Право неприкосновенности личности — одно из древнейших. Указание на право обвиняемого быть отпущенным на свободу под условием поручительства находится в трактате Гланвилла о законах и обычаях Англии (XII в.). Зачатки этого права зафиксированы в Великой хартии вольностей 1215 г.
В эпоху буржуазных революций XVII—XVIII вв. оно нашло свое юридическое воплощение в британском Хабеас Корпус Акте, во французской Декларации прав человека и гражданина (пп. 2, 7), в американском Билле о правах (поправки IV и V). Несмотря на некоторые различия в принципах, на которых построены эти исторические документы, право неприкосновенности личности рассматривалось ими как совокупность гарантий от незаконных арестов и судебного произвола, как одна из «свобод-ограничений».
Современный французский государствовед Ж. Бюрдо видит содержание личной безопасности (surete) в том, «что ни один человек не может быть задержан или заключен под стражу иначе как в случае и в соответствии с формулой, предусмотренной законом». С личной безопасностью он связывает свободу человека существовать без риска, свободу передвижения, личную физическую свободу, гарантию против арестов, задержаний, уголовных наказаний.
В Великобритании, США и некоторых других капиталистических государствах проблема неприкосновенности личности, как правило, связывается с процедурой habeas corpus . Классовая сущность этого института была раскрыта основоположниками марксизма-ленинизма. «Это столь хваленое право, — писал Ф. Энгельс, — есть опять-таки привилегия богатых. Бедный не может представить поручительство и должен, поэтому отправляться в тюрьму».
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
В своих попытках перечеркнуть реальность личных прав советских граждан идеологи антикоммунизма стремятся поставить под сомнение наличие правовых гарантий в нашей стране, причем, как правило, для английских и американских авторов характерна тенденция «подкреплять» этот тезис «обвинением» в отсутствии в СССР такого института англосаксонского конституционного права, как habeas corpus . Об «осведомленности», например, Дж. Корри и Г. Абрахама можно судить по такой детали: ст. 127 Конституции СССР, по их мнению, «дает возможность прокурору обойти суды».
Между тем процедуры habeas corpus не существует не только в социалистических, но и во многих капиталистических странах (например, во Франции, в Бельгии). К тому же habeas corpus в действительности не является достаточно эффективным хотя бы потому, что он применяется не по всем уголовным делам, а условия его приостановки нигде не установлены. Фактически же правительство приостанавливает его всякий раз, когда это соответствует интересам господствующего класса (в частности, в настоящее время в Ольстере). Большинство современных буржуазных конституций провозглашает неприкосновенность личности (например, ст. 2 закона ФРГ, ст. 33 Конституции Японии), хотя это право систематически нарушается.
Вопрос о праве неприкосновенности личности в советской юридической, главным образом государственно-правовой литературе, имеет свою историю. Е. А. Елистратов еще определил данное право как «комплекс юридических норм, определяющих границу для вторжения государственной власти в область физической неприкосновенности человека... с помощью которого достигается известная канализация государственного принуждения». Право неприкосновенности личности выступает здесь как гарантия от незаконных действий государственных органов и должностных лиц. По существу, Е. А. Елистратов находился в рамках традиционного понимания вопроса, которое существовало и в русской буржуазно-демократической дореволюционной литературе, и в литературе периода революции. Б. А. Кистяковский рассматривал неприкосновенность личности как законные рамки для полномочий органов власти по пресечению нарушений законов в правовом государстве. Б. П. Вышеславцев писал, что это «право требовать, чтобы государственная власть не касалась личности граждан, пока они не совершают чего-нибудь противозаконного».
Но существовало и другое, более широкое понимание проблемы. Советский юрист П. И. Люблинский определил неприкосновенность личности как «право, опирающееся на сознание возможности поступать и действовать в соответствии со своими убеждениями в пределах, определенных законом, не опасаясь при этом насильственного противодействия со стороны власти или частных лиц».
Таким образом, был поставлен вопрос не только о защите от неправомерного государственно-властного принуждения, но и от принуждения в отношениях между отдельными гражданами. Однако «право действовать в соответствии со своими убеждениями», о котором писал П. И. Люблинский, характеризует не личные конституционные права, к числу которых относится и право неприкосновенности личности, а свободу слова, свободу печати и другие политические права. В данном случае пределы понятия неприкосновенности личности чрезмерно расширены.
В опубликованной под редакцией П. И. Стучки Энциклопедии государства и права автор статьи о неприкосновенности личности А. С. Глузман определял ее следующим образом: «Неприкосновенность личности в широком смысле слова имеет целью обеспечить индивидуальную свободу и правовую защиту каждого от произвола других. В тесном смысле слова неприкосновенность личности имеет целью обеспечить индивида от произвольного ареста и задержания, или, как это сказано в 5 ст. УПК, «никто не может быть лишен свободы и заключен под стражу иначе, как в случаях, указанных в законе, и в порядке, законом определенном».
Правильным здесь, на наш взгляд, является стремление подчеркнуть, что неприкосновенность личности нельзя рассматривать только в уголовно-процессуальном аспекте как свободу от произвольного ареста и задержания. Понятие неприкосновенности личности в широком смысле, о котором писал А. С. Глузман, содержит ряд рациональных моментов. В частности, указанное в самом общем плане право связано с индивидуальной свободой и представляет правовую защиту не только от произвола государственных органов, но и от других субъектов. В целом А. С. Глузман был, безусловно, ближе к истине, чем П. И. Люблинский. Но вместе с тем в некоторых отношениях определение А. С. Глузмана уязвимо. Кроме неприкосновенности личности, с индивидуальной свободой связаны неприкосновенность жилища, тайна переписки и др. В трактовке А. С. Глузмана право неприкосновенности личности не обладает специфическими чертами, не отделяется от других личных конституционных прав, а почти сливается с ними.
В курсах и учебниках по советскому государственному праву, изданных в 30-60-х годах, как правило, конституционное право неприкосновенности личности рассматривается как свобода гражданина от произвольных арестов либо как его право на охрану государством от незаконных арестов.
Оставаясь в рамках традиционного понимания неприкосновенности личности, авторы учебников усматривали в содержании этого права не только свободу от незаконных арестов, но и гарантии от неправомерных обысков, выемок, осмотров личной корреспонденции и иных мер, ограничивающих личную свободу гражданина. Неприкосновенность личности почти отождествлялась ими с широким родовым понятием личных конституционных прав.
В последние годы в советской юридической литературе также предприняты попытки дать определения права неприкосновенности личности. «Под неприкосновенностью личности,— писал В. А. Иванов,— необходимо понимать свободное, не зависящее от чьей-либо воли состояние гражданина, при котором он может по своему усмотрению реализовать принадлежащие ему права и исполнять возложенные на него обязанности. Вполне очевидно, что главным признаком рассматриваемого состояния является свобода передвижения, посещения тех мест, с которыми связано удовлетворение тех или иных запросов личности. Лишение права на неприкосновенность личности означает и лишение индивидуума свободы».
В этой формулировке не вызывает сомнения трактовка права неприкосновенности личности как «состояния гражданина». Всякое субъективное право есть вид и мера возможного поведения. Состоянием же можно назвать не само право, а его постоянную реализацию. Таким образом, В. А. Иванов, очевидно, говорит не о субъективном праве, а о его реализации. Неверно также усматривать смысл указанного права в том, что гражданин может по своему усмотрению реализовывать права и исполнять обязанности.
Существование любого субъективного права вообще предполагает, что лицо имеет известные возможности выбора. Субъективное право выступает, как отмечает Н. И. Матузов, как мера свободы. «Когда законодатель хочет предоставить свободу, он предоставляет право. Собственно свобода в юридическом смысле и есть субъективное право, как и наоборот, субъективное право есть юридически гарантированная свобода».
Одним из этапов осуществления всякой свободы является свобода волеизъявления, связанная со всей совокупностью субъективных прав и юридических обязанностей советских граждан, в том числе и с правом неприкосновенности личности.
Нельзя согласиться с утверждением В. А. Иванова, что свобода передвижения — главный признак права неприкосновенности личности. В СССР право избирать место жительства гарантируется нормами гражданского права (ст. 9 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, ст. 10 ГК РСФСР и др.). В ряде зарубежных конституций она закрепляется в одних статьях, в то время как право неприкосновенности личности — в других (например, ст. 30, 32 Конституции ГДР). Анализ законодательства, таким образом, позволяет прийти к выводу, что свобода передвижения — самостоятельный правовой институт, закрепляющий специфическое личное право.
Очевидно, связь между неприкосновенностью личности и свободой передвижения существует. Как правило, ограничение первого права (например, заключение под стражу) автоматически влечет за собой ограничение второго. Но с другой стороны, не всегда ограничение свободы передвижения означает и ограничение права неприкосновенности личности (например, подписка о невыезде). Во всяком случае, включить свободу передвижения в содержание права неприкосновенности личности — это значит допустить смешение разных по своей юридической природе и социально политическому назначению личных прав.
В некоторой степени данный недостаток присущ и А. П. Горшеневу, который видит смысл права неприкосновенности личности в обеспечении каждому гражданину индивидуальной свободы и безопасности, относительной самостоятельности в вопросах свободного выбора места своего пребывания, рода занятий и т. д. По нашему мнению, свобода выбора рода занятий, закрепленная в ст. 10 ГК РСФСР, является элементом права на труд, а в некоторых других конституциях рассматривается в качестве самостоятельного основного права (например, п. 2 ст. 40 Конституции НРБ).
В своей кандидатской диссертации А. П. Горшенев еще более раздвигает рамки права неприкосновенности личности, фактически включая в его содержание и депутатскую неприкосновенность, но называя ее «специальной неприкосновенностью личности». А. А. Безуглов также связывает неприкосновенность личности с депутатской неприкосновенностью. По-видимому, причина подобного сближения или отождествления понятий коренится в термине «неприкосновенность». Но более внимательное рассмотрение этого вопроса приводит к другим выводам.
В историческом плане депутатский иммунитет возник значительно раньше неприкосновенности личности. По свидетельству знатока британской парламентской процедуры Т. Э. Мэя, «привилегия свободы от арестов и задержания» была известна в Англии еще в конце VI века, во времена Этельберта.
Но главное различие кроется в социальном назначении этих институтов. Ведь термин «неприкосновенность» относится здесь к разным субъектам общественных отношений. В одном случае речь идет о неприкосновенности индивидуума, в другом — члена народного представительства. Правом неприкосновенности личности обеспечивается личная безопасность отдельных лиц. Право депутатской неприкосновенности предназначено для иных целей. Его назначение, пишет М. А. Амеллер, в том, «чтобы гарантировать бесперебойную работу и полную независимость парламента. Иммунитет установлен в интересах парламента, а не в личных интересах его членов».
По нашему мнению, это положение применимо и для системы социалистического народного представительства. Во всех социалистических конституциях нормы, обеспечивающие неприкосновенность личности, и нормы, характеризующие депутатский иммунитет, закрепляются в разных статьях и представляют собой разные институты. Как индивидуум, лицо, избранное депутатом Совета, безусловно, пользуется правом неприкосновенности личности. Что касается гарантий депутатской неприкосновенности, предусмотренных ст. 33, 34 Закона СССР о статусе депутатов, то они предоставляются именно депутату и создают условия для нормальной деятельности представительных органов власти.
Право неприкосновенности личности базируется на принципе социалистического гуманизма, закрепленном в гл. X Конституции СССР. Право депутатской неприкосновенности тесно связано с принципом верховенства, полновластия Советов, закрепленным в ст. 2, 3 Конституции СССР. Следовательно, нет оснований рассматривать депутатскую неприкосновенность в качестве «специальной неприкосновенности личности».
Вернемся, однако, к определению А. П. Горшенева. В нем, безусловно, имеются положительные моменты, и прежде всего то, что он включает в содержание неприкосновенности личности личную безопасность (правда, он выносит ее за пределы индивидуальной свободы, в то время как личная безопасность, на наш взгляд, — один из важнейших ее аспектов). Весьма плодотворна поддерживаемая им мысль о необходимости выделять физическую (телесную) и психическую (моральную) неприкосновенность. Интересным в этом аспекте представляется определение, данное Л. Д. Воеводиным. Он рассматривает право неприкосновенности личности как право каждого гражданина на государственную охрану и защиту от преступных посягательств кого бы то ни было на его жизнь, здоровье, свободу, честь и достоинство. Право неприкосновенности личности связывается Л. Д. Воеводиным с правовой охраной со стороны государства (идея, сформулированная А. С. Глузманом). Однако в этой трактовке не учтена личная безопасность — социальное благо, которое, по нашему мнению, должно находиться на первом месте в перечне объектов охраны.
Личная безопасность включена в определение, предложенное В. А. Патюлиным. Неприкосновенность личности (правовой институт) определяется им как совокупность норм советского социалистического права, предусматривающих уголовно-правовые, уголовно-процессуальные, административно-правовые, гражданско-правовые и иные средства обеспечения государством возможности личности свободно располагать собой, охраны и защиты ее жизни, здоровья, индивидуальной свободы и безопасности, чести и достоинства от незаконных посягательств со стороны кого бы то ни было.
В принципе можно согласиться с данным определением, хотя оно имеет и некоторые неточности. Так, в перечислении средств защиты данного права (уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и т. д.) не называются государственно-правовые. Кроме того, индивидуальная свобода ставится в один ряд с жизнью, здоровьем, личной безопасностью и т. п., в то время как все они являются разными аспектами индивидуальной свободы.
По нашему мнению, право неприкосновенности личности — это закрепленное в Конституции субъективное право каждого гражданина СССР на государственную охрану и защиту от неправомерных посягательств кого бы то ни было на его личную безопасность.
В личной безопасности можно выделить три вида неприкосновенности: физическую (жизнь, здоровье, телесная целостность), нравственную (честь, достоинство) и духовную (возможность на основе свободы волеизъявления располагать своими поступками, не подвергаться незаконному принуждению). Указанные социальные блага являются существенными аспектами индивидуальной свободы гражданина.
Подробное обоснование этого определения может быть дано лишь при рассмотрении содержания права неприкосновенности личности.
Содержание права неприкосновенности личности
Содержание права неприкосновенности личности в тексте ст. 127 Конституции подробно не раскрыто. Поэтому выделение основных его элементов представляет известные теоретические трудности.
Существуют различные точки зрения по данному вопросу. А. П. Горшенев в вышеназванных работах насчитывает в праве неприкосновенности личности три элемента: право на индивидуальную свободу, право на охрану жизни и здоровья, право на необходимую оборону. И. Е. Фарбер увеличивает число этих элементов до пяти: право гражданина на правовую защиту со стороны органов государства и органов общественных организаций; право на личную свободу и безопасность, гарантии от произвольных арестов; право на защиту в суде; право на необходимую оборону; право на неприкосновенность жилища.
Трудно согласиться с такого рода мнениями, поскольку право на защиту в суде, право на неприкосновенность жилища являются самостоятельными конституционными правами, а не элементами неприкосновенности личности. Что же касается права необходимой обороны, то это уголовно-правовой институт, а право неприкосновенности личности — государственно-правовой. Право необходимой обороны может быть использовано не только для защиты интересов одного лица, но и «при защите интересов Советского государства, общественных интересов» (ст. 13 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик). Поэтому оно не поглощается содержанием права неприкосновенности личности и может рассматриваться лишь как одна из уголовно-правовых гарантий личных конституционных прав (права неприкосновенности личности, жилища).
Право на юридическую защиту связано не только с неприкосновенностью личности, но и со всей системой субъективных прав граждан, и потому право на нее заслуживает быть включенным в Конституцию в качестве самостоятельного основного права. Таким образом, субъективные права, которые И. Е. Фарбер и А. П. Горшенев считают элементами неприкосновенности личности, имеют вполне самостоятельное значение и к данному конституционному праву не относятся.
Подобно любому субъективному праву право неприкосновенности личности состоит из права-требования, права на положительные действия, которые выражаются в пользовании определенным социальным благом, и права-притязания. Право-требование в данном случае заключается в том, что гражданину предоставляется возможность требовать от государственных органов, должностных лиц, общественных организаций, отдельных лиц соблюдения юридической обязанности не нарушать его личную безопасность, жизнь, здоровье, возможность располагать самим собой, честь и достоинство.
В содержании указанного правомочия следует выделить два аспекта:
а) свободу гражданина от незаконных и необоснованных арестов, личных обысков, освидетельствований и иных принудительных мер, применяемых государственными органами и должностными лицами;
б) свободу гражданина от преступных посягательств отдельных лиц на его жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность.
Разделение идет по субъектам, которые могут выступить нарушителями права: либо агенты государственной власти (государственные органы, должностные лица), либо частные лица.
В злоупотреблениях отдельных государственных органов и должностных лиц не следует усматривать главную угрозу праву неприкосновенности личности, ограничивая его содержание мерами судебного контроля над арестами в духе англосаксонской концепции habeas corpus.
Нельзя видеть в неприкосновенности личности только юридические средства и формы охраны прав лишенного свободы, каким, как правило, в условиях социализма является правонарушитель.
Субъектами этого права являются все советские граждане. Свобода от посягательства любых правонарушителей на жизнь, здоровье и личную безопасность индивидуума — важнейшая часть этого права. Неотвратимость юридической ответственности за преступления и иные правонарушения против личности обеспечивается деятельностью органов внутренних дел, прокуратуры и суда, направленной на борьбу против опасных преступлений: убийств, телесных повреждений, изнасилований и т. д. Тем самым осуществляются нормы, закрепленные в ст. 127 Конституции СССР.
Было бы упрощением вопроса полагать, что в любом случае, когда суд определяет меру наказания в виде лишения свободы, это отрицательно сказывается на реализации права неприкосновенности личности, а если уголовное наказание не связано с лишением свободы, то положительно. Неосновательное освобождение от предусмотренной законом меры наказания опасного преступника, посягающего на безопасность граждан, ставит под угрозу возможность нормальной реализации их права неприкосновенности личности. И наоборот, лишение этого преступника свободы на основании закона способствует укреплению режима социалистической законности, правопорядка, охране личной безопасности граждан.
Второе правомочие каждого субъективного права — право на положительные действия, и оно, как справедливо отмечает Н. И. Матузов, является главным в субъективном праве. Следует также отметить, что право на положительные действия сливается здесь с правом пользования определенными социальными благами.
Особенность права неприкосновенности личности заключается в том, что оно направлено главным образом на обеспечение и охрану личной безопасности гражданина. Личная безопасность — это фактическое состояние индивидуума, при котором он гарантирован от каких-либо противоправных посягательств на его телесную, нравственную и духовную неприкосновенность. Личная безопасность — важное социальное благо, предполагающее отсутствие незаконного насилия или угрозы насилия над личностью и дающее уверенность, спокойствие, возможность участия во всех сферах общественного бытия.
Идея охраны личной безопасности была выдвинута в XVIII в. В. Блэкс тоном и 111. Монтескье. Но еще раньше, в XVII в., Д. Локк видел задачи государства в обеспечении, сохранении и достижении собственных гражданских интересов, к числу которых он относил жизнь, свободу, здоровье и отсутствие телесных страданий, а также собственность. У В. Блэкстона учение о личной безопасности приобретает законченную юридическую форму. Различая право личной безопасности (the right of personal security) и право личной свободы (the right of personal liberty), он писал: «Право личной безопасности состоит в законном и непрерывном обладании личностью своей жизнью, членами своего тела, своим здоровьем и своей репутацией». Что касается права личной свободы, то оно заключается «в возможности передвижения, изменения ситуации или движении любого лица в любое место по собственному желанию без тюремного заключения или ограничения, которые допустимы лишь после надлежащей законной процедуры».
В сущности, право на личную безопасность у В. Блэкстона весьма близко к современному широкому понятию права неприкосновенности личности. Здесь можно также усмотреть зачатки права на жизнь, здоровье, честь и достоинство. В праве на личную свободу усматривается уголовно-процессуальный аспект неприкосновенности личности и свободы передвижения.
Ш. Монтескье в своем знаменитом произведении «О духе законов» возвел личную безопасность до уровня политической свободы, отождествляя эти понятия. «Свобода политическая, — писал он, — заключается в нашей безопасности или, по крайней мере, в нашей уверенности, что мы в безопасности». Особое внимание Ш. Монтескье уделял уголовным и уголовно-процессуальным гарантиям, в частности доброкачественности уголовных законов, наилучшим правилам судопроизводства. «Если не ограждена невиновность граждан, не ограждены и свободы».
Проблема безопасности волновала и других философов и юристов. Например, В. Гумбольдт рассматривал безопасность как «уверенность в закономерной свободе». Наконец, значительную ценность безопасности видел К. Маркс, признавая ее высшим социальным понятием гражданского общества.
Только в коммунистической социально-экономической формации обеспечивается реальная личная безопасность. Причем право неприкосновенности личности — не единственное юридическое средство обеспечения личной безопасности граждан. И другие конституционные права (например, право на защиту в суде), а также права, установленные текущим законодательством (право необходимой обороны и др.), гарантируют личную безопасность.
С другой стороны, право неприкосновенности личности в известном смысле направлено на защиту некоторых других социальных благ, например, чести и достоинства граждан. Так, незаконный арест представляет собой не только посягательство на личную безопасность, но и на личное достоинство гражданина. Но интересы личной безопасности все же являются решающими при определении социально-политического назначения указанного права. Это более отчетливо проявляется при сравнении прав неприкосновенности личности и неприкосновенности жилища (ст. 128 Конституции СССР).
Гарантируя от необоснованных обысков и иных противоправных вторжений в дом гражданина, конституционное право неприкосновенности жилища охраняет также личную безопасность, но на первом плане — другие, социальные блага: возможность индивидуальной, частной жизни и уединения человека.
Рассмотрим три аспекта личной безопасности: физическую, нравственную и духовную неприкосновенность личности.
Физическую и моральную неприкосновенность личности выделил А. П. Горшенев (в упомянутой диссертации). Правда, он не связывал этого вопроса с личной безопасностью и подробно эту классификацию не обосновал. В Конституции ВНР 1972 г. право на охрану жизни, физической неприкосновенности и здоровья является отдельным конституционным правом (п. 1 § 57), причем содержание его раскрывается в п. 2 § 57. Имеется в виду главным образом обеспечение жизни и телесной неприкосновенности с помощью охраны труда, окружающей среды и т. п.
Что же касается охраны жизни и здоровья, т. е. физической неприкосновенности как составной части личной безопасности, то мы видим в этом, в первую очередь, защиту от насильственных действий со стороны правонарушителей.
Нравственная неприкосновенность — фактическое состояние, при котором отсутствуют незаконное принуждение или угрозы такого принуждения, посягающего на честь и достоинство личности.
Нравственная неприкосновенность предполагает охрану чести и достоинства личности. Достоинство и честь — этические категории, важнейшие социальные блага, являющиеся объектом всесторонней правовой защиты в СССР, в частности, в гражданском и уголовном законодательстве. Термин «личное достоинство», по мнению А. В. Белявского и И. А. Придворова, означает ценность, общественную значимость человека и совокупность его моральных качеств. Честь — моральная оценка достоинства личности другими людьми и осознание индивидом своей моральной репутации. По мнению других советских ученых-юристов, которое мы разделяем, честь — оценка обществом нравственных и интеллектуальных качеств человека; достоинство — осознание самим человеком факта, что он обладает неопороченными нравственными и интеллектуальными качествами.
Указанное право закреплено в ст. 50 Конституции НРБ, ст. 19 Конституции ГДР и в конституциях некоторых социалистических стран. В СССР право на охрану чести и достоинства гарантируется текущим законодательством (например, ст. 130, 131 УК РСФСР, ст. 7 ГК РСФСР).
С нравственной неприкосновенностью тесно связана духовная, но это все же разные понятия. Если, например, одно лицо, желая оскорбить другое, дает ему пощечину (оскорбление действием), то имеет место покушение на нравственную неприкосновенность личности.
Если же кто-либо принуждает свидетеля или обвиняемого давать ложные показания, то объектом посягательств выступает духовная неприкосновенность.
Духовная неприкосновенность — фактическое состояние, исключающее возможность применения противозаконных принудительных методов воздействия, с помощью которых мнения гражданина, его мысли, суждения могут быть представлены в искаженном, фальсифицированном виде либо подавлены.
М. А. Чельцов-Бебутов усматривал одну из гарантий прав обвиняемого в уголовном процессе в свободе психики обвиняемого, его возможности своим свободным волеизъявлением определить свое процессуальное поведение в рамках положения обвиняемого. В сущности, здесь идет речь о духовной неприкосновенности применительно к обвиняемому, но то же самое можно сказать и о подозреваемом, потерпевшем, свидетеле. Свобода психики, возможность свободным волеизъявлением определить свое положение в рамках закона вообще гарантируются гражданину во всех сферах общественного бытия. Я. Беер, И. Ковач и Л. Самел относят к гарантиям неприкосновенности личности положение: ни к кому не может быть применено насилие в целях получения показаний. По нашему мнению, это важное правовое установление характеризует один из существенных аспектов самого права неприкосновенности личности, а не его гарантии.
Особенно велико значение уголовно-процессуального и криминалистического аспектов проблемы духовной неприкосновенности. В процессе предварительного расследования следователь оказывает определенное психическое воздействие на допрашиваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, но это воздействие, безусловно, не может выступать в форме психического насилия. «Правомерное воздействие, — пишет А. Ратинов, — отличается от психического насилия наличием у подвергавшегося лица свободы выбора той или иной позиции».
Криминалистическая наука и следственная практика выработали различные тактические методы правомерного психологического воздействия с целью получения от допрашиваемого правдивых показаний: метод изобличения, метод убеждения, метод примера и т. д. Однако при этом нельзя использовать злоупотребление доверием, фальсификации, угрозы и иные методы противоправного посягательства на духовную неприкосновенность допрашиваемого.
Духовная неприкосновенность связана с пользованием важнейшим социальным благом — возможностью гражданина располагать самим собой. Эта возможность рассматривается в данном случае только в сфере индивидуальной, но не политической или социальной свободы.
В аспекте права неприкосновенности личности возможность располагать самим собой заключается в том, что лицо беспрепятственно, но в рамках закона определяет свое поведение в сфере нравственно-бытовой и личной жизни.
Анализ структуры личной безопасности позволяет выделить три правомочия права неприкосновенности личности: право на физическую неприкосновенность, право на духовную неприкосновенность и право на нравственную неприкосновенность. Важным элементом всякого субъективного права является право-притязание, т. е. гарантированная возможность его защиты. Право-притязание реализуется в праве гражданина обращаться в государственные органы и общественные организации с жалобами, заявлениями и просьбами о защите от неправомерных посягательств. Данное правомочие конкретизируется в уголовно-процессуальном законодательстве, которое предоставляет право потерпевшим обращаться с заявлениями и письмами в органы внутренних дел, прокуратуры, заявлять ходатайства, подавать жалобы и осуществлять иные права, предусмотренные ст. 24 Основ уголовного судопроизводства, ст. 53 УПК РСФСР. Особое значение имеют уголовно-процессуальные нормы, составляющие институт возбуждения уголовного дела (ст. 108116 УПК РСФСР). Эти нормы регламентируют процедуру рассмотрения соответствующих обращений граждан. Расширению прав потерпевших способствовала бы возможность обжаловать отказ органов дознания, следствия, прокурора в возбуждении уголовного дела прямо в народный суд.
Право-притязание задержанных, заключенных под стражу, лишенных свободы конкретизируется в институте права жалобы (ст. 52, 218220, 325 УПК РСФСР и др.) и в нормах административного права. Однако следует заметить, что возможности обжалования незаконных административных решений обеспечены значительно хуже, нежели возможности обжалования мер уголовно-процессуального принуждения. Заслуживает внимания предложение В. А. Патюлина предоставить гражданам право обращаться к прокурору с просьбой принести протест на судебное постановление об административном аресте . Возможно, следовало бы предоставить право подвергнутому административному аресту гражданину непосредственно обращаться в вышестоящий суд второй инстанции (с немедленным исполнением постановления об аресте после его вынесения).
Таким образом, мы усматриваем в содержании конституционного права неприкосновенности личности следующие основные правомочия (элементы):
1) право гражданина на физическую неприкосновенность (жизнь, здоровье, телесную целостность);
2) право гражданина на нравственную неприкосновенность (честь, достоинство, недопустимость незаконного принудительного вмешательства в нравственно-этическую сферу жизни);
3) право гражданина на духовную неприкосновенность (возможность располагать самим собой в сфере индивидуальной свободы);
4) право гражданина требовать соблюдения юридической обязанности не посягать на вышеуказанные социальные блага;
5) право гражданина обращаться с жалобами и заявлениями в государственные органы и общественные организации с просьбой о защите данного субъективного права.
Юридическая природа права неприкосновенности личности
Право неприкосновенности личности — конституционное право, которое предполагает наличие у государства обязанности обеспечить личную безопасность гражданина, т. е. его жизнь, здоровье, телесную целостность, честь и достоинство.
А. А. Пионтковский считал это право «абсолютным». Однако для его реализации недостаточно лишь пассивного воздержания окружающих от его нарушения, что характерно для абсолютных гражданских прав. Для осуществления права неприкосновенности личности требуется активная деятельность государства, особенно органов МВД, по борьбе с преступниками, посягающими на личную безопасность граждан.
Существует значительное число правовых норм, закрепляющих право неприкосновенности личности. Это государственно-правовые, уголовно-процессуальные, уголовно-правовые, административно-правовые, административно-процессуальные, а также гражданско-правовые нормы.
Их ядром являются нормы, выраженные в ст. 127 Конституции СССР, в соответствующих статьях Конституций союзных и автономных республик. Поэтому первостепенное значение имеет анализ их внутренней структуры.
П. Е. Недбайло, Б. В. Щетинин рассматривают содержание ст. 127 Конституции как диспозицию одной нормы. По нашему мнению, в ст. 127 закреплены три государственно-правовые нормы. Первая норма («Гражданам СССР обеспечивается неприкосновенность личности»), закрепленная в ч. 1 этой статьи, имеет управомочивающий и регулятивный характер, т. е. содержит четко выраженное правило поведения. Наделяя гражданина субъективным правом неприкосновенности личности, она тем самым возлагает на государственные органы, общественные организации и частных лиц обязанность это право не нарушать. Данная норма имеет наиболее важное значение в установлении права неприкосновенности личности, ибо в ней сформулирован и закреплен главный принцип, который находит развитие в других правовых нормах.
Вторая часть ст. 127 Конституции имеет более сложную структуру. В положении «Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора» сформулированы две государственно-правовые нормы. Первая («Никто не может быть подвергнут аресту...») запрещает государственным органам и гражданам посягать на личную неприкосновенность граждан. Этот запрет — раскрытие содержания ч. 1 ст. 127 Конституции. Вторая норма содержит правило исключительности арестов и контроль со стороны органов суда и прокуратуры над арестами («...иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора»). Редакция ч. 2 ст. 127 Конституции (например, выражение «иначе как») свидетельствует о том, что законодатель рассматривает арест как исключительное явление, причем условием правомерности его является особая юридическая процедура (вынесение постановления суда или санкция прокурора). Данная правовая норма, закрепляющая конституционную гарантию права неприкосновенности личности, безусловно, связана с другими двумя нормами ст. 127 Конституции. Вместе с тем она имеет самостоятельное значение, поскольку детализируется и развивается в текущем уголовно-процессуальном законодательстве.
Согласно ст. 127 Конституции аресты производятся только по постановлению суда или с санкции прокурора. Каждая из указанных в ст. 127 норм имеет свои особенности. Первая норма, закрепляющая неприкосновенность личности, является нормой принципом, не содержит ни гипотезы, ни санкции и конкретизируется в ч. 2 ст. 127 Конституции СССР, а также в других отраслях права. Вторая норма («Никто не может быть подвергнут аресту...») состоит из диспозиции и не имеет гипотезы, как многие запрещающие нормы (но санкция в данной норме имеется, о чем речь пойдет дальше).
Третья государственно-правовая норма («...иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора») содержит диспозицию и гипотезу. Гипотеза (условие применения ареста) — это постановление суда или санкция прокурора, а диспозиция — правило о допустимости ареста (при определенных условиях).
Что же касается санкций двух вышеуказанных норм, то их в ст. 127 Конституции, разумеется, нет, но они содержатся в других статьях Основного закона. Одним из видов государственно-правовых санкций является отмена противозаконного акта . В ст. 49, 69 Конституции СССР устанавливаются право и обязанность Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР отменять некоторые правовые акты. Право отмены противозаконных актов, безусловно, принадлежит Верховному Совету СССР (ст. 14, 32 Конституции СССР). По нашему мнению, отмена противозаконных актов высшими органами государственной власти и государственного управления Союза ССР является санкцией норм, закрепленных в ст. 127, и норм, содержащихся во многих других статьях Конституции СССР. Любой правовой акт, противоречащий Конституции СССР, в том числе ст. 127, должен быть отменен; в этом и заключается содержание государственно-правовой санкции рассматриваемых нами норм.
Юридическая природа права неприкосновенности личности характеризуется тем, что его осуществление, как правило, не требует от субъектов этого права каких-либо действий; они становятся необходимыми только в случае нарушения этого права.
Своеобразие конституционного права неприкосновенности личности заключается в том, что оно фактически выступает в качестве одного из межотраслевых принципов советского права. Принципами социалистического права следует считать исходные нормативно-руководящие начала, характеризующие его содержание, и закономерности общественной жизни, в нем закрепленные.
Принципы права могут подразделяться на виды в зависимости от области юридических норм, на которые они распространяются. С. С. Алексеев выделяет четыре вида принципов: общие, межотраслевые, отраслевые, отдельных правовых институтов. Все личные конституционные права в сфере индивидуальной свободы закрепляются и конкретизируются в других отраслях права. Но в отличие от них право неприкосновенности личности играет роль одного из руководящих начал, выражающих содержание определенных групп отраслей права.
В этом смысле можно говорить о принципе неприкосновенности личности. Значение и роль этого принципа до сих пор в научной литературе в достаточной степени не выяснены.
В одних разделах юриспруденции, в частности в науке уголовного процесса, роль права неприкосновенности личности нередко рассматривается лишь в качестве отраслевого принципа, в других (например, в науке уголовного права) недооценивается еще более.
Между тем обеспечение этого права связано с такими разными вопросами, как, например, применение смертной казни в государстве, трансплантация сердца больным, лишение преступников свободы и изоляция психических больных.
С другой стороны, было бы неправильно и переоценивать значение права неприкосновенности личности, придавая ему характер общего принципа советского права. Существуют другие отрасли (например, трудовое, финансовое, колхозное, земельное, семейное право), где конституционный принцип неприкосновенности личности не находит объективного выражения.
По нашему мнению, право неприкосновенности личности, будучи закрепленным в нормах государственного права, развивается и конкретизируется в уголовно-процессуальном, уголовном, административном, административно-процессуальном и исправительно-трудовом праве. Межотраслевой принцип неприкосновенности личности в соотношении с общими принципами советского права можно рассматривать как специфическое проявление общеправовых принципов коммунистического гуманизма и социалистической законности в некоторых отраслях права.
Неприкосновенность личности реализуется в отношениях граждан:
а) с государственными органами;
б) с общественными организациями;
в) между собой.
Возможны три вида отношений с государственными органами:
1. Все граждане — органы прокуратуры и МВД, охраняющие их личную безопасность. При этом следует отметить особую значимость мероприятий по обеспечению общественного порядка (например, осуществляемых наружной службой полиции).
2. Отдельные граждане — работники полиции, суда и прокуратуры. Отношения возникают при задержании, заключении под стражу, лишении свободы, административном аресте и охватывают процедуру и вид ограничения личной свободы.
3. Задержанные, арестованные, осужденные (граждане, чья личная неприкосновенность на основании постановления суда или санкции прокурора ограничена) — органы МВД и прокуратуры, обеспечивающие личную безопасность этих лиц в местах лишения свободы.
Право неприкосновенности личности реализуется также в отношениях граждан с общественными организациями, организациями общественной самодеятельности, коллективами трудящихся (например, в связи с охраной личной безопасности граждан добровольными народными дружинами, задержанием ими правонарушителей). Граждане в отношениях между собой не должны посягать на личную безопасность друг друга. Особое значение проблема неприкосновенности личности имеет для вопроса о праве граждан на необходимую оборону, на пресечение преступных посягательств, а также на задержание преступников с целью их доставления в органы полиции.
Система гарантий права неприкосновенности личности
Специфика общественных отношений, охраняемых конституционным правом неприкосновенности личности, выражается в отсутствии специальных экономических (материальных) гарантий этого права. Разумеется, охрана права неприкосновенности личности требует известных финансовых затрат (расходы на содержание органов внутренних дел, прокуратуры и т. д.), но эти затраты необходимы и для охраны других конституционных прав и потому не могут рассматриваться как специальные гарантии этого права.
Система гарантий права неприкосновенности личности включает политические, идеологические и правовые гарантии. Политические гарантии — это участие трудящихся в контроле за реализацией права неприкосновенности личности через Советы, деятельность общественных организаций и организаций общественной самодеятельности (в частности добровольных народных дружин по охране общественного порядка).
Идеологические гарантии права неприкосновенности личности обеспечиваются партийными, советскими, культурно-просветительными и общественными организациями, воспитывающими у всех работников государственного аппарата, в том числе у работников органов внутренних дел, уважение к правам задержанного, арестованного, нетерпимость к нарушениям права неприкосновенности личности.
Важнейшую роль в обеспечении права неприкосновенности личности играют специальные юридические (правовые) гарантии.
П. И. Люблинский относил к гарантиям неприкосновенности личности: точное указание в законе случаев, когда гражданин, может быть подвергнут принуждению; установление судом наличия условий, допускающих принятие такой индивидуальной меры; предоставление гражданину возможности привести свои доводы против применения к нему принуждения. По мнению А. И. Денисова, к указанным гарантиям относятся: предоставление права лишения личной свободы лишь суду и прокуратуре; установление дисциплинарной, административной и судебной ответственности каждого (независимо от его служебного положения), незаконно нарушившего право на личную свободу; определение случаев, в которых может иметь место лишение гражданина личной свободы; соблюдение закрепленных в законе форм ограничения личной свободы.
Болгарские государствоведы Б. Спасов и А. Ангелов, анализируя конституционное законодательство Народной Республики Болгарии, относят к числу гарантий данного права недопустимость: ареста гражданина без постановления суда или без санкции прокурора; ареста лиц, не совершивших преступления; назначения наказания за действия другого лица; соответствие наказания преступлению; назначение наказания лишь законно учрежденными судами и только на основе действующих законов. Венгерские государствоведы Я. Беер, И. Ковач, Л. Самел, перечисляя гарантии права неприкосновенности личности, относят к ним многие из названных вышеуказанными авторами и кроме того следующие: приговор о лишении свободы может быть вынесен на основании состязательного процесса, только судом, с соблюдением правил судебной защиты; в случае обоснованного предварительного заключения дело должно быть рассмотрено в определенный срок, а с истечением установленного законом срока лицо подлежит освобождению даже в том случае, если по его делу еще не вынесен приговор судом первой инстанции.
Анализ взглядов всех этих авторов позволяет прийти к выводу, что многие из сформулированных ими теоретических положений о гарантии права неприкосновенности личности правильны и являются результатом изучения законодательства и практики его применения. Однако исчерпывающего перечня гарантий, их классификации до сих пор никем не дано.
Среди гарантий данного права мы выделяем: государственно-правовые, уголовно-процессуальные, уголовно-правовые, административно-правовые, административно-процессуальные и гражданско-правовые. Специфика государственно-правовых гарантий состоит в том, что они являются исходными для всех иных юридических гарантий данного конституционного права.
Государственно-правовые гарантии права неприкосновенности личности проявляются:
во-первых, в конституционном закреплении этого права;
во-вторых, в установлении правовых институтов, которые являются узловыми для всех юридических гарантий защиты данного права;
в-третьих, в обеспечении контроля со стороны органов государственной власти за деятельностью государственных органов, призванных охранять право неприкосновенности личности. При разработке каждого вопроса мы исходим из общих теоретических положений, характеризующих значение государственно-правовых гарантий, разработанных Б. В. Щетининым.
Ст. 127 Конституции СССР и соответствующие статьи конституций союзных, автономных республик закрепляют государственно-правовую гарантию неприкосновенности личности: «Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора».
Значение данной гарантии состоит в том, что она:
а) устанавливает недопустимость арестов граждан в принципе;
б) регламентирует порядок арестов, являющихся исключением из общего принципа;
в) определяет особую юридическую процедуру арестов;
г) обусловливает контроль над арестами со стороны органов суда и прокуратуры. Разумеется, Конституция закрепляет лишь важнейшую гарантию права неприкосновенности личности.
К уголовно-процессуальным гарантиям мы относим систему уголовно-процессуальных условий и средств защиты названного права.
Условиями осуществления права неприкосновенности личности, на наш взгляд, являются:
1) строгая регламентация законодателем условий законности и обоснованности задержаний, заключений под стражу, приводов обвиняемого и других мер процессуального принуждения;
2) обязательность соблюдения предусмотренных законом сроков ограничения личной неприкосновенности;
3) недопустимость секретных задержаний, заключений под стражу и иных секретных ограничений личной неприкосновенности;
4) соблюдение презумпции невиновности и недопустимость возложения бремени доказывания на обвиняемого.
В уголовно-процессуальной литературе освещены типичные ошибки, допускаемые органами дознания при задержаниях. Как отмечают, напри мер, С. Г. Бекешко и Е, А. Матвиенко, «на практике часто вместо подробного изложения оснований и мотивов задержания в протоколе ограничиваются указанием «задержан за хулиганство», «подозревается в совершении убийства» и т. п. Такой лаконизм во многих случаях свидетельствует о недостаточной обоснованности произведенного задержания, отсутствии убедительных данных, подтверждающих правомерность этой меры пресечения».
В отдельных случаях нарушение права неприкосновенности личности выражается в том, что подозреваемый в совершении преступления подвергается административному задержанию с последующим оформлением по истечении некоторого времени задержания в порядке ст. 122 УПК РСФСР. Некоторые работники полиции усматривают в задержании только меру принуждения к подозреваемому, а не средство установления и закрепления следов преступления. Имеют место факты, когда задержание производится без уведомления прокурора, либо это уведомление происходит с нарушением срока, установленного ст. 122 УПК РСФСР.
Уклонение от прокурорского надзора привело к тому, что имеющий три судимости М., подозреваемый в совершении опасного преступления, был освобожден без уведомления прокурора на следующий день после задержания. Дав подписку о невыезде, он два месяца (до суда) находился на свободе, что угрожало общественному порядку, здоровью и жизни многих граждан.
В других случаях нарушаются права подозреваемых. К., впоследствии осужденный по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР, задержан следователем УВД 20 марта, а санкция прокурора на арест выдана только 25 марта, т. е. на двое суток позже установленного ст. 122 УПК РСФСР срока.
Существование института заключения под стражу вызывается соображениями крайней необходимости, которые в настоящее время выражены в основаниях, перечисленных в ст. 33, 34 Основ уголовного судопроизводства (ст. 89, 96 УПК РСФСР).
В исключительных случаях и при определенных условиях эта мера пресечения может быть применена к подозреваемому (ст. 33 Основ уголовного судопроизводства, ст. 90 УПК РСФСР).
Право неприкосновенности личности гарантируется:
а) строгим соблюдением юридической процедуры заключения под стражу (вынесение постановления следователем или лицом, производящим дознание, санкционированное прокурором, либо постановления прокурора, приговора или определения суда — ст. 3 Положения о предварительном заключении под стражу);
б) обеспечением прав лиц, заключенных под стражу (ст. 6, 9 указанного Положения);
в) недопустимостью применения к указанным лицам мер, имеющих целью причинение физических страданий или унижающих человеческое достоинство (ст. 15 Положения);
г) следованием правилам об освобождении указанных лиц из под стражи в случае отмены, изменения меры пресечения или истечения срока содержания под стражей (ст. 18 Положения);
д) осуществлением прокурорского надзора за соблюдением законности в местах заключения.
В проблеме уголовно-процессуальных гарантий немаловажное значение имеет обоснованность заключений под стражу. Ст. 33 Основ уголовного судопроизводства говорит о «достаточных основаниях» применения мер пресечения. Необоснованное обвинение, выдвинутое против гражданина, может привести к нежелательным последствиям, но необоснованное заключение под стражу самым губительным образом сказывается не только на обвиняемом, но и на членах его семьи, имеет негативный общественный резонанс. И в наше время не утратили своего значения слова Вольтера: «Как бы мало ни длилось тюремное заключение, оно является мучением». Любая ошибка, связанная с заключением под стражу, несовместима с принципами социалистической законности и правопорядка.
Самое серьезное отношение к юридическим основаниям заключения под стражу, недопустимость односторонней, поверхностной оценки доказательств, лежащих в основе обвинения, необходимость всесторонней и объективной мотивировки постановлений и иных актов следователя, прокурора, суда — эти требования последовательно проводятся в жизнь органами МВД, прокуратуры и суда. «При избрании меры пресечения, — указывалось в приказе Генерального Прокурора СССР № 43 от 20 июня 1959 г., — допускать применение ареста в строгом соответствии с законом лишь в тех случаях, когда по характеру и обстоятельствам преступления арест действительно необходим».
Изучение следственной практики позволяет выделить некоторые типичные ошибки, связанные с нарушением неприкосновенности личности. Незаконное заключение под стражу может быть результатом ошибки следователя при юридической оценке действий обвиняемых. По делам о хулиганстве это обычно неумение отграничить уголовно наказуемое деяние от административного проступка и от преступлений по делам частного обвинения. Иногда не принимаются во внимание нормы о необходимой обороне, не исследуется субъективная сторона состава преступления.
Следственные ошибки нередко объясняются неправильной оценкой доказательств (арест на основе одного признания обвиняемого или показаний потерпевшего без надлежащей проверки и подтверждения объективными доказательствами, изменение показаний свидетелей, неправильное проведение опознания и т. д.). Несвоевременное проведение неотложных следственных действий, поспешность при избрании меры пресечения и другие обстоятельства, свидетельствующие о невысоком качестве следствия, также могут быть причинами ошибок, ведущих к нарушению конституционного права неприкосновенности личности.
Уголовно-процессуальные нормы предусматривают обязательность немедленного освобождения всякого незаконно лишенного свободы или содержащегося под стражей свыше срока, предусмотренного законом или судебным приговором (ст. 6 Основ уголовного судопроизводства, ст. 11 УПК РСФСР). Сроки задержания и заключения под стражу точно определены законодателем (ст, 3234 Основ уголовного судопроизводства, ст. 90, 97, 122 УПК РСФСР) и имеют исключительное значение для обеспечения данного конституционного права. Каждый день и час задержания или нахождения под стражей существенно затрагивают интересы арестованного, членов его семьи. Поэтому очень важен вопрос об условиях ограничения права неприкосновенности личности.
В ст. 78 УПК Латвийской ССР указывается: «Об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу орган дознания, следователь, прокурор, суд сообщают по месту работы и семье обвиняемого». Аналогичные нормы содержатся в УПК Белорусской ССР (ст. 94), Казахской ССР (ст. 72), Киргизской ССР (ст. 85), Литовской ССР (ст. 107), Узбекской ССР (ст. 78) и др. В ГДР подобная правовая норма закреплена в Конституции (п. 3 ст. 100). В УПК БССР указано: «По просьбе близких родственников обвиняемого следователь, прокурор и судья могут разрешить свидание с арестованным» (ст. 95).
Разумеется, реализация таких норм не должна вступать в противоречие с интересами достижения истины по уголовному делу. Важные гарантии неприкосновенности личности — презумпция невиновности и недопустимость возложения бремени доказывания на обвиняемого. Как известно, презумпция невиновности заключается в том, что любой гражданин считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в установленном законом порядке. Виновным признается лишь тот, в отношении кого обвинение признано доказанным судебным приговором, вступившим в законную силу. Этот принцип признан уголовно-процессуальным законодательством многих государств мира. Он непосредственно выводится из содержания ст. 2, 4, 7, 14 Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик.
В уголовно-процессуальной литературе принято связывать принцип презумпции невиновности с правом обвиняемого на защиту. Но было бы неточным выводить презумпцию невиновности только из содержания ст. 111 Конституции СССР. По нашему мнению, она вытекает также из смысла ст. 127. Если в принципе личность неприкосновенна, то «прикосновенной» она может стать лишь в том случае, если доказана ее виновность в совершении правонарушения, которое по закону влечет за собой лишение свободы. Содержание гарантий, закрепленных в ст. 127 (т. е. санкция прокурора или постановление суда как обязательное условие арестов), в том и состоит, что граждане в принципе рассматриваются как невиновные и, следовательно, неприкосновенные. Если же заранее считать их всех виновными, то судебно-прокурорский контроль за арестами теряет всякий смысл.
Следует также иметь в виду, что право на защиту при определенных условиях осуществляется и тогда, когда презумпция невиновности не применяется. Действие указанной презумпции заканчивается в момент признания лица виновным в установленном законом порядке, например, в момент вступления обвинительного приговора в силу. «После вступления приговора в законную силу презумпция невиновности уступает место презумпции истинности приговора».
Однако право на защиту осужденный реализует и в этих условиях (в надзорной инстанции и т. д.). Поэтому это право нельзя при всех обстоятельствах связывать с презумпцией невиновности. И. Д. Перлов придавал более широкое значение этому принципу, отмечая, что его осуществление «обеспечивает законность в уголовном судопроизводстве, охрану прав и законных интересов личности, и в частности права обвиняемого на защиту, ограждение невиновных от незаконного и необоснованного привлечения к уголовной ответственности и осуждения, усиление борьбы с преступностью».
Согласно ст. 123 УПК РСФСР допрос подозреваемого, задержанного или заключенного под стражу производится немедленно, в крайнем случае, не позднее двадцати четырех часов с момента задержания. Эта важная правовая норма гарантирует обоснованность ареста. Арест гражданина без допроса таит в себе опасность нарушения права неприкосновенности личности.
Существенное значение имеют уголовно-правовые гарантии. В научной литературе по уголовному праву вопрос об охране или гарантиях права неприкосновенности личности сводят к анализу ответственности за заведомо незаконные аресты, задержания, лишение свободы и т. д. В «Курсе советского уголовного права», в работе В. Н. Иванова, в учебниках и учебных пособиях данная проблема решается именно в таком аспекте. По нашему мнению, не только нормы, предусматривающие наказание за незаконные аресты, задержания и лишения свободы, но и нормы, устанавливающие некоторые важнейшие положения и принципы уголовного права как отрасли советского права, играют существенную роль в обеспечении конституционного права неприкосновенности личности.
Уголовно-правовые гарантии представляют собой систему уголовно-правовых условий и средств охраны конституционного права неприкосновенности личности.
К гарантиям-условиям относятся:
— закрепление в уголовном законе условий недопустимости ограничения личной неприкосновенности невиновных. Состав преступления — единственное основание уголовной ответственности;
— строгая регламентация в уголовном праве оснований лишения свободы как меры наказания;
— соответствие вида и срока лишения свободы, как меры уголовного наказания, тяжести преступления;
— недопустимость обратной силы уголовного закона, устанавливающего наказуемость деяния или усиливающего наказание.
Указанные принципы закреплены в ст. 3, 6, 23, 32 Основ уголовного законодательства, в УК союзных республик. Нарушение любого из них может привести к незаконному лишению свободы.
К уголовно-правовым гарантиям — средствам защиты права неприкосновенности личности — мы относим правовые нормы, устанавливающие уголовную ответственность за преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности (гл. 3, часть Особенная УК РСФСР), преступления против правосудия {ст. 178 гл. 8, часть Особенная УК РСФСР), должностные преступления (гл. 7, часть Особенная УК РСФСР) и т. д. Все уголовно-правовые нормы, направленные на охрану личной безопасности гражданина, его жизни, здоровья, свободы, гарантируют право неприкосновенности личности. Диспозиции правовых норм, виды и меры наказания за указанные преступления весьма разнообразны в разных республиках. Например, незаконный арест в РСФСР, УССР, БССР наказывается лишением свободы на срок до одного года, а в Грузинской и Молдавской ССР — лишением свободы на срок до пяти лет. Такое разнообразие в санкциях не может быть оправдано какими-либо серьезными обстоятельствами. В. Н. Иванов прав, выступая за унификацию указанных норм. Незаконное задержание в РСФСР, УССР, БССР, Киргизской и Таджикской ССР, т. е. на большей части территории Союза ССР, наказывается исправительными работами на срок до одного года или увольнением от должности. На наш взгляд, такое наказание не соответствует тяжести содеянного. Следует также сказать, что уголовный закон не предусматривает ответственности за умышленные незаконные доставления граждан в полицию, медвытрезвитель.
По нашему мнению, уголовная ответственность за посягательство на право неприкосновенности личности должна наступать не с момента незаконного задержания, а с момента незаконного доставления гражданина, причем субъектами ответственности необходимо признавать не только государственных служащих, но и частных лиц.
Административно-правовые и административно-процессуальные гарантии, подобно другим юридическим гарантиям, подразделяются на условия реализации и средства защиты права неприкосновенности личности.
К условиям реализации относятся:
— регламентация в нормах административного и административно-процессуального права условий законности и обоснованности мер административного принуждения;
— выполнение предусмотренных законом сроков задержаний, арестов и других мер административного принуждения;
— соблюдение правил о презумпции невиновности и объективность в оценке доказательств, в частности пояснений лица, обвиняемого в совершении административного правонарушения, при рассмотрении дела.
Средствами защиты права неприкосновенности личности располагают исполнительно-распорядительные органы Советского государства. Среди них, прежде всего, необходимо выделить правоохранительные: органы внутренних дел, государственной безопасности, юстиции.
В оперативно-розыскной работе, в производстве дознания и административной деятельности полиции, в руководстве работой исправительно-трудовых учреждений и следственного аппарата — во всех сферах многогранной и сложной деятельности МВД — защита права неприкосновенности личности граждан занимает значительное место.
Существует немало случаев, когда правомерные административные методы защиты, в том числе прямое физическое воздействие и даже применение оружия (если они использованы в рамках закона), являются единственными наиболее эффективными способами охраны неприкосновенности личности (например, пресечение работником полиции нападения преступника на гражданина; операция по освобождению пассажиров самолета, захваченного вооруженными бандитами).
К административно-правовым гарантиям — средствам защиты — также относятся: внутриведомственный контроль в органах внутренних дел, государственной безопасности, юстиции, прокуратуре за законностью совершаемых арестов, задержаний и т. д.; дисциплинарная ответственность должностных лиц, виновных в нарушении права неприкосновенности личности; административная ответственность лиц, посягающих на личную безопасность граждан.
Закон закрепляет и гражданско-правовые гарантии данного права. В том случае, когда в результате нарушения права неприкосновенности личности возник имущественный вред, потерпевший на основании гл. 12 Основ гражданского законодательства вправе предъявить к нарушителю иск (обязательства, возникающие вследствие причинения вреда). Предусматривается защита имущественных интересов и тех граждан, которым причинен ущерб преступлениями против личности. Они наделяются правами гражданского истца в уголовном процессе (ст. 25 Основ уголовного судопроизводства).
Эта сторона вопроса имеет решающее значение, поскольку касается честных граждан, чья личная безопасность стала объектом преступных посягательств. Но существует и другой аспект проблемы. Как отмечалось в докладе на Международном семинаре по защите прав человека в уголовном процессе в Вене в 1960 г., «лица, неправильно задержанные, арестованные, подвергшиеся преследованию в судебном порядке, признанные виновными или лишенными свободы, имеют право на компенсацию в соответствии с национальным законодательством». Советское законодательство закрепляет вышеуказанное положение в Основах гражданского законодательства (ч. 2 ст. 89), ГК союзных республик. Ст. 447 ГК РСФСР устанавливает, что «за вред, причиненный неправильными служебными действиями должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, соответствующие государственные органы несут имущественную ответственность в случаях и пределах, специально предусмотренных законом». Такой закон до сих пор не издан (но было бы желательно его разработать и принять). Органы следствия не несут имущественной ответственности перед потерпевшим.
Судебная практика Верховного Суда РСФСР признает право гражданина в общем порядке (т. е. на основании ч. 1 ст. 89 Основ) обратиться с иском о взыскании имущественного ущерба к отделу внутренних дел, если при незаконном задержании гражданина сотрудником полиции ему было причинено телесное повреждение.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
