Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. Связаться с автором
В науке конституционного права проблема сущности конституций до сих пор в достаточной степени не исследована. В основном усилия ученых направлены к выявлению содержания и формы конституций. Как правило, выделяют социально-политическое содержание конституции, т. е. совокупность ее социально-политических свойств, и юридическое содержание, т. е. правовой материал, из которого она состоит. Под формой конституции (внешней и внутренней) имеется в виду способ организации правового материала в единый писаный акт. Что же касается проблемы сущности конституции, то даже в фундаментальных курсах по конституционному праву эта проблема, как правило, остается за пределами всестороннего научного исследования.
Вместе с тем это — один из ключевых вопросов конституционного права. При этом надо иметь в виду, что философские понятия «сущность» и «явление» являются парными категориями.
Если категория «сущность» в философском смысле выражает наиболее общие, устойчивые закономерные внутренние связи, присущие данному предмету, то «явление» — внешние свойства, признаки предмета, постигаемые в эмпирическом познании. Особое значение в философской системе Гегеля придавалось категории «действительность».
Применимы ли эти категории к такой специфической науке, какой является конституционное право, и если применимы, то как они могут быть выражены на языке юриспруденции? Полагаем, что здесь может быть утвердительный ответ, поскольку и право в целом, и его отдельные отрасли, институты, правовые источники обладают устойчивыми закономерностями, внутренними связями, имеют внешние признаки.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Следует сказать, что, если термин «сущность» (например, «сущность права», «сущность конституции») применяется в юридической литературе, то это нельзя сказать о философском понятии «явление». Между тем они, эти категории, тесно связаны. Сущность проявляется в явлении. Внешне явление более многообразно, богато, чем сущность, ибо включает не только общие, но и единичные, не только закономерные, но и случайные признаки. Сущность же более фундаментальна. Она отражает причины возникновения, закономерные внутренние связи, противоречивые тенденции развития, деградации и гибели объекта.
Переходя к проблемам конституционного права, следует заметить, что, когда изучают содержание и форму конституции, то речь, как правило, идет о юридической конституции. Что же касается познания сущности конституции, то, на наш взгляд, недостаточно ограничиться изучением ее письменного текста. Необходимо подвергнуть исследованию не только юридическую конституцию, т. е. правовой материал, содержащийся в тексте (нормы, принципы, противоречия или несогласованность, присущие им, структуру и т. д.), но и фактическую конституцию, т. е. реальный порядок управления в государстве, действительную ситуацию с осуществлением гражданами своих прав. Познание сущности конституции предполагает выявление тех социальных групп, которые были заинтересованы в ее принятии, социально-экономические и иные причины ее принятия. Таким образом, одним из главных объектов познания здесь является соотношение юридической и фактической конституции.
Общеизвестно, что существуют разнообразные теоретические подходы к познанию сущности конституции.
К их числу можно отнести объективно идеалистический подход. Так, по Гегелю конституция есть момент «развития всеобщей идеи духа в его действительности — во всемирной истории». Конституция у него — и «существующая справедливость как действительность свободы в развитии ее разумных определений», и «расчлененность функций государственной власти», «внутренняя форма государства» . Таким образом, если преодолеть мистическую оболочку гегелевской философии, то можно выделить здесь, во-первых, определение сущности конституции как результат исторического развития общества. Во-вторых, сын своего времени — эпохи буржуазных революций конца XVIII века, Гегель видел в конституции воплощение идеи человеческой свободы. В-третьих, он впервые связал сущность конституции с функциями государственной власти, их расчлененностью (принцип разделения властей).
Другой подход к вопросу сущности конституции — естественно правовой. Так, Томас Пейн утверждал, что конституция есть «акт не государства, а народа». Эта концепция, вытекающая из договорной теории права, имела, безусловно, демократическое значение. Вопреки Гегелю Т. Пейн рассматривает конституцию не как государственно правовое понятие, а как результат волеизъявления гражданского общества. Такой подход был серьезным новым шагом в понимании самой природы конституционного акта, призванного зафиксировать власть народа. Однако существенный недостаток такого понимания в недооценке юридического аспекта конституции.
В XIX-XX вв. широкое распространение получает нормативистское понимание сущности конституции, которое усматривает в ней юридический документ, закрепляющий механизм государственной власти, права и свободы человека и гражданина (Р. Иеринг, Л. Дюги, Н. Коркунов, Г. Кельзен). Многие современные либеральные российские конституционалисты разделяют эти позиции.
Подобное понимание конституции противостояло естественно правовой доктрине. Достоинство его в том, что оно, реалистически описывая феномен конституции, связывает его с государством. И это — объективный факт. Однако игнорирование социально-политического аспекта проблемы является весьма существенным недостатком данной позиции. Более того, вопрос о подлинной сущности конституции остается за пределами интересов исследователя. Его мысль останавливается на внешних признаках явления, не проникая в глубины изучаемого предмета.
Серьезным шагом в познании сущности конституции стали труды известного германского политического деятеля XIX в. Ф. Лассаля. Он впервые выявил важнейшие признаки конституции, которые в современной литературе представляются азбучными истинами: конституция не обычный закон, а «основной закон страны»; он является «основанием других законов, должен действовать во всех других обыкновенных законах» . Ф. Лас саль пришел к выводу, что «основной закон должен быть более глубоким, чем другой обыкновенный» . Сущность конституции предопределена, поскольку «то, что имеет основание, не может уже по произволу быть так или иначе, оно должно быть именно таково, каково есть» .
Ф. Лассаль впервые выделил два понятия: писаную конституцию и действующую конституцию: «реальные отношения силы». Конституция определяется «фактическими отношениями, существующими в данном обществе».
Таким образом, Ф. Лассаль стал основателем нового подхода к конституции, который теперь принято именовать социологическим.
Следует заметить, что лассальянские подходы к сущности конституции характерны для некоторых современных специалистов по конституционному праву. Так, А.С. Автономов, характеризуя конституцию как политический документ, отмечает, что она «отражает соотношение политических сил, выражающих интересы различных социальных общностей».
В марксистской теории многие прогрессивные положения прошлых эпох о конституции были развиты и углублены.
Особенность марксизма в решении данной проблемы заключается в том, что сущность конституции как основного источника права рассматривается в тесной связи с основными этапами исторического развития человечества — социально-экономическими формациями, типами производственных отношений, собственности, особенностями классовой структуры общества, политическими режимами, типами и формами государства.
Принципиальным здесь является выдвинутый Марксом и Энгельсом тезис о сущности права как возведенной в закон воле господствующего класса, содержание которой определяется материальными условиями существования этого класса.
«Государство и государственное право, — писал Ф. Энгельс, — определяются экономическими отношениями». Конституции являются результатом классовой борьбы в ее политических формах, и они устанавливаются «победившим классом после одержанной победы» . Эта идея была сформулирована В.И. Лениным таким образом: «Сущность конституции в том, что основные законы государства вообще и законы, касающиеся избирательного права в представительные учреждения, их компетенции и пр., выражают действительное соотношение сил в классовой борьбе».
Обычно, характеризуя взгляды Ленина по этому вопросу, приводят эту цитату и останавливаются на этом. В действительности в ленинском теоретическом наследии данная проблема нашла более глубокую разработку. Во-первых, давая это определение, он опирался на положения, выработанные Ф. Лассалем, которые Ленин называл «азбукой конституции». Вместе с тем он существенно уточнил лассальянскую формулировку, связав сущность конституции с классовой структурой общества. Известный отечественный ученый Д. Л. Златопольский в своей предсмертной книге раскрыл различие по этому вопросу между позициями Лассаля и Ленина. У первого нет понимания различия между сословиями и классами. К силам, определяющим сущность конституции, он относил и короля, и дворянство, и крупную буржуазию, и т.д. Кроме того, сущность конституции по Лассалю определяют и такие факторы, как всеобщая сознательность, образованность, общественное мнение и иные факторы, которые, безусловно, имеют значение для раскрытия категории «содержание конституции», но все же не имеют такого решающего значения для понимания ее сущности, как отражения соотношения сил в классовой борьбе.
Как указано выше, Ленин, характеризуя сущность конституции, не останавливался только на этой стороне вопроса. В 1920 г. он говорил: «Дух, основное содержание всех прежних конституций до самой республиканской, демократической, сводится к одной собственности. Когда практически решили вопрос о собственности, этим было обеспечено господство класса. Когда конституция записала после этого на бумаге то, что жизнь решила — отмену собственности капиталистической, помещичьей — и прибавила: рабочий класс по конституции имеет больше прав, чем крестьянство, а эксплуататоры не имеют таких прав, — этим было записано то, что мы господство своего класса осуществили, чем мы связали с собой трудящихся всех слоев и мелких групп».
Представляется, что в данном случае Ленин говорил о сущности конституции, применяя термины «дух, основное содержание». В другом своем выступлении он, характеризуя конституционно правовое регулирование, употребил термин «договор»: «Между трудовым крестьянином и рабочим есть братский договор, заключенный в нашей конституции». Здесь можно усмотреть истоки естественно правовой доктрины.
Особое значение для понимания этой проблемы имеют суждения Ленина, изложенные в докладе о партийной программе на VIII съезде партии в 1919 г.: «Свободы для буржуазии мы не хотим, равенство эксплуататоров и эксплуатируемых мы не признаем... Меры такого рода, как неравенство рабочих с крестьянами, конституцией вовсе не предписываются. Конституция их записала после того, как они были введены в жизнь. Даже не большевики выработали конституцию Советов, ее выработали до большевистской революции меньшевики и эсеры против себя. Они выработали ее так, как выработала жизнь. Организация пролетариата шла гораздо быстрее, чем организация крестьянства, что делало рабочих опорой революции и давало им фактические преимущества. Дальше стоит задача от этих преимуществ переходить постепенно к их уравнению... Это неравенство мы отменим, как только нам удастся поднять культурный уровень...» Что же касается буржуазии, то Ленин заметил, что ее «никто из Советов не изгонял. Буржуазия сама ушла из Советов».
Анализируя все ленинское творчество, можно прийти к выводу, что:
1) категорию «сущность конституции» он рассматривал в контексте марксистских представлений о государстве и праве как элементов политик правовой надстройки над экономическим базисом общества;
2) он исследует эту проблему с позиции материалистической диалектики, стремясь выявить противоречия в самой сущности предмета. А это возможно обратившись к классовым противоречиям в обществе. Действительное соотношение сил в классовой борьбе проявляется в сущности конституции путем утверждения такого типа собственности, в существовании которого заинтересован пришедший к власти класс;
3) выявление сущности данного явления у Ленина происходит на основе сопоставления юридической и фактической конституции. В юридической конституции отражается реальная ситуация, связанная со сложившимся в обществе соотношением классовых сил (подавление одного класса другим, преимущество одного из них в отношении к другому, договор между классами). Причем юридическая конституция может, провозглашая свободу и равенство, закреплять неравенство, существующее в действительности (западные либеральные конституции), либо открыто фиксировать это неравенство (первые советские конституции);
4) обращаясь к анализу категории «сущность конституции», Ленин выявляет соотношение трех главных понятий;
а) классовые силы в обществе;
б) тип собственности; в) власть (в РСФСР — Советы).
В ленинских работах кроме того проводится четкое разграничение между фиктивной и не фиктивной конституциями. Особое внимание Ленин уделил вопросу об исторических типах конституции. Впервые в научной литературе он дал характеристику социалистической конституции на первом этапе ее существования. В конституции РСФСР 1918 г., первой конституции нашей страны, был «записан опыт борьбы и организации пролетарских масс против эксплуататоров и внутри страны, и во всем мире». Она «служит и будет постоянно служить трудящимся и является могучим орудием в борьбе за осуществление социализма». Таким образом, он кратко охарактеризовал сущность советской конституции.
Этот вопрос подробно раскрывался им в многочисленных книгах и статьях. Представляется, что смысл всей этой проблемы даже в научной литературе советского периода не был раскрыт до конца.
Советская республика, — писал В.И. Ленин, — «новый тип государства, неизмеримо более высокий и демократический, чем лучшие из буржуазно парламентарных республик». Он называл советскую власть «полу государством», поскольку политическая власть в нем не возвышалась над обществом как чуждая для него сила, а сливалась с обществом. Это была власть трудящегося большинства над эксплуататорским меньшинством. «Советская конституция, — отмечал Ленин, — уничтожает... отрицательные стороны парламентаризма, особенно отделение законодательной и исполнительной власти... сближает государственный аппарате массами, вводя выборы и отзыв депутатов трудовыми коллективами на заводах и фабриках. Наиболее легким и доступным для трудящихся образом мы нанесли всемирно ощутимый удар фетишам мещанской демократии... вроде свободы печати для богатых». Вместе с тем он говорил о необходимости распространения советской конституции на все население по мере прекращения сопротивления эксплуататоров.
В многочисленных произведениях Ленин подробнейшим образом раскрывает противоречия, возникшие в ходе революции и социалистического строительства: о бюрократизме и неорганизованности в госаппарате, об отсутствии правовой культуры, о проблемах в национально-государственных отношениях и т.д. Подчеркивая выдающиеся достижения новой власти, он дал критическую оценку фактической советской конституции. «Доделывать, переделывать, начинать с начала придется нам еще не раз, — писал он. — «Доделать» советский тип государства удастся лишь практическим опытом рабочего класса нескольких стран» .
Следует заметить, что в научной литературе советского периода неоднократно цитировали суждения В.И. Ленина о преимуществах советской конституции. Однако умалчивали о том, что эти характеристики относились к периоду 1918-1924 гг. И, кроме того, его высказывания о несовершенстве молодого государства советского типа и необходимости его совершенствования, как правило, не связывали с вопросом о сущности советской конституции. Представляется, что это весьма важный аспект вопроса.
Диалектический подход к проблеме предполагает, что постижение закономерностей развития любого объекта (в данном случае — конституции) связано с выявлением противоречий в самой его сущности. И В.И. Ленин со свойственной ему проницательностью сумел это осуществить.
В научной литературе советского периода выделяли следующие разновидности советских конституций: конституции переходного от капитализма к социализму периода (Конституция РСФСР 1918 г., Конституция СССР 1924 г., Конституция РСФСР 1925 г. и конституции других советских республик); конституции, закрепившие основы социализма (Конституция СССР 1936 г., Конституция РСФСР 1937 г. и других республик); конституции периода развитого социализма (Конституция СССР 1977 г., Конституция РСФСР 1978 г. и конституции других республик).
Согласно общепринятому в советской политологической и государственно правовой литературе мнению, все советские конституции были конституциями социалистического типа, выражающими интересы трудящихся, возглавляемых рабочим классом. В этом заключалась их сущность, рассматриваемая в ее историческом развитии. Первая группа конституций (1918 1936 гг.) закрепляла диктатуру рабочего класса; вторая группа (1936 1977 гг.) — процесс перерастания диктатуры рабочего класса в общенародное государство. Третья группа (1977-1991 гг.) зафиксировала общенародное государство, в котором выражалась воля всего народа, возглавляемого рабочим классом. Но в связи с исчезновением эксплуататорских классов исчезла и необходимость подавления одного класса другим. Таким образом, согласно существовавшим в 60-80е гг. в государственно правовой литературе представлениям (а они, надо сказать, отражали официальную позицию советского руководства), диктатура пролетариата, выполнив свое историческое предназначение, была преобразована в государство, выражающее интересы всего общества. Оценивая в наше время с марксистских позиций эти конституционные концепции советского периода, следует исходить из того, что практика — критерий истины. Такие события, как свержение советской власти, разгром Союза ССР в 1991-1993 гг., позволяют по-новому оценить вопрос о сущности советских конституций.
Представляется, что тезис о социалистической природе всех советских конституций был правильным. В них проявлялась воля трудящегося народа, в них были закреплены экономические, политические, социальные и культурные достижения, достигнутые в ходе социалистического строительства в СССР, в том числе права, свободы и обязанности советских граждан и прежде всего, права: на труд, на отдых, на бесплатное образование и медицинское обслуживание, на жилище. Вместе с тем в конституциях того времени, в особенности в фактической конституции, находили отражение бюрократические тенденции. В частности, формализация выборов, сессий Советов, деятельности общественных организаций, собраний трудовых коллективов приводила к бюрократическому извращению советской организации, отчуждению трудящихся от власти и собственности. Включение в Конституцию СССР 1936 г. ст. 126 и в Конституцию СССР 1977 г. ст. 6 о руководящей роли компартии в государстве было истолковано парт бюрократией как «право на вседозволенность» для парт чиновников, действующих без реального контроля со стороны партийных организаций и трудящихся. Рост коррупции в парт госаппарате, деятельность теневой экономики привели к возникновению слоя про буржуазных элементов, стремящихся к захвату социалистической государственной собственности.
Возникло серьезное противоречие между юридической конституцией, провозгласившей «общенародное государство» и «развитой социализм», и фактической конституцией созданного в СССР ран несоциалистического общества, где прогрессивным социалистическим силам (рабочим, колхозникам, трудовой интеллигенции, работникам парт госаппарата — сторонникам социализма) противостояли про буржуазные силы, укрепившиеся в 60-80х гг. XX века.
Данные криминологии свидетельствуют о росте буржуазных тенденций в обществе. «С середины 60х и до первой половины 80х годов шло нарастание преступности, — пишут исследователи криминологи, — причем каждые пять лет прирост средних коэффициентов преступности почти удваивался. Цифры преступности свидетельствовали о том, что кризис общества нарастал»’. С точки зрения формирования эксплуататорских социальных групп показательны данные о динамике хозяйственно корыстных преступлений в 19801987 гг. Так, число зарегистрированных хищений всех видов возросло с 39,3 тыс. в 1980 г. до 57 тыс. в 1987 г.; обман покупателей с 16 тыс. — до 20 тыс.; спекуляция с 14,5 тыс. — до 22,6 тыс.
Надо иметь в виду, что латентность экономических преступлений весьма велика. Столкновение между антагонистическими классами закончилось поражением советского государства. Причем одной из существенных его причин явилась деятельность иностранных империалистических государств.
Таким образом, сущность советских конституций не может быть понята без учета известной характеристики Ленина советского государства: «Рабочее государство с бюрократическим извращением».
Противоречивая природа государственности отразилась и в характере конституции. В современной социологической литературе приводятся исследования, посвященные природе власти и классовой структуре советского общества. Так, профессор В.А. Сапрыкин выявил следующие антисоциалистические социальные группы, возникшие в недрах советского общества и совершившие контрреволюционный переворот 1991-1993 гг.: переродившееся партгосчиновничество; либерально буржуазное и мелкобуржуазное крыло интеллигенции Москвы, Ленинграда и других промышленных центров; теневой капитал; преступная часть хозяйственников коррупционеров. К ним примыкала маргинальная прослойка рабочего класса, часть урбанизированной молодежи; невежественная социально пассивная часть обывателей; потомки бывших привилегированных классов. К этому надо добавить потомков невинных жертв репрессий. Таким образом, возникла новая российская буржуазия («новые русские») и примкнувшие к ней союзники из других социальных групп.
В.И. Таболин провел социально-политический анализ механизма эли то образования, действовавшего в советском обществе, и пришел к следующим выводам: «В конце 70-х — начале 80х гг. завершилась трансформация советской элиты в свою противоположность, которая проявляла себя как «класс для других». Точнее, это была анти элита (во всяком случае, с точки зрения целей и задач социалистического развития общества) с четко оформившимся «частным», корпоративным интересом, диаметрально отличным от интересов трудящихся классов. Суть этой диаметральности — в стремлении анти элиты оформить свое господство «по закону», свое фактическое право частной собственности на определенную часть общенародного имущества преобразовать в «юридическое».
Следует заметить, что марксистко-ленинская концепция сущности конституции в той или иной степени оказала влияние и на позиции некоторых учены конституционалистов постсоветского периода. Многие из них ее полностью отвергают. Так, М.В. Баглай, отождествляя понятия, сущность и содержание конституции, определяет ее как правовое понятие и политический документ, который, однако, находится «вне идеологии». Марксистко-ленинское понимание конституции, по его мнению, несостоятельно, т.к. оно «никак не сообразуется с историческими фактами». Для социалистического строя формула о соотношении классовых сил «была бессмысленна, ибо классовая борьба в этом обществе была подавлена» . В данном случае уважаемый профессор ничего нового не открыл, он только повторил известный постулат брежневской пропаганды «об отсутствии в СССР антагонистических классов». Что же касается США, то, по его словам, «невозможно... представить себе, чтобы за более чем двухсотлетний период действия Конституции США в стране не произошло изменений «соотношения сил в классовой борьбе», а американский народ не распознал ее одно стороннюю «классовую сущность» и не воспользовался своим правом свергнуть тиранию». Действительно, юридическая Конституция США — самая древняя из ныне действующих конституций — отличается значительной стабильностью. За более чем 200 лет ее действия было принято только 26 поправок. Но надо иметь в виду, что Конституция США — это не только ее официальный текст, но и сотни актов ее толкования Верховным Судом. Пример, США доказывает, что юридически текст конституции может оставаться неизменным или почти неизменным, но она изменяется с помощью судебной практики или текущего законодательства (например, Закон о контроле над коммунистической деятельностью 1954 г.). Этот метод ныне применяется и в России.
Что же касается сущности американской конституции, то это яркий пример того, как на протяжении двух столетий она приспосабливалась правящим классом для выражения своих интересов.
В конце XVIII в. эта первая демократическая конституция утверждала интересы молодой американской буржуазии, противостоящей британской метрополии и всей феодальной Европе. В середине XIX в. в период гражданской войны она юридически выражала борьбу буржуазного Севера против рабовладельческого Юга. Хотелось бы заметить М.В. Баглаю: как можно оценить трагическую гибель выдающегося американского президента А. Линкольна, погибшего от пули агента рабовладельцев, как не выражение ожесточенности в классовой борьбе? Если же обратиться к оценке современной сущности Конституции США, то она, с одной стороны, закрепляет демократические завоевания американского народа (Билль о правах 1791 г.), добытые им в длительной борьбе; с другой — фиксирует господство монополистической буржуазии, стремящейся к доминированию в глобальном масштабе. После 11 сентября 2001 г. текущее законодательство США существенно ограничило гражданские права человека, зафиксированные IV поправкой к Конституции. Представляется, что отказ М.В. Баглая от анализа соотношения юридической и фактической конституций привел его к ошибочным выводам. И это относится не только к его суждениям об американской конституции.
Марксистко-ленинская концепция конституции нашла отражение и в трудах других учены конституционалистов. Так, известный ученый, профессор С.А. Авакьян в своем двухтомном курсе конституционного права рассматривает проблему сущности конституции с учетом двух подходов, которые он называет классово политическим (здесь он цитирует классическое определение Ленина) и рационалистическим. По его мнению, рационалистический подход предполагает, прежде всего, конструктивистскую роль конституции как позитивного документа. Представляется, что позитивную, конструктивистскую роль может играть только прогрессивная, гуманистическая конституция, создающая реальные условия для расцвета страны и свободного развития личности. Только эффективность реализации правовых норм, в особенности конституционных, является показателем их конструктивности. Если численность населения страны уменьшается ежегодно на 800 тыс.—1 млн. чел., если 25-30% граждан находятся за чертой бедности и государство не в состоянии защитить граждан от организованной преступности, то навряд ли конституцию можно назвать конструктивной, позитивной. В таком случае она либо реакционная, либо формально демократичная, но фиктивная.
Ленинскую позицию С.А. Авакьян принимает с оговорками. «Можно... не применять понятие «классовая борьба», — пишет он, — но что сама борьба существует — факт очевидный» . С.А. Авакьян имеет в виду борьбу между «слоями», «силами», «группами». Весьма близок к этой позиции и И.С. Бондарь, который рассматривает конституцию как порождение, правовой результат, отражение и основу разрешения социальных противоречий.
То обстоятельство, что в конституции могут находить и находят свое воплощение не только классовые, но и внутриклассовые противоречия, конфликты между различными социальными группами и слоями, безусловно, правильно. В качестве примера можно привести противоречия, возникшие между Конституционной комиссией Верховного Совета РСФСР, возглавляемой О.Г. Румянцевым, и Президентом Б.Н. Ельциным, возглавлявшим Конституционное совещание, которое подготовило текст ныне действующей Конституции РФ. Очевидно, сущность конституционных проектов О.Г. Румянцева и Конституционного совещания была одно порядковой, различия были в содержании этих документов. В них проявлялись интересы различных группировок пришедшего к власти нового правящего класса — частных собственников приват заторов. Но эти исторические детали не могут перечеркнуть главное, что выражает сущность Конституции, выразившей действительное соотношение сил в классовой борьбе. Была ли это борьба классовой или в ней выражались интересы неких абстрактных «социальных групп», «слоев», «групп»? Это были классовые противоречия или неопределенные «социальные противоречия», не связанные с классовой структурой общества? Приведем такие социально-политические факты, как запрет КПСС, расстрел Верховного Совета, приватизация государственных предприятий, созданных трудом трех поколений советских граждан; отмена государственных цен на товары народного потребления и их безудержный рост; банкротство госбанка и появление миллионов обманутых вкладчиков; сотни забастовок на предприятиях, массовая безработица, появление десятков враждующих друг с другом политических партий.
Представляется, что эти факты свидетельствуют о резком обострении классовой борьбы в России, явившейся предпосылкой возникновения национальных, религиозных и иных социальных конфликтов.
Государственный переворот 1991-1993 гг. и смена общественного строя в России были результатом и следствием колоссальных классовых битв внутри страны и на международной арене.
Анализ текста Конституции РФ 1993 г. позволяет сделать вывод, что в нем зафиксировано новое соотношение классовых сил, возникших в результате антисоциалистического переворота 1991-1993 гг. Здесь мы проанализируем самые важные, так сказать, сущностные нормы и принципы Конституции РФ 1993 г. С одной стороны, она зафиксировала незыблемость права частной собственности и свободу предпринимательства. Характерно, что праву частной собственности посвящены три статьи Конституции (ст. 8, 35, 36), а свободе экономической деятельности, предпринимательства и конкуренции как основе буржуазных товарно-денежных отношений — две (ст. 8, 34). Причем, формально провозглашая равенство всех форм собственности, Конституция выдвигает право частной собственности на первый план (ст. 8 ч. 2). Таким образом, были конституционно зафиксированы итоги приватизации. По данным известного российского философа, политолога, профессора В.В. Трушкова, который провел серьезное исследование современной экономики на основании данных Госкомстата РФ в России, к 1995 г. в частной собственности находилось 72,7% промышленных предприятий. К 2000 г. этот показатель достиг почти 90% .
Видный отечественный экономист, профессор Ф.Н. Клоцвог (Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН) представил следующие данные: в 1995 г. доля промышленной продукции в госсекторе составляла 9,7%, а в негосударственном секторе — 90,3% . И это — один из самых важных признаков сущности современной российской Конституции.
С другой стороны, новая Конституция исключила из перечня прав и свобод, существовавших в советских конституциях, право на труд, означающее в условиях социализма недопустимость безработицы и обязанность государства предоставить каждому гражданину работу в соответствии с его способностями и профессией и справедливую оплату труда.
Более того, закрепив право на защиту от безработицы (ст. 37 ч. 3), Конституция впервые за 60 лет после ликвидации в 1932 г. последней биржи труда в СССР юридически признала допустимость безработицы. Из главы II Конституции РФ 1993 г. были исключены материальные гарантии прав граждан, которые были составной частью советских конституций. Был существенно ограничен круг лиц, имеющих право на получение бесплатного жилища; введена частная система здравоохранения. Обязательное среднее образование сокращено до основного общего образования. В указанных конституционных нормах были зафиксированы интересы нарождающейся буржуазии (обуржуазившихся чиновников партгосхозноменклатуры, дельцов теневой экономики, бюрократов коррупционеров). Следовательно, здесь были закреплены экономические основы нового государства — государства капиталистической реставрации.
С другой стороны, авторы конституции, существенно ограничив права трудящихся, вынуждены были признать некоторые их интересы. В частности, Конституция РФ признала свободу труда, защиту условий труда, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, гарантированный минимальный размер оплаты труда, право на вознаграждение за труд без какой либо дискриминации (ст. 7, 37). Конституция признала право на защиту своих прав всеми способами, не запрещенными законом, право на забастовку, на трудовые споры, право на судебную защиту своих прав, право создавать профсоюзы (ст. 30, 37, 45, 46). Признана и система элементарных политических прав и свобод, включая свободу мысли и слова, право на объединение, свободу собраний, уличных шествий и демонстраций (ст. 2931).
Смысл этих норм можно до конца понять сквозь призму тезисов Ленина о сущности конституции как выражении действительного соотношения сил в классовой борьбе, о собственности как духе и основном содержании любой конституции.
Конституция зафиксировала именно такое соотношение сил буржуазии («новых русских») и трудящихся нашей страны. Если обратиться к исследованиям социальной структуры российского общества, то ее анализ привел к выводу, что современная численность рабочего класса может быть определена примерно в 30 млн. человек (более 40% всего экономически активного населения), причем в результате закрытия многих промышленных предприятий численность промышленных рабочих сократилась и составляет ныне примерно 10 млн. человек. Особую группу представляют наемные работники умственного труда (их около 19 млн.) — вполне очевидные пролетарии. Попытки власти осуществить массовый переход сельских тружеников из колхозов и совхозов в фермерские хозяйства не увенчались успехом. К 1994 г. было зарегистрировано 270 тыс. фермеров, но с 1996 г. их число пошло на убыль. Вместе с тем нарождается сельская буржуазия. В руках 4,5% крестьянских хозяйств — 41,6% всей земли, находящейся в руках сельского частнотоварного уклада. Средняя начисленная заработная плата в сельском хозяйстве составляет 40% от аналогичного показателя в промышленности. Происходит обнищание основной массы сельского населения. Возникают разнообразные формы классовой борьбы (экономической и политической). С 1991 по 2000 г. в стране прошло 61653 забастовки, в которых участвовали 4 млн. 444 тыс. человек.
Одним из серьезных аспектов изучения проблемы сущности конституции выступает государство как центральный институт политической системы. И здесь главным вопросом является проблема чиновничества, бюрократии, поскольку ей принадлежит особое место в структуре фактической конституции страны. «Бюрократия, — писал К. Маркс, комментируя Гегеля, — ... есть «сознание государства», «воля государства», «могущество государства», как особая корпорация,... особое, замкнутое общество в государстве... Бюрократия считает самое себя конечной целью государства... Бюрократия имеет в своем обладании государство». Бюрократизация государственной власти — одна из мировых тенденций XX века. Она была изучена в работах ряда социологов и политологов (М. Вебер, И. Шумпетер, М. Восленский, Э. Мандел).
На протяжении всего существования советской власти осуществлялись попытки ликвидировать бюрократические тенденции в партийном и государственном аппарате. Однако буржуазное перерождение части советской парт госхоз номенклатуры стало одной из решающих причин гибели Союза ССР.
Конституция РФ зафиксировала основы бюрократического всевластия в государстве капиталистической реставрации. Представительные органы власти — Советы — были упразднены. Введение принципа разделения властей (ст. 10) освободило исполнительную власть от контроля представительных учреждений. При этом Конституция РФ предусматривает принцип бюрократического централизма, в соответствии с которым в сфере исключительной компетенции РФ и в сфере совместной компетенции Федерации и ее субъектов все органы исполнительной власти образуют единую систему (ст. 77). Характерно, что глава государства, являющийся вершиной всей бюрократической машины, полностью или частично назначает, возглавляет и руководит всеми центральными органами государства. Президент «определяет основные направления внутренней и внешней политики государства». Эта формула ст. 80 Конституции РФ была взята из ст. 6 Конституции СССР, но в этой последней эти функции были возложены на КПСС, организацию, объединяющую 19 млн. человек. В новой российской конституции их осуществляет одно должностное лицо, причем оно, это лицо, наделено многочисленными правомочиями, изложенными в отдельной главе конституции. Следует отметить, что эта глава предшествует главам о парламенте, правительстве, судебной власти. И это подчеркивает ту значительную высоту, на которую конституция поднимает президента. Читая главу 4 Конституции, посвященную главе государства, начинаешь глубже осознавать смысл высказывания К. Маркса: «Бюрократия... есть спиритуализм государства». Легализуя режим личной власти президента, конституция юридически оформляет старую неискоренимую российскую традицию обожествления личности самодержавие, генсеков.
В конституции говорится о том, что он может быть досрочно отрешен от должности. Но это невозможно не только потому, что процедура импичмента чрезвычайно сложна. Это невозможно даже юридически, поскольку заключение Верховного Суда РФ о наличии в его действиях состава преступления как элемента данной процедуры эта судебная инстанция неправомочна, вынести, т.к. до сих пор законодательство не устанавливает процессуального порядка рассмотрения такого дела. Президент безответственен, и это позволяет утверждать, что конституция, юридически провозглашая республиканскую форму правления, устанавливает в действительности выборную монархию. Ст. 92 Конституции создает возможность для назначения президентом своего наследника, что и было реализовано Президентом РФ Б.Н. Ельциным. Создание могущественной президентской власти в Конституции РФ не случайно, ибо это укрепило власть парт госчиновников, перешедших в бюрократические структуры нового госаппарата из советских партийных и государственных инстанций.
Фактическая конституция современной России характеризуется разбуханием госаппарата, укреплением его связей с бизнесом, ростом коррупции. По официальным данным, число чиновников в России в 1,5 раза больше, чем во всем Союзе ССР. Число госслужащих и служащих местного самоуправления составило 1 млн. 300,5 тыс. человек. Президент В.В. Путин охарактеризовал значительную часть чиновничества как «замкнутую и подчас просто надменную касту, понимающую государственную службу как разновидность бизнеса» .
В научной литературе даны различные определения такой ситуации.
Бельгийский социолог Э. Мандел называет подобное взаимоотношение власти и бизнеса «гибридной комбинацией рыночной экономики и бюрократического деспотизма». Российский политолог Л. Шевцова пишет о пакте аппарата и части крупного бизнеса, о бюрократическом капитализме с опорой на аппарат. Она вычленяет четыре принципа постсоветской системы: нерасчлененная власть, доминирование аппарата, державничество и контроль государства над собственностью. Если перевести эти суждения на язык конституционно правовой науки, то речь идет о фактической конституции современного российского государства. «Сегодня чиновники, — отмечает Л. Шевцова, — получили исключительно тепличную атмосферу — они возвратили себе роль стержня государства».
Нам представляется, что это суждение несколько неточное. Бюрократия роль стержня государства никогда не теряла. Здесь следовало сказать, что она утвердилась в этой роли. Сращивание госаппарата с крупным бизнесом привело к появлению новых лиц, которых. Шевцова метко именует «российскими кентаврами: бюрократами олигархами». Следует отметить, что современная наука конституционного права (так же как советская государственно правовая наука) обходит проблемы чиновничества, бюрократии. Считается, что бюрократия — основа исполнительной власти, а эта последняя может быть объектом исследования науки административного права. Но и эта отраслевая юридическая наука скользит по поверхности явлений. Терминов «бюрократия», «чиновники» в конституции нет. Здесь применяются другие понятия: «органы государственной власти», «органы местного самоуправления», «должностные лица». Они и рассматриваются в качестве субъектов конституционно правовых отношений. Если же обратиться к фактической конституции государства, без анализа которой невозможно определить сущность юридической конституции, то следует признать следующее.
Среди общественных отношений, регулируемых конституциями, основными являются те из них, которые выражают отношения между:
1) собственниками основных орудий и средств производства;
2) бюрократией, олицетворяющей государство;
3) отдельными гражданами и всем гражданским обществом.
Представляется, что эти проблемы должны стать предметом исследования в науке конституционного права. В частности, вопрос о бюрократии как носителе государственной власти. В связи с этим федеральные законы о государственной службе заслуживают особого рассмотрения.
Указанные правовые акты вместе с федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации» создают юридическую базу для функционирования чиновников, действующих в сфере исполнительной и судебной власти. В этих законах отсутствуют гарантии, обеспечивающие контроль со стороны гражданского общества и его структур над бюрократией.
В целом формирующийся незрелый российский капитализм характеризуется в научной литературе как непроизводительный, спекулятивно ростовщический, олигархический, криминальный и бюрократический. Ф.Н. Клоцвог, определяя мутантную (вырожденную) природу его, подчеркивает, что он принципиально отличается от западного и гораздо ближе к периферийному типу капитализма, характерного для колониальных и полуколониальных стран. В этих условиях и государство относится к числу государств переходного типа — государствам капиталистической реставрации.
Во времена Маркса, Лассаля и Ленина сущность конституции рассматривалась сквозь призму социальной структуры и экономической основы общества, сложившегося в конкретной стране.
В условиях современного глобализма, когда транснациональные монополии становятся могущественнее государств, когда государственные границы утрачивают былое значение, а сеть Интернета охватывает весь мир, такой подход представляется уже недостаточным. И когда мы говорим о собственности как духе, основном содержании конституции, мы имеем в виду и экономическое господство МВФ и других финансовых центров международного капитализма. Соотношение классовых сил, отражаемое в конституции, следовало бы рассматривать и как расстановку могущественных социальных и политических сил на международной арене.
Конституция РФ зафиксировала разгром Союза ССР как одной из сверхдержав XX века. Она юридически закрепила результат Беловежских соглашений 1991 г. Ныне даже официально признано, что это было «крупнейшей геополитической катастрофой века». Представляется нелегитимной часть 2 ст. 1 Конституции, где говорится о равнозначности понятий «Российская Федерация» и «Россия». В действительности, Россия — не только государство, но и геополитическое, историческое, этническое, социально экономическое и культурологическое понятие. В результате такой конституционной формулы десятки миллионов русских и русскоговорящих превратились в иностранцев.
В преамбуле к Конституции РФ есть формула, что народ сознает «себя частью мирового сообщества». В части 4 статьи 15 Конституции утверждается, что общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью правовой системы России. И далее сказано: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Так на конституционно правовом языке зафиксировано вхождение нашей страны в глобализирующийся мир, где господствуют транснациональные корпорации, усиливают свое могущество сверхдержава США и военнополитический блок НАТО.
Правда, в части 1 статьи 15 все же признается, что Конституция имеет высшую юридическую силу. В статье 4 Конституция фиксирует принцип государственного суверенитета, защиту целостности и неприкосновенности российской территории.
Но если обратиться к фактической конституции страны, то нельзя не согласиться со следующим суждением либерального политолога Л. Шевцовой: «Все «бензиновые государства» неизбежно попадают в зависимость от страны потребителей. Поэтому говорить о суверенитете, имея экспортную экономику, — следствие либо наивности, либо попытки оправдания игнорирования национальных интересов».
Но самое главное в оценке Конституции РФ заключается в том, что в ее основе мировоззренческие концепции западного неолиберализма. Поражение Союза ССР в холодной войне увенчалось официальным признанием в Основном Законе 1993 г. идеологии политических противников, которых трудно заподозрить в наличии теплых чувств к России.
В результате Беловежских соглашений наша страна потеряла значительную часть своей территории. Незащищенными оказались ее государственные границы. Из гигантской промышленно развитой второй сверхдержавы мира она превратилась в державу региональную, сырьевую.
Когда-то П. И. Стучка назвал Конституцию РСФСР 1918 г. «конституцией гражданской войны». Представляется, что современную российскую конституцию можно было бы назвать конституцией национального поражения. И это один из основных аспектов понимания ее сущности. Аморфность закрепляемого ею национально-государственного устройства не создает серьезных препятствий для сепаратистских тенденций, этнических и религиозных конфликтов, начавшихся еще в период горбачевской перестройки и получивших развитие в постсоветский период.
В своем первом Послании Федеральнму Собранию В.В. Путин вынужден был признать, что «в России федеративные отношения недостроенные и неразвиты. Региональная самостоятельность часто трактуется как санкция на интеграцию государства... У нас еще полноценного федеративного государства нет.... У нас есть, у нас создано децентрализованное государство».
С точки зрения теоретической классификация государств на федеративные и децентрализованные навряд ли может быть признана обоснованной. В науке, как известно, существуют другие, более точные, классификации. Но В.В. Путин в принципе был прав, когда сказал о неразвитости федеративных отношений. Это объективная оценка главы III и п. 1 раздела II Конституции РФ. Казалось бы, необходимо было разработать и внести поправки в Конституцию РФ, которые бы устранили эти недостатки. Однако власти пошли другим путем. Принятые в последние годы меры, направленные, как пишут в официальных документах, «к укреплению вертикали власти» (введение федеральных округов, вывод губернаторов из Совета Федерации, новая процедура их назначения из центра и ограничение избирательных прав граждан и т.д.), не соответствуют юридической конституции и привели к углублению противоречий между нею и фактической конституцией страны.
Более того, эти меры все же не устранили существующие угрозы распада российского государства. В 2005 г. два крупных американских исследовательских фонда включили Россию в категорию стран, способных развалиться. К критериям нестабильности государств «Фонд Карнеги за международный мир» и «Фонд мира» в своем совместном докладе отнесли: делегитиматизацию власти, коррупцию, рост уголовной преступности, избирательный характер правосудия, экономическую нестабильность, фракционность политической элиты. Следует признать, что некоторые из названных критериев присущи современной России.
Вышеназванные противоречия касаются не только главы о федерализме, но и всей Конституции РФ. И эти противоречия характеризуют ее сущность. Известно, что подвижны, проходящий не только явления, но и сущности. И это в полной мере относится к современной конституции. Юридическая конституция стабильна: федеральная власть непрерывно отстаивает мысль о недопустимости каких-либо изменений ее текста. Однако фактическая конституция страны изменяется. Это происходит, во-первых, путем укрепления связи бюрократии и крупного бизнеса и формирования госаппаратного бюрократического капитализма; во-вторых, имеет место усиление бюрократических основ государственной власти и, в-третьих, продолжается процесс неправомерного ограничения прав человека и гражданина. В 1993-2000 гг. это происходило главным образом в сфере экономических и социальных прав человека (безработица, массовые невыплаты зарплаты, нищета значительной части общества, замена бесплатной медицины платной и т.д.). Наряду с ухудшением состояния с экономическими и социальными правами обозначились тенденции ограничения политических прав (посягательства на свободу информации, право на объединения, ограничение избирательных прав граждан).
Таким образом, сущность современной российской конституции можно определить как конституцию государства капиталистической реставрации. В ней зафиксирована воля олигархической буржуазии, опирающейся на бюрократическую власть и поддерживаемую международными финансовыми центрами.
Вместе с тем сущность конституции не следует отождествлять с ее содержанием. Как известно, содержание — это конкретное, предметное проявление сущности явления на каждом этапе его развития. Сущность выражает лишь квинтэссенцию содержания. Содержание богаче, шире сущности. Конституции всех постсоциалистических государств (СНГ, страны Восточной Европы) относятся к конституциям, фиксирующим реставрацию капитализма, они тождественны по своей классовой, социально-политической сущности, но далеко не тождественны по содержанию. В содержании конституции находит свое конкретное выражение не только соотношение классовых, но и внутриклассовых и иных социальных (этнических, профессиональных, религиозных и др.) сил. В содержании выражаются особенности конституционного строя (включая форму правления, форму государственного устройства, политический режим), конституционные основы положения личности в обществе и государстве, национально-государственное устройство, система органов государственной власти и местного самоуправления. Содержание находит свое юридическое выражение в основных принципах конституции.
Мы не станем подробно характеризовать содержание российской конституции, т.к. оно подробно исследовано в современной научной литературе. Отметим только, что содержание Конституции РФ двуедино: с одной стороны, она фиксирует олигархический симбиоз бюрократической власти и бизнеса на данном этапе исторического развития страны в форме полу президентской федеративной республики. С другой — в ней заложен демократический потенциал (юридическое признание международно признанных прав и свобод человека, выборность государственных органов власти и т.д.).
Противоречивая природа содержания предопределяется ее сущностью и проявляется в выхолащивании демократических начал, зафиксированных в конституционном тексте. Так, складывающийся в России политический режим личной власти сводит к формальности республиканские институты выборности и разделения властей. Унитаристские тенденции несут в себе угрозу существования федерализма. Ограничение принципов политического плюрализма и демократических начал избирательного права связано с наступлением на права человека и гражданина. Отказ от выполнения социальных функций государства подрывает реальность реализации принципов, заложенных в ст. 7 Конституции.
Один из проблемных вопросов науки — вопрос о возможности применения в конституционно правовых исследованиях философской категории «явление». Общеизвестно, что явление тесно связано с сущностью. «Сущность должна являться», — писал Гегель в «Науке логики». Миру явлений противостоит рефлектированный в себя, сущий в себе мир. Являющийся и существенные миры — самостоятельные цельные существования. Один выступает как рефлектированное существование, второй — как непосредственное существование, но каждый из них непрерывно продолжается в другом и содержит в себе момент другого.
Закономерности развития — это отражение существенного движения, причем явление богаче закона, оно характеризует цельность развития и выступает как момент самодвижущейся формы.
Вопрос состоит в том, что может быть рассмотрено в качестве явления сущности конституции. Позволим себе выдвинуть следующую гипотезу. Представляется, что в качестве явления здесь будет выступать текст конституции, закрепляющий конституционно правовые нормы. Сущность конституции внешне проявляется как юридический текст. Исследователь, начиная изучать конституцию, приступает к изучению конституционно правовых норм. Это внешнее бытие конституции, ее явление, постигаемое на первоначальном этапе познания.
Реальное функционирование конституции и результаты этого функционирования характеризуют конституционную действительность. Очевидно, реализация функций (не сами по себе функции, а именно их реализация) характеризует конституционную действительность.
Философская конструкция теории познания у Гегеля такова. Он начинает с «бытие», которое воплощается в «существовании», преходящем в «явление». «Действительность» выступает как единство существования (явления) и сущности предмета (все бытие).
Если обратиться к конституционному праву, то конституционная действительность может быть рассмотрена как единство явления и сущности конституции. Конституционная действительность охватывает все конституционно правовые категории, взятые в единстве и характеризующие саму конституцию (юридическую и фактическую); ее действующие функции, реализацию и результаты этой реализации.
Одним из центральных вопросов при определении понятия «конституционная действительность» является проблема реализации функций конституции. Внешне конституционная действительность проявляется в виде реализации ее функций. Указанные категории нуждаются в дальнейшей теоретической разработке.
Проблема функций конституции подробно разработана в научной литературе. Значительно слабее исследована проблема их реализации. О классификации функций конституции в советский период писали И.М. Степанов, Н.П. Иванищева, В.В. Копейчиков. В опубликованной в данной книге написанной совместно с О.О. Мироновым статье (1984 г.) автор этих строк высказал свое мнение по этому вопросу. В современной литературе система функций конституции подробно характеризуется в курсах по конституционному праву А.А. Безуглова и С.А. Солдатова (2001 г.) и С.А. Авакьяна (2005 г.). В основном можно согласиться со многими суждениями этих авторов.
Представляется, что среди всех конституционных функций можно выделить две основные:
1) мифологическую и
2) нормативно регулятивную.
В современном мире манипулирование общественным мнением становится одним из главных способов государственного властвования. Формирование политических и правовых мифологем, их внедрение в сознание граждан создают условия для их управляемости со стороны бюрократии. Такие мифы, как «демократическое государство», «власть народа», «права человека — высшая ценность», создают представление о легитимности власти, как в своей стране, так и в международном общении. «Наша конституция, — говорил о Конституции РСФСР 1918 г. В.И. Ленин, — не отличается краснобайством». И это было справедливо, поскольку она открыто зафиксировала то, что существовало в действительности: диктатуру пролетариата, неравенство в избирательных правах рабочих и крестьян, лишение политических прав буржуазии, предоставление прав гражданина РСФСР трудящимся иностранцам. Что касается ныне действующей Конституции РФ, то создается впечатление, что ее авторы не совсем осознавали различие между философскими категориями «должное» и «сущее». Поэтому ее можно охарактеризовать скорее как программный идеологический документ, чем правовой акт, соответствующий современным политическим реалиям. Испытываешь чувства, близкие к состраданию, когда видишь деятельность Конституционного суда, стремящегося «развивать» юридическую конституцию, т. е. каким-то образом согласовать ее положения с реалиями фактической конституции. Сущность конституции внутренне противоречива. И это проявляется как в противоречиях, имеющих место в самом ее тексте (о чем мы писали выше), так и в несоответствиях между юридической и фактической конституциями.
В современных условиях абсолютно реальна только одна норма Конституции РФ (п. «и» ст. 83), где идет речь об Администрации Президента. Есть и другие, которые устанавливают очевидные факты. Например, ст. 95, где говорится, что Госдума состоит из 450 депутатов. Подавляющее большинство остальных норм вообще не соответствует, либо плохо согласуется с объективной действительностью.
Многие положения новой юридической конституции были фиктивны уже в момент ее принятия. Например, к ним можно отнести положения ст. 7 Конституции о социальном государстве, «политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Миллионы граждан попали в ситуацию крайней бедности и нищеты.
Но следует иметь в виду, что фактическая конституция государства более подвижна, чем стабильный текст юридической конституции. За 12 лет, прошедших с момента принятия этой конституции, несоответствия между вышеназванными нормами и реалиями социальной и политической жизни еще более возросли.
Как отмечается в докладе уполномоченного по правам человека в РФ: «уровень жизни подавляющего большинства граждан России не отвечает стандартам цивилизованного современного общества... К прожиточному минимуму МРОТ приближается очень медленными темпами. Фактически эти темпы лишь незначительно опережают темпы инфляции. Все это является нарушением Конституции Российской Федерации и положений Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах...» Более того, полностью не реализуются даже конституционные нормы о праве частной собственности. Этому вопросу Президент РФ В.В. Путин посвятил значительную часть своего Послания Федеральному Собранию РФ 25 апреля 2005 г. «То и дело, — сказал он, — обнаруживаем грубые нарушения прав предпринимателей. А порой и просто откровенный рэкет со стороны государственных структур».
Мифологическая функция конституции весьма действенна. Очевидно, стремление к обеспечению конституционализма, конституционной законности должно сопровождаться созданием таких условий, когда демократические конституционные нормы станут реальными. И это будет означать, что роль нормативно регулятивной функции конституции усиливается, т.е. содержащиеся в ней демократические нормы становятся основой текущего законодательства и правоприменительной практики.
Представляется, что наша страна нуждается в новой конституции. Такой конституции, которая создаст условия для действительного обеспечения прав человека, единства государства, процветания общества в XXI веке.
Важнейшими чертами такой конституции могли бы стать:
- государственная собственность на землю, недра, энергетические системы, основные транспортные средства;
- преобразование единоличной президентской власти в коллективную;
- ответственность правительства перед парламентом;
- демократическая избирательная система, включающая право отзыва избирателями депутатов;
- признание общепризнанных прав человека (включая право на труд, на достаточный уровень жизни);
- закрепление материальных и иных гарантий их осуществления;
- укрепление единства государства и четкие определения статуса субъектов федерации;
- расширение полномочий и гарантий местного самоуправления;
- установление системы контроля со стороны граждан и общественных организаций над исполнительной властью.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
