В процессуальной науке утвердился взгляд на уголовное судопроизводство как на организованную систему, охватывающую составляющие ее исходные элементы – стадии уголовного процесса. Стадии различаются специфическими задачами, особым кругом субъектов и комплексом осуществляемых процессуальных действий. Однако помимо стадий в УПК РФ в структуре процесса выделяется досудебное (ч. 2) и судебное (ч. 3) производство, понимая под первым уголовное судопроизводство с момента получения сообщения о преступлении до направления прокурором дела в суд для рассмотрения по существу (п. 9 ст. 5). Досудебное производство, согласно УПК РФ, включает в себя две самостоятельные стадии: возбуждение уголовного дела (разд. VII) и предварительное расследование (разд. VIII), распадающееся на предварительное следствие (гл. 22) и дознание (гл. 32).
Несмотря на такую регламентацию, в процессуальной науке предметом острой дискуссии стал вопрос о правомерности выделения в судопроизводстве отдельной стадии возбуждения уголовного дела. Основания для критической оценки самостоятельности этого этапа процесса давала так называемая "доследственная проверка" – действия управомоченного государственного органа, производимые с целью выявления наличия или отсутствия в поступивших сообщениях, материалах признаков преступления (ч. 1 ст. 144 УПК РФ). Сложившиеся на практике широкие рамки доследственной проверки фактически превращали ее в суррогат расследования, предрешающего исход процесса, но при этом осуществляемого непроцессуальными, т.е. не обладающими необходимой надежностью, средствами. Еще Концепция судебной реформы в РСФСР предлагала отказаться от доследственной проверки, т.е. по существу и от выделения самостоятельной стадии возбуждения уголовного дела. Авторы Концепции, ссылаясь на положения УУС, согласно которым подача жалобы обязательно влекли начало следствия, предлагали возбуждать уголовные дела по заявлениям и сообщениям без предварительной их проверки. Они полагали, что "всякое сообщение о преступлении, если на момент рассмотрения неочевидна ложность", следует рассматривать "как бесспорный повод к возбуждению уголовного дела". Предложения об упразднении стадии возбуждения уголовного дела, исходящие из того, что рассмотрение заявлений и сообщений о преступлении – это не более чем начальный момент предварительного расследования, поддержал Ю. В. Деришев, считавший стадию возбуждения уголовного дела реликтом социалистической законности, и некоторые другие процессуалисты.
При всей привлекательности этой идеи с точки зрения законности судопроизводства представляется, однако, что условия для ее претворения в жизнь в настоящее время все же отсутствуют.
Существование стадии возбуждения уголовного дела в настоящее время оправдано, на наш взгляд, следующими обстоятельствами:
1. Необходимостью отграничения случаев смерти людей при неясных обстоятельствах (самоубийство, утопление, несчастные случаи на производстве и транспорте и т.п.) от криминальных событий с тем, чтобы предотвратить неоправданную затрату трудовых усилий органов расследования.
2. Дифференциацией правонарушений в нормах материального права, вследствие чего сходные по содержанию деяния в зависимости от определенных свойств образуют либо административные правонарушения, либо преступления, что также требует рационального распределения сил и средств государственных органов по исследованию правонарушений. Подобные ситуации достаточно часто встречаются на практике, поэтому игнорирование указанных выше различий может привести к неоправданной перегрузке следственного аппарата, вызванной исследованием действий некриминального характера, что вряд ли можно оправдать последующим прекращением за отсутствием состава или события преступления дел о таких действиях.
3. Необходимостью определения подследственности дел разным органам расследования по признаку тяжести вреда, причиненного преступлением. Игнорирование этого обстоятельства может привести к дублированию работы различных органов правоохраны при разрешении заявлений потерпевших и, соответственно, порождать ненужную волокиту.
Несмотря на целесообразность, ввиду вышесказанного, сохранения стадии возбуждения уголовного дела, при ее реализации возникает ряд проблем, одна из которых сводится к следующему: должен ли быть достоверным вывод управомоченных на возбуждение уголовного дела органов о наличии признаков преступления как основание для возбуждения дела.
На практике наблюдается стремление органов расследования уже в этот момент достоверно, т.е. с несомненностью, установить факт преступления. В свое время Р. Д. Рахунов утверждал даже, что расследование обоснованно возбужденного уголовного дела должно всякий раз завершаться вынесением приговора. Естественно, что при таком взгляде последующее прекращение дела за отсутствием события или состава преступления рассматривается как "брак в работе" следователя, порожденный, якобы, необоснованным возбуждением дела. Такая позиция представляется ошибочной. Можно утверждать, что для возбуждения уголовного дела достаточно располагать вероятным по характеру знанием – обоснованным предположением о том, что преступление имело место в действительности. В подтверждение сказанному отметим, что познавательная задача стадии возбуждения уголовного дела, в отличие от познавательных задач последующих стадий, ограничена и сводится только к выявлению достаточных данных, указывающих на признаки преступления (ч. 2 ст. 140 УПК РФ). Под признаками же преступления следует понимать отдельные черты деяния (главным образом, его объективной стороны), которые позволяют предположить, что это деяние имело место и является преступным. Достаточными же можно считать данные, позволяющие выдвинуть такое предположение.
Из сказанного следует, что попытка в момент возбуждения дела бесспорно установить факт совершения преступления, т.е. выявить все субъективные и объективные элементы состава, неправомерна, ибо не соответствует познавательной ситуации, складывающейся на этом этапе производства. Более того, она вредна, так как, во-первых, ориентирует органы расследования на выполнение действий, объективно не вызванных обстановкой, во-вторых, побуждает их к тому, чтобы во что бы то ни стало подтвердить свое первоначальное суждение об установлении преступления и этим избежать последующего прекращения дела, т.е. "брака в работе". Такой подход – демонстрация явного обвинительного уклона, причиняющего немалый вред работе органа расследования.
Вышеизложенное позволяет утверждать, что обоснованный вывод об установлении признаков преступления отнюдь не равнозначен достоверному установлению состава преступления, поэтому обоснованное возбуждение уголовного дела вполне совместимо с выявлением в последующем факта отсутствия события или состава преступления, что должно расцениваться отнюдь не как "брак в работе следователя", а как ее закономерный результат.
Вторая проблема связана с определением методов доследственной проверки, т.е. круга средств, которые могут быть применены для проверки оснований возбуждения уголовных дел. Краеугольным для решения этой проблемы является постулат, согласно которому применять средства сбора информации, носящие принудительный характер, можно лишь при условии, когда это оправдано наличием достаточных данных о совершении преступления, т.е. фактом преступления, которое предстоит раскрыть. Отсюда следует, что для проверки сообщений о признаках преступления могут быть применены не связанные с принуждением познавательные приемы, к которым, полагаем, можно отнести проведение ревизий и документальных проверок.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Являясь актами административно-хозяйственного расследования и не теряя впоследствии этого свойства, они, будучи привлечены к выявлению признаков преступления, становятся допустимыми средствами доследственной проверки, так как удовлетворяют требованию непринудительности. Таким же средством традиционно считается осмотр места происшествия и его разновидность – осмотр трупа, также по общему правилу не содержащие явных элементов принудительности и, к тому же, требующие с учетом ситуации немедленного, в том числе до возбуждения дела, проведения. Однако сложнее обстоит дело с проведением других следственных действий.
На момент принятия в ч. 4 ст. 146 УПК РФ помимо осмотра, ревизий и документальных проверок предусматривалось также, хотя и не вполне четко, назначение судебной экспертизы и проведение освидетельствования. Федеральным законом № 87-ФЗ эти положения были исключены из УПК РФ, так что средствами проверки остались лишь осмотр, ревизия и документальная проверка. Однако согласно Федеральному закону № 226-ФЗ в число средств проверки вновь было включено освидетельствование и добавлен осмотр трупа. Наконец, Федеральный закон № 19-ФЗ существенно расширил круг способов проверки с включением в него, помимо осмотра места происшествия, трупа и освидетельствования, документальных проверок, ревизий, исследование документов, предметов, трупов. Это последнее дополнение побуждает к размышлениям. Как известно, исследование трупов и освидетельствование живых лиц – это меры, предусмотренные принятыми в разное время ведомственными актами органов здравоохранения для судебно-медицинских экспертных учреждений и используемые в экспертной практике для выявления признаков преступления. Исследователи неоднократно критиковали эти институты, видя в них непроцессуальный суррогат судебно-медицинской экспертизы, вынуждающий субъектов доказывания дважды–до и после возбуждения уголовного дела (во втором случае уже в форме экспертизы) – исследовать одни и те же объекты, решать одни и те же вопросы, применять одни и те же методики исследования. Эти критические суждения относятся и к допроцессуальным приемам исследования документов и предметов (например, для определения, не является ли порошок наркотиком), которое в криминалистике именуется предварительным исследованием. По логике вещей указанные приемы требуют повторного проведения экспертных исследований после возбуждения уголовного дела. В связи с этим учеными неоднократно ставился вопрос о закреплении в УПК РФ возможности назначения и проведения экспертизы в стадии возбуждения уголовного дела. Предприняв изначально не вполне удачную попытку решить этот вопрос и впоследствии отказавшись от нее, законодатель сохраняет ситуацию, при которой экспертные учреждения дважды проводят одну и ту же работу, что отнюдь не повышает эффективность процессуальной деятельности на начальном этапе процесса. Можно считать, что данная проблема ждет своего решения.
Дискуссионным остался также вопрос о доказательственном значении результатов доследственной проверки. Хотя многие авторы решают этот вопрос безоговорочно положительно, вряд ли с этим можно вполне согласиться. Нельзя не признать обоснованной отрицательную оценку Концепцией судебной реформы методов доследственной проверки как непроцессуальных, тяготеющих к административным приемам. Весьма спорным остается возможность использования на этом этапе процесса в качестве доказательств результатов ОРД в их изначальном виде, хотя ст. 144 Федерального закона № 404-ФЗ внесено специальное дополнение о праве лица, производящего проверку, "давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий". В то же время вряд ли можно отрицать доказательственную ценность актов ревизий и документальных проверок, устанавливающих основания к возбуждению дела, поскольку получены они без нарушений постулатов доказывания. Не должна вызывать сомнения и доказательственная ценность результатов осмотра происшествия, трупа и освидетельствования, если они не сопровождались принуждением и были проведены с соблюдением необходимых процессуальных гарантий.
Однако положение кардинально изменилось с принятием Федерального закона № 23-Ф3. Расширив до невиданных ранее предметов круг приемов доследственной проверки, включив в них ряд административно-правовых мер. Федеральный закон установил положения, существенно колеблющих традиционные представления теории доказательств, относительно самого понятия доказательств: способов их получения, специфики и целей доказывания на отдельных стадиях процесса. Суть реформирования состоит в придании доказательственного значения результатам применения не только следственных действий, но и непроцессуальных приемов доследственной проверки. Так, ч. 1.2 ст. 144 УПК устанавливает: "Полученные в ходе проверки сообщения о преступлении сведения могут быть использованы в качестве доказательств при условии соблюдения положений ст. 75 и 89 настоящего Кодекса".
Условия признания полученных материалов доказательствами – соблюдение положений ст. 75 и 89 УПК РФ – фактически неприменимы. Анализ этих норм показывает, что полученные при доследственной проверке сведения изначально не могут им соответствовать. Так, ст. 75 УПК РФ прямо провозглашает, что недопустимыми признаются доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ. Процессуальная наука интерпретирует эти требования как доказательства, полученные управомоченным лицом, от надлежащего источника и с соблюдением требований процедуры их получения. Последнее из этих требований заведомо невыполнимо, ибо несмотря на попытки "опроцессуалить" приемы доследственной проверки (кроме следственных действий) процедура их проведения отсутствует.
Также неприменимы и положения ст. 89 УПК. Несмотря на то, что эта норма подвергается справедливой критике (поскольку результаты оперативно-розыскной деятельности изначально не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам) из нее все же следует, что в своем первоначальном виде результаты ОРД доказательствами считаться не могут.
Проанализируем формулу ч. 1.2 ст. 144 УПК РФ. Из нее следует, что полученные объяснения, истребованные и изъятые предметы и документы, акты документальных проверок и ревизий, результаты исследований (очевидно экспертных) документов, предметов, трупов, полученные по поручениям органов расследования результаты ОРМ могут быть признаны доказательствами.
Кроме того, согласно этой норме, доказательства могут быть получены в результате проведения таких следственных действий, как получение образцов для сравнительного исследования, назначение судебной экспертизы, осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствования.
Анализируя перечень приемов доследственной проверки, следует обратить внимание на внутреннюю согласованность (либо противоречивость) отдельных формулировок.
В чем смысл того, что наряду с назначением судебной экспертизы закон предусматривает и исследование трупов, т.е. мероприятие явно судебно-медицинское? Когда применять каждый из этих приемов и какова целесообразность включения и того и другого в перечень проверочных действий, понять невозможно.
Что означает изъятие предметов и документов "в порядке, установленном настоящим Кодексом"? Ведь "изъятие" – это административная мера (ст. 27.10 КоАП РФ), УПК же аналогичное действие именует выемкой (ст. 183 УПК РФ). Складывается впечатление, что законодатель таким путем фактически включает выемку (а возможно и обыск) в число проверочных действий.
Отмеченные ранее стремление законодателя "опроцессуалить" проверочные действия, в первую очередь, следует отнести к получению объяснений от заподозренного лица. Что означает, что такое лицо вправе отказаться от дачи показаний против себя и своих близких, пользоваться помощью адвоката, обжаловать действия и решения органа расследования (ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ)? Не есть ли это такой же суррогат следственного действия – допроса подозреваемого (ст. 76 УПК РФ), как и изъятие предметов и документов?
Вот и получается, что фактически круг следственных действий, которые могут производиться в стадии возбуждения уголовного дела, мало отличаются от познавательного арсенала, которым орган расследования наделен в стадии предварительного расследования.
Сказанное позволяет утверждать, что в стадии возбуждения уголовного дела оказывается применимым такой спектр познавательных приемов, который:
1) является чрезмерно широким и выходит за пределы решения ограниченной познавательной задачи стадии – выявления признаков преступления;
2) мало чем отличается от познавательного арсенала органа государства, которым он наделен для решения задач стадии предварительного расследования;
3) реально обеспечивает на уровне достоверности установление не только оснований возбуждения уголовного дела, но и виновности заподозренного лица.
Из этого следует, что фактически центр доказывания смещается из стадии предварительного расследования в стадию возбуждения уголовного дела. Представляется закономерным усиление негативных тенденций, которые сопровождают стадию возбуждения уголовного дела: волокиту в решении вопроса о возбуждении уголовного дела, неоправданное дублирование следственных действий, которые придется проводить дважды – до и после возбуждения уголовного дела.
Стадия возбуждения уголовного дела рождает немало других проблем, например о субъектах возбуждения дел частного обвинения и роли прокурора при принятии решения, о возбуждении дела этой категории, об особенностях рассмотрения сообщений о совершении таких преступления и ряд других. Решение всех таких вопросов должно, как и в рассмотренных выше случаях, опираться на принципы уголовного процесса, действующие на этом этапе, и на постулаты теории доказательств.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
