Необходимо заметить что ключевым в нашем определении «политической системы», безусловно, является слово «власть». Причем речь идет не только о завоевании, но и об использовании и сохранении власти, и не власти вообще, а власти государственной. Власть - это своего рода почва политики, ее питательная среда. Однако до тех пор, пока участники этих отношений не выдвигают притязаний на власть, они остаются вне сферы политической системы.
Человеку свойственно стремление к лидерству. Сознательное или неосознанное стремление человека к доминированию в отношениях с окружающими стимулируется теми преимуществами, которые сулит ему власть над другими в распределении материальных благ и духовных ценностей. И поскольку само это распределение представляет собой определенное отношение между людьми, отношение общественное, постольку мы говорим о социальной природе власти. Вот почему проблему власти следует отнести к числу социальных проблем, имея, разумеется, в виду как социальную, так и биологическую природу человека, помня, что в сложном переплетении индивидуального и социального первичным субъектом любых социальных явлений является человек со своими физиологией и психологией, интеллектом и моралью, волевыми качествами, потребностями и интересами.
Существует мнение, что человеку с рождения свойственна агрессия, интенсивное стремление подчинять себе окружающих. Сомнительно, однако, чтобы потребность в принуждении возникала сама по себе. Опыт говорит скорее о другом: к насилию прибегают обычно как к средству, необходимому для удовлетворения вполне конкретных потребностей.
Власть одних людей над другими имеет различные источники. Один из них - грубая сила, применение или угроза применения которой составляет основу физической власти, прямого насилия. В современном, постоянно усложняющимся мире способность человека подчинить себе других людей все больше зависит от его умственных способностей, лежащих в основе интеллектуальной власти, действующей порой куда эффективнее. Еще одним источником власти является - психические свойства человека, дающие ему психологическую власть. Имеет значение и нравственное превосходство, на котором базируется моральная власть.
Физические, интеллектуальные, психологические и нравственные возможности человека - вот основные, исходные источники принуждения. Но общество дало ему и другие инструменты, среди которых такой универсальный и мощный, как богатство. В этом случае говорят об экономической власти. Возрастает и роль взаимодействия между теми, кто вовлечен в управление людьми. Это выдвигает в число решающих факторов подчинение организационной власти. Сегодня нельзя не учитывать и такой источник власти, как владение информацией и воздействие через нее. Информационная власть все больше вторгается во все сферы общественных отношений, приобретает в некоторых случаях самостоятельное значение.
В конкретных ситуациях в той или иной мере задействуются все источники власти, особенно если речь идет о власти общественных группировок и тем более в таком сложном и масштабном механизме, как государство, в котором власть приобретает политический характер.
Проблема политической власти уже долгое время будоражит умы ученых. Еще Аристотель замечал, что политика - это упорядоченное общение людей, становящихся «политическими» в силу гармонизации отношений между социальным «целым» и его отдельными «частями», где обязательно присутствует регулирующее начало или властный механизм. В «Политике» он писал об этом универсальном или тотальном механизме социального общения так: «И во всем, что, будучи составлено из нескольких частей, непрерывно связанных одна с другой или разъединенных, составляет единое целое, сказывается властвующее начало и начало подчиненное. Это общий закон природы и, как таковому, ему подчинены одушевленные существа». Но в отличии от достаточно простых отношений «господской власти» Аристотель власть публичную (общественную) считал наиболее совершенной и имеющей самую сложную структуру.
Вероятно, в политической теории нет более сложного и запутанного вопроса, чем выяснения структуры властных отношений. Под одинаковым примерно названием «власть» скрываются десятки смысловых оттенков, отражающих самые разные аспекты и компоненты этого сложного социального механизма. Известный французский социолог и политолог Р. Арон, специально рассматривая структуру власти в семантическом аспекте в разных языках пришел к выводу, что власть является асимметричным, меж - и надличностным отношением, понимание которого зависит и от выбора измерения в пространстве анализа ее социальной иерархии.
Опираясь на достаточно хорошо разработанные концепции власти и политической власти в частности можно предложить следующую систематизацию видовых понятийных рядов такой сложной категории как «политическая власть».
В начале выделим базовые компоненты структуры общения в рамках государственно-публичной власти:
Взаимодействие между ними и определяет, на наш взгляд, всю палитру отношений выражаемых в русском языке понятиями «господство», «воля» и «сила», «контроль» и «распределение», «руководство» и «лидерство», «управление» и «давление», «властвование» и «влияние», и т.д. Исходными вопросов, которые возникают в данном случае, являются: кто и в какой роли становится участником властного общения и основным агентом властных отношений? Кто и при каких условиях является властвующим, а кто собственно подвластным? Для ответа на эти вопросы необходимо построить многомерную теоретико-логическую модель властного общения, в которой было бы отражено центральное, сложное и иерархизированное отношение «власть - влияние» между совокупными его агентами, управляющими и управляемыми, и соответственно три основных измерения или проекции рассмотрения структуры власти и влияния, связанные с категориальными оппозициями «государство - подчинение», «управление - давление» и «контроль - влияние».
Современные отношения агентов государственно-публичной власти, т.е. взаимодействие между имеющими официальные властные полномочия управляющими и обладающими лишь неофициальным влиянием управляемыми, начали складываться еще в недрах потестарных структур, постепенно «раздваивающихся» на властвующие и подвластные семейно-родовые коллективы. Тогда впервые появились люди, для которых правление социумом, во имя достижения его интересов, стало своего рода профессиональным призванием. Именно с момента становления политики как профессии и формирования управленческого аппарата М. Вебер и отчитывает начало существования публичной власти.
Лассуэлл одним из первых определил власть с одной стороны, как «участие в решении», а с другой - как «контроль над ресурсами», представляющими определенную ценность для двух субъектов властного отношения. Таким образом, по Лассуэллу, власть является видом или частным случаем осуществления влияния, при котором могут быть использованы публичные санкции (например, административно-государственного аппарата). Отношения агентов власти и влияния задают как бы два основных «энергетических полюса» в «гравитационном поле» властного общения, и сам «феномен политического возникает в результате взаимодействия отношений влияния и властных отношений».
Центральным аспектом в структуре властного способа общения людей выступает специально и обстоятельно проанализированное М. Вебером отношение господства и подчинения, воспроизводящее и поддерживающее легитимный порядок в обществе.
М. Вебер использует категорию «господство» (Herrschaft), как более узкое по содержанию (по сравнению с категорией «власть») понятие, при анализе роли социокультурных ценностей, стереотипов и традиций в формировании различных типов отношений господства и подчинения. По мнению М. Вебера, господство предполагает социальное отношение, при котором приказ, отданный одними людьми, встретит повиновение, т.е. признание и исполнение, других людей в соответствии с определенным легитимным порядком. В соответствии с ценностями культуры, на которых этот порядок основан.
Вебер выделяет три «идеальных типа» господства:
1) традиционный (опирающийся на силу традиции или обычая);
2) легальный (основывающийся на следовании целерациональным мотивам и, в частности, на подчинении принципам права);
3) харизматический (характеризующийся всеобщим признанием выдающихся качеств носителя власти и верой в его личную избранность).
Интересно, что на территории бывшего СССР получили воплощение все типы политического господства по Веберу. Например, прибалтийские государства представляют пример реализации преимущественно легального типа, Айзербаджан - харизматического, а Узбекистан - традиционного.
Таким образом, отношения «господства и подчинения агентов власти составляют центральное звено механизма социального общения между людьми, при котором его участники признают сложившийся порядок властных отношений легитимности, т. е. социально значимым и необходимым способом и стереотипом взаимодействия людей в обществе. «Следует подчеркнуть, - отмечают по данному поводу П. Бергер и Т. Лукман, - что концептуальные механизмы поддержания универсума сами являются продуктами социальной деятельности, подобно всем формам легитимации, и очень редко их можно понять независимо от деятельности рассматриваемой общности. Примечательно, что успех определенных концептуальных механизмов зависит от власти, которой наделены те, кто управляет этими механизмами».
Второй аспект властного механизма общения связан с оппозицией «контроль (регулирование) - влияние (мобилизация)», затрагивающей способы распределения и перераспределения ресурсов общества. Что представляют собой эти «ресурсы»?
К основным ресурсам общества, регулирование и распределение которых и выступает реальным объектом властного общения, можно отнести те материальные предметы и духовные блага, которые способны, во-первых, удовлетворять потребности и интересы людей, представляя определенную ценность в социальных отношениях, во-вторых, повышать потенциал влияния и силу воздействия агентов власти. Существует мнение, что власть есть, прежде всего, контроль и распределение ресурсов общества, а политика, соответственно - сфера обмена ресурсами или регулирование ресурсообмена. Ресурсы общества подразделяются на следующие основные виды: 1) материально-экономические и 2) духовно-информационные, каждый из которых дает возможность, с одной стороны, возвысить политических агентов в потенциальном статусе и ранге, а с другой - увеличить их мобилизующую силу и давление.
Ресурсы общества ограниченны и распределены не равномерно, что приводит к постоянной борьбе индивидов и групп за их перераспределение, а также к взаимному соперничеству и давлению друг на друга в этой сфере государства и общества, противоборству власти управляющих и власти управляемых. Управляющие обладают организованным контролем над общегосударственными ресурсами и административным аппаратом, а управляемые располагают лишь своими частными ресурсами и потенциалом мобилизации граждан со стороны партий и движений, которые наряду с регулируемым распределением «сверху» постоянно ведут борьбу за выгодное им перераспределение общественных ресурсов и усиление социального контроль над ними «снизу».
Третий аспект структуры властного общения затрагивает отношения «управления (руководства) - давление (участие)», связанные с самим институциональным механизмом «властвования», способами государственного управления, а также с механизмом «обратной связи», т.е. поддержкой и давлением «снизу» групп гражданского общества. Эти противоположные стороны властного общения представляют собой взаимонаправленные силовые вектора. В этом аспекте весьма наглядно проявляется способность потенциала власти и влияния раскрываться в конкретном политическом контексте не только в виде управленческих и административных решений, но и в виде силового и морального давления на управляемых.
Взаимодействие интересов и воли управляемых и управляющих в процессе властвования и управления, т.е. практического осуществления властных полномочий, захватывают отношения людей не только по поводу обладания ресурсами, сколько собственно отношения между людьми, складывающиеся посредством институциональных форм и инструментальных способов силового давления. Процесс управления (руководства людьми) может быть рассмотрен в двух основных ипостасях или в двух его фазах. Во-первых, «волевой», во время которой властвующий агент сообразно своим интересам и воле формирует «сверху» политическое решение, которое корректируется в зависимости от уровня социального представительства, политического участия, а также степени волеизъявления подвластных. И во-вторых, «силовой», связанный как с самими инструментальными формами и методами реализации управленческих решений «сверху», так и институциональными способами давления «снизу» различных групп гражданского общества, поддерживающих или сопротивляющихся принятию и осуществлению того или иного государственного решения.
При анализе процессов управления часто возникает проблема соотношения абстрактно-собирательного представления о совокупном «агенте» власти («субъекте» - государстве или «объекте» - народе) со вполне реальными ее «носителями», опосредующими иерархизированные управленческие отношения. Вопрос о том, кто реально управляет обществом, решался в истории политической мысли по-разному: Т. Гоббс писал о единоличном государстве-суверене, тогда как Ж. -Ж. Руссо субъектом власти считал сам народ, обладающий неотчуждаемым политическим суверенитетом.
В результате длительной дискуссии, ученые пришли к выводу, что механизм власти имеет сложную структуру, в которой формальным первичным «субъектом» и источником власти выступает народ, передающий властные функции своему официальному представителю, т.е. опосредующему их агенту - государству. Государство, в свою очередь, распределяет полномочия среди «носителей» по «горизонтали» (законодательная, исполнительная и судебная отрасли власти) и по «вертикали» (центральные, региональные и местные органы власти) с тем, чтобы управлять населением страны (объект властвования) от имени общества (субъект властвования). Именно такой формально-юридический механизм заложен и в систему политической власти в Российской Федерации, определенный статьей 3 ее Конституции. Статья эта звучит так: «1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. 2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления». Однако в действительности реальным носителем власти нередко являются элита и бюрократия, т.е. чиновники и функционеры могущественной системы исполнительной власти на разных ее уровнях и в разных странах, а также различные группировки правящей элиты, между которыми распределяются «сферы» властных функций и полномочий и «зоны» контроля над ресурсами общества.
В тоже время механизм властного общения, по-видимому, включает в себя и давление «снизу» различных групп и слоев гражданского общества, имеющих свои зоны влияния и сферы интересов, которые через каналы» обратной связи», систему представительства и других форм демократического волеизъявления оказывают воздействие на состояние властных отношений в той или иной стране. Из бесконечного числа точек пересечения разнонаправленных векторов интересов и воль управляющих и управляемых, а также потенциальных размеров их ресурсов и актуализированных сил, образуется своего рода гравитационное поле властного общения, «поле напряжения, на котором разворачивается политическая практика» (В.Н. Амелин).
Необходимо включить в это» поле» действия регулятивного механизма общения три рассмотренные выше проекции власти и влияния, получившие в современной политологии названия:
Сложность понимания власти как регулятора совокупной деятельности людей состоит в необходимости учета при анализе ее функционирования в современном обществе различных и зачастую разнонаправленных способов ее политического действия.
В современной политологии существует множество классификаций политических систем по разным критериям. Мы классифицируем политическую систему современной России, взяв за основу функционирующий в ней политический режим, под которым подразумевается совокупность способов и методов осуществления власти в основном его элементе - государстве. Основой для классификации политических режимов служит, во-первых, степень развитости политической демократии, во-вторых, реальный политико-правовой статус личности.
Существует множество классификаций политических режимов, но мы рассмотрим лишь два из них: авторитарный (или тоталитарный) и демократический.
Авторитарные режимы характеризуются полным или частичным отсутствием политических прав и свобод; запрещением деятельности политических партий и организаций; фактическим, а зачастую и юридическим отказом от принципа разделения властей; применением политических репрессий.
Существует несовпадение мнений по вопросу о соотношении авторитарного и тоталитарного режимов. Одни ученые считают, что тоталитарный режим наиболее реакционная разновидность авторитарного, другие утверждают, что особенности тоталитарного режима специфичны. Однако если их сравнить, то видно, что авторитарный режим устанавливает лишь жесткий политический контроль, тогда как тоталитарный режим претендует на всеобщий контроль. Идеология тоталитарного режима всегда революционна (или псевдо революционна), тогда как авторитарный режим носит консервативный характер.
Рассматривая политический режим бывшего СССР, можно охарактеризовать его как тоталитарный; большевистское движение считало себя противником самодержавия и спасителем общества. Завоевав власть, коммунистические лидеры установили неограниченное господство. В дальнейшем государство стало всеохватывающим инструментом КПСС. Коммунисты разработали марксистко-ленинскую идеологию, которая легитимировала нахождение их у власти и эта идеология стала общепринятой и общеобязательной. Всевластие этой идеологии распространялась даже на толкование прошлого.
В современных условиях приобрел особую актуальность вопрос о возможностях, путях и механизме модернизации тоталитарных и авторитарных режимов. Распад СССР и социалистического содружества обострил внимание к этому вопросу. Н. Подгорец и И. Кристол считают, что демократическая эволюция коммунистических режимов невозможна. По мнению ряда ученых эволюция тоталитаризма социалистического типа к демократии возможна лишь через авторитарный или военно-авторитарный режим. Этой точки зрения придерживаются А. Мигранян, И. Клямкин. Другие считают, например К. Гаджиев, на примере послевоенной Германии, что возможен прямой переход от тоталитаризма к демократическому правовому государству.
Демократическому политическому режиму присущи следующие основные признаки: наличие политико-правового порядка, при котором допускается легальная деятельность различных партий; соблюдение демократических конституций; реальное осуществление принципа разделения властей и гарантированность прав и свобод личности.
Одной из разновидностей демократического режима является либеральный. В России был взят курс на его построение. Однако во время розыгрыша российской демократической оппозицией «либеральной карты» западные образцы подверглись серьезнейшему упрощению и даже извращению, а в качестве идеологического знамени из них был выбран тот, который в большинстве самих западных стран уже давно стал анахронизмом и отождествляется не с либерализмом, а с консерватизмом. Из либерализма были исключены те ценности, которые вошли в его плоть и кровь, среди них - гарантии широких социально-экономических прав граждан, бесплатное медицинское обслуживание, получение среднего и высшего образования, приоритет морально-этических норм поведения индивидуума. А сведение основополагающих принципов либерализма к главенству права на частную собственность и рыночному детерминизму, что стало характерным для российских реформаторов, есть не что иное как пародия на современные образцы главной идейно-политической традиции западной цивилизации. Воспринятая российскими «западниками» конца XX века модель либерализма - историческая аномалия.
Основополагающими чертами социального либерализма являются неотъемлемые права человека на духовные, политические, экономические свободы, конкуренция как основа экономического и политического развития общества, плюрализм политических течений и идеологии, их открытое свободное состязание и одновременно терпимость друг к другу, приоритет личности по отношению к обществу и государству, а общества по отношению к государству, гражданское общество и свободное формирование социальных взаимосвязей, корпоративных и общих норм и обязательств в качестве первоосновы человеческого общежития, разделение властей и правовое государство как основа функционирования политической власти.
Современный либерализм продолжает видеть в частной собственности важнейшее средство обеспечивающее материальное благополучие и независимость социального и политического выбора и поведение индивидуума.
В новой Конституции Россия провозглашается демократическим правовым государством. Но существующий в настоящее время в России политический режим политологами и юристами оценивается неоднозначно. Наиболее верным, в этой связи, нам представляется мнение американского политолога Г. ОДоннела, характеризующего сложившийся политический режим в России как делегативную демократию.
Концепция ОДоннела исходит из предположения, что режим, который родился на свет в результате падения авторитаризма, способен продемонстрировать образцы определенной и достаточно длительной устойчивости. Эта устойчивость рождается как сочетание сильной президентской власти и неразвитости всех остальных социальных и политических институтов, способных оказать этой власти противодействие.
Делегативная демократия существенно отличается от демократии либеральной, или представительной, так как функционирует или в отсутствии или в неразвитости важнейших политических институтов и не обладает действенным механизмом разрешения социальных и правительственных кризисов. Это делает ее внутренне не стабильной, подверженной постоянной опасности вырождения в авторитаризм. Такое состояние может продлиться достаточно длительное время, поскольку демократические институты отсутствуют, либо существуют в зачатке, а потребность в сильной президентской власти в обществе необычайно высока.
Избранный всенародно президент Б. Ельцин практически никак и ничем не ограничен в своих действиях; он выступает в качестве воплощения нации и главного определителя ее интересов; правительство не несет практически никакой ответственности за обещания, данные президентом в ходе его избирательной компании. Президент стоит над всеми ветвями власти, которые являются «своего рода приложением» к демократически избранному президенту.
Статус либерально-демократических институтов официально не определен. Они продолжают существовать в зародыше и развиваться медленно. Партии, за исключением КПРФ, остаются организациями-клубами, не имеющими значительного регионального представительства; парламент и суды не играют роли противовесов президентской власти; средства массовой информации чаще всего находятся в финансовой и политической зависимости от своих спонсоров.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
