Философские проблемы процесса познания правовых явлений
1. Постановка вопроса
Законы и категории материалистической диалектики, теоретически обоснованные и всесторонне развитые в произведениях основоположников марксизма-ленинизма, находят свое воплощение и в правовых институтах. В советской правовой науке раскрыто соотношение юридических понятий с такими философскими категориями, как сущность, форма, содержание, причинность, истина. Однако многие философские вопросы теории советского права не получили еще должного освещения, достаточно всесторонней разработки.
На наш взгляд, нуждаются в изучении вопросы процесса научного познания советского права в целом, его отдельных отраслей, институтов. В частности, заслуживают внимания такие проблемы, как исходный пункт процесса научного исследования в сфере права, его основные этапы, соотношение между структурой научного познания и формой, способом изложения его результатов.
Если обратиться к монографическим исследованиям в области общей теории права и некоторых отраслевых юридических наук, то здесь форма, способ изложения вопросов, как нам представляется, не всегда достаточно обоснованы. Например, авторы «Общей теории советского права» начинают изложение с вопроса о сущности советского права, хотя ничем не аргументируют, почему изучение теории следует начать именно с раскрытия сущности предмета. Фундаментальная работа А. И. Лепешкина начинается с главы, посвященной предмету, государственно-правовым нормам, основным принципам советского государственного права . В действительности же здесь раскрывается сущность советского государственного права как отрасли права. Уже в части первой исследования М. С. Строговича рассматривается вопрос о сущности советского уголовного процесса.
Возникает вопрос, насколько закономерно начинать монографическое исследование с рассмотрения вопроса о сущности предмета. Здесь известное предвосхищение результатов исследования. Ведь прежде чем раскрывать сущность уголовно-процессуального, государственного права, исследователь изучает все многообразие правовых актов, норм, практики их применения, правоотношений и т. д. И авторы названных работ это делают, но после того как сущность теории права, государственного, уголовно-процессуального права уже раскрыта. В действительности же, прежде чем указанные авторы раскрыли содержание таких понятий, как предмет, формы, принципы отрасли права и т. п., иными словами, все то, что составляет его сущность, они мысленно исходили из результатов изучения проблем, которые излагаются в последующих главах монографии. Реальная система
процесса научного познания здесь не совпадает с системой изложения материала. Разумеется, это совпадение и при всех условиях не может быть полным, абсолютным.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Если последовательность расположения материала в монографии диктуется в значительной мере соображениями доступности изложения, то план научного исследования определяется закономерностями объективной действительности. Как указывал К. Маркс, «способ изложения не может с формальной стороны не отличаться от способа исследования. Исследование должно детально освоиться с материалом, проанализировать различные формы его развития, проследить их внутреннюю связь. Лишь после того как эта работа закончена, может быть надлежащим образом изображено действительное движение». Но характерно, что К. Маркс говорит о «формальной стороне», т. е. внешнем несовпадении способа изложения и способа научного исследования. По существу, в своих основных аспектах эти понятия не могут быть полностью противопоставлены друг другу, между ними существует глубокая диалектическая связь формы и содержания.
Последовательность изучения тех или иных вопросов не может быть чем-то случайным, поскольку система познания в значительной мере определяет успех самого исследования. Произведения В. И. Ленина дают серьезный материал, который может быть положен в основу решения этой проблемы.
Конспектируя, в частности, «Науку логики» Гегеля, В. И. Ленин выписывает его мысли о переходе от бытия непосредственного к сущности; о знании, которое «не находится непосредственно при сущности и в сущности, но начинает с чего-то другого, с бытия, и должно проделать предварительный путь, путь выхождения за бытие или, правильнее, вхождения в него...». Здесь, отмечает В. И. Ленин, у Гегеля «начинается, так сказать, свежий ветерок». Эту же мысль, хотя и в несколько ином аспекте, он высказывает и далее: «Чтобы понять, нужно эмпирически начать понимание, изучение, от эмпирии подниматься к общему. Чтобы научиться плавать, надо лезть в воду».
В. И. Ленин неоднократно отмечал, что логика и внутренняя структура «Капитала» К. Маркса соответствуют данной системе. В обмене товаров, в этом простейшем явлении, «клеточке» буржуазного общества К. Маркс раскрыл «все противоречия (respective зародыши всех противоречий) современного общества. Дальнейшее изложение показывает нам развитие (и рост и движение) этих противоречий и этого общества в Е его отдельных частей, от его начала до его конца.
Таков же должен быть метод изложения (respective изучения) диалектики вообще...».
Подводя итог сказанному, отметим, во-первых, что в диалектическом переходе от бытия к сущности В. И. Ленин видел путь, общий ход развития научной мысли вообще. Во-вторых, в переходе от бытия к сущности он видел не только метод изучения, но и метод изложения диалектики. Это имеет немаловажное значение для решения изучаемого нами вопроса.
В последние годы некоторые советские философы (М. Розенталь, Э. Ильенков, В. Вазюлин и др.), посвятив свои работы проблемам логики «Капитала», более глубоко и, главное, более предметно раскрыли содержание марксистской методологии научного исследования, превосходство материалистической диалектики над гегелевской идеалистической философией. Работы эти открывают широкие перспективы для решения ряда серьезных философских вопросов в различных общественных науках, в том числе и в юриспруденции.
«Объективная логика Гегеля подразделяется на бытие и сущность. По-видимому, это деление должно быть сохранено в научной диалектической логике»,— пишет В. А. Вазюлин. Эти категории на материалистической основе раскрываются и в «Капитале». На наш взгляд, указанное деление имеет существенное значение и для теории советского права.
Как пишет М. М. Розенталь, «та закономерность, которая определяет движение и расположение категорий в системе Гегеля, приемлема в своей основе и с марксистских позиций, если отбросить ее идеалистические извращения. Ведь главная задача логики как науки состоит в том, чтобы определить ритм движения познания объективного мира при помощи и посредством законов и категорий, являющихся не пособием познающей мысли, а выражением и обобщением сущности самих вещей. Движение от явлений к сущности, от сущности менее глубокого порядка к сущности более глубокого порядка и соответствующая этому последовательность категорий как раз и указывает такой ритм».
Задача состоит в том, чтобы найти, какие именно юридические понятия наиболее полно выражают категории «бытия», «сущности» как этапов познания права. Причем речь идет не об искусственном приспособлении философских категорий к правовым, а об изучении подлинной диалектики советского права как развивающегося предмета.
2. Сфера бытия права
В процессе познания право как развивающийся предмет выступает вначале, говоря словами В. И. Ленина, как «бытие (непосредственное явление)». Но следует заметить, что если философская категория «сущность» изучается в юридической науке (например, сущность советского права), то категория «бытие» совсем не разрабатывается нашими юристами.
В философской системе Гегеля развитие логической идеи начинается с понятия бытия как наиболее абстрактного понятия, лишенного всякого реального содержания. Бытие в гегелевской «Логике» — не объективно существующий мир, а якобы объективно существующая мысль, взятая в своей непосредственности, понятие само по себе. Дальнейшее развитие логической идеи совершается в «Науке логики» путем постепенного перехода ко все более и более конкретному, более богатому содержанием понятию на основе вскрытия заключающегося противоречия в соответствующих логических категориях.
«Моменты познания («идеи») человеком природы — вот что такое категории логики», — указывает В. И. Ленин . Материалистически читая Гегеля, в своих «Философских тетрадях» он высказывает ряд важных замечаний по поводу категории «бытие»: «...Действительное познание причины есть углубление познания от внешности явлений к субстанции». Абстрактное «Sein» он рассматривает «только как момент» во всеобщем диалектическом процессе («все течет»). В «Плане диалектики (логики) Гегеля» В. И. Ленин отождествляет «бытие» с «непосредственными явлениями» . Там же, говоря о логике «Капитала», он пишет: «Начало — самое простое, обычное, массовидное, непосредственное «бытие»: отдельный товар («Sein» в политической экономии)».
Таким образом, «бытие» — важная философская категория, которая выражает один из моментов познания человеком природы и общества, его первоначальный этап. Учение о бытии, взятом в его диалектико-материалистическом научном виде, есть мыслительная категориальная характеристика объекта чувственного познания, т.е. «непосредственные явления», внешность явлений.
Возможно ли применение категории «бытие» в сфере изучения права? Поскольку правовые явления и категории не могут быть исключены из общих закономерностей научного познания, есть основание полагать, что утвердительный ответ на этот вопрос будет правильным.
В данной статье в порядке постановки вопроса выдвигается на обсуждение гипотеза, какие именно правовые понятия должны служить первоначальным этапом познания, «бытием», так сказать «Sein» в теории права. Во всяком случае, если мы, например, изучаем право в целом, то категория «сущность права» не может быть первоначальным этапом научно-познавательной деятельности. Общеизвестно, что если бы сущности явлений и предметов объективного мира находились на поверхности действительности, то надобность в науке вообще бы отпала. Нам представляется, что, в частности, при изучении права в целом в качестве категории «бытие» в праве выступает понятие правового акта, поскольку в этом понятии, так сказать, «материально», «вещественно» выражены правовые формы деятельности государства.
Почему именно понятие правового акта следует отнести к сфере бытия права?
Во-первых, всякий исследователь, который обращается к изучению права, берет в руки законы, указы, постановления, приговоры и т. д., словом, акты, в которых выражены юридически обязательные веления государственных органов. Именно правовые акты и есть «непосредственные явления», внешняя сторона всей юридической надстройки.
Во-вторых, такой подход имеет и свое методологическое обоснование. Исследование логической структуры «Капитала» показывает, что К. Маркс начинает изображение предмета — капитала — не с сущности капитала, а с того, что собственно этим предметом не является — с товара — и лишь в дальнейшем прослеживает превращение товара в капитал.
«Кажется правильным, — писал Маркс, — начинать с реального и конкретного, с действительных предпосылок, следовательно, например, в политической экономии, с населения, которое есть основа и субъект всего общественного процесса производства. Между тем при ближайшем рассмотрении это оказывается ошибочным». Наука начинается с рассмотрения того, что не относится собственно к ее предмету, не является собственным предметом данной науки, но способно превратиться в него.
Задача исследователя всегда состоит в том, чтобы найти специфическую для данной науки и данного вопроса исходную абстракцию. Эта исходная абстракция обладает многими чертами, но наиболее важные из них следующие.
В исходной абстракции:
1) отражается такое отношение предмета, которое дальше разложить нельзя, не выходя за рамки данного специфического предмета;
2) воспроизводится простейшее, по сравнению с остальными сторонами предмета, отношение;
3) выражается зародышевое противоречие, на основе которого и из которого вырастают все другие отношения данного предмета.
В этом смысле понятие правового акта возможно, по нашему мнению, рассматривать как исходную абстракцию для изучения всей системы права, абстракцию, которую нельзя дальше разложить, не выходя за рамки юриспруденции. Следует также иметь в виду, что правовой акт или даже вся совокупность правовых актов — это еще не право (подобно тому, как товар еще не капитал), но это такое понятие, без познания которого нельзя понять и право. «Сначала,— указывал В. И. Ленин, — мелькают впечатления, затем выделяется нечто, — потом развиваются понятия качества (определения вещи или явления) и количества».
Изучая правовые акты, мы переходим к анализу качественной определенности права. При этом мы рассматриваем категорию качества в двух смыслах. Во-первых, в правовых актах проявляется качественная определенность права. Во-вторых, исследуя правовые акты, мы сталкиваемся с качественной определенностью этих актов, т. е. различаем правовые акты по их содержанию (нормативные и ненормативные), по их юридической силе (конституция, текущее законодательство и т. д.), классифицируем их по предмету правового регулирования (Уголовный кодекс, Гражданский кодекс и т. д.).
Далее правовые акты подвергаются анализу с количественной стороны. Верно, конечно, что «законодатель в правовых нормах неизбежно, стихийно или сознательно должен отражать известные количественные связи, характеризующие общественные отношения». Но известно, что количественные связи характеризуют не только правовые нормы, но и источники права, и это особенно важно осознавать при систематизации законодательства.
В сфере бытия выступают категории качества, количества, меры, формы их проявления в правовой надстройке. Мы сталкиваемся здесь с правотворческой, правоприменительной и правоохранительной формами деятельности государства, которые находят свое внешнее выражение в юридических актах.
Известное ленинское положение о том, что «практика выше (теоретического) познания, ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности», имеет существенное значение в сфере бытия права. Правовые акты выступают как результат, внешнее выражение юридической практики. Поэтому изучение правовых актов — важная ступень в познании права, юридической практики.
Таким образом, бытие права должно быть, по нашему мнению, первым этапом познания права.
3. Сущность права
От бытия права исследователь переходит к более глубоким закономерностям, присущим развитию юридической надстройки, и вступает в сферу сущности права.
Учение о сущности есть категориальная характеристика предмета, когда он выступает на стадии рационального познания. Если на стадии чувственного познания мы имеем дело с вещью как с непосредственным, то для этого этапа познания характерна опосредствованность, выделение внутренних связей вещей. Выступая как «задний план бытия», категория «сущность», в отличие от несущественного, кажущегося, поверхностного, плотно держится, «крепко сидит» в предмете, выражает родовое понятие, общее, закономерное. Это — момент на пути восхождения от абстрактного к конкретному.
Главные вопросы категории «сущность» — проблемы тождества, различия, основания, содержания и формы, причинности. Сфера сущности советского права — правовые нормы, их система, их классовая волевая природа, определяемая условиями материальной жизни господствующего класса (т. е. в период перехода от капитализма к социализму — рабочего класса, а в развитом социалистическом обществе — всего народа), формы реализации этих норм.
Определение права как возведенной в закон воли господствующего класса, содержание которой определяется материальными условиями этого класса, бесспорно, сущностное определение. В указании на классово-волевую природу права («право — воля класса») можно усмотреть характеристику сущности права самой по себе, а в признаке нормативности («возведенная в закон воля») — явление права.
Научное определение права есть важнейший аспект его сущностной характеристики, хотя это понятно не сразу. Не случайно потребовался довольно длительный срок, прежде чем от первых определений права П. И. Стучки можно было прийти к современным научным определениям советского права. История формирования научного понятия права в известном смысле отражает особенности логического научно-познавательного процесса.
Наконец, «действительность права» — единство явления и сущности — представляется сферой претворения норм права в жизнь.
Марксистско-ленинская философия стремится к тому, чтобы за правовой формой было обнаружено глубинное социально-экономическое и политическое содержание. Отправляясь от последнего, исследователь вновь должен вернуться к праву, которое оказывается теперь научно познанным во всей своей полноте, объективной обусловленности и практической значимости’. Стадия изучения «действительности права» и есть этот повторный «возврат» к правовой форме на новом, более высоком этапе научного познания.
Таким образом, сущность советского права может быть изучена путем рассмотрения:
во-первых, сущности самой по себе, т. е. изучением классово-волевой природы советского права;
во-вторых, явления, т. е. исследованием правовых норм, их содержания, формы и т. д.;
в-третьих, действительности права, т. е. единства явления и сущности самой по себе (изучением реализации, претворения в жизнь норм права, правоотношений и т. д.).
И здесь на данном этапе научного познания мы вновь возвращаемся к практике как основе познания и критерию истины, но уже на более высоком этапе развития. «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности».
Переход от абстрактного мышления к практике в сфере изучения сущности права имеет свои особенности, которые отражаются в категории «действительность права». Если в сфере бытия права практика выступает в форме правовых актов, являющихся результатом деятельности правотворческих и правоприменительных органов, т. е. как государственно-правовая практика, то в сфере сущности права практика выступает в новом качестве, в широком смысле, т. е. как социально-экономическая, политическая и правовая практика. На данном этапе исследования критерий практики позволяет более глубоко раскрыть содержание правовых норм, способы их реализации, их эффективность.
При изучении вопроса о сущности права важное значение имеет проблема права в аспекте закона единства и борьбы противоположностей.
Сущность советского права сама по себе, т. е. государственно-организованная воля советского народа, которая определяется условиями его материальной жизни, отличается глубоким единством, отсутствием антагонистических тенденций развития. И это главное, решающее в понимании этого вопроса. Однако процесс развития советского права, разумеется, не свободен от тех или иных противоречий неантагонистического характера.
Рассматривая право с точки зрения его сущности, следует отметить, что в советском праве находит проявление закон единства и борьбы противоположностей. С одной стороны, советское право закрепляет равенство всех членов общества в отношении орудий и средств производства, гарантирует равную оплату за равный труд. Но, с другой стороны, право является равным масштабом, применяемым к неравным людям. Правовое регулирование фиксирует и некоторое неравенство членов социалистического общества в области распределения общественного продукта (в смысле получаемой каждым доли). В данном случае противоречие, присущее экономическому базису, трансформируется в специфически нормативное, правовое.
Совершенствование советского права, изменение его сущности может служить примером диалектического процесса. Развитие советского общенародного права идет в направлении совершенствования правовых норм, содействующих решению многообразных хозяйственных, политических, культурных задач коммунистического строительства, всестороннему расцвету личности, укреплению социалистической законности и правопорядка. При этом весь ход общественного развития ведет к постепенному перерастанию правовых норм в социальные нормы неюридического характера.
Таким образом, исключительный расцвет права, всестороннее развитие его ведут к своей противоположности — отмиранию права (качественному изменению его сущности), т. е. перерастанию юридических норм в неправовые нормы, регулирующие общественные отношения в развитом коммунистическом обществе.
Правовое развитие определяется комплексом разнообразных факторов, которые, в конечном счете, детерминируются экономическим строем общества.
Среди указанных факторов можно выделить:
1) так сказать «внешние» (по отношению к праву как относительно независимой социальной системе) факторы, т. е. политические, моральные, психологические и др.;
2) «внутренние», т. е. специфически юридические, присущие правовой надстройке факторы.
В этом смысле сама диалектика, движение права — это тоже тождество и борьба противоположностей, ибо правовое развитие есть в одно и то же время и движение, определяемое «внешними» факторами, и «самодвижение» права, т. е. развитие, определяемое «внутренними» специфическими мотивами.
«Внешние» факторы, источники динамики советского права, действуют через имманентные качественные особенности права. Прежде чем экономические факторы получают санкцию закона, они в каждом конкретном случае принимают форму юридического мотива, т. е. правосознания, которое выступает, таким образом, как один из важнейших «внутренних» факторов развития и совершенствования всей юридической надстройки.
Внутренние двигательные силы, мотивы, источники правового развития тесно переплетаются и, в конечном счете, определяются «внешними» факторами (политикой Советского государства, требованиями коммунистической нравственности и т. д.), коренящимися в условиях материальной жизни советского общества.
Противоречивые тенденции развития присущи не только сущности права самой по себе, но и миру правовых явлений (правовым нормам, их формам, содержанию и т, д.).
Всякая юридическая норма воспроизводит и противоречия объективных общественных отношений, отражением которых является. Кроме того, всякая норма права противоречива уже потому, что она есть общее правило для индивидуумов, равный масштаб к неравным людям.
Противоречие может корениться и в самом содержании правовой нормы, т. е. в правиле поведения. Это весьма характерно для диапозитивных норм, а также для некоторых правовых институтов, которые предоставляют субъектам правоотношений возможность избрать различный, нередко противоположный по своему содержанию вариант поведения. Например, норма, закрепленная в ст. 243 ГК РСФСР, предоставляет право покупателю, в случае неисполнения продавцом обязанности передать ему проданную вещь, избрать два совершенно различных варианта поведения: либо настаивать на исполнении договора, либо отказаться от договора.
Имеют место и противоречия, свойственные внутренней форме советского права (противоречия, которые проявляются в несогласованности разных норм, правовых институтов, отраслей и не столько из-за просчетов законодателя, сколько ввиду сложности общественных отношений).
При изучении внутренней структуры нормы чрезвычайно важно иметь в виду соответствие величины санкции социальной значимости правила поведения. Несоответствие между указанными элементами правовой нормы способно создать серьезные препятствия для укрепления режима социалистической законности.
Необходимо выделить два типа противоречий, свойственных праву:
1) независимые от воли законодателя противоречия права, которые представляют собой отражение противоречий, присущих объективному ходу общественного развития;
2) противоречия, устранение которых зависит от законодателя (например, несогласованность норм, вызванных недостатками в законодательной технике). Эти противоречия и несоответствия не являются фатальными, неизбежными.
Следует подчеркнуть, что существуют не только присущие праву противоречия, но и специфически юридические средства их разрешения: обновление законодательства, толкование законов и иных правовых актов, кодификация.
В. И. Ленин видел в кодификации важное средство преодоления противоречий в законодательстве. В письме к Д. И. Курскому он писал в частности: «...Если наши законы «противоречивы» (в чем нет сомнения), то для чего же НКюст и Отдел законодательных предположений?
Что же делается для кодификации? — для устранения противоречий?».
Значительную роль в преодолении несоответствия между формой права и его содержанием играет толкование законов и иных правовых актов.
На каждом этапе развития юридической надстройки советского общества происходит преодоление назревающих противоречий, и это важная сторона совершенствования правовых норм.
На заключительном этапе работы над философской тематикой во Фрагменте «План диалектики (логики) Гегеля» В. И. Ленин делает следующий вывод: «Понятие (познание) в бытии (в непосредственных явлениях) открывает сущность (закон причины, тождества, различия etc.) — таков действительно общий ход всего человеческого познания (всей науки) вообще... Чрезвычайно благодарной кажется, задача проследить сие конкретнее, подробнее на истории отдельных наук».
По нашему мнению, это ленинское суждение должно быть положено в основу решения вопроса о системе познания права и структуре изложения его результатов.
Теоретические проблемы советского государственного права
В произведениях В. И. Ленина были теоретически разработаны важнейшие идеи, основополагающие принципы науки советского государственного права.
В данной статье в свете ленинского наследия рассматриваются некоторые вопросы этой науки, в частности:
1. Вопрос о категориях «власть» и «свобода», их соотношении в государственном праве (в аспекте философского учения В. И. Ленина о законе единства и борьбы противоположностей);
2. Некоторые вопросы, связанные с разработкой новой Конституции СССР.
Как известно, в науке государственного права существуют различные определения предмета правового регулирования’. Несмотря на разнообразие, в этих определениях есть нечто общее для характеристики круга общественных отношений, регулируемых нормами государственного права: здесь, так или иначе, используются категории «власть» (или точнее: «государственная власть»), народовластие.
На наш взгляд, изучение этих категорий с философских позиций поможет более глубоко вскрыть природу, охарактеризовать структуру общественных отношений, регулируемых нормами государственного права.
Как указывал В. И. Ленин, «диалектическая логика требует, чтобы брать предмет в его развитии, «самодвижении» (как иногда говорит Гегель), изменении». Ленинская диалектико-материалистическая концепция исходит из необходимости изучения противоречивости в самой вещи, противоречивых сил и тенденций во всяком явлении . «Раздвоение единого и познание противоречивых частей его... есть суть... диалектики».
Задача состоит в том, чтобы рассмотреть понятие «власть» как признак общественных отношений, регулируемых нормами государственного права, с точки зрения развития этого понятия, познать противоречивые тенденции, свойственные ему, как и всякому явлению.
Философские категории рассматриваются как парные, так называемые рефлективные категории. Понятие рефлексии встречается у Гегеля в «Науке логике» (в учении о сущности). Рефлектирующие понятия — такие, которые нельзя отождествить, но нельзя и разделить. Они относятся друг к другу так, что каждое из них как бы отбрасывает другое (рефлектирует), каждое из них как бы является в другом, отражается другим, причем понятие А связано именно с понятием Б, а не с каким-либо другим, и наоборот (например, форма и содержание, сущность и явление и т. д.).
Существует ли понятие, которое можно считать «парным» (рефлектирующим) по отношению к категории «власть»? По нашему мнению, существует. Такой категорией, возможно, следует считать понятие «свобода». Но здесь следует сразу же оговориться, что мы, во-первых, рассматриваем эти категории в социально-политическом смысле; во-вторых, мы изучаем их применительно к социалистическому обществу.
Наука советского государственного права, главным образом, имеет дело не с понятием «власть», а с понятиями «государственная власть», «народовластие». Существуют различные аспекты изучения власти, причем из многих форм власти марксизм-ленинизм выделяет, прежде всего, две качественно отличные друг от друга разновидности: власть социальную и власть политическую.
Понятие государственной власти достаточно всесторонне изучено в советской юридической литературе. Для нас здесь важно отметить, что государственная власть есть разновидность более широкой категории «власть».
Различные авторы определяют власть как «способность подчинять» (Б. М. Лазарев и А. И. Лукьянов), «реализованную способность подчинять» (И. А. Азовкин). Однако способность — психологическая категория, которая может и не материализоваться во внешних действиях, поступках. Быть способным подчинять — еще не значит, на деле подчинять, властвовать. Способность подчинять означает не саму власть, а лишь психологическую предпосылку власти. Поэтому определение власти как «реализованной способности подчинять», на наш взгляд, более правильно отражает суть дела, ибо здесь учитывается фактическая сторона дела («реализованная способность», а не просто «способность»). Но и в этом случае психологическая сторона выступает на первом плане, поскольку дефиниция власти конструируется с помощью психологической категории.
Власть можно определить как «необходимую функцию любого коллектива по руководству своими членами...» (И. Е. Фарбер). Однако властвующим может быть не только коллектив, но и отдельная личность. Поэтому власть может быть не только функцией коллектива, но и отдельного индивидуума. С другой стороны, верно, что властвование есть лишь один из методов, форм, функций руководства. «Руководство» более широкое понятие, чем «власть»; властвование — одна из форм руководства. В связи с этим, когда определяют власть как «функцию по руководству», то этим только устанавливают соотношение между более широким (руководство) и более узким (властвование) понятиями, но само содержание, наиболее существенные признаки власти остаются нераскрытыми.
По нашему мнению, понятие «власть» чрезвычайно близко (в некоторых случаях и в известном смысле даже идентично) понятию «авторитет». Именно в этом смысле употреблял эти понятия Ф. Энгельс, особенно тогда, когда говорил о «политическом государстве» и «политическом авторитете».
Авторитет означает «навязывание нам чужой воли; с другой стороны, авторитет предполагает подчинение». В этом смысле и власть можно рассматривать как навязывание воли одного субъекта воле другого, подчинение второго первому. Безусловно, прав Ю. А. Тихомиров, когда он, связывая понятие власти с авторитетом, определяет ее как авторитарную организацию совместной деятельности людей. У Ю. А. Тихомирова речь идет о государственной власти. По нашему мнению, авторитет есть неотъемлемый признак всякой власти вообще. Важно так же отметить, что всякая власть предполагает известную свободу для властвующего. Степень власти, ее сила измеряются степенью этой свободы, то есть возможностью абсолютного или относительного господства, навязывания своей воли, и это та сторона вопроса, где наиболее близко смыкаются друг с другом категории «власть» и «свобода».
Как известно, основоположники научного коммунизма подчеркивали, что все философы-материалисты определяли свободу «как власть, как господство над обстоятельствами и отношениями, в которых живет индивид...». Свобода, пишет Ф. Энгельс, «состоит в основанном на познании необходимостей природы... господстве над нами самими и над внешней природой» .
Итак, свобода определяется как власть, господство (то есть понятие, весьма близкое «властвованию»), причем широта свободы зависит от степени господства. В указанном смысле категории «власть» и «свобода» следует рассматривать как связанные, «парные», взаимно отражающие понятия, когда существование одного предполагает (в отрицательном или положительном смысле) существование другого.
«Авторитет и автономия, — отмечал Ф. Энгельс, — вещи относительные, и область их применения меняется вместе с различными фазами общественного развития».
Подобно этому следует отметить и относительность власти и свободы: в каждой социально-экономической формации они имеют свое специфическое соотношение. Для науки государственного права особое значение имеет выяснение понятия государственной власти (разновидности более широкого понятия «власть») и свободы.
В частности, в капиталистическом обществе буржуазная государственная власть есть отрицание свободы для трудящихся масс, для подавляющего большинства народа. «Свобода, — указывал К. Маркс в «Критике Готской программы»,— состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный...».
Данное положение позволяет сделать некоторые выводы относительно соотношения государственной власти и свободы. Во-первых, наличие свободы зависит от определенного соотношения государственной власти’ и общества. Во-вторых, государственная власть, являющаяся органом, стоящим над обществом, означает отсутствие свободы.
В-третьих, полное подчинение государственной власти обществу означает свободу.
Марксизм-ленинизм отвергает реакционную, идеалистическую концепцию Гегеля, который в государстве видел шествие бога в мире, высшее воплощение свободы. «Пока есть государство, — указывал В. И. Ленин, — нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства». В этом ленинском положении раскрываются глубокая диалектическая связь между категориями «государство» (а, следовательно, и «государственная власть») и «свобода», перспективы их развития.
Только социалистическая революция, завоевание власти рабочим классом и установление диктатуры пролетариата обеспечивают подлинную свободу трудящихся. Ликвидация эксплуататорских классов, построение социалистического общества и преобразование пролетарской государственной власти в общенародную государственную власть связаны с расширением пределов свободы. В советском общенародном государстве сувереном, носителем всей полноты государственной власти выступает весь народ. Этим и обеспечивается подлинная свобода народа.
Социалистическое государство «это уже не государство в собственном смысле», а социалистическая государственная власть перестает быть силой, стоящей над народом. Советское государство, подобно Парижской Коммуне, есть, как говорил К. Маркс, «обратное поглощение государственной власти обществом, когда на место сил, подчиняющих и порабощающих общество, становятся его собственные живые силы...».
Устранение антагонизма между государством и обществом, курс на постепенное слияние государственной власти с общественной означают вместе с тем всемерное развитие свободы народных масс. Однако было бы неправильно считать, что такие признаки власти, как наличие властвующих и подвластных, вообще неприложимы к социалистическому обществу.
В. И. Ленин отмечал, что «принудительная власть есть во всяком человеческом общежитии...»6. Если же имеет место принудительная власть, то существуют и те, кто принуждает, и те, кого принуждают.
Специфика социалистического общества состоит не в том, что здесь якобы нет, так сказать, «властвующих», а в том, что власть перестала быть привилегией немногих избранных. Ликвидация антагонистических классов.
Как известно, «государство» и «государственная власть» не идентичные понятия. Но здесь К. Маркс называет государство органом, и это дает основание считать, что в данном случае этот термин употребляется в смысле «государственная власть». «Общество,— писал Ф. Энгельс, — создает себе орган для защиты своих общих интересов от внутренних и внешних нападений. Этот орган есть государственная власть». В. И. Ленин называл Советскую власть прямым и непосредственным органом народной массы. И в данном случае между понятиями «государство» и «государственная власть» ставится знак равенства свела к нулю возможность узурпации власти горсткой эксплуататоров. В. И. Ленин указывал: «Целью нашей является бесплатное выполнение государственных обязанностей каждым трудящимся по отбытии 8-часового «урока» производительной работы: переход к этому особенно труден, но только в этом переходе залог окончательного упрочения социализма».
Развитие советской государственности являет собой наглядное воплощение этого ленинского завета. Принадлежность власти народу не устраняет, однако, общественных отношений между носителями власти и теми, на кого эта власть распространяется.
«Теперь суть государственной власти внутри страны состоит в подчинении поведения каждого гражданина и коллектива интересам и воле всего народа в целом. Как правило, это подчинение сознательное и добровольное, но, если поведение того или иного гражданина противоречит интересам общества, государственная власть воздействует на него путем воспитания, убеждения, а в необходимых случаях — принуждения».
Полновластие народа в условиях социалистического общества осуществляется: в форме общественной власти и в форме государственной власти, но эта последняя, утрачивая черты публичной власти, становится общественно-государственной властью.
Еще никогда категории «государство», «власть» и «общество» не были так близки, как при социализме, и это означает новую, более высокую ступень в развитии свободы. Построение коммунизма, перерастание социалистической государственности в коммунистическое общественное самоуправление принесет трудящимся полную свободу.
В своей работе «Борьба за свободу и борьба за власть» В. И. Ленин дал глубокий анализ соотношения полновластия народа и его свободы. Как он указывал, «свобода народа обеспечена лишь тогда полностью и на самом деле, когда вся власть в государстве полностью и на самом деле принадлежит народу».
Это ленинское положение имеет исключительно важное значение для науки советского государственного права. Категория «свобода», как правило, служит объектом изучения лишь в сочетании с понятием «личность» (свобода личности). В таких кардинальных разделах науки государственного права, как учение о советском общественном строе, о национально-государственном устройстве, об органах советского государства, категория свободы не затрагивается.
Однако свобода вовсе не является только атрибутом личности; в условиях социализма народ, нация также являются носителями свободы, ее субъектами. Поэтому свобода должна быть объектом изучения в трех аспектах: свобода народа, свобода нации, свобода личности.
Демократизм советского государственного права выражается в том, что государственно-правовые нормы закрепляют основы полновластия народа в СССР, а также систему и принципы организации советских государственных органов, деятельность которых проходит при решающем участии народных масс. Общественные отношения, возникающие в данном случае, составляют сферу свободы народа.
Демократизм советского государственного права проявляется и в том, что оно закрепляет национально-государственное устройство СССР, союзных и автономных республик, то есть обеспечивает свободу нации. Требование свободы наций, подчеркивал В. И. Ленин, неосуществимо без успешной социалистической революции. Только социализм создает возможность полного уничтожения национального гнета.
Наконец, демократизм советского государственного права выражается в закреплении основных прав, свобод и обязанностей граждан, то есть в обеспечении свободы личности. Советское государство обеспечивает «такую фактическую возможность пользоваться демократическими правами и свободами, которой никогда не было, даже приблизительно, в самых лучших и демократических буржуазных республиках».
Изучение всей совокупности правовых норм, регулирующих общественные отношения, сущность которых определяется с помощью категорий «государственная власть в СССР», «полновластие советского народа», может быть более плодотворным, если понятие «свобода» найдет более широкое применение.
Во-первых, это позволит раскрыть цель осуществления государственной власти в СССР — права и интересы человека, его блага; более всесторонне и глубоко охарактеризовать высокий гуманизм и подлинный демократизм советского государственного права, его превосходство над буржуазным.
Во-вторых, изучение категорий «государственная власть» в соотношении с понятием «свобода» позволит глубже раскрыть тенденции развития общественных отношений, связанных с осуществлением государственной власти в процессе перерастания социалистической государственности в коммунистическое общественное самоуправление.
Заслуживают изучения некоторые вопросы, связанные с совершенствованием Конституции Советского государства.
Как известно, В. И. Ленин употреблял термин «конституция» в двух значениях:
а) как действительное соотношение сил в классовой борьбе (фактическая конституция);
б) как основные законы государства вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их компетенции и пр. (юридическая конституция).
В. И. Ленин также говорил о юридической и фактической конституции Советской Республики.
Юридическая конституция Советского государства в настоящее время выступает в трех видах: Конституции (Основного Закона) Союза ССР, Конституций (Основных Законов) 15 союзных и Конституций 20 автономных республик.
По нашему мнению, к юридической конституции Советского государства следует отнести и некоторые другие акты.
Как известно, принятию Конституции РСФСР 1918 г. предшествовали декреты Октября, закрепившие основные принципы, коренные устои советского общественного и государственного строя. В. И. Ленин был автором одних и принимал участие в разработке других актов. Важнейшие принципы, закрепленные в ленинских декретах, получили дальнейшее развитие в последующем советском конституционном законодательстве. Такие, например, декреты Октября, как Обращение II Всероссийского съезда Советов «Рабочим, солдатам и крестьянам!», «О полноте власти Советов», Декрет о мире, Декларация прав народов России, имеют конституционный характер и общефедеральное значение. Это не только важные политические документы большого исторического значения, но и правовые акты, имеющие высшую юридическую силу.
Если обратиться к юридическому анализу правовых норм, содержащихся в декретах Октября, то многие из этих норм следует отнести к числу дефинитивных, то есть они содержат не определенные правила поведения с указанием конкретного правомочия или обязанности, а общие политические и социально-правовые принципы. Поэтому реализация указанных норм связана с конкретизацией их в других правовых актах, содержащих регулятивные, то есть четко формулирующие права и обязанности субъектов правоотношения правовые нормы.
Но в ленинских декретах содержатся и регулятивные правовые нормы, реализация которых не требует принятия дополнительных нормативных актов. Некоторые из указанных правовых норм широко применяются и теперь (например, многие нормы, закрепленные в Декрете «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»).
По нашему мнению, в новой Конституции СССР должна быть ссылка на декреты Октября как на правовую основу юридической конституции Советского государства.
В новый Основной Закон следует также внести четкую формулировку о юридической природе Декларации и Договора об образовании Союза ССР 1922 г. Указанные акты являются источниками советского государственного права. Навряд ли можно согласиться с точкой зрения, что Учредительный Договор относится к источникам государственного права, которые имели место в прошлом.
Безусловно, правильной представляется иная точка зрения: «Договор об образовании Союза ССР имеет бессрочный характер, и закрепленные им условия объединения республик в союзное государство сохраняют силу и теперь... Было бы неправильным полагать, что Конституция СССР отменила основные принципы Декларации и Договора об образовании СССР и последние уже полностью утратили свое юридическое значение. Они нашли свое закрепление и в Конституции 1936 г.».
Анализ ст. 13 Конституции СССР 1936 г., в которой зафиксирован факт добровольного объединения советских социалистических республик в союзном государстве, не может не привести к выводу, что в данной государственно-правовой норме содержится, правда в косвенной форме, ссылка на действительность актов, закрепляющих факт добровольного объединения, то есть Декларации и Договора об образовании Союза ССР. Разумеется, Конституция СССР 1936 г. внесла изменения в текст Договора (изменение компетенции Союза ССР, структуры и порядка формирования органов Союза и др.), но основные принципы, положенные в его основу, не только сохранились в действующем Основном Законе, но и получили дополнительные гарантии их существования.
Декларация об образовании Союза ССР не подверглась никакому изменению; ряд государственно-правовых норм, содержащихся в Договоре, в сущности, не изменился, хотя и получил другое внешнее словесное выражение.
Признание Декларации и Договора об образовании Союза ССР источниками государственного права связано с решением вопроса об их юридической силе. Указанные правовые акты, безусловно, имеют конституционный характер и, следовательно, подобно другим конституционным нормам наделены наибольшей юридической силой. Новая Конституция СССР должна четко определить, что Декларация и Договор об образовании Союза ССР являются правовой основой конституционного законодательства Союза, неотъемлемой составной частью общефедеральной Советской Конституции.
В связи с разработкой нового Основного Закона СССР заслуживает изучения и проблема стабильности Советской Конституции. Стабильность, неотъемлемая черта советских конституций, представляет собой устойчивость выраженных в юридической форме принципов и общих закономерностей социалистического общества. Стабильность Основного Закона обеспечивает устойчивость нормальных условий государственной и общественной жизни, незыблемость прав и обязанностей участников многообразных общественных отношений, регулируемых конституционными нормами. Стабильность конституции, выступая как непременное условие социалистического правопорядка, создает атмосферу уверенности в полной обеспеченности прав и обязанностей граждан.
Однако стабильность конституции нельзя понимать как полный застой и абсолютную неизменность. В. И. Ленин указывал, что Советская Конституция «будет исправляться и дополняться практическим применением ее в жизни».
Основной закон должен следовать за жизнью, но при этом развитие конституционного законодательства не может противоречить требованиям стабильности. Лишь такие изменения в конституции представляются оправданными, когда они всесторонне (то есть экономически, политически, нравственно, юридически и т. д.) обоснованы.
Стабильность конституционного закона может быть обеспечена при соблюдении, по крайней мере, трех условий:
1. Основные положения конституции «должны действовать в течение определенного отрезка времени, точнее — в течение определенного исторического периода развития государства и общества.
Устойчивость конституционных норм обеспечивается тем, насколько правильно законодатель сумеет отразить в содержании Конституции черты социально-экономической и общественно-политической системы, важнейшие принципы организации и деятельности органов государства, права и обязанности граждан на данном этапе коммунистического строительства. Сложность этой задачи несомненна.
Например, значительное число поправок в текст Конституции СССР 1936 г. вносилось в связи с изменениями ст. ст. 70, 77, 78. С одной стороны, указанные поправки вызываются объективными потребностями: быстрый рост техники, появление новых отраслей промышленности, все ускоряющийся процесс общественной жизни требуют постоянного совершенствования органов государственного управления. Но, с другой стороны, почти на каждой сессии Верховного Совета СССР принимаются конституционные поправки, связанные с организацией и упразднением министерств СССР. И это навряд-ли соответствует требованиям стабильности конституционного закона.
Некоторые авторы усматривают выход из данного положения в том, чтобы вообще исключить из Конституции статьи, содержащие перечень министерств.
Однако перечень министерств Союза ССР, содержащийся в Конституции, вовсе не является маловажной деталью, а состоит в числе важнейших вопросов государственного устройства, относящихся к разграничению компетенции между СССР и союзными республиками. Не случайно Конституции СССР 1924 г. и 1936 г. закрепляли перечень всех министерств (наркоматов) Союза.
Из анализа развития этой системы видно, что число поправок к Конституции СССР, связанных с образованием и упразднением административно-политических и социально-культурных министерств, незначительно. Поэтому нет и необходимости исключать их перечень из текста Основного Закона. Что же касается хозяйственных министерств, то их наименования, очевидно, не следует приводить в Основном Законе. Перечень указанных министерств целесообразнее закрепить в Положении о правительстве СССР, которое было бы желательно разработать, и в общем положении о министерствах СССР. В то же время в Конституции СССР следует указать, в каких именно сферах хозяйственной деятельност Союз ССР вправе образовать свои министерства и ведомства (транспортное строительство, судостроение и т. д.).
2. Вторым условием стабильности Конституции следует считать ее структуру. Например, вряд ли есть необходимость сохранять в будущей Конституции СССР главу, соответствующую главе VI ныне действующей Конституции. Вопрос об органах государственного управления союзных республик следовало бы отнести к их исключительной компетенции.
3. Наконец, третьим условием стабильности Конституции следует считать порядок принятия поправок. Игнорирование требований стабильности Конституции, частое и скоропалительное принятие необоснованных поправок способны принизить авторитет Конституции как Основного Закона государства и отрицательно сказывается на укреплении правопорядка.
В. И. Ленин обращал внимание на необходимость более осторожной, тщательной подготовки текста декретов, чтобы, в частности, «не вызвать худших протестов населения». «Бесконечные поправки нетерпимы» — настоятельно повторял он. В еще большей степени это ленинское указание относится к поправкам, вносимым в текст Советской Конституции.
В юридической литературе уже высказывалось предложение об утверждении на референдуме наиболее важных изменений в Конституции, влекущих за собой большие перемены в общественной и государственной жизни. Следовало бы также обсудить вопрос об установлении обязательного срока (например, один год) с момента внесения поправки к Конституции до момента ее утверждения. Такой порядок предотвратил бы возможность слишком поспешного, недостаточно обоснованного принятия конституционных изменений.
Как отмечал Л. И. Брежнев на международном Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве, «развитие социалистической демократии — это для нас большая повседневная практическая работа во многих направлениях... Она предполагает и совершенствование законодательных основ нашей демократии».
Совершенствование Советской Конституции представляет собой важную составную часть этой работы.
Методологические аспекты науки государственного права и проблема изучения основ правового положения личности
Если рассматривать систему науки государственного права с методологической точки зрения, то можно, на наш взгляд, выделить пять методологических аспектов ее:
1. Изучение позитивного государственного права, т. е. государственно-правовых норм и отношений. Этот аспект можно условно именовать «теорией позитивного государственного права».
2. Изучение экономических, политических и иных факторов, которые служат условиями, причинами возникновения, изменения и отмены этих норм; изучение социальной эффективности применения государственно-правовых норм и практики органов власти. Этот аспект, возможно, именовать «социологией государственного права».
3. Разработка научных категорий, понятий, концепций, идей. Здесь объектом исследования выступает сама государственно-правовая мысль. Данный аспект можно назвать «учением о теории государственного права».
4. Изучение возникновения и развития государственно-правовых идей, концепций, направлений, а также тех исторических условий, которые способствовали их развитию, т. е. история науки.
5. Изучение взглядов и чувств (правовых эмоций) советских граждан по отношению к государственно-правовым нормам и отношениям.
Речь идет об изучении той части общественного и индивидуального сознания, профессионального, научного и обыденного правосознания, в которой отражаются нормы государственного права. Указанный аспект следует назвать «психологией государственного права».
Каждый из названных методологических аспектов предполагает комплексное применение известных науке специальных методов, но для определенного аспекта один из них имеет преобладающее значение. Так, в теории позитивного права особое значение имеет сравнительно-правовой метод, в социологии государственного права — конкретно-социологический и т. д. Таким образом, обогащение методологического арсенала государственно-правовой науки позволяет расширить ее содержание путем включения в ее состав таких новых разделов, как социология государственного права, история науки, психология государственного права. Значение такого подхода к предмету науки можно проиллюстрировать на примере проблемы основ правового положения личности.
Если в целом оценивать состояние данной проблемы, то надо отметить, что в последние годы наиболее успешно разрабатывались именно вопросы гражданства, правового статуса, конституционных прав советских граждан, их социально-политического содержания, юридической природы и форм реализации этих прав, их гарантии и т. п. Причем все эти вопросы исследуются главным образом в общетеоретическом плане, т. е. с методологических позиций теории государственного права.
Общетеоретические исследования основ правового положения личности — важное направление, которое должно быть, на наш взгляд, продолжено. Но в науке государственного права следует уделить больше внимания изучению отдельных конституционных прав и обязанностей, а также их групп. Пока что у нас отсутствуют серьезные исследования на эту тему.
Касаясь вопроса о социологии государственного права, можно отметить, что в последние годы достигнуты некоторые успехи лишь применительно к конкретно-социологическому анализу работы Советов. В сфере же основ правового положения личности такого рода исследований, по существу, нет. Нуждается, по нашему мнению, в более глубоком изучении история государственно-правовой мысли в СССР по проблемам гражданства, конституционных прав и обязанностей граждан. Применительно к основам правового положения личности не изучены вопросы, которые условно можно назвать психологией государственного права. Здесь могут быть подвергнуты исследованию такие, например, вопросы, как понимание гражданами сущности своих конституционных прав и обязанностей, отношение к ним и т. д. Как явствуют материалы ЦГАОР, конституционная комиссия ЦИК СССР самым тщательным образом изучила и обобщила высказанные гражданами пожелания, предложения во время всенародного обсуждения проекта Конституции СССР. Комиссия преследовала практические цели, связанные с разработкой проекта Основного закона, но вместе с тем это был первый опыт широкого изучения «психологии государственного права». Представляется, что в современных условиях весьма ценными были бы научные исследования такого рода вопросов.
Наука государственного права не отделена «китайской стеной» от других юридических и неюридических общественных наук. Определенные философские, социологические, этические, психологические и иные концепции могут иметь немаловажное значение для ее развития.
Следует подчеркнуть, однако, что использование в государственном праве социологических, этических, философских и других концепций все же имеет определенные пределы. В этой науке существует особый, свойственный только для нее подход к проблемам личности, правам человека, гражданина. К сожалению, в некоторых случаях философские и социологические определения применяются недостаточно обоснованно. Так, авторы монографии «Советское конституционное право» пишут: «Человек не рождается личностью, он ею становится». Здесь не вполне ясно, в каком смысле говорится о личности: в социологическом, правовом или философском? Возможно, с точки зрения психологии такое положение правильно, но с оговоркой, что психологические свойства и черты характера, составляющие личность, — объективное явление. По нашему мнению, неправильно не только отождествление правового с философским или иным понятием «личность», но нельзя смешивать значение данной категории, ее смысл в различных отраслях права.
Согласно Конституции СССР каждый человек, каждый гражданин СССР — личность. Противоположное утверждение способно привести к антигуманным выводам. Ведь каждый советский гражданин — человек, но если не каждый человек — личность (ребенок, душевнобольной, как полагает И. И. Матузов), то не все граждане обладают правом неприкосновенности личности. В действительности же указанное право распространяется на всех без исключения, в том числе и на детей, и на душевнобольных.
Съезд КПСС и проблемы советского государственного права
Решения XXV съезда КПСС, майского пленума ЦК КПСС имеют исключительно важное значение для развития науки государственного права. Необходимо отметить основополагающие указания съезда по таким проблемам, как совершенствование социалистической государственности, всемерное развитие личности, ее свободы и ответственности, повышение роли представительных органов власти и активизация деятельности общественных организаций. Разработка проекта новой Конституции СССР открывает новые горизонты перед советскими учеными-государствоведами, определяет их задачи.
Остановимся на некоторых из них.
Особое значение имеет выдвинутое XXV съездом КПСС положение о гуманистическом характере социалистического государства, строящего коммунизм во имя интересов трудящегося человека, во имя интересов всего народа. Знаменитые слова «Коммунистического манифеста» — «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех» — стали фактически коренным принципом нашего государства.
Идея социалистического гуманизма находит наиболее яркое воплощение в институте основ правового положения гражданина. Но было бы неверно ограничивать действие этого принципа только рамками гражданства, основных прав, свобод и обязанностей, их гарантий. Социалистический гуманизм пронизывает все подотрасли и институты государственного права.
К. Маркс рассматривал государственные функции «как способы существования и действия социальных качеств человека». Он писал, что «демократия исходит из человека и превращает государство в объективированного человека... В демократии не человек существует для закона, а закон существует для человека; законом является здесь человеческое бытие». Раскрывая смысл и содержание Советской Конституции, В. И. Ленин подчеркивал, что Советская власть реально обеспечила свободы для трудящихся .
Идея социалистического гуманизма воплощается в институте общественно-политического и экономического строя СССР. Здесь человек труда выступает не только в личностном, но и в широком социально-политическом аспекте как родовое понятие, закрепленное в конституционном термине «народ». В формулах «вся власть в СССР принадлежит народу», «государственная (всенародная)» собственность (ст. 2, 9 проекта Конституции СССР) закреплен гуманистический принцип полновластия народа в политической и экономической сферах жизни.
В институте национально-государственного устройства выражена роль человека как носителя национальных особенностей и участника национально-государственных отношений. Принципы социалистического интернационализма, равенства и суверенности наций и народностей высоко гуманны. Человек выступает в этих отношениях в социально-политических категориях и конституционно-правовых терминах — «нация», «народность», «союзная республика», «автономная республика» и т. д.
Наконец, в институтах, закрепляющих организацию, деятельность и порядок формирования органов Советского государства, человек выступает индивидуально (отдельный избиратель) и коллективно (народ, общественные организации, коллективы трудящихся).
Человек — главный объект познания всех общественных наук, в том числе и юридических. Если же говорить о науке государственного права, то главным объектом изучения являются не устройство государства, не государственно-правовые нормы и государственно-правовые отношения, а человек в его отношении к власти и Конституции.
Такой вывод непосредственно вытекает из выдвинутого XXV съездом КПСС тезиса о гуманистическом характере Советского государства и позволяет по-новому поставить ряд вопросов структуры науки.
В предыдущих работах мы высказали свою точку зрения по этому вопросу. Структура науки государственного права должна состоять из теории позитивного государственного права, государственно-правовой социологии, государственно-правовой психологии, учения о теории государственного права, истории этой науки.
Как указал XXV съезд КПСС, «новые возможности для плодотворных исследований как общетеоретического фундаментального, так и прикладного характера открываются на стыке различных наук...».
В этой связи представляются перспективными исследования на стыке науки государственного права и философии (условно эту часть государство-ведения можно было бы назвать «философией государственного права» или «философскими проблемами государственного права»). Объектом изучения здесь должна стать специфика проявления основных законов и категорий марксистско-ленинской философии в государственном праве.
Заслуживают изучения также и смежные вопросы этики и государственного права. Общепризнанным в юридической науке является существование судебной этики. Возможно, следовало бы признать и «государственно-правовую этику». Анализ нравственных принципов, закрепленных в конституционных нормах, этические начала в деятельности представительных органов, в процессе применения государственно-правовых норм (в частности, в деятельности представительных органов) нуждаются в особом исследовании.
XXV съезд КПСС поставил вопрос о совершенствовании советской политической системы. В докладе Л. И. Брежнева на майском Пленуме ЦК КПСС были намечены пути дальнейшего развития Советов, общественных организаций, форм социалистической демократии.
В связи с этим большое значение приобретает вопрос о формах осуществления государственной власти в СССР. Как правило, когда в юридической литературе говорят о формах осуществления государственной власти в СССР, то выделяют две из них: представительную систему и непосредственную демократию. Ю. А. Тихомиров называет еще и третью форму — профессиональную, т. е. выделение для выполнения текущих и повседневных функций управления специального слоя людей, для которых оно является профессией.
Безусловное достоинство этой точки зрения заключается в том, что здесь содержится попытка выйти за пределы общепринятой схемы, стремление изучить проблему осуществления власти с более широких позиций, исследовать вопрос во всем его многообразии. Однако полностью с этим согласиться нельзя. Ведь всякая научная классификация должна быть построена на едином логическом основании, в данном же случае этого условия нет.
Когда говорят о представительной системе и непосредственной демократии как формах осуществления государственной власти советского народа, то в основу этой классификации кладут способ волеизъявления участников власте-отношений (представительная система — власть осуществляется трудящимися не непосредственно, а через представителей, т. е. депутатов Советов; непосредственная демократия — прямое изъявление воли народа). Если же вести речь о профессиональной форме осуществления государственной власти, то предполагается другой критерий классификации.
Вообще, по нашему мнению, следует говорить не о двух-трех, а о многих формах осуществления государственной власти в СССР, которые могут быть классифицированы следующим образом:
1) по способу волеизъявления субъектов власти — представительная система и непосредственная демократия;
2) по способу осуществления властных функций — профессиональная власть и власть, осуществляемая на общественных началах;
3) по способу осуществления единой государственной власти советского народа различными государственными органами — осуществляемая центральными органами государства, местными органами и т. д.;
4) по способу установления и реализации правовых норм — власть, осуществляющая правотворчество, право-исполнение и правоохрану;
5) с точки зрения государственного устройства — власть Союза и власть субъектов федерации.
Возможны и другие классификации, но многообразие их не должно затмевать важнейшего принципиального положения о единстве советской государственной власти, безраздельно принадлежащей народу. Власти единой и в организационно-правовом, и в функциональном отношениях.
Как подчеркнул XXV съезд КПСС, «только связь с практикой может поднять эффективность науки, а это сегодня — одна из центральных проблем».
Исследования эффективности государственно-правовых норм в науке государственного права уже проводились, особенно применительно к деятельности представительных органов власти. Очевидно, необходимо расширить круг этих исследований, уточнив само понятие эффективности.
Некоторые теоретические вопросы реализации советской конституции
В современных условиях проблема реализации советской конституции относится к числу центральных проблем науки государственного (конституционного) права. Особого внимания заслуживает вопрос о юридических аспектах осуществления конституционных положений. Его правильное решение зависит от разрешения вопроса о юридических свойствах Основного Закона.
Среди юридических свойств Конституции можно выделить три группы. Во-первых, ее юридические свойства как правового акта вообще. Ведь Конституция — нормативный правовой акт и ей присущи все черты, которые характерны для правовых актов: официальность акта, принятого органом государства; нормативность; юридическая обязательность правовых предписаний. Во-вторых, существуют юридические свойства, присущие Конституции как закону. В данном случае имеются в виду черты, которые сближают ее с другими законами: Конституция СССР, как и все законы, — акт Верховного Совета СССР, в ней выражена общенародная воля. Наконец, в-третьих, имеются юридические свойства Конституции как основного закона государства, которые выделяют ее из числа всех законов. Конституция — база текущего законодательства, основа правовой системы; она обладает особой стабильностью и наивысшей юридической силой. Конституционные нормы имеют более обобщенный характер, чем нормы текущего законодательства.
Предлагаемая классификация юридических свойств позволяет более четко рассмотреть вопрос, как они проявляются в процессе реализации конституционных положений. Было бы неправильным смешивать юридические свойства отдельных конституционных норм с юридическими свойствами Конституции в целом. Так, к свойствам Конституции в некоторых случаях относят ее учредительность и программность. Между тем эти черты присущи некоторым конституционным нормам, а не всей Конституции.
Все конституционные нормы действуют непосредственно, но формы их действия различны: одни действуют прямо, другие — через нормы текущего законодательства.
Схематично эти формы реализации можно представить следующим образом:
1) конституционная норма — ее реализация — социальный эффект реализации;
2) конституционная норма — норма (или нормы) текущего законодательства — реализация этих норм — социальный эффект.
По нашему мнению, второй способ реализации является типичным для большинства конституционных норм. Его особенность состоит в том, что достижению социального эффекта, которого добивался законодатель, предшествует принятие норм текущего законодательства. Принятие этих норм можно рассматривать как первоначальный этап реализации конституционной нормы, хотя в правоприменительной практике государственные органы и должностные лица, мотивируя свои решения, обычно ссылаются только на норму или нормы текущего законодательства.
Особого внимания заслуживает вопрос о гарантиях реализации Конституции как основной части механизма ее действия.
Механизм социально-правового действия Конституции — это совокупность функций, форм и гарантий ее осуществления. Под функциями Конституции мы имеем в виду основные направления ее реализации. Формы реализации — способы воздействия ее норм на общественные отношения. Гарантии реализации — условия и средства обеспечения ее действенности.
Представляется обоснованным в процессе реализации Конституции выделять два аспекта:
1) юридическое действие конституционных норм;
2) фактическое осуществление требований, заключенных в этих нормах. В связи с этим гарантии реализации Конституции можно классифицировать на: гарантии юридического действия и гарантии, обеспечивающие претворение в жизнь конституционных положений. К числу первых следует отнести нормы, обеспечивающие высшую юридическую силу и стабильность Основного Закона (ст. 173, 174 Конституции СССР). Гарантии второго вида подразделяются на социально-экономические, политические, идеологические и организационные.
Политические гарантии заключаются в социалистическом народовластии, полноте власти Советов народных депутатов, чья деятельность направлена к осуществлению Конституции.
Идеологические гарантии реализации Конституции — это воспитательная деятельность партийных, общественных организаций, государственных учреждений, направленная на формирование у трудящихся чувства высокого уважения к Конституции, глубокого понимания ее содержания и осознания необходимости ее неуклонного исполнения. И это существенный аспект социалистического правосознания, подлинной политической культуры.
Важную роль играют юридические гарантии, т. е. условия реализации и средства защиты конституционных положений, закрепленные в законодательстве и обеспечиваемые с помощью правоохранительных органов, в частности суда и прокуратуры.
В системе юридических гарантий осуществления Основного Закона особое место принадлежит конституционному контролю, осуществляемому Президиумом Верховного Совета СССР, Президиумами Верховных Советов союзных и автономных республик. К этим гарантиям относятся и меры юридической ответственности за нарушения конституционных норм.
Организационные гарантии — это деятельность государственных органов, учреждений, должностных лиц, создающая благоприятные условия для осуществления конституционных положений.
К вопросу о методологических аспектах и предмете науки советского государственного права
Как правило, в научной литературе система науки государственного права связывается с системой государственного права, как отрасли. Критерием классификации разделов науки выступают особые виды общественных отношений, регулируемых отдельными государственно-правовыми институтами (общественное устройство, государственное устройство и т.д.). И такой подход не вызывает сомнений. Но возможны и другие, дополнительные варианты классификации, которые позволяют более глубоко определить предмет науки.
В качестве такого дополнительного критерия можно предложить особенности специальных методов исследований.
Общеизвестно, что между предметом и методом познания существует глубокая связь. Применение новых методов исследования, совершенствование научной методологии позволяют обнаружить новые аспекты изучаемого явления, более точно определить границы объекта исследования и, следовательно, более всесторонне, глубоко познавать закономерности объективной действительности.
И это общее положение имеет прямое отношение и к науке советского государственного права. Применение современных методов исследования позволяет найти новые аспекты этой науки и по-новому поставить вопрос о ее предмете.
Если рассматривать систему науки государственного права с методологической точки зрения, то можно, в основном, выделить 5 ее разделов или, точнее, методологических аспектов:
1. Как следует из самого наименования науки, главным объектом ее изучения является государственное право — одна из отраслей советского права. Следовательно, прежде всего данная наука изучает позитивное государственное право, точнее, государственно-правовые нормы и отношения. Этот аспект можно условно именовать «теорией позитивного государственного права».
Речь идет об изучении конституционных и иных государственно-правовых норм, а также государственно-правовых отношений, возникающих в процессе реализации этих норм. Поскольку в конституционных нормах закреплены важнейшие принципы, которые находят свое развитие и детализацию в других отраслях права, исследователь, занимающийся теорией позитивного государственного права, вынужден «вторгаться» в сферу этих других отраслей, чтобы выявить, насколько их нормы соответствуют конституционным принципам.
2. Наука государственного права изучает экономические, политические и иные факторы, которые являются условиями и причинами возникновения, изменения и отмены этих норм; социальный эффект, который достигается в результате применения государственно-правовых норм и возникновения государственно-правовых отношений; практику органов власти и т.д. Этот аспект науки, возможно, следовало бы именовать «социологией государственного права».
3. Наука государственного права призвана разрабатывать научные категории, понятия, концепции, идеи; изучать теоретические положения о советском государственном праве в зарубежной литературе, давать отпор буржуазным и оппортунистическим нападкам на Советскую Конституцию и т.д.
В данном случае наука изучает, так сказать, самое себя: объектом исследования является сама государственно-правовая мысль. Этот аспект можно назвать «учением о теории государственного права».
«Специфическая задача науки государственного права, — пишет Б.В. Щетинин, — разработка научных понятий и категорий, которыми пользуются эта наука и право на том или ином этапе развития социалистического общества. Степень развития любой науки определяется во многом разработанностью научных понятий и категорий, ею созданных».
И в этом отношении в науке государственного права имеются существенные достижения.
4. Существенный аспект исследований — «история науки». Объектом изучения в данном случае являются возникновение и развитие государственно-правовых идей, концепции направлений, а также тех исторических условий, которые способствовали их развитию. Труды И.Я. Куприца — весьма существенный шаг в этом направлении.
5. Наконец, наука государственного права должна изучать взгляды и чувства (правовые эмоции) советских граждан по отношению к государственно-правовым нормам и отношениям. Этот аспект мы называем «психология государственного права».
Речь идет об изучении той части общественного и индивидуального сознания, профессионального, научного и обыденного правосознания, в которой отражаются нормы государственного права.
Методология нашей науки — это применение обусловленных теоретическими принципами материалистической диалектики приемов и способов исследования государственного права.
Каждый из описанных нами методологических аспектов предполагает комплексное применение всех известных науке специальных методов, но для определенного аспекта один из них имеет преобладающее значение. Так, в теории позитивного права особое значение имеет сравнительно-правовой метод, в социологии государственного права — конкретно-социологический и т.д.
Таким образом, методологический подход к науке позволяет значительно обогатить ее содержание путем включения в ее состав таких новых разделов, как социология государственного права, история науки, психология государственного права. Значение такого подхода к предмету науки можно проиллюстрировать на примере раздела «Основы правового положения личности».
Если в целом оценивать состояние этого раздела науки, то, на наш взгляд, наиболее глубоко и всесторонне разработано «учение о теории государственного права». Наиболее крупные монографии последних 1015 лет посвящены разработке таких основных категорий, понятий, как гражданство, правовой статус, конституционные права, их социально-политическое содержание, юридическая природа и формы реализации, гарантии и т.п., причем все эти вопросы исследуются главным образом в общетеоретическом плане.
Так, например, И.Е. Фарбер раскрыл содержание научной категории «права человека». Его точка зрения заслуживает самого пристального внимания. Однако, на наш взгляд, содержание категории «права человека» нуждается в дальнейшем уточнении. Права человека — многогранное понятие. Следует различать: права человека как его социальные возможности обладать различными материальными и культурными благами (социологическая категория); права человека как члена политической организации (политическая категория); нравственные права человека (категория этики); признанные государством и включенные в законодательство права, как субъективные юридические права любого физического лица: гражданина, иностранца, апатрида (юридическая категория).
Вместе с тем исследование категории «прав человека» не должно препятствовать изучению понятия «личность», которое продолжает оставаться одним из центральных в данном разделе науки.
В государственном праве личность — это человек, выступающий как член социальных общностей (класс, народ, нация, государство, коллектив) и как носитель индивидуального начала.
Предметом изучения в этой науке является личность как человек в его отношении к государственной власти и к конституции. В отличие от других юридических наук наука государственного права изучает не отдельные аспекты правового положения (статуса) личности, а его основы. Общетеоретические исследования основ правового положения личности — важное направление, которое должно быть продолжено.
Но в науке государственного права должно существовать и другое направление: теоретическое изучение отдельных конституционных прав и обязанностей, а также групп этих прав и обязанностей. После того, как созданы теоретические основы конституционного положения личности в целом, развитие этого второго направления представляется весьма необходимым. У нас почти отсутствуют серьезные исследования, посвященные изучению отдельных конкретных конституционных прав и обязанностей граждан СССР.
Речь идет о детальном изучении отдельных конституционных норм, институтов, выявлении соответствия между конституционными принципами и текущим законодательством в сфере прав и обязанностей личности. Например, исследование статьи 128 Конституции СССР и административного законодательства привело нас к выводу о пробеле в обеспечении права неприкосновенности жилища в некоторых юридических актах. Представляется, что теория позитивного государственного права нуждается в более углубленной разработке.
Если же говорить о социологии государственного права, то в этом направлении в последние годы достигнуты серьезные успехи. Известны работы, посвященные конкретно-социологическому анализу работы Советов, их исполкомов, депутатов и т.д. Однако в сфере основ правового положения личности в этом отношении почти нет исследований. Так, вопрос об эффективности норм, закрепленных в главе X Конституции СССР, в Законе СССР о гражданстве, не подвергался специальному изучению. Нуждается в более глубоком изучении история государственно-правовой мысли в СССР по проблемам гражданства, конституционных прав и обязанностей граждан.
Наконец, применительно к основам правового положения личности не изучены вопросы, которые мы условно называем психологией государственного права. Здесь могут быть подвергнуты изучению такие, например, вопросы, как позитивные и негативные взгляды и эмоции граждан по поводу существующего законодательства о советском гражданстве, понимание гражданами сущности своих конституционных прав и обязанностей, отношение к ним. Как явствуют материалы ЦГАОР, конституционная комиссия ЦИК СССР в 1935-1936 гг. самым тщательным образом изучила и обобщила высказанные гражданами мысли, предложения во время всенародного обсуждения проекта Конституции СССР.
Комиссия преследовала практические цели, связанные с разработкой проекта Основного Закона, но вместе с тем это был первый опыт широкого изучения «психологии государственного права».
Представляется, что в современных условиях весьма ценными были бы научные исследования этих вопросов.
Наука государственного права не отделена китайской стеной от других юридических и неюридических общественных наук. Определенные философские, социологические, этические, психологические и иные концепции могут иметь немаловажное значение для ее развития.
Например, социологическая концепция личности, выдвинутая польским социологом Я. Щепаньским, представляет для этого известные возможности.
По его мнению, понятие «личность» состоит из следующих социологических слагаемых:
1) культурный идеал личности, т.е. комплекс предписаний, каким должен быть член данной группы, чтобы снискать признание и положительную оценку;
2) социальная роль, т.е. система поступков, совершающихся в соответствии с четко установленным образцом; права и обязанности и т.д.;
3) субъективное «я», т.е. представление о самом себе, созданное под влиянием окружающих;
4) отраженное «я», т.е. представление о себе, созданное из представлений других людей о нас.
Представляется, что каждый из этих элементов может быть изучен в государственно-правовом аспекте. Например, роль культурного идеала личности в процессе реализации конституционных прав, влияние субъективного «я» и «отраженного «я» при осуществлении конституционных обязанностей; значение социальной роли в использовании социально-экономических, политических, культурных и личных прав. Представляется, что в проблеме реализации конституционных прав и обязанностей выявление значимости социальной роли может дать немаловажные результаты.
Следует подчеркнуть, что использование в государственном праве социологических и других концепций все же имеет определенные пределы.
В этой науке существует особый, свойственный только для нее, подход к проблемам личности, правам человека, гражданина.
К сожалению, в некоторых случаях философские и социологические определения применяются недостаточно обоснованно. Так, авторы новой монографии «Советское конституционное право» пишут: «Человек не рождается личностью, он ею становится». Не вполне ясно, в каком смысле это сказано: в социологическом, правовом или философском. Возможно, в психологии такое положение правильно, но с оговоркой, что психологические свойства и черты характера, составляющие личность ребенка, — объективное явление.
По нашему мнению, неправильно не только отождествление правового с философским или иным понятия «личность», но нельзя смешивать значение этой категории, ее смысл в различных отраслях права. Например, в статье 158 УПК РСФСР указано: «Перед допросом следователь удостоверяется в личности свидетеля». В данной уголовно-процессуальной норме термин «личность», очевидно, означает совокупность признаков, индивидуализирующих человека. Удостовериться в личности свидетеля — значит установить, что он является именно тем лицом, за которое он себя выдает и которое действительно вызвали для допроса, а не другое лицо.
В Конституции СССР 1936 г. термин «личность» применяется только один раз в статье 127. Здесь понятие «личность» имеет уже другое содержание.
Авторы академического Словаря современного русского литературного языка выделяют четыре значения слова «личность», а применительно к статье 127 Конституции они определяют его смысл следующим образом: «Личность — человек как член общества и как носитель личного индивидуального начала».
По нашему мнению, в советском государственном праве, по советской Конституции каждый человек, каждый гражданин СССР — личность. Противоположное утверждение — желаем мы этого или нет — может привести к антигуманным и недемократическим выводам.
Ведь каждый советский гражданин — человек, но если не каждый человек — личность (ребенок, душевнобольной, как полагает Н.И.Матузов ), то не все граждане защищаются правом неприкосновенности личности. В действительности же указанное право распространяется на всех без исключения, в том числе и на детей, и на душевнобольных.
Как указал XXIV съезд КПСС, дальнейшее развитие общественных наук должно быть связано с проведением комплексных исследований современных процессов развития общества.
Многоаспектный методологический подход к проблемам советского государственного права позволит более успешно выполнить задачи науки, связанные с исследованиями закономерностей государственного строительства и разработкой научно-обоснованных предложений по совершенствованию конституционного законодательства.
Выступление на круглом столе журнала советское государство и право
В современных условиях наши идеологические противники стремятся навязать нам свои представления о государстве и демократии, причем буржуазные государственно-правовые концепции и институты (например, «правовое государство», «разделение властей») рассматриваются ими как некий эталон «демократичности» политических систем. В советской научной литературе дана марксистско-ленинская оценка указанных институтов. Еще в 1926 г. Е.Б. Паушканис называл концепцию правового государства удобным для господствующего класса миражом, который «заслоняет от масс факт господства буржуазии». Он отмечал, что эта теория, «не отражая полностью объективной действительности, все же опирается на нее... Власть... как «власть права» постольку реализуется в буржуазном обществе, поскольку последнее представляет собой рынок».
Вместе с тем, в условиях морально-политического кризиса империализма, попрания законности, усиления угрозы фашизма, политической тирании, учение о связанности государственной власти правом сохраняет определенное демократическое значение. Но может ли термин «правовое государство» быть применен к Советскому государству? Впервые такую попытку в 1924 г. предпринял А. Малицкий. В течение многих лет эта позиция не находила поддержки, но ныне она получает определенное признание. Разумеется, речь идет не о «правовом государстве» в специфически буржуазном смысле: учение о надклассовой природе государства и права несовместимо с марксизмом-ленинизмом. С помощью этого термина хотят подчеркнуть действительную связанность социалистической государственной власти правом. Но разве эта идея не отражена в концепции социалистической законности, закрепленной в советской Конституции? И не может ли факт принятия термина «правовое государство» быть расценен как известная идеологическая уступка?
Конституционная концепция Советского государства включает такие элементы, как власть Советов; однопартийная система; уважение к достоинству трудящегося человека — носителя широких прав и почетных обязанностей; демократическая избирательная система, включающая право отзыва депутатов избирателями; советский федерализм; демократический централизм. Высшим законом является воля организованного в Советы трудового народа, возглавляемого Коммунистической партией. В этом смысл советской Конституции.
В новом Основном Законе СССР зафиксирована социалистическая законность как один из принципов политической системы, усовершенствована система юридических гарантий прав личности и в том числе расширены возможности ее судебной защиты. Ныне принимаются меры к укреплению правопорядка, дисциплинированности, усиливается борьба с правонарушениями. Почему же для выражения сущности советских государственно-правовых институтов мы должны пользоваться термином, имеющим совсем иное политико-правовое содержание и применяемым в иных социальных условиях? И дело не только в том, какое содержание мы вкладываем в ту или иную правовую категорию. Ведь существует и объективная логика понятий.
Думается, что одним из недостатков научных исследований в сфере социалистического государство-ведения является тенденция к «научному романтизму», стремление забегать вперед, недооценка советских политических реалий и конституционных традиций.
На мой взгляд, наши главные усилия должны быть сосредоточены на исследовании путей и форм повышения эффективности советских государственно-правовых институтов, поисках средств, способствующих устранению негативных явлений (бюрократизм, формализм, местничество, недостаточная социальная активность некоторых граждан и т.д.).
Особого внимания заслуживает дальнейшая разработка гуманистического аспекта концепции общенародного государства. Общенародное государство — важный, качественно новый этап в развитии социалистической государственности. Впервые в истории человечества создана государственная организация, которая не является уже диктатурой какого-либо класса. И хотя общенародное государство не утратило классовой природы и выступает в качестве инструмента выражения воли всех трудящихся, оно перестало быть орудием классового подавления. И это обстоятельство обогащает содержание, создает новые значительные возможности для развития принципа социалистического гуманизма в условиях развитого социализма.
Заслуживает поддержки мнение, что институт гражданства нуждается в более широком теоретико-правовом исследовании, а не только в аспекте государственного и международного права. Нередко в государственном праве гражданство определяется как принадлежность лица к государству. Это устаревшее представление о гражданстве, ибо оно рассматривает личность как придаток государственной власти. В чем-то оно ассоциируется с идеей подданства, возникшей еще в эпоху феодализма. Высказанное на этом заседании мнение о том, что гражданство — это состояние членства в государственной организации, заслуживает изучения. Но хотелось бы сделать некоторые оговорки. Во-первых, отношения гражданства нельзя отождествлять с отношениями членства в общественных организациях, других социальных общностях. Во-вторых, формула «гражданин — это человек как член государства» не отражает всего богатства содержания института гражданства. Разумеется, гражданин — субъект политических прав и свобод и в этом плане его можно рассматривать как члена государства. Но он выступает еще и как носитель социально-экономических, культурных и личных прав, И в этом отношении содержание института гражданства наполнено высоким гуманистическим смыслом. Социалистическое гражданство — это политико-правовая связь лица и государства, содержание которой заключается в государственном признании достоинства личности, ее высшей, ни с чем не сравнимой ценности.
Таким образом, в институте гражданства проявляется высшая цель социалистического государства — служение человеку, его благу.
И еще один вопрос, на котором хотелось бы остановиться. В теоретико-правовой литературе, на мой взгляд, несколько недооценивается идеологический аспект сущности государства. Будучи политической организацией экономически господствующего класса, оно исследуется, главным образом, в политико-правовом, экономическом аспектах. Но государство выступает еще и в качестве духовной, идеологической силы, оно опирается на определенные нравственные основы, теоретические концепции. Обычно эта сторона изучается в плане культурно-воспитательной функции социалистического государства. Но подобный функциональный подход недостаточен, ибо мировоззренческая, духовная, идеологическая сущность государства проявляется при осуществлении всех его функций, а не только культурно-воспитательной. Такие этические категории, как добро, совесть, долг, нередко используются в процессе осуществления государственной деятельности. В этой связи заслуживают изучения такие проблемы, как мировоззренческие аспекты сущности власти, этические стороны функционирования политических и правовых институтов.
В буржуазных государственно-правовых концепциях нередко используется миф об идеологической «нейтральности» буржуазного государства, либо оно рассматривается как воплощение всех нравственных добродетелей. Вместе с тем пропагандистская деятельность буржуазных идеологических центров, государственных деятелей, работы теоретиков направлены к внедрению идей о социалистическом государстве как «центре зла», о тоталитарном, «безнравственном», «атеистическом» государстве и т.п. Критика указанных «этических» концепций также должна быть объектом внимания советских теоретиков государства.
Проблемы совершенствования юридического образования в СССР
Активная разработка вопросов конституционно-правового регулирования в науке государственного права позволила поднять теоретический уровень преподавания соответствующих разделов учебного курса, нашла отражение в вузовских учебниках, учебных пособиях и книгах, предназначенных для преподавателей и студентов. В них освещаются такие важные для этой науки понятия и категории, как политическая и экономическая системы, внешняя политика, защита социалистического Отечества. По-новому раскрываются вопросы об основах правового положения личности, конституционных принципах деятельности Советов, избирательном праве, о Верховном Совете СССР и его Президиуме. Введены разделы, посвященные конституционным основам деятельности органов суда, прокуратуры, Госарбитража. Улучшено содержание программы по государственному праву для юридических вузов, более совершенной стала методика обучения.
Вместе с тем есть и нерешенные вопросы.
Конституция СССР и основные направления совершенствования преподавания. В решениях XXVI съезда КПСС, последующих Пленумов ЦК КПСС содержатся важные положения, имеющие существенное значение для данной дисциплины. Реализация постановления апрельского (1984 г.) Пленума ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении работы Советов народных депутатов», разработка новой редакции Программы КПСС создают дополнительные возможности теоретического обогащения преподавания государственного права, усиления его связи с практикой государственного строительства. Главная задача — повысить идейно-теоретический и методический уровень преподавания. Добиваясь глубокого изучения студентами произведений основоположников научного коммунизма, документов КПСС, трудов руководителей партии и государства, преподаватель стремится раскрыть все богатство содержания Конституции СССР, преимущества советского общественного и государственного строя. Преподавание, тесно увязанное с практикой коммунистического строительства, позволяет студентам овладеть навыками применения конституционных и иных государственно-правовых норм, формирует профессиональные качества юриста.
В учебном курсе находят в целом адекватное отражение важнейшие функции науки государственного права.
Первостепенное значение имеет теоретическая функция. Она предполагает как накопление и изучение фактов, описание государственно-правовых явлений, так и раскрытие на основе марксистско-ленинской теории их сущности и закономерностей развития. К сожалению, в вузовском преподавании государственного права, в частности при изложении вопросов общественного строя, нередко описательная сторона превалирует над теоретико-познавательной, а научная аргументация конституционных положений подменяется декларативными утверждениями. Например, характеризуя раздел I Конституции СССР, следует уделить внимание не только социально-политической, но и юридической характеристике правовых норм, закрепляющих политическую, экономическую системы, формам их реализации и т. д.
Не всегда учитываются достижения науки последних лет. Так, в ряде учебников и учебных пособий политическая система отождествляется с политической структурой общества, хотя в научной литературе эта категория уже получила более глубокую трактовку.
Отдельный раздел учебного курса обычно посвящается конституционным основам внешней политики, но нередко упускается из виду, что Конституция СССР определяет также различные аспекты внутренней политики государства: социально-экономической (ст. 73), национальной (ст. 36) и т. д. В курсе государственного права целесообразно ввести раздел «Конституционные основы политики СССР».
Одно из важных условий надлежащего теоретического уровня преподавания — его концептуальность. В учебниках и лекционных курсах во всех темах всесторонне обосновываются основные идеи и принципы Советской Конституции: социалистического народовластия, руководящей роли КПСС как ядра политической системы, полновластия Советов, социалистического гуманизма, социалистического интернационализма и т, д.
В теоретическом плане Конституция СССР содержит «систему знаний, обладающих огромной научной ценностью, обеспечивает... правильный методологический подход в исследовании важнейших закономерностей социалистического общества». Большее внимание к вопросам марксистско-ленинской методологии, в частности специальным методам исследования, позволит раскрыть все богатство содержания нашей Конституции.
Уровень научности и общественной значимости преподавания в вузе определяется связью с жизнью, практикой государственного строительства. На XXVI съезде КПСС подвергнута критике склонность некоторых представителей общественных наук к схоластическому теоретизированию. Убедительность и научная достоверность положений, излагаемых в курсе государственного права, определяются тем, насколько они обоснованы реальными фактами, обобщениями опыта работы Советов, депутатов, общественных организаций. Важно раскрыть роль науки государственного права в разработке рекомендаций по совершенствованию советского конституционного и текущего законодательства, в научном толковании актов Советов и других формах оказания помощи практике. В этом проявляется прагматическая функция данной науки.
Одной из главных, сквозных тем курса советского государственного права должна стать проблема реализации Советской Конституции. Это позволит насытить учебный процесс реальным социально-политическим содержанием, живой практикой, преодолеть абстрактность и схематизм в изложении материала. Целесообразно рассмотрение случаев прямых ссылок на Основной Закон по конкретным делам. Не следует избегать освещения сложных проблем, имеющих место в социальной действительности, противоречий.
В Конституции говорится о необходимости борьбы с нарушениями государственной дисциплины, проявлениями местничества, ведомственного подхода к делу, бюрократизмом, волокитой. XXVI съезд КПСС, последующие Пленумы ЦК КПСС поставили задачу усилить борьбу с такими негативными явлениями, как уравниловка, преследование за критику, посягательство на социалистическую собственность, нарушения трудовой дисциплины. Устранение подобных явлений способствует лучшей реализации конституционных норм. Разбор встречающихся случаев нарушения указанных норм, способов их предупреждения и устранения не должен оставаться за пределами учебного курса, поскольку имеет большое воспитательное значение.
Советская Конституция активно воздействует на формирование социалистического общественного сознания, является важным средством воспитания граждан в духе коммунистического мировоззрения, соблюдения законности. Одна из целей преподавания советского государственного права — донести до студенческой аудитории политические, нравственные и духовные ценности, зафиксированные в Основном Законе, формировать высокие качества гражданственности, патриотизма и интернационализма, глубокую внутреннюю убежденность в справедливости конституционных требований, воспитывать у студентов чувство высокого уважения к Конституции, непримиримости к ее нарушениям, качества борца за укрепление социалистической законности.
В рекомендациях Всесоюзного совещания «XXVI съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук» говорится о необходимости «усилить наступательность борьбы против современных буржуазных, реформистских и ревизионистских концепций, показывать их научную несостоятельность и реакционность. Аргументированно и оперативно разоблачать кампании антисоветской лжи и клеветы империалистической пропаганды». Наука государственного права содержит богатый материал для выполнения данной задачи, и в этом одно из проявлений ее идейно-воспитательной функции. Целесообразно при чтении лекций по каждой теме давать критику буржуазных и оппортунистических концепций, относящихся к данному разделу Советской Конституции. В планах семинарских занятий, разработанных кафедрой государственного права Воронежского университета, предусматривается выполнение студентами заданий, связанных с разоблачением измышлений «советологов» и ревизионистов по поводу Советской Конституции. Таким образом, у студентов формируются умение и навыки аргументации в идеологической борьбе. Этот опыт заслуживает распространения.
В Конституции СССР содержатся нормы, устанавливающие цели и задачи Советского общенародного государства, основные направления законодательной деятельности. Начиная с 1978 г. утвердилась практика принятия Верховными Советами СССР и союзных республик планов законодательных работ. На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС определены пути дальнейшего совершенствования советской политической системы, социалистической государственности в связи с разработкой новой редакции Программы партии. Все это способствует развитию прогностической функции науки, освещение которой в рамках учебного курса существенно обогатит его содержание. Опираясь на конституционные положения, преподаватель имеет возможность осветить перспективы развития важнейших государственно-правовых институтов: основных прав, свобод и обязанностей граждан и их гарантий, системы органов власти, форм национально-государственного устройства и т. д.
Совершенствование форм и методов преподавания. Традиционные методы основаны на передаче педагогом студенту определенной информации в сочетании с контролем. В последние годы широкое распространение получили методы проблемного обучения.
Смысл проблемного обучения в создании условий, при которых студент самостоятельно овладевает знаниями; у него формируются познавательные потребности, навыки творческого поиска научной истины, профессиональное мышление; преодолеваются школярские приемы запоминания и заучивания (хотя они также необходимы). Педагог выступает организатором учебного процесса, в ходе которого создается проблемная (поисковая) ситуация, стимулирующая самостоятельную познавательную деятельность учащегося.
Создать проблемную ситуацию может постановка только такой проблемы, которая, выявляя недостаток знаний, подводит студентов к необходимости изучения правовых актов, теоретической литературы, материалов практики и т. д.
Например, две задачи:
1) «Определите, как зафиксирован государственный суверенитет СССР в Конституции СССР»;
2) «Определите содержание понятия «государственный суверенитет», укажите элементы этого понятия». Для решения первой достаточно ознакомления с текстом Конституции; вторая же, требуя изучения специальной литературы, не решается однозначно и может привести к созданию проблемной ситуации.
В педагогической практике выработаны различные условия и средства применения проблемного обучения. На первом (начальном) уровне проблемного обучения преподаватель формулирует задачу и указывает пути ее решения. Например, в Харьковском юридическом институте студенту предлагается ознакомиться с нормотворческой деятельностью Президиума Верховного Совета СССР (по Ведомостям Верховного Совета за определенный год), охарактеризовать основные направления его деятельности по осуществлению конституционных полномочий; провести сравнительно-правовой анализ структуры Конституций СССР 1924, 1936 и 1977 годов.
На втором уровне преподаватель только выдвигает проблему, студенты же под его контролем сами ищут пути ее решения. Наконец, задачи третьего уровня (для старших курсов) — преподаватель создает условия, когда студенты сами формулируют или участвуют в формулировании проблемы и решают её.
Существуют определенные условия и пределы применения проблемного обучения. Во-первых, оно не должно вести к отрицанию или принижению значимости политических и юридических аксиом, зафиксированных в Конституции; во-вторых, должно разумно сочетаться с традиционными методами; в-третьих, проблемные ситуации должны быть связаны с реальными задачами науки и практики. Метод проблемного обучения применим, например, при рассмотрении таких вопросов, имеющих большое теоретическое и практическое значение и не получивших однозначного решения в научной литературе, как: конституционные основы политической системы; принципы Советской Конституции, формы ее реализации, совершенствование гарантий основных прав и свобод граждан; осуществление координационных и контрольных полномочий местных Советов.
Важную роль в развитии проблемного обучения играют спецкурсы по отдельным проблемам: например, «Особенности и значение новой Конституции СССР» (Воронежский университет), «Проблемы государственной власти и народного представительства» (Томский университет) и т. п. Спецкурсы дают студентам возможность приобщаться к разработке серьезных научных вопросов. Желательно, чтобы они были связаны с профилем вуза, факультета, отделения.
Большие возможности для воспитания навыков исследовательской деятельности заложены в таких формах обучения, как семинар, курсовая и дипломная работы, научный кружок. Целесообразно проведение студенческого конкурса на лучшего знатока Конституции, деловых игр, имитирующих деятельность Советов.
В последние годы получили признание проблемные творческие группы. В отличие от научного студенческого кружка, где может быть поставлена на обсуждение любая научная тема, проблемная группа занимается углубленной разработкой одной проблемы, которая, как правило, относится к кругу научных интересов руководителя. Так, в Волгоградской высшей следственной школе МВД СССР несколько лет работает проблемная группа по изучению таких важных тем, как свобода совести и законодательство о религиозных культах в СССР. Изучение ведется по следующим направлениям: конституционные гарантии свободы совести; практика реализации законодательства о религиозных культах государственными органами, религиозными объединениями; причины правонарушений, их виды; несовместимость социалистического правосознания и религиозной идеологии. По указанным вопросам читается спецкурс. Слушатели пишут доклады, изучают деятельность религиозных объединений, оказывают содействие местным органам власти по осуществлению контроля за соблюдением законодательства о культах, участвуют в социологических исследованиях. В 1982 г. члены группы подготовили и провели внутри вузовскую конференцию на тему «XXVI съезд КПСС: свобода совести и усиление атеистического воспитания трудящихся».
На первый взгляд может показаться, что углубленное изучение научной проблемы на первом курсе, когда преподается советское государственное право, преждевременно. Опыт, однако, свидетельствует о другом. Во-первых, членами проблемной группы являются и старшекурсники. Во вторых, и для первокурсника полезно участие в такой группе. Вначале его привлекает возможность получить интересную информацию, затем начинают формироваться познавательные потребности, приобретаются навыки научно-исследовательской работы.
Важное средство активизации учебного процесса — применение аудиовизуальных средств: альбомов, схем, слайдов, диафильмов, учебного телевидения, звукозаписи, стендов, плакатов. Следует считать положительным опыт кафедры государственного права ВЮЗИ, подготовившей альбом схем (хотя некоторые из них чрезмерно усложнены). Создан такой альбом и в Высшей следственной школе МВД СССР. Здесь на лекциях используются слайды, воспроизводящие логическую структуру наиболее важных конституционных понятий. По отдельным темам применяются учебное телевидение, фонозаписи. Использование технических средств обучения несет смысловую нагрузку, оказывает определенное эмоциональное воздействие, может служить средством психологической разрядки, оживляющим интерес у студентов.
Улучшение качества преподавания предполагает создание научно обоснованных структурно-логических схем учебного курса. Речь идет об определении объема информации и познавательной сложности каждой темы, последовательности изложения, исключения из курса материала, относящегося к смежным дисциплинам, рациональном использовании технических средств обучения (ТСО). Так, в учебниках и лекциях одна из первых тем — предмет государственного права. Опыт показывает, что студенты I II курса с большим трудом усваивают ее. Целесообразно в первых лекциях дать краткую характеристику этого вопроса, а в заключительных, после того как студент ознакомлен со всеми государственно-правовыми институтами, вернуться к теме для углубленного, проблемного изучения.
Применение активных форм обучения следует программировать и в планах занятий, причем желательно идти от простого — репродуктивного — к сложному, проблемному обучению. В Свердловском юридическом институте после плана каждого семинара дается перечень контрольных вопросов. В конце сборника планов семинарских занятий Саратовского юридического института перечисляются основные понятия науки государственного права. В Воронежском университете и в Высшей следственной школе МВД СССР в планах сформулирована цель каждого семинара, а также рекомендуемые формы его проведения: решение задач, обсуждение рефератов, коллоквиум, конференция.
Эффективное использование различных методических приемов возможно лишь при обеспечении на занятии творческой обстановки, когда студенту предоставляется возможность спорить, аргументировать, когда ошибочное решение не влечет за собой никаких санкций и рождение истины является плодом коллективных усилий. Мастерство преподавателя определяется умением организовать дискуссию, направить ее ход, формировать познавательные интересы и потребности, учить искусству аргументации, умению анализировать.
В педагогической практике вузов большое внимание уделяется программированному обучению и контролю, позволяющим индивидуализировать процесс обучения, осуществлять постоянную обратную связь преподавателя со слушателями.
Между государственно-правовыми категориями в науке государственного права есть определенная причинная зависимость и логическая связь. Следовательно, те вопросы и темы, при изучении которых используются исключительно формально-логические методы (синтез, анализ и т. д.), можно программировать.
В Высшей следственной школе МВД СССР методы программированного (машинного и без машинного) обучения применялись на семинарских занятиях по теме «Государственно-правовые нормы и государственно-правовые отношения». Семинар в классе программированного обучения проводится с использованием автоматизированной обучающей машины с пультом управления. Контрольная программа включает четыре варианта заданий, каждый содержит пять задач. Студенту предлагается один из вариантов. Все вопросы и последовательность расположения их в заданиях типизированы. Так, все третьи задачи посвящены видам юридических фактов. Например, задача: «Укажите, какие из перечисленных фактов являются юридическими действиями, влекущими возникновение государственно-правовых отношений». Ответы: Образование коллегии МВД СССР. Избрание Президиума Верховного Совета СССР и т. д. Всего шесть ответов, имеющих разные шифры.
На обычном семинаре преподаватель не в состоянии проконтролировать знания всех присутствующих. В данном же случае это достижимо. Семинар начинается с краткого вступительного слова преподавателя и решения задач. В течение 2530 мин. преподаватель с помощью немедленного машинного контроля имеет представление, какие вопросы вызвали трудности у студентов. Проводится теоретическое обсуждение именно этих вопросов. В конце семинара — решение новых задач, составленных по тому же типу. В результате появляется возможность определить слабо подготовленных студентов.
Программированное обучение повышает производительность преподавательского труда, способствует активизации мыслительной деятельности, развитию профессионального мышления юриста. Опыт свидетельствует, что студенты с большим интересом относятся к таким занятиям.
В процессе изучения государственного права в вузе решающую роль играет самостоятельная работа студентов. К сожалению, отсутствуют специальные научно-методические рекомендации по этому вопросу. Целесообразно планировать методические групповые консультации или семинары, особенно на младших курсах, посвященные тому, как изучать Конституцию и другие источники государственного права, конспектировать работы классиков марксизма-ленинизма, составлять тезисы выступлений, готовиться к докладу в научном кружке. Весьма актуальны для преподавателей государственного права решения межвузовской конференции, посвященной этой проблеме, где рекомендуется искать наиболее рациональные формы контроля за самостоятельной работой студентов с широкой организацией их само и взаимоконтроля, проводить конкурсы на лучший конспект первоисточников, доклад, реферат, прививать навыки работы с научной литературой, приближать тематику студенческого творчества к специфике и профилю вуза.
Научить учиться — важная задача вуза. Один из методов такого обучения — составление опорных конспектов. Смысл его в том, чтобы научить студента находить основные понятия и связи, составляющие научно-логическую структуру каждой темы. На первом этапе обучения лектор, закончив лекции по определенной теме, сам составляет на доске опорный конспект («опорные сигналы»), т. е. наглядную схему, в которой закодировано основное содержание подлежащих усвоению знаний. Например, по теме «Основы правового положения личности» дается структура элементов, составляющих это понятие, их взаимосвязь. На следующем этапе студенты должны сами составлять опорные конспекты по темам. Такой метод способствует лучшему усвоению знаний, сочетает наглядность обучения с развитием способности к абстрактному мышлению.
В последние годы преподавание во многих вузах ведется на основе комплексного, целевого подхода к совершенствованию содержания и организации учебного процесса. Речь идет о глубоко продуманной системе преподавания: создании учебно-методического комплекса по каждой дисциплине (рабочей программы, методических указаний по основным видам занятий и т. д.). При проведении этой работы целесообразно предусмотреть рациональное распределение учебного материала по видам учебных занятий, разумное использование разнообразных форм и методов преподавания.
Многие учебники и учебные пособия по государственному праву насыщены информативным материалом, изучение которого предполагает лишь запоминание фактов и теоретических положений, но не стимулирует потребность студента в самостоятельной работе над текстом Конституции, другими правовыми актами, теоретической литературой, иными словами, не создает необходимость творческого овладения знаниями.
Если, например, в разделах учебника, посвященных советскому гражданству, Верховному Совету СССР детально воспроизводятся нормы Конституции, Закона о гражданстве или Регламента Верховного Совета, то у студента не возникает потребности в самостоятельном изучении указанных правовых актов. В учебниках нет структурно-логических схем важнейших научных понятий, отсутствует иллюстративный материал.
Препятствием к внедрению новых методов обучения является отсутствие пособий по методике преподавания, сборников источников по советскому государственному праву. Целесообразно разработать специальные сборники задач и проблемных ситуаций, периодически проводить межвузовские конференции преподавателей государственного права, образовать единый методический центр для объединения и координации учебно-методической работы вузов.
Программированное обучение на семинарских занятиях по советскому государственному праву
Как известно, одним из серьезных недостатков существующей системы обучения является слабо организованная и не оперативно (с большим опозданием) действующая так называемая обратная связь. Преподаватель не получает своевременного сообщения о том, как студенты воспринимают учебный материал. В силу этого нередко отсутствует и индивидуальный подход к учащимся.
Преимущество программированного обучения состоит в том, что оно позволяет быстро устанавливать обратную связь. А это в свою очередь дает возможность преподавателю лучше управлять педагогическим процессом, усилить контроль за результатом усвоения материала, индивидуализировать подход к учащимся. В июне 1970 года в Высшей следственной школе МВД СССР секция государственного права кафедры государственно-правовых дисциплин провела экспериментальный программированный семинар. При подготовке его программы мы исходили из того, что советское государственное право, будучи одной из отраслевых юридических дисциплин, содержит в себе как наука определенные причинные зависимости и логические связи между государственно-правовыми категориями. Значит, те вопросы, при изучении которых используются исключительно формально-логические методы (синтез, анализ и т. д.), можно программировать. С другой стороны, это исключено в таких разделах, как учение о советской федерации и автономии, теория советской представительной системы, ибо они основываются на принципах диалектической логики.
В целом возможности программированного обучения при изучении данной дисциплины весьма ограничены. Однако при решении некоторых задач по государственному праву, связанных с применением законодательства или уяснением отдельных теоретических вопросов, использование технических средств обучения вполне допустимо.
Тема экспериментального семинарского занятия «Государственно-правовые нормы и государственно-правовые отношения» — теоретическая, причем одна из наиболее сложных. При изучении ее слушатель встречается с вопросами классификации таких понятий, как государственно-правовые нормы и государственно-правовые отношения, их субъекты, юридические факты, которые, как правило, трудно усваиваются.
Тема занятия, таким образом, была выбрана нами не случайно. Мы учли, что некоторые из названных вопросов и положений изучаемой темы могут быть введены в машину. Цель экспериментального семинара — убедиться в возможности повышения эффективности учебного процесса при изучении государственного права с помощью программированных методов обучения.
Наш класс программированного обучения оборудован системой машин с пультом управления и рассчитан на работу с контрольными заданиями, программами, каждая из которых может включать не более пяти вопросов. Число предлагаемых вероятных ответов может быть от 1 до 15, причем правильными могут быть и один и несколько ответов. Конструкция машин позволяет работать в режимах «контроль» и «самоконтроль».
Подготовка к занятию велась с учетом технических особенностей класса и состояла из следующих основных этапов: разработка контрольной программы; подготовка слушателей к семинару; подготовка машин и пульта управления.
Разработка контрольной программы заключалась в составлении четырех вариантов заданий, каждый из которых включал в себя пять задач. По нашему мнению, наличие нескольких вариантов заданий позволяет предотвратить несамостоятельную работу отдельных слушателей. Однако вопросы и последовательность расположения их в заданиях типизированы.
Так, все первые вопросы содержали задачи по структуре государственно-правовых норм, вторые — по видам этих норм, третьи — по видам юридических фактов и т. д.
Типизация вопросов облегчает возможность их широкого обсуждения на семинарском занятии. А степень сложности задач средней и высшей трудности, по нашему мнению, способствует активизации мыслительной деятельности.
Подготовка слушателей к семинару состояла в изучении правил пользования машиной. Семинар проводился по заранее разработанному плану. Вступление и ознакомление с правилами пользования машиной заняло 15 минут, решение задач и контроль знаний с помощью УКМ5 — 30, обсуждение теоретических вопросов и типично неправильных ответов — 30, вторичное решение задач и контроль знаний — 10, заключение преподавателя — 5 минут.
Следует отметить, что после решения задач (в первой части семинара) с помощью немедленного контроля было установлено: из двадцати четырех слушателей никто не смог правильно решить все пять задач. Неправильно решили все пять задач шесть слушателей (25%), четыре задачи — семь (29,16%), три задачи — семь (29,16%), две задачи — два (8,32%), одну задачу — два слушателя (8,32%).
На обычном семинаре преподаватель не в состоянии проконтролировать знания всех присутствующих. В данном случае такая возможность есть. Более того, с помощью машины было установлено в конце первого часа семинара, что девятнадцать из двадцати четырех слушателей правильно решили первую задачу (структура государственно-правовой нормы). Это позволило, во-первых, узнать, сколько человек и кто именно плохо разбирается в данном вопросе, и, во-вторых, провести обсуждение типично неправильных ответов с учетом того, что большинство слушателей в подробном обсуждении этого вопроса не нуждается.
Вторичное решение задач и повторный контроль знаний в конце семинара показали следующее: правильные ответы на все пять задач дали восемь слушателей (33,3%), на три-четыре задачи — семь (29,16%), на одну две задачи — девять слушателей (37,4%). Таким образом, обсуждение теоретических вопросов и типично неправильных ответов помогло более 62% слушателей восполнить пробелы в своих знаниях.
Преимущество программированного обучения состоит, в частности, в том, что с помощью контролирующей машины удалось «измерить» не только результаты, но и процесс познания изучаемой темы. Кроме того, преподаватель, не затрачивая лишнего времени, смог точно установить слабо подготовленных слушателей для индивидуальной работы с ними. Следовательно, данный метод ведет к повышению производительности преподавательского труда.
Применение контролирующей машины создало также повышенную, по сравнению с обычным семинаром, творческую психологическую настроенность слушателей. Интерес к новому методу занятия, элемент соревнования, стремление, во что бы то ни стало решить задачу — все это привело к активизации мыслительной деятельности, повышенной интенсивности работы каждого участника семинара, способствовало развитию профессионального мышления юриста-следователя.
По нашему мнению, экспериментальный семинар показал эффективность и целесообразность использования программированного обучения на некоторых семинарских занятиях по советскому государственному праву. Этот метод может быть рекомендован для решения задач и по таким темам, как основные права и обязанности граждан, административно-территориальное деление, местные органы государственной власти.
Юридическая наука и кафедра государственного права МГУ в 50-90-е годы
Вторую половину 50-х начало 60-х годов обычно называют «хрущевской оттепелью».
В те годы кафедра государственного права юридического факультета МГУ не была единственным научным центром государствоведения в СССР. В Москве функционировали секторы государственного права Института государства и права АН СССР, Всесоюзного НИИ советского законодательства. Серьезные государствоведческие кафедры были во Всесоюзном юридическом заочном институте (ВЮЗИ), в Высшей школе милиции, а впоследствии и в Академии управления МВД СССР. Солидные научные центры были в Ленинграде, Свердловске, Саратове, а также в союзных республиках, в частности в Киеве и Харькове, АлмаАте, Тбилиси. Однако кафедра МГУ играла особую роль. Во-первых, престиж Московского университета был всегда высок. Во-вторых, серьезный научный уровень преподавательского состава кафедры выдвигал ее на одно из первых мест в науке и вузовской педагогике. Следует иметь в виду, что в те времена существовала единая государственная система программ преподавания научных дисциплин и выпуска учебников. Учебные пособия выпускали многие научные учреждения и вузы, но официальные программы преподавания по основным государствоведческим наукам и подготовка учебников возлагались на кафедру МГУ. Все преподаватели и студенты юридических вузов страны работали по этим материалам. Поэтому наша кафедра государственного права МГУ была не только одним из ведущих научных, но и фактически единственным научно-методическим центром страны по государственному праву.
«Социалистическое государствоведение, — писал в 1976 г. А. А. Мишин, — является единой наукой, однако предмет ее множествен».
В 50-80-е годы XX века на кафедре занимались научными исследованиями и преподавали четыре дисциплины: советское государственное право, советское строительство, государственное право зарубежных соцстран, государственное право буржуазных стран и стран, освободившихся от колониальной зависимости. Каждая из них имела свой предмет изучения. Так, наука советского государственного права, по определению С.С. Кравчука, изучала нормы государственного права, закрепляющие устройство Союза ССР и регулируемые ими общественные отношения.
Наука государственного права, по моему мнению, осуществляет следующие функции: теоретическую, методологическую, мировоззренческую (идеологическую), прагматическую и прогностическую.
Главной из них, безусловно, является теоретическая функция. Ведь основное назначение науки — познание истины. Содержание данной функции состоит, во-первых, во всестороннем изучении, накоплении фактов, материалов, взятых из практики государственного строительства, во-вторых, в выявлении закономерностей развития государственно-правовых норм и государственно-правовых отношений. Методологическая функция заключается в том, что выдвигаемые наукой теоретические положения основываются на действительно научных методах выявления и проверки их действительной истинности. Ученые призваны совершенствовать эти методы. «Наука советского государственного права, — писал С.С. Кравчук, — это марксистско-ленинская наука, строящаяся на незыблемой базе марксизма-ленинизма. Ее методом является марксистский диалектический метод, а основой — марксистский философский материализм». Истинный марксизм-ленинизм предполагает всестороннее и объективное изучение предмета исследования, всех присущих ему внутренних противоречий, возникших в процессе его развития. По моему мнению, многие успехи и достижения ВКП(б)—КПСС и Советского государства были связаны с тем, что теоретической основой ее деятельности был диалектический материализм. Это можно в известном смысле отнести и к науке государственного права. Однако возможности применения материалистической диалектики в этой науке в 30-80-х годах прошлого века оказались ограниченными или деформированными из-за условий, в которых она существовала. Ситуация в этой науке была сложной, поскольку она отражала свойственные советскому обществу тех лет противоречия. В современной литературе их природа оценивается неоднозначно. Автор этих строк принадлежит к числу тех, кто считает, что в СССР тогда возникло ранне-социалистическое общество. Социализм вообще, тем более его первоначальные ступени развития, — противоречивое общество, основанное на стремлении к прогрессу, социальной справедливости, но не очистившееся от старых традиций эксплуататорских формаций. И это проявлялось и в общественных науках, к числу которых принадлежит наука государственного права. Ей были присущи как позитивные, так и негативные черты.
С одной стороны, в СССР постулировалось всестороннее использование в научных исследованиях материалистической диалектики в целях познания объективной действительности. С другой, идеологическими инстанциями, где ярко проявлялось нарастание пробужуазных, бюрократических тенденций, были сформулированы антимарксистские правила, в соответствии с которыми предполагалось, что истина в основном уже известна и сформулирована в руководящих документах КПСС, которые рассматривались как высшее достижение марксизма. В действительности же истинный марксизм предполагает полное неприятие такого явления, которое Ленин называл «сладеньким коммунистическим враньем». Тем не менее, ученым государствоведам оставалось право интерпретировать государственно-правовые категории в рамках руководящих документов. Ограничение действительной свободы научного творчества препятствовало выполнению наукой своих задач. Невозможность до конца реализовать методологическую функцию мешала глубокой реализации, теоретической и прогностической. К этому необходимо добавить и искаженное представление о мировоззренческой функции науки государственного права, которое тогда доминировало.
Следует сказать, что общественные науки всегда несут в себе известные философские, нравственные ценности, содержат политические понятия. Мировоззренческое влияние любой гуманитарной науки в обществе, несомненно. В особенности это относится к науке государственного права, одними из самых основных предметов которой, прежде всего, являются государственная власть и формы ее осуществления. Но поскольку власть является объектом противоборства различных социальных, финансово-экономических и политических групп, то любые теоретические государственно-правовые конструкции не могут быть мировоззренчески нейтральными. «Наука советского государственного права, — писали авторы учебника кафедры МГУ в 1980 г., — глубоко партийна; она должна бороться против буржуазной идеологии, ревизионизма и догматизма в области права, показывать прогрессивный характер советского государственного права...». Ничего оригинального в этом суждении не было. Так писали в те времена все государствоведы. И это было связано, по крайней мере, с двумя обстоятельствами: во-первых, с реально существующей конфронтацией с западными державами, в которой СССР находился в течение всех лет своего существования; во-вторых, с действующей в стране однопартийной системой, в которой, начиная с 30-х годов усиливались тенденции бюрократического вырождения.
Должен заметить, что в современных российских учебниках по конституционному праву вы не прочтете открытых признаний о партийности науки, хотя, на мой взгляд, ее политическая ангажированность и мировоззренческая тенденциозность несомненны.
Хотел бы честно выразить свою позицию: наука государственного (конституционного) права не может быть мировоззренчески нейтральной. И если тот или иной ученый-государствовед стремится к такого рода нейтральности, его труды, желает он этого или нет, несут мировоззренческую нагрузку. Но здесь речь идет не об этом, а о такой ситуации, когда стремление к объективности в оценке фактов, к логичности научных выводов подменяется псевдонаучным обоснованием политических установок правящей элиты. В этом случае превратно понимаемая мировоззренческая функция подменяет теоретическую. Безусловно, возможны и такие ситуации, когда научные суждения честного ученого, руководствующегося принципами научной объективности, совпадают или становятся теоретическими предпосылками действий прогрессивной власти. Но чаще встречаются научные деятели, представляющие апологетическое направление в исследованиях. Это — псевдонаучное течение, имеющее своей целью, во что бы то ни стало оправдать существующую государственную власть. За апологетикой власти могут скрываться карьеристские и другие низменные побуждения, добросовестное научное заблуждение и т.д.
«Самый жалкий раб, — писал Л.Н. Толстой, — это человек, отдающий в рабство свой разум и признающий истиной то, чего не признает его разум». Как это верно! Псевдонаучная апологетика несправедливой власти, в сущности, есть форма духовного рабства. Однако следует признать, что то или иное апологетическое суждение могло быть лишь внешней формой, прикрывающей действительные поиски истины. И это тоже было. Но в целом апологетическая тенденция в научных исследованиях советского периода препятствовала выявлению подлинных противоречий, негативов, связанных с государственно-правовыми нормами и их реализацией. И это губительно не только для науки, но и для власти, не желающей знать всей правды.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В, Андропов в 1983 году заявил, что «нам надо трезво представлять, где мы находимся», и призвал «видеть общество в реальной динамике»’. Это признание в то время произвело фурор. Советское руководство всегда определяло конкретный исторический период развития страны, его задачи («построение социализма», «развернутое коммунистическое строительство», «развитой социализм»), И вдруг такое заявление... Возникал вопрос: почему политические лидеры не знают общества? Ведь в стране существовали десятки НИИ и кафедр общественных наук, тысячи талантливых, умных исследователей. Не потому ли, что партийно-менклатура руководствовалась принципом, о котором один сатирик сказал: «Нам нужны лишь такие Щедрины и такие Гоголи, чтобы нас не трогали».
Все это порождало существование научных учреждений, где разрабатывались оторванные от жизни псевдонаучные проблемы. В художественной литературе того времени высмеивались эти явления. В одном из научно-фантастических романов братьев Стругацких описаны два таких учреждения: НИИЧАВО («научно-исследовательский институт чародейства и волшебства») и НИИКОВО («научно-исследовательский институт колдовства и ворожбы»). Формировались и научные работники, приспособленные к этой ситуации. О них Евгений Евтушенко писал: «Современник Галилея был Галилея не глупее. Знал, что вертится Земля, но у него была семья!»
Если обратиться к науке государственного права, можно привести такие примеры. Многие исследования были посвящены деятельности Верховного Совета СССР, но сказать, что в действительности он не является верховным, было невозможно. Вообще, его критическая оценка в течение многих лет была вне зоны критики. И лишь после XX съезда КПСС в журнале «Советское государство и право» появилась смелая статья М.Г. Кириченко о Верховном Совете (под псевдонимом). Впоследствии были опубликованы и другие работы. Но в брежневские времена эта тема вновь была закрыта для критического научного исследования.
Выступая в 1992 году в качестве эксперта в Конституционном Суде РФ по так называемому «делу о КПСС», Д.Л. Златопольский сказал: «В 1989 году вышел мой труд «Верховный Совет СССР — выразитель воли советского народа». Я был лишен возможности сделать хотя бы некоторые критические замечания, которые у меня в тот период уже были». Надо сказать, что и по многим другим темам невозможно было высказываться до конца.
В советские времена стремление научных работников выразить объективную научную истину в полном объеме грозило определенными санкциями. Это, в частности, произошло с профессором А.А. Мишиным в 1970 году, о чем будет сказано ниже. Можно привести и другой пример. В написанном Д.Л. Златопольским и Л.Д. Воеводиным учебнике по государственному праву зарубежных соцстран были приведены данные о существовании в Болгарии турецкого национального меньшинства. Эти страницы учебника повлекли за собой протест болгарского посольства в Москве. Авторы подверглись соответствующему внушению, распространение тиража учебника было приостановлено. Д.Л. Златопольский восстановил объективную истину, написав в своей последней книге о насильственной ассимиляции турок в Болгарии 80-х годов.
Вместе с тем в описываемые мною времена было и немало позитивного, действительных достижений науки, в частности кафедры.
Следует заметить, что после смерти И.В. Сталина в 50-80-е годы возможности действительных научных исследований в государственном праве расширились. Прежде всего, этому способствовала демократизация политического режима после XXXXII съездов КПСС. В новой Программе КПСС было записано: «Все для человека, для его блага». Намечались пути повышения роли Советов, общественных организаций, трудовых коллективов, укрепления законности. В 1962 г. была создана Конституционная комиссия для подготовки проекта новой Конституции СССР. Это означало, что устарелость многих положений Конституции СССР 1936 года была официально признана. Правда, прошло 15 лет, прежде чем был принят новый Основной Закон. В течение этого периода существовала возможность критической оценки многих норм советского государственного права, разработки предложений о совершенствовании законодательства. Говорю это, исходя из собственного опыта. Изучая проблему индивидуальной свободы и личных (гражданских) конституционных прав, я использовал все существовавшие тогда возможности для разработки новых теоретических положений, опубликовал более трех десятков предложений, связанных с улучшением законодательства.
Следует также иметь в виду творческий потенциал, заложенный в марксистско-ленинской теории. В решениях партийных съездов и ЦК КПСС, посвященных науке, содержались призывы развивать юридическую науку. И научные работники стремились использовать эти возможности. В особенности это относилось к проблемам государственного права буржуазных и развивающихся стран, где для научных работников, на мой взгляд, были более благоприятные условия применения принципов материалистической диалектики. Успех работ А.А. Мишина и Г.В. Барабашева, посвященных принципу разделения властей, муниципалитетам в западном мире, можно объяснить не только их талантливостью, но и более благоприятными условиями для разработки таких тем по сравнению с проблемами советского государственного права. Такие возможности имели место и в исследовании конкретных государственно-правовых институтов. Чтобы это было понятно читателю, приведу пример. Так, в науке существовало догматическое суждение, аксиома, которая не подлежала сомнению: государственное право СССР выражает волю трудящихся во главе с рабочим классом, а начиная с 60-70-х годов — волю всего народа. Однако социально-политический анализ государственно-правовых норм, по моему мнению, показывал, что они действительно выражали волю грудящихся в первые десятилетия советской власти. Впоследствии же в них находили свое выражение интересы не только трудящихся, но и формирующейся пробуржуазной элиты. Поэтому указанные нормы, и особенно практика их применения, были весьма противоречивыми. С одной стороны, действительные гарантии важнейших социально-экономических прав трудящихся, с другой — фактическая несменяемость высших должностных лиц, формализация выборов, деятельности Советов и т.д. Многие в те годы осознавали эту ситуацию, но опубликовать подобные суждения было невозможно. Вместе с тем при разработке таких конкретных проблем государственного права, как, допустим, практика местных Советов, компетенция органов власти и управления, отдельные проблемы федерализма, прав и обязанностей граждан, открывались значительные возможности. Было выполнено много интересных работ.
Кроме того, необходимо иметь в виду, что государственное право, как и любая юридическая наука, содержит немало специфических правовых вопросов (предмет, метод правового регулирования, юридические свойства конституционных актов и т.п.). При разработке научных проблем ученые используют специальные методы исследования: сравнительно-правовой, конкретно-социологический и т.п. В советской науке государственного права, в частности на кафедре МГУ, в этой области были значительные достижения.
Научные журналы тех лет были переполнены материалами различных дискуссий. В 60-80-е годы в науке государственного права развернулась дискуссия (она не закончилась до сих пор!) о предмете правового регулирования в этой отрасли. В сущности, речь шла о том, какова специфика государственного права, чем оно отличается от других отраслей. По моему мнению, прав О.Е. Кутафин, который уже в наши дни утверждает, что предмет отрасли не может быть раз и навсегда данным, он зависит от содержания меняющейся конституции, воли государства. Однако он не прав в том, что вся дискуссия лишена оснований. Полагаю, что основания все же существуют, поскольку дискуссия позволяет ученым выделить самые существенные проблемы науки и практики, нуждающиеся в изучении.
Предметом другой дискуссии, разгоревшейся в эти времена, стал вопрос о переименовании отечественного государственного права в конституционное. В советский период этот вопрос впервые поставил академик И.П. Трайнин в 1938 году. На состоявшемся в секторе государственного права Института государства и права АН СССР обсуждении в апреле 1939 года идею переименования этой отрасли поддержали государствоведы того времени М.А. Аржанов, И.Д. Левин, А.А. Аскеров, В.Ф. Коток. Однако А.Я. Вышинский заявил, что вопрос поставлен «не ко времени». Кроме того, предмет государственного права составляют отношения государственного властвования. Поэтому нет оснований для переименования отрасли.
В 60-70-е годы этот вопрос был поставлен вновь В.Ф. Котоком, И.Е. Фар бером, В.А. Рянжиным. Другие ученые (С.С. Кравчук, А.И. Лепешкин, В.С. Ос новин и др.) защищали старое наименование. Третья группа (В.Е. Чиркин, Ю.Г. Судницын) выступала за двойное наименование: «государственное (конституционное)». Думаю, что в этих разногласиях в те времена не было какого либо политического подтекста. Автор этих строк был сторонником термина «государственное право». Дело, конечно, не в аргументах А.Я. Вышинского, а в том, что в каждой стране существует определенная традиция в наименовании этой отрасли: в Великобритании, США, Франции — конституционное право, в ФРГ, Австрии — государственное право. В России же, где до 1918 года не было конституции, эта отрасль также называлась государственным правом. И, на мой взгляд, главное в том, что термин «конституционное право» связан с понятиями «конституционализм», «конституционное государство». Советское же государственное право строилось на совершенно иных теоретических основаниях, отрицающих принципы западного конституционализма.
Кафедра государственного права МГУ выступала в те времена за термин «государственное право». Должен сказать, что на кафедре работали очень талантливые, честные люди. Такие понятия, как научная истина, интересы Отечества, общественный долг, для них были превыше всего. Они были весьма требовательны к себе и другим. Вместе с тем это были живые люди, со свойственными каждому недостатками. Но им совершенно не были присущи мелкие мещанские чувства и цели. На кафедре господствовала интеллектуальная атмосфера, проникнутая взаимным уважением и украшенная проявлениями юмора. Упражнялись в изобретении розыгрышей, среди которых анонимная годовая подписка для коллеги на журнал «Свиноводство» была самой невинной шуткой. Бывали и конфликты, споры и идейные разногласия. Но в целом это был действительно творческий научный коллектив.
Разумеется, все они, умные люди, видели достоинства СССР, но прекрасно сознавали существующие в стране общественные противоречия, недостатки и даже пороки отечественной политической системы. Не всегда могли все сказать. Но и в этих условиях они обладали высокой научной честностью и принципиальностью. Никогда не поверю в то, что, скажем, Л.Д. Воеводин, Д.Л. Златопольский или А.А. Мишин были примитивными апологетами какой-либо из политических систем. В чем-то они заблуждались, думали, искали, спорили, но всегда были искренними поборниками истины. Да, они были реалистами, учитывавшими действительную ситуацию, но не приспособленцами. Август Алексеевич, вопреки всему, высказывал еретические мысли в советские времена. Леонид Дмитриевич и Давид Львович остались сторонниками социализма и после 1991 года.
Этот год стал идейным рубежом для многих людей в нашей стране. Это произошло и на кафедре государственного права МГУ.
В течение десятилетий на кафедре работали многие известные в науке люди. Такие, например, как К.Ф. Шеремет, Р.Ф. Васильев. Выросло новое поколение членов кафедры (О.Е. Кутафин, С.А. Авакьян, Н.А. Богданова и др.). Много хорошего сделала заведующая кабинетом Г.А. Коханова. Обо всех не скажешь.
Проблемы методологии преподавания советского государственного права и советского строительства в условиях перестройки
Перестройка имеет своей целью гуманистическое и демократическое обновление социализма. В нашем обществе все более широко применяются принципы гласности, плюрализма мнений. Все достижения мировой цивилизации должны быть поставлены на службу социализма. Вместе с тем идет речь и о возрождении демократических традиций первых лет советской власти.
В этих условиях преподавание советского государственного права и советского строительства в ВСШ МВД СССР должно быть перестроено. В докладе на XIX Всесоюзной партийной конференции прозвучало: «Человек — мера всех вещей». Этот гуманистический тезис должен быть положен в основу преподавания всех государствоведческих дисциплин. Любая общественная наука, в конечном счете, имеет своим предметом человека. Это относится и к данному учебному курсу. По моему мнению, предметом науки государственного права является человек в его отношении к власти и конституции. Нам надо, так сказать, «очеловечить» все институты государственного права и советского строительства, раскрыть их гуманистический смысл, показать возможности их развития в демократическом направлении.
Одна из центральных идей перестройки — социалистическое правовое государство. В таком государстве права человека занимают центральное место. Поэтому разработка проблем прав гражданина, их соотношения с правами человека, совершенствование гарантий как тех, так и других — одно из главных направлений преподавания.
Социалистическое правовое государство — это власть, ограниченная правом. Поэтому формирование такого государства предполагает осуществление судебно-правовой реформы, обновление законодательства, включая разработку новой Конституции СССР. В связи с этим трактовка проблем советской Конституции, ее истории, ее реализации в современных условиях приобретает новый смысл. Особенно важным представляется признание ценности принципа «разделения властей» и конституционной системы «сдержек и противовесов», идеи социалистического парламентаризма, предполагающего деятельность постоянного Верховного Совета, принципов ротации, несовместимости статусов управленцев и народного депутата. Дополнения к Конституции СССР, первый съезд народных депутатов СССР дают возможности по-новому истолковать многие принципиальные положения советского конституционализма. Думается, что в этих условиях назрела действительная необходимость в переименовании советского государственного права в конституционное. Правда, оно еще не стало конституционным в полном смысле этого слова: действуют еще многие нормы, сохранившиеся от старой административно-командной системы. Но в условиях перестройки термин «советское конституционное право» приобретает реальный демократический смысл. В рамках этой темы немаловажное значение для слушателей ВСШ имеет и проблема демократизации предварительного следствия. Ведь место следственного аппарата может быть определено исходя из основных принципов новой советской Конституции, построенных на принципах парламентаризма, независимой судебной власти и, следовательно, реальных гарантий независимости предварительного следствия.
Основным направлением кардинальной политической реформы является возрождение власти Советов. Поэтому новая конституционная база для совершенствования и перестройки работы Советов (новая система Советов, демократизация избирательного права, изменение структуры представительных органов власти), а также разработка нового законодательства о местных Советах и местном хозяйстве должны стать предметом самого пристального внимания преподавателей. Особенное значение для советского строительства приобретает изучение новой демократической практики проведения избирательных кампаний, осуществление политических прав граждан, общественных организаций и трудовых коллективов, реализация многообразных форм непосредственных демократий в условиях гласности и плюрализма мнений. В этой связи особое внимание, на мой взгляд, следует обратить на реальные противоречия, возникающие в процессе реализации конституционных норм и других норм государственного права. В частности, следовало бы ввести в курс преподавания государственного права особый раздел, посвященный бюрократизму, ведомственности, местничеству, великодержавному шовинизму и национализму, как негативным факторам, препятствующим нормальному осуществлению государственно-правовых норм и правил, выработанных в практике советского строительства.
Представляется, что в новых условиях особое значение имеет этический аспект преподавания каждой юридической дисциплины, в том числе государственного права. Речь идет о том, чтобы выразить глубокий нравственный смысл конституционных норм и демократических правил, принципов, лежащих в основе советского строительства. Не унылое, бесстрастное и сухое комментирование государственно-правовых норм, а живой, эмоциональный, яркий рассказ о судьбах советской Конституции, о трагических поражениях в советском строительстве, пороках и недостатках государственно-правовых институтов, успехах и достижениях советской демократии — таким можно представить себе занятие по государственному праву и советскому строительству.
XXVI съезд КПСС и вопросы совершенствования преподавания государственного права в вузах МВД СССР
Материалы XXVI съезда КПСС открывают новые возможности для углубления содержания и совершенствования активных методов обучения государственному праву.
Остановимся на некоторых из этих вопросов:
1. В последние годы в вузах МВД СССР науки государственного права представлены следующими учебными курсами: «Государственное право и правовые системы буржуазных и развивающихся государств», «Государственное право СССР и зарубежных социалистических государств». В отличие от МВД СССР в вузах системы высшего и среднего специального образования СССР (на юридических факультетах университетов, в юридических институтах) преподается не два, а три учебных курса: «Советское государственное право», «Государственное право зарубежных социалистических стран», «Государственное право буржуазных и развивающихся стран» (правовые системы специально не изучаются). К этим предметам примыкает еще и курс «Советское строительство». Объединение советского государственного права и государственного права зарубежных социалистических стран в программах вузов МВД СССР было вызвано требованиями профилизации этих предметов, некоторого сокращения учебных часов для внедрения предметов, необходимых для будущих работников внутренних дел.
Такое объединение курсов имеет некоторые достоинства. В частности, оно позволяет устранить некоторые повторения, которых трудно избежать при раздвоенном преподавании двух учебных курсов, относящихся к государственному праву социалистических стран. Появляются возможности более успешного применения метода сравнительно-правового исследования. Однако практика преподавания обнаружила весьма существенные недостатки объединения курсов преподавания советского и зарубежного социалистического государственного права.
Во-первых, во всех юридических вузах (кроме вузов МВД) вначале преподается курс советского государственного права. Его изучение позволяет студенту овладеть знаниями, относящимися к отечественному государственному праву, а также ознакомиться с основными категориями и понятиями всех государствоведческих дисциплин (например, такие понятия как конституция, государственная власть, суверенитет, федерация, основные права и свободы граждан и т.д.). Затем начинается преподавание государственного права зарубежных социалистических стран и вслед за этим государственного права буржуазных стран.
Усвоив элементарные основы государствоведения, студент может подробно изучить конституционные и государственно-правовые нормы иностранных государств, уяснить, чем они отличаются от советских норм.
Трудность преподавания объединенного учебного курса «Государственное право СССР и зарубежных социалистических стран» заключается, прежде всего, в чрезмерной усложненности и обилии материала. Не имея элементарных государствоведческих представлений, слушатель должен приобрести их и вместе с тем усвоить весьма обширный материал, характеризующий конституции, иные правовые акты, основы общественного строя и правового положения личности, национально-государственное устройство и систему государственных органов СССР и многих социалистических стран. И все это на первом курсе при отсутствии учебника или учебного пособия по данному курсу.
Следует отметить, что в вузах МВД СССР преподается советское уголовное право, советское административное право, советское гражданское право и т.д. Но советского государственного права, как ведущей отрасли советского права, как отдельной дисциплины, нет. Термин «государственное право СССР» в строгом смысле неточен, так как предметом изучения являются не только государственно-правовые нормы Союза ССР, но и союзных, автономных республик. Но главное в том, что в обилии материала, так сказать, «тонут» вопросы, относящиеся к государственному праву нашей страны.
Необходимо подчеркнуть, что советское государственное право — единственная наука (среди юридических наук), изучающая Советскую Конституцию как Основной Закон государства, основу всей правовой системы.
В последние годы Верховный Совет, руководствуясь Конституцией СССР, издал большое число законов, которые требуют специального изучения (Законы о выборах в Верховный Совет СССР, о гражданстве СССР, Регламент Верховного Совета СССР и др.). Появилось значительное число научных работ, посвященных вопросам применения конституционных норм. Вопросы эффективной реализации Конституции СССР стали центральной проблемой науки государственного права.
Особое значение вопросы применения Конституции СССР имеют для работников МВД СССР. Слушатель вуза МВД СССР должен получить глубокие знания о сущности Конституции СССР, ее социально-политическом содержании и юридической природе, о ее соотношении с актами текущего законодательства. Он должен также приобрести практические навыки в юридическом анализе и применении конституционных и иных государственно-правовых норм, причем преподавание всех этих вопросов должно быть тесно связано с профилем данного вуза МВД.
В этой связи представляется необходимым ввести в ВСШ МВД СССР преподавание особенной части советского государственного права: «Конституционные вопросы предварительного следствия». Здесь следовало бы изучать следующие вопросы: Конституция СССР как правовая основа деятельности следственных органов внутренних дел; место следственных органов в конституционной системе органов советского государства; следователь как субъект государственно-правовых отношений; конституционная природа актов следователя; роль следственных органов внутренних дел в обеспечении реализации конституционных норм.
Разумеется, изучение всех этих вопросов весьма затруднительно в рамках объединенного курса «Государственное право СССР и зарубежных социалистических стран», который и без того перегружен чрезмерной информацией. В связи с этим было бы целесообразно обсудить вопрос о разделении этого курса на два: «Советское государственное право» и «Государственное право зарубежных социалистических стран».
2. Основные направления дальнейшего совершенствования преподавания государственного права должны быть связаны с интенсификацией обучения, улучшением методики внедрения прогрессивных форм и методов преподавания. На кафедре государственно-правовых дисциплин ВСШ МВД СССР накоплен определенный положительный опыт. В лекциях и на семинарах используются методы проблемного обучения. При чтении всех лекций применяются различные средства ТСО. На лекциях использовались учебное телевидение, кино. Еще в 1970 году впервые в классе программированного обучения был проведен семинар по советскому государственному праву. Используются на семинарах программы без машинного контроля. Кабинет кафедры государственно-правовых дисциплин располагает фонограммами лекций, консультаций, альбомами схем. Ряд семинаров проводится по реферативному методу. Практикуются контрольные работы, коллоквиумы. Познавательные способности слушателей развиваются и в кружке государственного и международного права, который функционирует при кафедре. В творческой группе слушателей по изучению законодательства о религиозных культах изучаются проблемы реализации конституционной свободы совести граждан. Здесь слушатели слушают специальные лекции, посвященные этой проблеме, готовят научные доклады, изучают методы и формы предупреждения нарушений законодательства о культах, оказывают содействие органам государственной власти в осуществлении контроля за исполнением этого законодательства.
Общеизвестно, что лекция — главная форма вузовского обучения. С точки зрения содержания, лекция по государственному праву должна быть концептуальной, т.е. в ней должна быть выражена и обоснована четкая научная концепция, причем важно, чтобы теоретическая аргументация органически сочеталась с политическим обоснованием, партийностью, тесной связью с практикой государственных органов, в том числе МВД СССР.
В этом отношении особенно актуальны указания XXVI съезда КПСС о необходимости преодоления склонности к схоластическому теоретизированию в общественных науках.
Дальнейшее улучшение лекционных курсов предполагает правильное сочетание элементов проблемности и традиционных методов, основанных на репродуктивности (т.е. знании фактов, запоминании) и информативности.
В современных условиях открываются новые возможности для использования активных методов обучения. Ведь создание проблемных (поисковых) ситуаций на лекциях и семинарских занятиях оказывается удачным тогда, когда оно связано с реальными противоречиями общественной жизни. XXVI съезд КПСС обратил внимание на такие вопросы, как осуществление конституционных принципов распределения по труду, право на критику, право жалобы; роль местных Советов в обеспечении комплексного характера экономического и социального развития; право некоренных национальностей в союзных республиках на должностное представительство в государственных органах и др. Эти вопросы могут послужить поводом для формулировки определенных задач, способствующих познавательной активности слушателей, повышению их политической сознательности, воспитанию правовой культуры.
С этой целью на кафедре предполагается создать специальный задачник, включающий перечень вопросов и задач, решение которых создавало бы условия формирования творческого профессионального мышления, навыки самостоятельного поиска. Нуждаются в дальнейшем улучшении и обновлении средства ТСО. В связи с этим планируется создание схем по вопросам реализации конституции, специальных программ по телевидению и особой программы использования фильмов по отдельным темам курса.
На кафедре подготовлен альбом схем и определений по государственному праву СССР и зарубежных социалистических стран, обновляются материалы машинного контроля.
О связи преподавания государственно-правовых дисциплин с другими учебными дисциплинами
Кафедра государственно-правовых дисциплин ВСШ МВД СССР объединяет преподавателей трех учебных дисциплин:
1) теории государства и права;
2) историко-правовых наук: истории государства и права СССР и истории государства и права зарубежных стран;
3) государствоведческих наук: государственного права СССР и советского строительства; государственного права зарубежных социалистических стран; государственного права буржуазных стран и стран, освободившихся от колониальной зависимости, а также международного права.
Таким образом, само название «государственно-правовые дисциплины» весьма условно, так как в строгом смысле слова этот термин может быть применен лишь к третьей из названных выше групп наук.
Общеизвестно, что дисциплины, преподаваемые сотрудниками кафедры, не относятся к числу профилирующих в ВСШ МВД СССР, но значение их в подготовке следователей высшей квалификации весьма велико. Это определяется тем, что указанные дисциплины формируют у слушателей кардинальные понятия юридической науки вообще и, таким образом, являются той базой, на основе которой специальные кафедры могут успешно осуществлять свои функции.
Кроме того, освоение государственно-правовых дисциплин (мы употребляем этот термин в том смысле, как он обычно применяется в ВСШ МВД СССР) слушателями создает у них фундамент общей правовой культуры, без которой немыслима подготовка высоко подготовленных специалистов-правоведов.
Преподавание всех дисциплин кафедры (кроме международного права) осуществляется на первом курсе, и это обстоятельство имеет особое значение для осуществления связи с преподаванием других дисциплин нашего вуза. Преподаватели других кафедр идут, так сказать, вслед за нами, и их успех нередко в значительной мере зависит от того, насколько глубоки знания слушателей по государственно-правовым дисциплинам.
Разумеется, дисциплины, преподаваемые на нашей кафедре, имеют точки соприкосновения друг с другом. На кафедре существует план согласования по смежным дисциплинам для избежания дублирования преподавания, и этот план уже осуществляется. Но государственно-правовые дисциплины по многим разделам и темам соприкасаются с другими учебными дисциплинами.
Так, тема «Предмет и метод теории государства и права» соприкасается с некоторыми темами марксистско-ленинской философии. Тема «Происхождение государства и права» — с некоторыми темами по политэкономии. Одна из тем теории государства и права «Сущность, тип и формы государства» близка к некоторым темам курса истории КПСС. При изучении истории государства и права СССР, особенно тем советского периода, слушатель также сталкивается с рядом вопросов, которые преподаются и кафедрой истории КПСС.
Преподавание государственного права СССР и советского строительства связано с необходимостью преодоления возможностей дублирования с рядом других наук. Например, тема «Советы — политическая основа Советского государства» соприкасается с вопросами политической организации Советского общества, которые изучаются в курсах философии и научного коммунизма. Тема «Основы правового положения личности» близка к теме «Свобода личности в социалистическом обществе» (курс научного коммунизма).
Такие вопросы, как понятие и структура органов государственного управления, органы советского государства и общественные организации, тесно связаны с соответствующими темами в курсе советского административного права. Связь с дисциплинами, имеющими точки соприкосновения по ряду разделов и тем с государственно-правовыми науками, должна, на наш взгляд, осуществляться путем контактов с преподавателями ДРУГИХ кафедр (совместное обсуждение вопросов; объединенные заседания секций кафедр; обсуждение смежных вопросов и тем на меж кафедральных методических и научных конференциях и др.). Цель этих контактов — выработка единой точки зрения по тем или иным вопросам преподавания, преодоление возможностей дублирования, взаимный обмен мнениями. На кафедре существует план этих мероприятий.
Важной формой связи преподавания предметов нашей кафедры с другими дисциплинами является, на наш взгляд, приближение преподавания государственно-правовых наук к профилю ВСШ МВД СССР.
За годы существования наша кафедра проделала определенную работу в этом направлении. В частности, в курсе теории государства и права особое внимание уделяется проблемам социалистической законности; в курсе государственного права СССР и советского строительства таким вопросам, как роль Советов в руководстве органами МВД, роли следственного аппарата МВД в охране конституционных прав граждан, неприкосновенности личности и другим личным конституционным правам. В основном, профилизация преподавания шла по линии осуществления связи с курсом советского уголовного процесса. Бесспорно, что эта работа еще не окончена, причем здесь важно не впасть в вульгаризацию, т.е. избежать «неправомерного» вторжения в преподавание специальных дисциплин.
Кроме того, необходимо учитывать, что на первом курсе слушатели не обладают еще знанием элементарных уголовно-правовых, уголовно-процессуальных понятий. Задача здесь состоит в том, чтобы подготовить слушателя к восприятию этих понятий и категорий на старших курсах.
Наконец, существует еще одна форма связи нашей кафедры с другими. Поскольку теория государства и права является основной методологической наукой по отношению к другим юридическим наукам, на нашей кафедре лежит обязанность выработки и постановки важнейших сквозных проблем, имеющих общее значение в преподавании всех юридических дисциплин.
На теоретических конференциях, посвященных норме права, юридической ответственности, которые прошли в нашем вузе, были подвергнуты обсуждению именно такие вопросы. На наш взгляд, следовало бы обсудить и проблемы теории правоотношений, теоретические вопросы социалистической законности. В данном случае осуществление связи в преподавании идет по линии поисков общих методологических основ науки и выработки единых взглядов по кардинальным вопросам юриспруденции.
Связь в преподавании будет успешной лишь тогда, когда она будет не только прямой (от государственно-правовых дисциплин к другим дисциплинам), но и обратной. Каждый преподаватель специальной дисциплины, в процессе преподавания своего курса, должен возвращать слушателя в необходимых случаях к тем общим юридическим понятиям, которыми они должны были овладеть при изучении государственно-правовых дисциплин, «перебрасывать мостик» к общетеоретическим проблемам права при освещении конкретных специальных вопросов. (Разумеется, речь здесь идет не об искусственной теоретизации, а об освещении тех вопросов, которые действительно нуждаются в теоретическом освещении.) И это будет одним из важных путей повышения теоретического уровня преподавания.
Парень задает вопрос девушке (ей 19 лет),с которой на днях познакомился, и секса с ней у него еще не было: Скажи, а у тебя до меня был с кем-нибудь секс? Девушка ему ответила: Да, был. Первый раз – в семнадцать. Второй в восемнадцать. А третий -… После того, как девушка рассказала ему про третий раз, парень разозлился, назвал ее проституткой и ушел вне себя от гнева. Вопрос: Что ему сказала девушка насчет третьего раза? Когда он был?
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
