Конституция РФ гарантирует полноту прав и свобод человека и гражданина, их неотъемлемость и недопустимость ограничения. Данная гарантия вытекает из конституционного признания прав и свобод неотчуждаемыми и принадлежащими человеку от рождения (ч. 2 ст. 17 Конституции РФ). Запрещается издавать законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина (ч. 2 ст. 55). Этот запрет касается прав и свобод, закрепленных не только Конституцией РФ, но и международными источниками, являющимися частью российской правовой системы. Конституционная норма распространяется и на подзаконные нормативные акты.
Решая вопрос об обращении с конституционной жалобой, необходимо четко определить, имеет ли место нарушение прав и свобод. Если в конституционной жалобе заявитель не укажет, в чем выразились нарушения его конституционных прав, такая жалоба не будет принята к рассмотрению.
Так, Конституционный Суд РФ отказал в рассмотрении жалобы Процевской Н.А., пытавшейся оспорить конституционность единого государственного экзамена (ЕГЭ). В качестве одного из оснований отказа принятия жалобы к рассмотрению стало то, что заявитель не смогла обоснованно сформулировать свою позицию о нарушении конституционного права на охрану достоинства личности. Заявитель утверждала, что ЕГЭ является научным опытом, который проводится над ней без ее согласия, унижает ее человеческое достоинство, а также лишает права на конкурсной основе бесплатно получить высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении. К жалобе заявитель приложила только копию свидетельства о результатах ЕГЭ, подтверждающего, что она его сдала. Документы, которые свидетельствовали бы о том, что заявитель подавала апелляцию о нарушении установленного порядка проведения ЕГЭ по общеобразовательному предмету и (или) о несогласии с выставленными баллами, а также о том, что она предпринимала попытку поступить в образовательное учреждение высшего профессионального образования, ею не были представлены.
Нарушение конституционных прав и свобод человека и гражданина - действия или бездействие органов власти, выражающееся в создании помех нормальному течению жизни человека, несоблюдении положений Конституции о правах и свободах личности.
К видам нарушений конституционных прав и свобод человека и гражданина законом относятся:
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
1. неправомерное ограничение прав и свобод;
2. создание препятствий для осуществления права или свободы;
3. лишение права или свободы.
Конституционный Суд, признавая неконституционность того или иного положения закона, всегда указывает, в чем конкретно проявилось нарушение прав и свобод.
Так, Конституционный Суд усмотрел неконституционность положений Уголовно-процессуального кодекса РФ, в соответствии с которыми вещественные доказательства в виде предметов, которые в силу громоздкости или иных причин не могут храниться при уголовном деле, в том числе большие партии товаров, хранение которых затруднено или издержки по обеспечению специальных условий хранения которых соизмеримы с их стоимостью, передаются для реализации на основании постановления дознавателя, следователя или судьи. Собственник фактически лишался своего имущества. Конституционный Суд РФ отметил, что изъятие имущества без судебного решения допустимо, только если такое изъятие как процессуальная мера является временным, не приводит к лишению лица права собственности и предполагает последующий судебный контроль. Мера, установленная положениями Уголовно-процессуального кодекса РФ, предусматривает не временное изъятие, а отчуждение имущества. Отчуждение же имущества, изъятого в качестве вещественного доказательства по уголовному делу, без судебного решения невозможно.
В конституционных жалобах нередко не раскрывается содержание нарушения права заявителя оспариваемым законом.
Иногда заявитель, ссылаясь на нарушение своих прав, на самом деле ставит вопрос о расширении сферы действия оспариваемой нормы в отношении себя.
Например, в деле об исчислении порядка выслуги лет при назначении пенсии военнослужащим Суд указал, что установление Правительством РФ льготных условий зачета в выслугу лет для исчисления пенсии отдельным категориям военнослужащих времени их обучения до определения на военную службу в гражданских высших образовательных учреждениях либо в средних специальных образовательных учреждениях само по себе не может рассматриваться как нарушение права на социальное обеспечение. К такой категории образовательных учреждений не относятся суворовские военные училища, нахимовские военно-морские училища и военно-музыкальные училища. Суд констатировал стремление заявителя Ю.В. Абрамова потребовать от Суда включения суворовских училищ в перечень образовательных учреждений, период обучения в которых включается в выслугу лет для назначения пенсий военнослужащим. То есть фактически заявитель поставил вопрос о расширении сферы действия оспариваемой нормы по кругу лиц.
Конституционный Суд отказывает заявителям, которые совершенно произвольно ссылаются на статьи Конституции.
Так, в жалобе на Закон города Москвы "Об установлении ответственности за нарушение Правил пользования Московским метрополитеном" заявитель утверждал, что Московская городская Дума вторглась в компетенцию Федерального Собрания, установив за неоплаченный проход за пределы пропускных пунктов административную ответственность в виде предупреждения или штрафа до 50-кратной стоимости проезда в метрополитене, вследствие чего оказались нарушенными ст. ст. 1, 2, 4, 5, 15 - 18, 21, 23, 27, 35, ч. 3 ст. 55, п. "к" ч. 1 ст. 72, ч. ч. 2 и 5 ст. 76 Конституции.
Отказав заявителю в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд отметил, что в жалобе не указывается, какие именно принадлежащие ему конституционные права и свободы нарушены нормативным актом, устанавливающим административную ответственность за попытку бесплатного проезда в метрополитене при отсутствии на это права, а приведенный заявителем перечень статей Конституции РФ носит произвольный характер. По существу, в жалобе оспаривается компетенция Московской городской Думы в сфере административного законодательства.
Похожее дело Суд рассматривал. Заявитель оспаривал конституционность положения Кодекса РФ об административных правонарушениях, согласно которому рассматривать дела об административных правонарушениях от имени органов автомобильного транспорта вправе контролеры - ревизоры, билетные контролеры, иные уполномоченные на то работники пассажирского междугородного транспорта. В Определении по этому делу отмечается: "Оспариваемое законоположение само по себе какие-либо конституционные права заявителя не нарушает. Ссылка же на ст. 3 (ч. 2) Конституции, в которой провозглашается общий принцип, относящийся к основам конституционного строя Российской Федерации, носит произвольный характер".
По некоторым делам Суд отмечал, что оспариваемые положения вообще не затрагивают каких-либо конституционных прав. Например, при оспаривании Положения о квалификационных коллегиях судей заявитель утверждала, что оно позволяет квалификационной коллегии судей при рассмотрении жалобы гражданина не давать оценку действиям судьи, тем самым нарушая права граждан на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство. Суд указал, что сами по себе оспариваемые нормы не затрагивают каких-либо конституционных прав и свобод и не могут рассматриваться как нарушающие право заявителя на справедливое судебное разбирательство, поскольку не препятствуют ему оспорить незаконное и необоснованное, с его точки зрения, судебное решение в порядке, установленном процессуальным законодательством.
Права и свободы человека и гражданина не могут быть безграничными в силу того, что человек живет в обществе людей, которые также обладают правами и свободами. Конституция закрепляет общий принцип уважения чужих прав и свобод исходя из того, что каждое лицо обладает не только правами, но и обязанностями. В случае нарушения прав и свобод человека и гражданина государство содействует их восстановлению, привлекает к ответственности правонарушителя.
В современных условиях возрастает социальная, политическая, межэтническая напряженность не только в российском обществе, но и мировом сообществе; крайне остро встает проблема терроризма, имеющая транснациональный характер и угрожающая стабильности в мире; учащаются случаи чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера. Все эти обстоятельства стимулируют введение ограничений прав и свобод человека и гражданина, направленных на благо как всего общества, так и его индивидов. Правомерные ограничения не являются умалением прав человека, дискриминацией, иными нарушениями прав и свобод человека и гражданина; они представляют собой уменьшение объема предоставляемых прав и свобод сообразно требованиям реальной жизни. Они имеют конституционную основу, направленную на обеспечение разумного баланса между публичными и частными интересами, отвечают принципам справедливости и обусловлены объективными причинами.
В деле гражданина А.В. Ефанова, оспаривавшего конституционность положений Уголовно-исполнительного кодекса РФ, согласно которым осужденные к лишению свободы могут привлекаться без оплаты труда к выполнению работ по благоустройству исправительных учреждений и прилегающих к ним территорий, Конституционный Суд не усмотрел нарушений в ограничениях прав осужденных. Суд указал, что статус осужденных предполагает необходимость соблюдения ими принятых в обществе правил, создающих основу для установления обязанности осужденных по обеспечению надлежащего порядка, в том числе по соблюдению правил санитарии и гигиены, в местах их проживания и работы. Обеспечение этих правил предполагает обязательность выполнения осужденными работ, связанных с благоустройством мест отбывания ими наказания, которые, как следует из ст. 2 Конвенции МОТ N 29 относительно принудительного или обязательного труда и ст. 4 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не могут расцениваться как принудительный или обязательный труд, поскольку работы общинного характера, выполняемые для прямой пользы коллектива членами данного коллектива, считаются их обычными гражданскими обязанностями. Привлечение осужденных в установленном законом порядке к такого рода работам не может расцениваться как произвольное возложение на них дополнительных обязанностей, поскольку, назначая осужденному наказание в виде лишения свободы, суд тем самым предопределяет необходимость и возможность использования в качестве одного из основных средств исправления осужденных их привлечение к общественно-полезному труду.
Однако ни одно из провозглашенных в Конституции прав человека и гражданина не может быть изъято государством или произвольно ограничено в объеме. Под термином "ограничение права (свободы) законом" понимается установление законом пределов (границ) осуществления гражданином прав и свобод, выражающихся в установлении запретов, обязанностей, ответственности, иных форм вторжения государственной власти в частную жизнь. Само слово "ограничить" в словарях русского языка определяется как стеснить определенными условиями, поставить в какие-то границы, лимитировать, свести к чему-то (возможности, деятельности и т.п.), сузить (возможности, права и т.п.), поставить в рамки, поставить предел чему-либо.
Согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Таким образом, существование ограничений предопределено необходимостью защиты конституционно признаваемых ценностей в целях обеспечения необходимого баланса между интересами личности, общества и государства. В понимании конституционности ограничения основных прав и свобод большое значение имеет толкование Конституционным Судом ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, устанавливающей критерии к правомерному ограничению прав человека.
Во-первых, ограничения могут быть установлены только федеральным законом, но не подзаконными актами и не законами и иными актами субъектов РФ. Хотя вопрос защиты прав и свобод человека и гражданина относится к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов (п. "б" ч. 1 ст. 72 Конституции РФ), только Федерация обладает правом издавать законы, которые могут ограничивать основные права и свободы. Под федеральными законами в смысле ч. 3 ст. 55 Конституции подразумеваются федеральные конституционные законы и федеральные законы.
Например, права человека ограничиваются федеральными законами о безопасности, об обороне, о внутренних войсках МВД России, об оперативно-розыскной деятельности, о милиции, Уголовно-исполнительным кодексом РФ, Кодексом РФ об административных правонарушениях и др. Эти ограничения чаще всего выступают как необходимые условия для деятельности правоохранительных органов, призванных охранять права и свободы всех граждан. Такие законы необходимы в интересах большинства граждан. В них определяются пределы прав соответствующих органов и условия применения ими принуждения по отношению к гражданам.
Отдельные ограничения прав и свобод законодательство устанавливает в отношении военнослужащих, работников правоохранительных органов, судей. Так, Федеральный закон "О статусе военнослужащих" прямо предусматривает, что военнослужащие обладают правами и свободами человека и гражданина с некоторыми ограничениями, установленными этим Федеральным законом, федеральными конституционными законами и федеральными законами (ст. 1).
В ряде решений Суд указал, что это должен быть именно федеральный закон, принятый федеральным парламентом и подписанный Президентом РФ.
Вместе с тем, учитывая правовую позицию Конституционного Суда о допустимости конкретизации федерального закона подзаконными актами Правительства РФ, если это непосредственно предусмотрено данным законом - "во исполнение федеральных законов" (по существу, о допустимости делегирования законодательных полномочий), можно предположить и возможность установления правомерных ограничений прав и свобод человека и гражданина не только законами, но и постановлениями Правительства РФ, указами Президента РФ.
Во-вторых, ограничение может быть допустимо, только если оно служит определенным целям, указанным в Конституции:
1) защите основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц;
2) обеспечению обороны страны и безопасности государства.
Данный перечень публично-правовых ценностей, защита которых оправдывает отдельные ограничения прав и свобод, является закрытым и не подлежит расширительному толкованию. Европейский суд по правам человека полагает, что ограничение должно быть вызвано "острой общественной потребностью" и подтверждено "уместными и достаточными причинами", указанными органами власти.
Конституционный Суд сформулировал следующую позицию: "Ограничения прав допустимы в строго определенных статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации целях, не могут толковаться расширительно и не должны приводить к умалению других гражданских, политических и иных прав, гарантированных гражданам Конституцией и законами Российской Федерации".
В ряде постановлений Суд указал, что "законодатель, определяя средства и способы защиты государственных интересов, должен использовать лишь те из них, которые для конкретной правоприменительной ситуации исключают возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры; публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправдывать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения адекватны социально необходимому результату; цели одной только рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод".
Ограничения прав человека не должны быть произвольными и неоправданными.
В деле о временном ограничении выезда из России граждан, осужденных за преступления, Конституционный Суд, проверяя конституционность такого ограничения, вводимого до отбытия (исполнения) наказания или до освобождения от него, признал оспоренное законоположение соответствующим Конституции и разъяснил следующее.
Государство обязано предпринимать все необходимые меры для того, чтобы предотвратить возможности неисполнения приговоров и уклонения от уголовной ответственности виновных лиц.
Реальный контроль за такими лицами (включая условно осужденных или условно-досрочно освобожденных) возможен лишь в пределах России. Выезд же указанных лиц исключал бы возможность такого контроля, что умаляло бы цели наказания.
С учетом этого указанный порядок не может рассматриваться как произвольный и неоправданный. Он служит реализации целей правосудия и задач уголовного и уголовно-исполнительного законов. Такое ограничение на выезд нужно рассматривать в качестве обеспечительной меры, направленной на обеспечение исполнения приговора суда.
В то же время Конституционный Суд РФ подчеркнул, что законодатель вправе предусмотреть возможность выезда за пределы России осужденных, которые в силу приговора или последующего условно-досрочного освобождения не находятся в местах лишения свободы. Это может быть сделано путем закрепления перечня оснований и условий, при которых уполномоченный государственный орган разрешал бы такой выезд.
В-третьих, ограничение допустимо только в той мере, в которой это необходимо для защиты указанных ценностей.
Права и свободы могут быть ограничены в случае крайней необходимости, при соблюдении следующих условий:
1) наличие реального или возможного вреда государственным и общественным интересам;
2) невозможность защиты правоохраняемых благ иными способами;
3) соразмерность вводимых ограничений;
4) размер причиняемого вреда меньше, чем предотвращаемого.
Толкуя данный критерий ограничения прав и свобод, Конституционный Суд, следуя опыту своих зарубежных коллег, сформулировал принцип пропорциональности. Данный принцип позволяет оценить степень эффективности ограничения; установить ограничивается ли основное право в наименьшей степени, достаточной для реализации целей законодательства; определить разумность соотношения (пропорции) между ограничительными средствами и достигаемым результатом. Конституционный Суд, предупреждая угрозу неправомерного ограничения основных прав и свобод в любом объеме, влекущем выхолащивание их содержания, в ряде своих решений апеллирует к принципам пропорциональности и обеспечения баланса публичных и частных интересов.
Например, в Постановлении, касающемся права работников гражданской авиации на забастовку, Конституционный Суд отметил, что "при регламентации права на забастовку должно осуществляться необходимое согласование между защитой профессиональных интересов и соблюдением общественных интересов, которым она способна причинить ущерб". Суд в данном случае пришел к выводу, что ограничивается право значительно большего круга лиц, чем это необходимо для достижения известных целей.
В деле о проверке конституционности порядка регистрации граждан Конституционный Суд пришел к выводу, что "налогообложение, парализующее реализацию гражданами их конституционных прав, должно быть признано несоразмерным".
Неоднократно Конституционный Суд указывал, что федеральный законодатель вправе конкретизировать содержание закрепленного в ч. 2 ст. 48 Конституции РФ права на квалифицированную юридическую помощь и устанавливать правовые механизмы его осуществления, условия и порядок реализации, но при этом не должен допускать искажения существа данного права и введения таких его ограничений, которые не согласовывались бы с конституционно значимыми целями.
Фундаментальным, всеобщим, применимым к любому праву основанием для определения пределов его осуществления (и в этом смысле ограничения) является принцип формального равенства, выражающий сущность права как особого социального явления. Нарушение принципа равенства возможно при установлении персонифицированной направленности ограничений. Иначе говоря, ограничения должны носить общий характер, распространяться на каждого человека. При этом не допускается дискриминация на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения и проч. В соответствии с позицией Конституционного Суда дискриминация граждан не допускается не только по прямо указанным в ст. 19 Конституции РФ признакам, но и по другим основаниям. Конституция не ограничивает перечня признаков, по которым исключается любая дискриминация граждан, а, напротив, предполагает его дальнейшую конкретизацию как в законодательстве, так и в правоприменительной практике. Запрет дискриминации, таким образом, носит общий характер в свете описанных в Конституции признаков, но и распространяется на отдельные сферы деятельности, имеющие свою специфику.
Конституционный Суд нередко указывает на недопустимость чрезмерного законодательного ограничения того или иного права или свободы, называя его несоразмерным ограничением, которое меняет сущностное содержание права, выхолащивает, опустошает его. Такие ограничения являются неконституционными.
Например, в деле о проверке конституционности порядка регистрации граждан Конституционный Суд пришел к выводу, что "налогообложение, парализующее реализацию гражданами их конституционных прав, должно быть признано несоразмерным".
В другом деле Конституционный Суд указал, что законоположение, касающееся исчисления платежей по гражданско-правовым обязательствам, вытекающим из договоров пожизненной ренты и пожизненного содержания с иждивением, не позволяет определять минимальный размер рентных платежей, установленных в зависимости от минимального размера оплаты труда с учетом возможной индексации, чем снижаются гарантии прав получателей ренты по указанным договорам и создаются предпосылки к несоразмерному ограничению права собственности и свободы договоров, а, следовательно, к нарушению ст. ст. 8, 34, 35 (ч. ч. 1 и 2) и 55 (ч. 3) Конституции.
Необоснованное уменьшение объема гарантий основных прав в результате изменения формы предоставления этих гарантий рассматривается как неконституционное ограничение данных прав.
Конституционный Суд РФ в своих решениях неоднократно отмечал, что формы предоставления гражданам мер социальной поддержки могут изменяться, но их объем не должен уменьшаться. Так, в Определении N 14-О Конституционный Суд указал на то, что п. 6 ст. 44 Федерального закона N 122-ФЗ (известного как Закон о монетизации льгот) в системе действующего правового регулирования не может рассматриваться, как исключающий обязанность государства обеспечить ветеранам труда социальную поддержку, поскольку порядок реализации этой обязанности устанавливается исходя из совокупного объема предоставленных им в натуральной и денежной формах мер социальной поддержки на уровне конкретного субъекта РФ, который не может быть уменьшен, а условия предоставления ухудшены. Однако оценку достаточности предоставленных в натуральной и денежной формах мер социальной поддержки и проверку их равноценности предоставляемым ранее льготам должны осуществлять суды общей юрисдикции, поскольку это связано с проверкой фактических обстоятельств, что в полномочия Конституционного Суда не входит.
Несмотря на пристальное внимание Конституционного Суда и ученых к проблеме соразмерности (пропорциональности) ограничений прав и свобод граждан, существуют затруднения, связанные с излишне широким толкованием формулировки ч. 3 ст. 55 Конституции РФ.
Установленные ограничения должны быть четко сформулированы и не могут допускать произвольного толкования.
В Постановлении N 15-П отмечается, что публичные интересы, перечисленные в ч. 3 ст. 55 Конституции, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, не имеют обратной силы и не затрагивают самого существа конституционного права, т.е. не ограничивают пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм. Чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, норма закона должна быть формально определенной, точной, четкой и ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения.
Пропорциональность невозможно установить раз и навсегда для всех основных прав и свобод, поскольку это оценочная категория. В каждом конкретном случае Конституционный Суд решает, оправданы ли установленные ограничения с точки зрения как их целей, так и соразмерности их этим целям. Особой защитой пользуются некоторые конституционные права и свободы в определенных ситуациях.
Так, категория "достоинство человека" имеет фундаментальное значение для всей системы основных прав и свобод. Защищая достоинство человека, Конституционный Суд в качестве пропорции (разумности) объема его содержания указал недопустимость рассмотрения человека в качестве объекта государственной власти. Личность в ее взаимоотношениях с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами.
Следует обратить внимание на то, что Закон о Конституционном Суде в качестве основания конституционной жалобы устанавливает не только нарушение конституционных прав и свобод граждан, но и "затрагивание" этих прав и свобод (ст. 97 Закона), которое фактически выражается во вмешательстве в конституционное право, делает нарушение возможным.
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о соотношении термина "ограничение прав" и упоминаемого в ч. 2 ст. 55 Конституции понятия "умаление прав". Под "умалением прав" обычно понимается "необоснованное ограничение" объема или действия этих прав по кругу лиц, во времени, сокращение гарантий или усечение механизмов их правовой защиты и т.п. Н.В. Витрук называет умаление прав и свобод способом их отмены, т.е. "принижения значения, необоснованного ограничения их содержания, действия по кругу лиц, во времени и пространстве, сокращения гарантии их обеспечения и защиты либо созданием таких процессуальных процедур и механизмов, которые могут свести на нет само право или свободу личности". Как пишет В.В. Лапаева, "умаление - это не уменьшение количественного объема чего-либо, а принижение чего-то высокого, уменьшение его значения, роли, ценности и проч. Когда мы говорим об умалении, то имеем в виду изменение не количественных, а качественных характеристик объекта. Поэтому термин "умаление" применим лишь к основному содержанию конституционных прав, выражающему сущностные, то есть качественные, характеристики этих прав, и означает уменьшение их критериальной и регулятивной роли для текущего законодательства, девальвацию их ценности для правовой системы и т.д. Конечно, умаление основного содержания конституционных прав является результатом их неправомерного ограничения со стороны федерального законодателя". Аналогичное мнение высказывают и другие авторы: термин "умаление" означает "законодательное установление в сфере соответствующих прав и свобод меры свободы меньшей, чем необходимая с точки зрения основного содержания этих прав и свобод".
Ограничение основных прав и свобод человека и гражданина федеральным законом не должно принижать их значение как критерия и регулятора, подчиняющего себе всю правовую систему, даже если такое ограничение осуществляется в той мере, в какой это необходимо для защиты ценностей, перечисленных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ.
Например, вводимые законом ограничения свободы объединений должны быть таковы, чтобы свобода создания объединений сохранялась при любых условиях (за исключением условий чрезвычайного положения). Это означает, что никакие цели защиты конституционного строя, нравственности, здоровья, безопасности государства, защиты прав и законных интересов других лиц не могут служить основанием для такого ограничения права на объединение, при котором умаляется свобода создания объединений (т.е. принижается критериальное значение этой свободы для законодательства, регулирующего процессы создания объединений, допускается вторжение в основное содержание этого права).
Дополнительным (и очень сильным) аргументом в пользу такой позиции служит норма ст. 2 Конституции РФ, согласно которой права и свободы человека являются высшей ценностью. Очевидно, что высшие ценности не могут быть ограничены для защиты ценностей, не отнесенных Конституцией к числу высших.
Вырабатывая позицию по этому вопросу, Конституционный Суд РФ указал, что ограничения основных прав и свобод "возможны только на основании закона, в предусмотренных Конституцией целях и лишь в пределах, необходимых для нормального функционирования демократии", и подтвердил, что все основные права могут быть без каких-либо оговорок ограничены федеральным законом для защиты указанных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ публичных интересов, если при этом соблюдается принцип соразмерности между мерой таких ограничений и значимостью целей, на защиту которых они направлены. В Постановлении N 8-П Суд отметил, что установление санкции, "ограничивающей конституционное право, должно... быть соразмерно конституционно закрепленным целям". Однако в Постановлении N 15-П Конституционный Суд РФ скорректировал свою позицию, указав, что "в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания... публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения... не ограничивают пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм".
Некоторые основные права и свободы вообще не подлежат ограничению, поскольку признаются абсолютными. Любые ограничения этих прав и свобод в любом случае расцениваются как их недопустимое и неконституционное умаление.
Так, Конституционный Суд указал, что право на эффективную судебную защиту (ст. 46 Конституции) не подлежит ограничениям в смысле ч. 3 ст. 55 Конституции, поскольку никакой из социальных ценностей, перечисленных в ч. 3 ст. 55, не может быть создана угроза судебной защитой прав и, следовательно, они не нуждаются в защите путем ограничения основного права, содержащегося в ст. 46 Конституции РФ. Данное право не может быть ограничено даже в случае чрезвычайного положения, поэтому оно является абсолютным правом.
Категоричное предписание содержится в Постановлении: "Не должны устанавливаться ограничения полного возмещения ущерба для граждан, чьи права и свободы нарушены незаконными действиями государственных органов и должностных лиц".
Нарушение прав и свобод может быть выражено в создании препятствий для их реализации, причем не обязательно в виде явных действий (создание барьеров), но и посредством бездействия законодателя. Рассмотрим нарушения прав из-за дефектов правового регулирования. Конечно, в силу действия принципа разделения властей Суд не может подменять законодателя, вторгаться в его компетенцию. Вместе с тем процессуальные вопросы обжалования законодательного бездействия в определенных сферах связаны с материальными вопросами конституционных притязаний на государственные услуги. В этих рамках Суд должен гарантировать индивидууму минимальный объем таких услуг, опираясь непосредственно на Конституцию и не ожидая начала законотворческой деятельности.
Конституционный Суд указал, что дефекты закона (неточность или неясность формулировок, пробелы) могут приводить в процессе правоприменения к нарушениям конституционных прав и свобод, поэтому может быть признана неконституционной практика применения такого закона.
Небезынтересно в связи этим положение Правил конституционного толкования штата Нью-Йорк, устанавливающее, что в случае неясности формулировок либо их сомнительности действует презумпция возможности нарушения принципов правосудия и свободы.
Неясная норма не дает полного представления о правах и обязанностях граждан, полномочиях органов власти, приводит к спорам и ошибкам, административному произволу. Особое значение четкость формулировки имеет в нормах, регулирующих вопросы ответственности граждан.
Конституционный Суд указал, что любые меры юридической ответственности должны быть четко определены в законе, причем таким образом, чтобы исходя из текста соответствующей нормы - в случае необходимости с помощью толкования, данного ей судами, - каждый мог предвидеть правовые последствия своих действий (бездействия). Неточность, неясность и неопределенность закона порождают возможность неоднозначного истолкования и, следовательно, произвольного применения его норм.
Юридическая ответственность может считаться законно установленной и отвечающей требованиям Конституции лишь при условии, что не только отдельные санкции, но и все ее общие положения ясно и непротиворечиво изложены в законе.
Конституционный Суд неоднократно оценивал как неконституционную ситуацию с неточностью, неясностью и неопределенностью закона, отмечая, что они порождают возможность неоднозначного истолкования и, следовательно, произвольного применения его норм - в противоречие конституционным принципам, из которых вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования; в противном случае может иметь место противоречивая правоприменительная практика, что ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан.
В качестве примера можно сослаться на дело, в котором Суд признал неконституционным определение понятия "результаты оперативно-розыскной деятельности" в силу того, что под указанное определение подпадают практически все материалы оперативно-розыскного дела, включая и персональную информацию. Неопределенное и допускающее предельно широкое толкование понятие "результаты оперативно-розыскной деятельности" позволяет работникам оперативных органов отказывать заинтересованным лицам в предоставлении практически любой информации, что и происходит на практике.
Нередко в законодательстве употребляются оценочные понятия, под которыми понимается обобщение явлений и процессов правовой действительности, которое фиксируется в законодательстве посредством указания лишь общих признаков явления или процесса. Специфические признаки при этом отсутствуют. Их толкование носит субъективный характер, допускает сомнения относительно вложенного в них смысла.
Например, в Кодексе РФ об административных правонарушениях и в других законах можно встретить много оценочных терминов, таких как "оскорбительное приставание", "предметы особой ценности", "существенный вред", "низменные побуждения", "разумный срок", "немедленно", "без промедления", "достаточные меры", "разумная заботливость", "добрые нравы" и т.п.
Использование оценочных понятий само по себе не свидетельствует об их неопределенности и нарушении конституционных прав и свобод.
Например, Суд установил, что использование в Гражданском кодексе РФ такого оценочного понятия, как "грубая неосторожность", в качестве требования, которым должен руководствоваться суд при определении размера возмещения потерпевшему, не свидетельствует о неопределенности содержания данной нормы, поскольку разнообразие обстоятельств, допускающих возможность уменьшения размера возмещения или отказа в возмещении, делает невозможным установление их исчерпывающего перечня в законе, а использование федеральным законодателем в данном случае такой оценочной характеристики преследует цель эффективного применения нормы к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций, что само по себе не может расцениваться как нарушение конституционных прав и свобод заявителя, перечисленных в жалобе.
В другом деле Конституционный Суд установил, что само по себе использование в оспариваемой норме таких оценочных понятий, как "разумность" и "справедливость", в качестве требования, которым должен руководствоваться суд при определении размера компенсации морального вреда, не свидетельствует о неопределенности содержания данной нормы и не приводит к какому-либо неравенству при ее применении, поскольку названное правовое предписание не препятствует возмещению морального вреда гражданину в случаях, предусмотренных законодательством.
Своеобразной "визитной карточкой" современных законов стало указание в первых статьях основных сведений об используемой терминологии. Содержащиеся в законах юридические термины представляют собой названия понятий в области юриспруденции. В целях их однозначного восприятия и придания им точного смысла в законах даются определения понятий, позволяющие раскрыть их содержание, установить точное значение, отличие от других правовых явлений и правильно в целом интерпретировать текст закона.
Определение понятия может быть предметом конституционной проверки, если оно сформулировано в оспариваемом законе таким образом, что влечет нарушение прав граждан. Хотя чаще всего заявители преувеличивают неясность дефиниций как причину нарушения их прав.
В деле о "дачном домике" оспаривалось определение понятия "садовый земельный участок", под которым понимался земельный участок, предоставленный гражданину или приобретенный им для выращивания плодовых, ягодных, овощных, бахчевых или иных сельскохозяйственных культур и картофеля, а также для отдыха (с правом возведения жилого строения без права регистрации проживания в нем и хозяйственных строений и сооружений). Конституционный Суд констатировал в данном определении неопределенность в правовом регулировании института регистрации граждан по месту пребывания и по месту жительства. Суд указал, что из определения садового земельного участка не исключается возможность возведения на дачном земельном участке не только жилого строения без права регистрации проживания в нем, но и жилого дома с правом регистрации проживания в нем.
Конституционный Суд признал неконституционность положений закона, мотивируя это тем, что законодатель был обязан определенно и непротиворечиво закрепить объект налогообложения. Вместо этого он ввел неопределенные понятия, которые не имеют юридического содержания и различно толкуются при применении оспариваемых норм Закона РФ "Об основах налоговой системы в Российской Федерации": "реализация товаров (работ, услуг) оптом", "дорогостоящие товары", "товары и услуги не первой необходимости", "товары первой необходимости" - не предусмотрев каких-либо критериев для их определения.
Конституционный Суд неоднократно указывал, что применение в законах тех или иных понятий и их определений в отношении обеспечения конституционных прав граждан должно сообразовываться со смыслом, придаваемым этим понятиям конституционным правом. Иное их понимание влечет нарушение конституционных прав и свобод.
Так, Суд отметил, что понятия "задержанный", "обвиняемый", "предъявление обвинения", "публичное преследование" применительно к обеспечению конституционных прав граждан должны толковаться в их конституционно-правовом, а не в узкоспециальном смысле, в котором они используются в уголовно-процессуальном законе. Это требование действует и при выявлении конституционно-правового смысла административного задержания как меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, при котором - в целях реализации конституционных прав граждан - необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное преследование за совершение административного правонарушения.
Неурегулированность определенного круга общественных отношений может создавать препятствия для осуществления гражданами прав и свобод. Хотя Конституция РФ и закрепляет непосредственное действие прав и свобод человека и гражданина, означающее, что при отсутствии соответствующих законов все органы власти и должностные лица должны руководствоваться непосредственно Конституцией РФ (ст. 18, ч. 1 ст. 15), обращения граждан в Конституционный Суд свидетельствуют об их нарушениях пробелами в действующем законодательстве. Так, из 100 тыс. обращений граждан в Конституционный Суд РФ около 40% касались пробелов в нормативно-правовом регулировании по вопросам организации судебной власти, гражданского права и процесса, уголовного права и процесс. К сожалению, приходится констатировать, что многие указания Конституционного Суда на неурегулированность тех или иных вопросов в сфере прав человека длительное время игнорируются законодателем.
В частности, Федеральным Собранием РФ до настоящего времени не исполнены предписания, содержащиеся в Постановлении Конституционного Суда РФ N 1-П: "Федеральному Собранию надлежит принять федеральный конституционный закон, в котором закреплялись бы полномочия Верховного Суда Российской Федерации по рассмотрению дел об оспаривании таких нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации, проверка которых не относится к исключительной компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, а также привести правовое регулирование, обеспечивающее проверку законности нормативных правовых актов судами общей юрисдикции, в соответствие с требованиями Конституции Российской Федерации и правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, выраженными, в том числе в настоящем Постановлении".
Отсутствие необходимого законоположения может приводить к такому истолкованию и применению пробельного закона, которое нарушает или может нарушить конкретные конституционные права, в силу чего может появиться основание проверки конституционности данного закона. Приняв дело к производству и констатировав наличие пробельности в оспариваемом нормативном регулировании, Конституционный Суд либо признает его неконституционным и повлекшим нарушение конституционных прав и свобод, других конституционных установлений, либо выявляет его конституционно-правовой смысл исходя из закрепленных в Конституции принципов правового и социального государства, верховенства права, разделения властей, равенства, судебной защиты и других основополагающих установлений с учетом их интерпретации конституционной судебной практикой.
Так, Конституционный Суд пришел к выводу, что, не включив обстоятельства, указанные в положениях Арбитражного процессуального кодекса РФ в отношении оснований отвода судьи, в основания отвода арбитражного заседателя, федеральный законодатель не только нарушил вытекающее из принципа юридического равенства применительно к реализации права на судебную защиту требование, в соответствии с которым однородные по своей юридической природе отношения должны регулироваться одинаковым образом, но и допустил возможность формирования состава суда, не отвечающего критерию беспристрастности. Суд указал, что "лишение участников процесса возможности заявить отвод арбитражному заседателю при наличии таких обстоятельств неправомерно ограничивает конституционное право граждан на судебную защиту посредством судопроизводства, осуществляемого независимым и беспристрастным судом на основе состязательности и равноправия сторон, и искажает саму суть правосудия, а, следовательно, приводит к нарушению закрепленных Конституцией гарантий права на судебную защиту".
В другом деле, проверяя конституционность ч. 1 ст. 5 Федерального закона "Об обеспечении пособиями по временной нетрудоспособности, по беременности и родам граждан, подлежащих обязательному социальному страхованию", Конституционный Суд указал на необходимость дальнейшего совершенствования правового регулирования (в целях его максимального упрощения) процедуры оформления отцом ребенка (другим родственником) - в случае болезни матери, находящейся в отпуске по уходу за ребенком, - отпуска по уходу за ребенком на этот период и назначения полагающегося ему в таком случае в соответствии с законом пособия по обязательному социальному страхованию.
Неурегулированность общественных отношений, влекущую нарушение конституционных прав и свобод, необходимо отличать от обычной неурегулированности по воле законодателя (по различным причинам), которая не приводит к такому нарушению.
Например, в деле гражданина Р.Е. Смирнова, который проходил военную службу во внутренних войсках МВД России и был уволен с военной службы в связи с признанием его не годным к военной службе по состоянию здоровья и установлением II группы инвалидности, районный суд отказал в удовлетворении требований о взыскании ежемесячной денежной компенсации в размере разницы между ранее получаемым им среднемесячным денежным содержанием и пенсией по инвалидности, поскольку военнослужащие внутренних войск МВД России не входят в установленный законодателем перечень лиц, имеющих право на получение данной компенсации. Р.Е. Смирнов оспорил в Конституционном Суде конституционность положений Федерального закона "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов", согласно которым страховые гарантии и право на возмещение вреда военнослужащим внутренних войск МВД России, принимавшим непосредственное участие в пресечении действий вооруженных преступников, незаконных вооруженных формирований и иных организованных преступных групп, обеспечиваются в соответствии с Федеральным законом "О статусе военнослужащих". По мнению заявителя, оспариваемое законоположение как не позволяющее военнослужащим внутренних войск, принимавшим непосредственное участие в пресечении действий вооруженных преступников, незаконных вооруженных формирований и иных организованных преступных групп получать ежемесячную денежную компенсацию в размере разницы между среднемесячным денежным содержанием и пенсией по инвалидности, противоречит Конституции РФ.
Однако Конституционный Суд не установил неконституционный пробел в законодательстве, отметив, что "разрешение вопроса о расширении круга лиц, на которых распространяется действие ст. 20 Федерального закона "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов", на чем фактически настаивает заявитель, относится к компетенции законодателя и в полномочия Конституционного Суда РФ... не входит".
Представляет интерес вопрос о том, как должен поступить Конституционный Суд, если в период рассмотрения жалобы получена информация о рассмотрении законопроекта Государственной Думой, восполняющего пробел в законе, повлекший нарушение конституционных прав и свобод. При этом возможны два варианта: полное отсутствие регулирования или отсутствие регулирования на уровне закона, но с наличием подзаконного регулирования.
В частности, по запросу Верховного Суда РФ о проверке конституционности ряда положений Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" Конституционный Суд в Определении N 10 указал следующее: "В период подготовки к рассмотрению Конституционным Судом запроса Верховного Суда Президент РФ внес в Государственную Думу ряд законопроектов, касающихся статуса судей... Названные законопроекты, принятые Государственной Думой касаются тех же вопросов, которые являются предметом обращения Верховного Суда. Однако это не означает, что Конституционный Суд, принимая настоящее Определение, осуществляет предварительный нормоконтроль, косвенно вмешиваясь как в законодательную инициативу Президента, так и в практику замещения должностей судей, председателей и заместителей председателей судов на основе действующего регулирования, которое может быть изменено федеральным законодателем путем принятия упомянутых либо иных законопроектов".
Государственное Собрание - Курултай Республики Башкортостан, обратившееся в Конституционный Суд, просило разъяснить порядок реализации закрепленного Конституцией права каждого определять и указывать свою национальную принадлежность. Заявитель полагал, что отсутствие конкретизирующего названное конституционное положение федерального закона, устанавливающего критерии определения национальной принадлежности и содержащего перечень документов, удостоверяющих личность, в которых гражданин может указывать свою национальную принадлежность, создает неопределенность в понимании ч. 1 ст. 26 Конституции РФ. Отказав в принятии к рассмотрению запроса, Суд указал: "Государственной Думой принят в первом чтении внесенный Президентом федеральный закон "Об основных документах, удостоверяющих личность гражданина Российской Федерации", статьей 10 которого, в частности, определяется перечень сведений и отметок, вносимых в паспорт (фамилия, имя, отчество, пол, дата рождения и место рождения в соответствии со свидетельством о рождении), и устанавливается, что в паспорте должна быть предусмотрена графа, в которую по письменному заявлению владельца паспорта органом внутренних дел вносятся сведения о национальности данного гражданина". Указанный Федеральный закон до сих пор не принят, и пробел в правовом регулировании не восполнен.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
