это фрагмент объекта познания, который формируется в ходе познавательного действия по мере проникновения последнего в сущность все более высокого порядка.
Природный процесс или общественное явление становятся объектом познания только тогда, когда они включены в сферу познавательной деятельности субъекта, подвержены воздействию его духовных и практических усилий. В свою очередь человек тоже становится субъектом познания лишь благодаря его познавательным действиям, направленным на объект познания.
Отношение субъекта познавательного действия к объекту может носить идеальный характер, когда субъект, не нарушая структуры последнего, исследует его с помощью специальных научных методов (анализ, синтез, индукция, дедукция, моделирование и т.п.). Но воздействие субъекта на объект может иметь и практический характер. Часто для вычленения предмета исследования из объективной реальности необходимо изменить структуру объекта (например, исследование закономерностей возникновения и существования элементарных частиц предполагает разрушение ядер, нуклонов, изменение параметров движения частиц на ускорителях и т.д.).
Система познавательных действий реализуется в конкретном исторически данном поле целей — условий при наличии определенных средств и методов исследования. Совокупность целей, средств, условий и методов образует познавательную ситуацию, которая делает успешное познавательное действие субъекта необходимым, возможным и действительным.
Цель исследования формируется не только под воздействием общественных потребностей, но и личных интересов, возможностей и особенностей субъекта, его любознательности, стремления к самоутверждению и т.д. Совокупность целей познавательного действия способствует ориентации научного исследования. Для достижения цели познавательного действия необходимы определенные средства и методы. Это — инструменты, приборы наблюдения, техника эксперимента, промышленные объекты. Кроме них, к средствам относятся имеющиеся в распоряжении субъекта научный потенциал, методологические и мировоззренческие концепции.
Средства и цели познавательного действия взаимосвязаны необходимой связью. «...Человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может раз: решить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления».
Эффект познавательного действия в большей степени зависит от применяемых методов. Во всех областях исследования применяется логический метод. Огромное значение приобретают эксперимент (мысленный эксперимент) и моделирование (идеализация). Кроме того, интенсивно протекает процесс взаимопроникновения методов различных наук, наблюдается использование средств прикладной математики и кибернетики.
В теоретическом естествознании, науко-ведении, сфере социального и экономического познания исключительно важно овладеть философской методологией и осознанно применять диалектический метод.
Реализованная цель субъекта познавательного действия выступает как его продукт, результат, представляющий собой знание о предмете исследования, новую информацию о процессах и явлениях действительности. В практической деятельности результат познавательного действия может использоваться для достижения других целей.
В отличие от продуктов материального производства, приобретенные знания не приходят в негодность, а подлежат уточнению, совершенствованию и развитию. Материализация научных идей не прекращает их благотворного воздействия на процесс общественного развития. «Продукт умственного труда — наука — всегда ценится далеко ниже ее стоимости, потому что рабочее время, необходимое для ее воспроизведения, не идет ни в какое сравнение с тем рабочим временем, которое требуется для того, чтобы первоначально ее произвести».
Содержанием знаний являются рационально осмысленные человеком связи явлений природы, существенные характеристики природных и социальных объектов и отношений между ними, переведенные в абстракции, представления, отражающие объективные явления и закономерности природы, общества и мышления.
В зависимости от типа познавательного действия знания можно разделить на научные, вне научные (полученные вне сферы науки) и неистинные (заблуждения). При этом следует иметь в виду, что, по Гегелю, «понятие научности знания всегда заключает в себе момент относительности».
Научное знание отличается, прежде всего, своей концептуальностью и системностью, что позволяет объяснять реальные факты и предсказывать возможные изменения явлений действительности.
В научном знании различают и «инструментальный аспект», заключающийся в возможности получения максимально содержательных выводов при минимально исходной эмпирической информации.
Для социальной практики чрезвычайно важно установить рациональное соотношение между фундаментальными и прикладными знаниями, ибо темпы научно-технического прогресса находятся в прямой зависимости от фундаментальных исследований.
Формами выражения научного знания выступают теории, гипотезы, концепции, идеи, модели и т.д.
Научные знания — лишь часть (хотя и основная) информации, добытой в результате познавательного действия. В процессе исследования вырабатываются обыденные вне научные знания, ненаучная информация, полученные в результате непосредственного отражения действительности. Иногда речь идет о ложных (ненаучных) знаниях или заблуждениях.
Мы рассмотрели лишь некоторые особенности познавательного действия. Но и этого достаточно, чтобы увидеть, что познавательное действие, выражая динамику познания, актуализируя его, само претерпевает изменения во всех своих структурных элементах.
Эвристичность познавательного Действия
Представление об эвристичности может дать старая притча о кредиторе и должнике.
Много лет назад, когда человека, задолжавшего кому-нибудь деньги, могли бросить в долговую тюрьму, жил в Лондоне один купец, имевший несчастье задолжать большую сумму денег некому ростовщику. Последний — старый и уродливый — влюбился в юную дочь купца и предложил такого рода сделку: он простит долг, если купец отдаст за него свою дочь.
Несчастный отец пришел в ужас от такого рода предложения. Тогда коварный ростовщик предложил бросить жребий: положить в пустую сумку два камешка, черный и белый, и пусть девушка вытащит один из них. Если она достанет черный камень, то станет его женой, если же белый, то останется с отцом. В обоих случаях долг будет считаться погашенным. Если же девушка откажется тянуть жребий, то ее отца бросят в долговую тюрьму, а сама она станет нищей и умрет с голоду.
Неохотно, очень неохотно согласились купец и его дочь на такое предложение. Этот разговор происходил в саду, на усыпанной гравием дорожке. Когда ростовщик наклонился, чтобы найти камешки для жребия, дочь купца заметила, что он положил в сумку два черных камня. Затем он попросил девушку достать один из них, чтобы решить, таким образом, ее участь и участь ее отца.
Что делать девушке? Что бы вы ей посоветовали?
Логически (или шаблонно) мыслящие люди вряд ли смогут чем либо помочь девушке, так как, по-видимому, у них будет три возможных варианта:
1) девушке следует отказаться тащить камешен;
2) девушка должна дать понять, что ей известна хитрость ростовщика, и выставить его, таким образом, мошенником;
3) девушке остается вытащить черный камешек и пожертвовать собой ради спасения отца.
Все предложенные варианты в равной степени бесполезны.
В этой сложной ситуации девушку осенила принципиально новая мысль. Она нашла уникальное решение: опустила руку в сумку, вытащила камешек и, не взглянув на него, выронила прямо на дорожку, усыпанную гравием, где камешек мгновенно затерялся.
«Эка досада! — воскликнула она. — Но дело поправимо. Ведь по цвету оставшегося мы тотчас узнаем, какого цвета камешек достался мне...». И выиграла дело.
Эвристическая деятельность — это особый вид творческой деятельности с нормативными интеллектуальными компонентами. Она выполняется на осознанном уровне планомерным и теоретическим путем — методом восхождения от абстрактного к конкретному.
Полная определенность предмета, явления, процесса, системы не означает их оптимальной организации и функционирования. Наоборот, их оптимальная организация предполагает некоторую неопределенность, неупорядоченность, неуправляемость, ибо организация не тождественна крайнему выражению порядка (отсутствию возможности движения — застою). Для активной и j результативной познавательной деятельности нужен j известный «раздражитель», который будоражил бы со i знание, мешал бы притуплению восприятия, внося; изменения в систему познания (например, в Афинах: в этой роли выступал Сократ).
Неопределенность, нестандартность, неравновесность открывают возможности поиска новизны даже достаточно глубоко исследованных областях человеческой деятельности. Нас окружает не фатально запрограммированный механический мир, а полный неожиданностей, мало предсказуемый, изменяющийся, живой диалектический мир. Именно избыточная, не структурированная информация, выходящая за рамки жесткой детерминации, усиливает способности разума к поиску новых, нешаблонных решений, дает эвристические импульсы познавательному действию. Поэтому эвристичность познавательного действия можно стимулировать осознанным применением (использованием) избыточной информации, ее подбором и классификацией.
Эвристическое познавательное действие, другие творческие процессы, направленные на «производство» новой идеи, принципа, точки зрения, являются истинно человеческими качествами, ибо только человек производит универсально, даже будучи свободен от физической потребности.
Эвристическая свобода человека проявляется в том, что он может творить, т. е. создавать новое, не только из потребности, но и из возможности — от избытка и игры своих жизненных сил, умения увидеть, сказать по-своему, свежо, оригинально, точно, необычно, от ощущения своего мастерства, своей власти над материалом. Он может и остановиться в своих действиях, вспомнить изречение древних: «Не делай этого, ибо ты возрадуешь своих врагов!».
Эвристичность с точки зрения теории познания есть процесс жизнеутверждающий. «Творить — значит убивать смерть», — утверждал Р. Ролан. Не случайно; замечено, что эвристическая деятельность способствует самоорганизации человека, он как бы «наводит порядок» в своей душе, отдаляется от шаблонного мышления и действия. И напротив, интеллектуальная пассивность, заторможенность, закомплексованность столь же пагубны, как и эмоциональная скованность.
В познавательной деятельности эвристичность — это способность обнаруживать новое качество предмета, его иные свойства, невидимые ранее.
Познавательное действие включает не все атрибуты науки, оно связано лишь с самым существенным в ней — с процессом производства новых знаний. Поэтому познавательное действие может быть определено как момент (поведенческий акт, операция, процедура) в духовно-практической деятельности субъекта, направленный на объект познания с целью получения достоверных сведений (информации) о нем или выбора дальнейшей процедуры исследования.
Поскольку процесс познания не сводится только к движению от незнания к знанию, а предполагает также расширение, углубление и уточнение уже имеющихся знаний, постольку познавательное действие не следует ограничивать только актом утверждения нового на пути к истине. Эвристичность познавательного действия проявляется и в процессе отрицания старого, относительно истинного, ошибочного, приблизительного в уже имеющемся арсенале науки. Но здесь эвристичность проявляется в основном путем поиска методов исследования, приемов и подходов к анализу объекта рассмотрения, форм отрицания старого.
Эвристичность познавательного действия в большей мере определяется его четкой целенаправленностью, динамизмом, проявляющимся в поиске более адекватных способов интеллектуального освоения действительности. Вместе с тем она отличается значительной неопределенностью в отношении предвидения результатов, сроков научных открытий и может проявляться как в процессе достижения новых знаний, так и в процессе разработки новых способов применения имеющихся достижений науки в социальной практике. При этом определенную роль играют средства и методы действия, форма объекта, на который направлено воздействие. Иными словами: в зависимости от характера познавательного действия (теоретическое, эмпирическое, методологическое, репродуктивное и т. д.) складывается потенциал эвристичности.
Эвристическая компонента познавательного действия в определенных условиях позволяет внезапно, сразу, в целом решить задачу, усмотреть новое в развитии исследуемого явления, «схватить» его сущность, благодаря теоретико-познавательным и природным качествам субъекта познания (способность к творческой деятельности, эрудиция, дар предвидения и др.). При этом роль субъекта может выполнять не только отдельная личность, но и «социальный субъект» (научно исследовательский коллектив, группа риска и т. д.).
Эвристичность познавательного действия проявляется уже в процессе выбора (постановки) цели исследования. И это не случайно. Цель исследования формируется не только под воздействием общественных потребностей, но и личных интересов, возможностей и особенностей субъекта познания, его любознательности, стремления к самоутверждению и самореализации. При этом целью познавательного действия может стать постижение сущности объекта, закономерностей его развития, поиск способов преобразования действительности, выработки ценностно-ориентированной информации и, наконец, самопознание и саморазвитие. Уже здесь эвристические интенции исследователя могут сыграть решающую роль или, по крайней мере, сократить «инкубационный» период рождения новой идеи.
Эвристический потенциал познавательного действия в большей мере зависит от применяемых методов. Во всех областях исследовательской деятельности применяется логический метод. Огромное значение приобретают эксперимент и моделирование, интенсивно протекает процесс взаимопроникновения методов различных наук, а также математизация и кибернетизация познавательных процессов.
В теоретическом естествознании, науко-ведении, в сфере социального познания исключительно важно владеть философской методологией, сознательно применять диалектический метод, который служит основой творческого мышления.
Эвристический эффект познавательного действия заключается в возможности получения максимально содержательных выводов при минимальной исходной эмпирической информации. Этот аспект актуален в социологии и в других общественных науках, ибо важнейшей функцией теории является определение путей движения социальной практики, раскрытие существенных последствий тех изменений, которые происходят в данный исторический момент.
Эвристичность познавательного действия играет большую роль не только в процессе выработки новых знаний, но и разработке путей их эффективного использования на каждом относительно самостоятельном этапе развития общественного производства.
Роль эвристических составляющих в коллективных исследованиях растет и под давлением экономического фактора, возрастания «стоимости» современной науки, при этом следует отметить, что работы, выполненные коллективами, используются в последующем научном процессе чаще, чем индивидуальные труды ученых. Более того, подсчеты показывают, что эффективность коллективных исследований и изобретений растет.
Таким образом, тенденция возрастания роли эвристичности познавательного действия сегодня является не только естественной и необходимой особенностью относительно самостоятельного развития науки и техники, но и своего рода Ответом науки на возрастание потребностей практики, производства, который находит все большее экономическое оправдание.
Вместе с тем отметим, что тенденция к эвристичности коллективного познавательного действия в научно-исследовательской деятельности, конечно, не умаляет индивидуальных достижений ученых. Преимущества коллективности бесспорны, когда нужно развивать и внедрять в практику уже «выработанную» идею. Но сами идеи — это продукт индивидуального творчества. Диалектическое сочетание коллективного и индивидуального начал в научных исследованиях — нечто типичное для научной деятельности эпохи НТР.
Сегодня эвристичность познавательного действия непосредственно связана с усилением институциализации современной науки. Это проявляется в сознательном регулировании социальной организации, распределении ролей в научно-познавательной деятельности, выступающей в форме социального института (программы, учреждения, иерархии руководства, звеньев управления и др.).
На современном этапе развития (нашего) общества, в условиях коллективности и массовости научно-познавательной деятельности эвристичность познавательного действия приобретает все большее значение и должна стать объектом повышенного внимания в области политики управления наукой. Она позволяет наиболее эффективно применять современную технику в научном исследовании, совершенствовать взаимосвязь науки, техники и труда.
Нравственные аспекты науки
Наука позволяет управлять социальными и природными процессами. Она возвышает человека над обстоятельствами, делает его могущественным властелином мира. Поэтому образованность, профессиональная компетентность, умение свободно ориентироваться в стремительном потоке научной, технической и социально-политической информации очень важны.
Однако как бы ни были “необходимы знания для индивидуального развития личности и общества в целом, абсолютизировать их значение нельзя. «Мудр не тот, — писал древнегреческий поэт Эсхил, — кто знает много, а тот, чьи знания полезны». Стремление отдать все свои знания, умения и навыки на благо человечества, для счастья людей может быть присуще лишь глубоко идейной, высоконравственной личности. Вот почему от всесторонне развитого человека требуется не только духовное богатство, интеллектуальное совершенство, но и моральная зрелость, кристальная честность. Он должен отличаться безупречной порядочностью, обостренным чувством ответственности за все свои действия, активной жизненной позицией, единством слова и дела, творческим отношением к ТРУДУ и многими другими нравственными качествами. Прав был Аристотель, когда утверждал: «...Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед».
Для расцвета индивидуальности в равной мере необходимо умственное и духовно-нравственное развитие. Без их синтеза невозможно решить сложные вопросы социально-экономического движения всех сфер нашей жизни, активизировать человеческий фактор.
Это не вызывает никаких сомнений. Труднее разобраться в другом: связаны ли каким-то образом интеллектуальное совершенствование человека с его моральным созреванием, знания, которыми он овладел, с его нравственным обликом? Сказывается ли научно-технический прогресс (и если да, то как) на нравственных основах образа жизни людей, моральных устоях общества? Или, может быть, последние автономны, вполне самостоятельны, независимы от уровня развития науки и техники, духовной культуры эпохи? Эти вопросы, оживленно дискутируемые в наше время, были поставлены уже в далеком прошлом. И история знает немало попыток дать на них ответ.
В условиях, когда человеческое познание делало свои первые шаги, казалось, что разум и нравственность, истина и добро будут всегда существовать вместе, гармонично дополняя друг друга. Напротив, неизменными спутниками зла, несправедливости, других нравственных изъянов должны являться невежество, необразованность, отсутствие развитого интеллекта. Но уже Сократ, возлагавший большие надежды на улучшение общественных нравов посредством образования людей, приобщения их к наукам и искусствам, недоумевал, почему многие понимают, что значит жить достойно, а ведут себя между тем безнравственно.
По мере развития общества становилось все более очевидным то, что разум, добываемые человеком знания способны приносить людям не только благо, радость, счастье, но и горе, страдания, бедствия. Подобная раздвоенность последствий научно-технического прогресса явно обнаружилась и на заре капитализма.
Не случайно, что именно в это время наблюдается переоценка сложившихся воззрений на соотношение науки и нравственности, разума и добра. В наиболее резкой форме это сделал французский философ Жан Жак Руссо Вопрос, с которым обратилась Дижонская академия к ученым в способствовало ли развитие наук и искусств расцвету нравов, предполагал появление хвалебного гимна набирающему силу капитализму. Ответ Руссо был обескураживающим. Наука и искусство приводят к нравственному развращению человечества. В какой степени нарастала их мощь и сила, в той же степени происходило падение моральных устоев общества. Таково было его заключение, полученное при анализе социально-нравственных последствий становления и развития науки и культуры. Цивилизованному обществу «с царством разума» Руссо противопоставляет «естественное», т.е. первобытное, состояние человека, где не было науки и искусства, но зато, как он считал, процветали добродетель и благо. Этот мотив усилился в современном капиталистическом мире. «Кто умножает знание, тот умножает зло», «Все беды от науки», «Не было бы умных, не было бы и ядерного оружия», «Научно-технический прогресс толкает человечество в бездну» — такие пессимистические заявления сегодня весьма популярны во всем мире. В подтверждение приводятся атомные кошмары Хиросимы и Нагасаки, водородная и нейтронная бомбы, бактериологическое и химическое оружие, нарушение динамического равновесия между природой и обществом, повлекшее за собой начало экологического кризиса, Чернобыль, Челенджер, СПИД.
Так что же все-таки несут человечеству силы разума, научные открытия? Добро или зло, счастье или страдание? Как влияет нарастающий по экспоненте поток знаний на моральный облик личности, духовно-нравственные устои общества? Научно-технический прогресс не только не снял, но и значительно обострил эти вопросы. И надо сказать, что в подобной абстрактной постановке получить на них ответ нельзя.
Истина всегда конкретна. Нет человека вообще, а есть конкретный индивид, продукт соответствующей эпохи, результат определенных социальных обстоятельств и воспитания. И нет общества вообще, а есть его конкретно-исторические типы и формы. Да и наука существует не в вакууме. Ее использование зависит от экономического базиса, идеологической и политической надстройки общества.
«Наука, — писал французский физик Ф. Жолио Кюри, — не может быть виновата. Виноваты только люди, которые плохо используют ее достижения». Виноваты господствующие классы, готовые пойти на любые преступления ради личной выгоды и наживы. Именно по данной причине «просвещенный» XX в. вошел в историю такими порождениями империализма, как самые кровопролитные воины, разгул милитаризма и фашизма, геноцид.
В научно-фантастическом романе Курта Воннегута «Утопия14» один из героев мрачно заметил: «Над чем бы ученые ни работали, у них все равно получается оружие». И в этих словах есть глубокий смысл.
Но как же быть с совестью ученых, творения которых подвергаются столь жестокой, бесчеловечной трансформации? Ведь если ученый не захочет пойти на сделку с совестью, это может причинить власть имущим немало хлопот. Выход был найден. Это разделение труда в науке. Отсюда настойчивое внушение миру ученых мысли о том, что единственный смысл их деятельности — поиск «чистой» истины. Одни люди добывают знание, другие находят ему практическое применение. И первым вовсе нет надобности знать, что делают вторые. Совесть их должна быть спокойной. Такой ее делает разъединение науки и нравственности, лишение процесса поиска истины моральной основы. В результате наука лишена нравственных запретов. В сфере «чистого» научного поиска все дозволено.
Практические последствия нейтральности науки известны. Это фашистские лагеря смерти, превращенные в «удобные» медицинские лаборатории; взрывы атомных бомб над головами людей, рассматриваемые как уникальный физический эксперимент; эксперименты по изучению воздействия различных веществ и радиоволн на мозг человека с целью установления контроля над его поведением; создание нейтронной бомбы, рассматриваемой ее создателем С. Коэном как «гуманное» средство ведения войны; космические эксперименты; разработка лазерного оружия для ведения «звездных войн» и многое другое.
Синтез истины и добра, науки и нравственности не совершается автоматически. Для этого необходимы благоприятные объективные социально-экономические, политические и идеологические предпосылки. Их реализуют живые, конкретные личности, которые могут иметь свои недостатки и слабости, могут заблуждаться и делать ошибки.
Сегодня особый груз нравственной ответственности ложится на тех, кто генерирует новые идеи, находится на переднем плане научного поиска. Как отмечал академик Е.П. Велихов, когда ученый «чувствует и видит новые шансы для прорыва человечества в будущее, когда он получает счастливую возможность заглянуть дальше других, на него ложится особая ответственность за то, чтобы его результаты быстрее были использованы для получения новых фундаментальных преимуществ в технологии, технике, конструкторском деле». И здесь без высокого самосознания, гражданского мужества и научной смелости обойтись нельзя.
«И пусть ни величие авторитета древних, ни огромные фолианты современных ученых не мешают никому острым умом проникать в неизведанное!» (Ф. Бэкон)
Хрестоматийные извлечения
Пьер Тейяр Де Шарден
«Будущее науки. При первом приближении оно вырисовывается на нашем горизонте в виде всеобъемлющей и безукоризненно цельной перспективы универсума. Выло время, когда допускалась только одна роль познания — освещать, к радости нашего умозрения, совершенно готовые и совершенно законченные предметы вокруг нас. Ныне благодаря философии, которая только что придала смысл нашей жажде все осмыслить и осветила ее, мы смутно предвидим, что бессознательность — это своего рода неполноценность или онтологическое зло, мир завершает себя лишь в той мере, в какой он выражается в систематическом и осознанном восприятии, даже (если не в особенности) в математике «открыть» не означает ли создать нечто новое? С этой точки зрения интеллектуальное открытие и интеллектуальный синтез представляют собой не только умозрение, но и творчество. Поэтому только физическое завершение вещей связано с отчетливым восприятием их нами. И тогда правы, по крайней мере, частично, те, кто видит венец эволюции в высшем акте коллективного видения, достигнутого путем всечеловеческого стремления исследовать И. сооружать знать, чтобы знать. А может быть, еще больше: знать, чтобы мочь. Можно сказать, что с возникновением человеческого мышления (одновременно индивидуального и коллективного) эволюция, выходя за рамки физико-химической организации тел, скачком создает новую способность, концентрическую по отношению к первой, — способность вносить порядок в универсум с помощью его познания. В самом деле, физика начинает замечать, что мыслить мир — это не только его регистрировать, но придавать ему форму единства, которой он был бы лишен, если бы не был мыслим).
Со времени своего зарождения наука развивалась, побуждаемая главным образом необходимостью разрешить какую-нибудь проблему жизни; ее самые возвышенные теории всегда витали бы беспочвенные в сфере человеческой мысли, если бы они немедленно не воплощались в какой-то способ покорения мира. Благодаря этому человечество, продолжая движение всех других одушевлённых форм, несомненно, идет в направлении завоевания материи, поставленной на службу духа. Больше мочь, чтобы больше действовать. Но, в конечном счете, и в особенности, больше действовать, чтобы полнее существовать.
Некогда предшественники наших химиков ожесточенно искали философский камень. Ныне наша амбиция возросла. Создавать не золото, а жизнь! И кто осмелится, видя то, что произошло за последние пять-десять лет, сказать, что это простой мираж?.. Постигая гормоны, не находимся ли мы накануне подчинения себе развития нашего тела и даже самого мозга? Открывая гены, не будем ли скоро контролировать механизм органической наследственности? И овладевая синтезом белков, не будем ли мы в состоянии однажды вызвать то, что Земля сама по себе, по-видимому, уже не в состоянии произвести новую волну организмов — не о жизнь, порожденную искусственно? (Это-то и названо мною «человеческим скачком» эволюции, сравнимым с планетизацией и сочетаемым с ней). Поистине, каким бы огромным и длительным ни был со времени своего возникновения процесс универсального нащупывания, в игре шансов и случайностей ускользнуло много возможных комбинаций, которые могли быть выявлены рассчитанными действиями человека. Мысль, искусственно усовершенствующая свой собственный орган. Жизнь, делающая скачок вперед под воздействием коллективного мышления... Да, мечта, которую смутно лелеет человеческое научное исследование — это, в сущности, суметь овладеть лежащей за пределами всех атомных и молекулярных свойств основной энергией, по отношению к которой все другие силы являются лишь побочными, и, объединив всех вместе, взять в свои руки штурвал мира, отыскать саму пружину эволюции.
Тем, у кого хватает мужества признаться, что их надежды простираются до этого, я скажу, что они — лучшие из людей и что разница между научным исследованием и поклонением меньше, чем принято думать. Но они должны отметить следующий момент, учитывая который, мы постепенно придем к более полной форме научного завоевания и поклонения. Сколь бы далеко ни продвинулась наука в своем познании сущностного огня, как бы ни была она способна однажды переделать и завершить человеческий индивид, она все равно всегда будет стоять перед проблемой, как придать всем и каждому из этих индивидов их конечное значение, объединив их в организованное всецелое.
Мегасинтез, сказали мы выше. Исходя из правильного пони мания коллективного, мне кажется, не следует применять это всей совокупности людей, как метафору или смягчая его смысл. Универсум необходимо является гомогенной величиной по своей природе и своим размерам. Но будет ли он оставаться гомогенным, если обороты его витков, поднимаясь все выше, потеряют некоторую степень своей реальности, свою плотность? Супра, а не инфра физической — таковой только может быть, чтобы сохранить связь со всем остальным, еще непоименованная сущность (Chose), которую должна выявить миру последовательная совокупность индивидов, народов и рас. Есть реальность, более глубокая, чем общий акт видения, в котором она выражается, более важная, чем общая способность к действию, из которой она возникла путем своего рода самосознания. Имеется, и это следует предвидеть, сама реальность, образованная живым объединением мыслящих частиц.
Не означает ли это (вполне возможная вещь), что ткань универсума, став мыслящей, еще не закончила свой эволюционный цикл и что, следовательно, мы идем к какой-то новой критической точке впереди? Несмотря на свои органические связи, которые мы всюду обнаруживаем, биосфера образовала пока лишь совокупность дивергентных линий, свободных у концов. Изгибаясь под действием мышления, цени замыкаются, и ноосфера стремится стать одной замкну, той системой, где каждый элемент в отдельности видит, чувствует, желает, страдает так же, как все другие, и одновременно с ними.
Гармонизированная общность сознаний, эквивалентная своего рода сверх-сознанию. Земля не только покрывается мириадами крупинок мысли, но окутывается единой мыслящей оболочкой, образующей функционально одну обширную крупинку мыс ли в космическом масштабе. Множество индивидуальных мышлений группируется и усиливается в акте одного единодушного мышления.
Таков тот общий образ, в котором по аналогии и симметрично с прошлым мы можем научно представить себе человечество в будущем, то человечество, вне которого для земных требований нашего действия не открывается никакого земного исхода.
Уличному «здравому смыслу» и такой философии мира, для которой возможно лишь то, что всегда было, подобные перспективы кажутся невероятными. Но уму, освоившемуся с фантастическими размерами универсума, они кажутся, наоборот, совершенно естественными просто потому, что пропорциональны космическим громадностям».
На край стола поставили жестяную банку, плотно закрытую крышкой, так, что 2/3 банки свисало со стола. Через некоторое время банка упала. Что было в банке?
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
