Рассмотрев общетеоретические вопросы разделения права на публичное и частное, можно приступить к анализу соотношения элементов публичного и частного права в современном конституционном праве России. Однако сначала нужно ответить на вопрос, что представляет собой конституционное право как отрасль российского права, т.е. определить содержание предмета его правового регулирования.
Прежде всего, во избежание путаницы в используемых различными юристами понятиях, необходимо сказать несколько слов о названии отрасли: конституционное, или государственное право. Суть проблемы заключается в предполагаемой необходимости корреспонденции наименования отрасли права содержанию предмета ее правового регулирования. До появления первой российской Конституции во времена империи рассматриваемая отрасль носила наименование "государственное право", заимствованное из немецкого права. Одновременно он предлагал компромиссный вариант наименования отрасли: конституционное (государственное) право.
Вторая волна споров о наименовании этой правовой отрасли последовала после смерти И.В. Сталина. Идею наименования "государственное право" отстаивали А.Х. Махненко, А.И. Лепешкин, Б.В. Щетинин, к наименованию "конституционное право" склонялись В.Ф. Коток, И.П. Трайнин, И.Е. Фарбер. Так, В.Ф. Коток отмечал, что наука государственного права изучает не вообще нормативные предписания, а лишь те из них, которые закрепляют общественные отношения, определяющие основы общественного и государственного строя. Эта наука изучает главным образом отношения, закрепляемые конституцией, а также некоторыми другими нормативным актами государственных органов, поскольку последними создаются дополнительные гарантии осуществления конституционных принципов. Вот почему, по его мнению, данная отрасль должна именоваться "конституционным правом".
По мнению И.Е. Фарбера, наименование "конституционное право" лучше отражает и предмет, и принципы, и источники государственного права, отмежевывая в массовом правосознании данную отрасль от административного, гражданского, уголовного, колхозного и других отраслей права. Особой позиции придерживался В.О. Лучин. Он считал целесообразным разделение государственного и конституционного права и образование отдельных дисциплин.
Не поставлена точка в данном споре и в наше время. Однако большинство юристов сходятся во мнении, что он по большей части носит терминологический характер. О.Е. Кутафин пишет, что этот спор не может закончиться чьей-либо победой, поскольку предмет изучаемой отрасли по своему содержанию носит скорее конституционно государственный, чем просто конституционный или просто государственный характер. По его мнению, были правы те участники дискуссии, которые предлагали назвать отрасль конституционным (государственным) правом. К аналогичным выводам приходит Е.И. Колюшин . Основываясь на этом взгляде, авторы современной правовой литературы употребляют как тот, так и другой термин.
Из курса теории права известно, что предметом всякой отрасли права являются те общественные отношения, на которые распространяют действие нормы данной отрасли. Сущностной особенностью предмета государственного права и одной из главных проблем определения его содержания является специфика норм такого источника права, как конституция, имеющих ограниченные по кругу объектов пределы непосредственного действия, а на.
Проблема содержания предмета государственного права на протяжении всей истории нашей страны вызывала многочисленные споры. Особенно ожесточенная дискуссия по этому вопросу развернулась после XX съезда КПСС в результате начавшейся работы по подготовке новой Конституции СССР.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Участники данной дискуссии, в зависимости от их взглядов на соотношение предмета регулирования государственного права и иных отраслей права, могут быть разделены на несколько групп. Данное деление следует признать весьма условным, поскольку даже противоположные, на первый взгляд, мнения обнаруживали точки соприкосновения.
Одна группа ученых (В.А. Власов, С.С. Студеникин, С.М. Равин, И.П. Трайнин, Я.Н. Уманский и др.) в основном сводила предмет государственного права к отношениям, регулируемым конституционными нормами и институтами. Представители этой группы стояли на традиционной позиции перечисления в соответствии с внутренней логикой Конституции СССР основных институтов, образующих предмет государственного права: общественного и государственного устройства СССР, принципов организации и деятельности государственных органов, основных прав, свобод и обязанностей граждан и т.п.
С.М. Равин утверждал, что специфической и важной чертой советского государственного права является его конституционный характер. Это значит, что оно имеет конституционную основу: является конституционным как по своему предмету, так и по методу, его нормы носят конституционный характер, оно воплощает конституционные принципы. Поэтому исследование природы советского государственного права предполагает всестороннее изучение его конституционного характера и прежде всего общетеоретического вопроса о сущности советской Конституции.
И.П. Трайнин высказывал мнение, что в условиях социалистического общества имеет место полнейшее тождество государственного и конституционного права, что в понятие государственного права входят все без исключения нормы, содержащиеся в Конституции.
Возражая против данного подхода, М.Г. Кириченко писал: "Мы исходим из того, что Конституция регулирует определенные общественные отношения, пусть самые важные, но определенные, и ее нормы, естественно, должны составлять и составляют особую отрасль права - государственное право. Вне конституционных норм нет государственного права как отрасли, если иметь в виду не только положения, заключенные в основном законе, но и в других актах, имеющих конституционное значение.
Несомненно, как мы полагаем, государственное право выходит за пределы конституционного законодательства". Нормы Конституции не могут охватывать всего многообразия государственно-правовых отношений. Если исходить из требования совпадения содержания предмета конституционного права и системы действующей Конституции, то мы бы имели столько же представлений о предмете конституционного права, сколько было конституций в истории нашего государства. Таким образом, Конституция - это еще не все государственное право, хотя она и составляет его основу. Государственное право несравненно шире ее, богаче по объему и содержанию своих норм.
Вторая группа ученых (Г.С. Гурвич, В.Ф. Коток и др.) отрицала наличие четких границ между регулируемыми государственным правом и иными отраслями права общественными отношениями.
Г.С. Гурвич отрицал возможность существования государственно-правовых отношений в чистом виде, утверждая, что государственно-правовое отношение примешивается к другим правоотношениям в той или иной степени.
В.Ф. Коток под предметом регулирования государственного права понимал общественные отношения, определяющие основные черты социально-экономической системы и политической организации советского общества и выражающие суверенитет советского народа и советских наций, отмечая при этом, что тесная связь государственного права с другими отраслями исключает точные границы, отделяющие государственное право от других отраслей права.
По его мнению, именно в отсутствии строгих границ с другими отраслями права состоит одна из особенностей конституционного права, поскольку оно имеет своим назначением интеграцию правопорядка, связанную с тем, что Конституция создает юридическую базу для всех отраслей права, устанавливая для них исходные положения. Если конституционные нормы составляют основу каждой отрасли права, то нельзя требовать от конституционного права резких очерченных границ размежевания с другими отраслями права. Данные границы характеризуются гибкостью ввиду того, что Конституция представляет собой Основной закон, предполагающий целенаправленное вторжение во все отрасли права.
Позиция данной группы ученых не позволяет с достаточной степенью точности отграничить предмет государственного права от общественных отношений, регулируемых нормами иных отраслей права. Общность задач различных отраслей права они принимают за невозможность разграничения круга регулируемых ими отношений. В действительности же общность задач различных отраслей права не препятствует четкому разграничению предмета их регулирования.
Третья группа ученых во главе с А.И. Лепешкиным полагала, что не все нормы конституции государства относятся к государственному праву, часть из них принадлежит иным отраслям права.
А.И. Лепешкин писал, что государственное право нельзя отождествлять исключительно с нормами конституции. По его мнению, государственное право регулирует ту область общественных отношений, которая связана с закреплением политической основы государства, организацией и деятельностью органов государственной власти в центре и на местах, взаимоотношениями этих органов с гражданами в связи с реализацией последними своих прав и обязанностей. Одновременно А.И. Лепешкин, полемизируя с В.Ф. Котоком, отстаивал позицию, что многие нормы Конституции, например о формах собственности, о судебной системе, составляют принципиальное содержание других отраслей права и не могут быть включены в содержание государственного права.
Этот взгляд поддерживал В.А. Тархов. Он полагал, что конституционные отношения носят межотраслевой (над отраслевой) характер, поскольку Конституция содержит нормы целого ряда отраслей права. Отнести все их к государственному праву, по его мнению, было бы неправильно, так как это означало бы признание его над отраслью, для чего нет оснований. Государственное право, по его убеждению, как и любая другая отрасль, имеет свой предмет регулирования.
Между тем позиция А.И. Лепешкина позволяет включить в предмет государственного права все отношения, одним их участников которых является орган государственной власти. Такой подход означал бы распространение конституционного права на административные, судебные и все иные общественные отношения, связанные с реализацией властных полномочий государства. Также вряд ли заслуживает поддержки взгляд на конституционные нормы как на совокупность норм различных отраслей права. Во-первых, отнести какую-либо закрепленную в Конституции норму-принцип к ведению лишь одной из известных нам отраслей права не представляется возможным.
К какой отрасли права, например, можно отнести положение Конституции, устанавливающее формы собственности: частному, финансовому или бюджетному праву? Во-вторых, получается, что обоснование и решение вопроса, допустим, об изменении экономической основы государства полностью отнесено к компетенции специалистов в области тех же частного, финансового и бюджетного права, а об изменении судебной системы - специалистов в области гражданского и уголовного процессов.
Однако нельзя не учитывать, что внесение изменений в указанные положения Конституции потребует серьезной перестройки правовой, а возможно, и политической системы государства, которую невозможно произвести без изменения тех норм Конституции, которые даже с точки зрения А.И. Лепешкина бесспорно относятся к предмету конституционного права. В-третьих, необходимо иметь в виду, что "единственная правовая наука, которая изучает конституцию как целое, - это наука конституционного права. Если принять точку зрения А.И. Лепешкина, то пришлось бы полностью отказаться от целостного изучения конституции".
Четвертая, наиболее обширная группа ученых (А.Х. Махненко, В.С. Основин, Г.И. Петров, Ю.А. Тихомиров, Б.В. Щетинин и др.), подчеркивала двоякое назначение отрасли государственного права.
На двойственность предмета конституционного права обращал внимание и В.Ф. Коток. Он писал, что советское государственное право устанавливает исходные положения для всех других отраслей права. Основным его источником является Конституция, содержание которой полностью включается в содержание государственного права, но последнее не тождественно Конституции, поскольку оно охватывает и другие правовые акты. Государственное право не подменяет собой все другие отрасли права, а закрепляет лишь основные принципы права и порядок установления правовых норм, к какой бы отрасли права они ни относились.
Подробная же регламентация общественных отношений, нуждающихся в правовом регулировании, составляет предмет других отраслей права. Наряду с этим имеется область общественных отношений, в которой государство не ограничивается общим закреплением, а исчерпывающим образом регулирует соответствующие отношения, составляющие ее предмет. Это - отношения, возникающие в связи с формированием и порядком работы представительных органов; отношения, связанные с различными формами непосредственной демократии; отношения, связанные с формами разрешения национального вопроса; отношения, связанные с организацией территории и институтом гражданства и некоторые другие.
В.С. Основин также писал о раздвоении предмета советского государственного права. "С одной стороны, это - отношения, так сказать, в чистом виде. Например, связанные с образованием и деятельностью Советов депутатов трудящихся, подотчетность депутатов избирателям и т.п. С другой стороны, это общие конституционные принципы, характеризующие социалистический строй, выражающие в общем виде его характерные черты и поэтому являющиеся исходными и определяющими для общественных отношений, регулируемых другими отраслями права".
Взгляд В.С. Основана был уточнен Я.Н. Уманским, который определил предмет государственного права следующим образом: "Советское государственное право имеет своим предметом двуединый объект регулирования, ибо нормы данной отрасли права, с одной стороны, закрепляют основы экономической и политической организации общества (к ним относятся конституционные нормы, выражающие коренные устои общественного строя СССР), а с другой стороны, непосредственно и в полном объеме регулируют более конкретные общественные отношения, а именно: порядок организации и деятельности представительных органов государственной власти, их компетенцию, основы правового положения личности, национально-государственное устройство, различные формы осуществления непосредственной демократии и др.".
Изложенное определение вызвало ряд критических замечаний. Во-первых, господство институционального подхода в его второй части на практике приведет к тому, что в случае изменения Конституции придется менять и содержание всего предмета государственного права. Во-вторых, государственно-правовые отношения не могут быть сведены только к установлению различных элементов государственно-политического устройства конкретной страны.
Черту под указанными взглядами подвел С.С. Кравчук, который разделил предмет регулирования государственного права на две группы общественных отношений. Первая группа - это общественные отношения, которые составляют основы полновластия народа в СССР. Вторая группа - общественные отношения, которые возникают именно в процессе осуществления принадлежащей народу государственной власти. Похожей точки зрения придерживался М.Г. Кириченко. Однако если с первой частью данного определения можно согласиться, сделав поправку на обновленные общественные отношения в России, то вторая его часть вызывает ряд возражений.
Как справедливо заметил В.Е. Чиркин, государственную власть осуществляет целый ряд органов, и деятельность многих из них регулируется нормами не государственного, а административного, финансового, процессуального и других отраслей права. Основываясь на анализируемом подходе невозможно получить точный ответ о пределах регулирования государственного права, ибо его нормы определяют деятельность не только органов государственной власти, но и некоторых органов государственного управления, а также основные принципы деятельности суда и прокуратуры.
В защиту своей позиции С.С. Кравчук указывал, что под осуществлением государственной власти народа понимается не всякая властная деятельность, а только ее особая форма, регулируемая именно государственно-правовыми нормами, отличная от других ее форм, таких, например, как государственное управление, регулируемое нормами советского административного права, или правосудие, регулируемое нормами уголовно-процессуального или гражданско-процессуального права.
Однако данный довод подтверждает слабость изложенного подхода к определению предмета конституционного права, поскольку содержит логическую ошибку в форме нарушения правила автономного обоснования тезиса. Получается, что предметом государственного права являются те общественные отношения, которые регулируются государственно-правовыми нормами.
В итоге С.С. Кравчук вынужден был перейти к перечислению конкретных форм осуществления народом государственной власти, которые подпадают под действие конституционного права, т.е. вернуться к институциональному подходу.
На основании взглядов С.С. Кравчука свое определение государственному праву дал А.Х. Махненко: "Социалистическое государственное право - отрасль социалистического права, закрепляющая и регулирующая конституционные основы общественного устройства, правового положения граждан, организации и деятельности всех органов государства и участия общественных организаций в осуществлении функций государства, а также организацию наций в рамках социалистического государства, формы осуществления непосредственного народовластия, компетенцию и деятельность органов государственной власти и формы участия общественных организаций в формировании и работе этих органов". Данное определение содержит те же ошибки, что и определение С.С. Кравчука: институциональный подход к предмету государственного права и вмешательство в предмет регулирования административного и процессуального права.
В постсоветский период в юридической литературе господствует институциональный подход к определению предмета конституционного права. При этом наибольшие споры вызывает вопрос о возможности включения в предмет регулирования конституционного права отношений, возникающих при установлении основ общественного строя.
По мнению М.В. Баглая, предмет конституционного права охватывает две сферы общественных отношений:
- охрану прав и свобод человека и гражданина (отношения между человеком и государством);
- устройство государства и государственной власти (властеотношения).
С его точки зрения, основы общественного строя не могут быть предметом правового регулирования конституционного права, поскольку гражданское общество независимо от государства, стоит над ним и строится на признании свободы и инициативы человека и объединений людей, как в политической, так и в экономической областях. Демократическое государство не может устанавливать социалистический или капиталистический общественный строй, т.е. поддаваться тому или иному идеологическому давлению. Однако государственная политика может иметь различную социально-экономическую направленность в зависимости от того, какие политические силы окажутся у власти в результате свободных выборов.
Е.И. Колюшин высказывает точку зрения, что предмет правового регулирования конституционного права составляют три группы общественных отношений, возникающие при:
- установлении основ общественного строя;
- установлении и регулировании конституционно-правового статуса гражданина в России;
- установлении и регулировании организации и деятельности государства и государственной власти.
По его мнению, изъятие из предмета правового регулирования конституционного права отношений, возникающих при установлении основ общественного строя, обедняет предмет конституционного права и не соответствует позитивному конституционному праву России. Конституционное право определяет статус общества, его основных элементов, что свидетельствует не об огосударствлении общества, а о стремлении развивать его в рамках правового русла.
Е.И. Козлова полагает, что конституционное право представляет собой совокупность правовых норм, закрепляющих и регулирующих:
- основы конституционного строя РФ;
- статус человека и гражданина;
- федеративное устройство;
- систему органов государственной власти и органов местного самоуправления.
С.А. Авакьян под предметом конституционного права России понимает наиболее фундаментальные общественные отношения, которыми характеризуются: основы конституционного (общественного) строя российского государства; сущность и формы власти народа; основы правового положения личности; государственное устройство России; система, порядок формирования, принципы организации и механизм деятельности органов государственной власти и местного самоуправления.
Высказывается точка зрения о трехуровневом делении отношений, регулируемых конституционным правом: главный, регулируемый нормами, закрепленными в гл. 1 Конституции РФ, имеющими приоритет над всеми остальными нормами основного закона; основополагающий, образуемый иными нормами Конституции России; производный, регулируемый нормами конституционного законодательства.
В основе такого деления лежит значение регулируемых отношений для объекта правового регулирования.
Основываясь на данном делении отношений, Ю.А. Дмитриев и И.В. Мухачев полагают, что предмет конституционного права не образует единого целого, а представляет собой совокупность следующих общественных отношений:
- определяющих основы конституционного строя (основы государственного и общественного строя, закрепленные в качестве таковых положениями Конституции РФ, конституциями (уставами) субъектов РФ) и политик территориального устройства страны;
- возникающих в процессе реализации многонациональным народом России (населением субъектов РФ) государственной власти (в формах представительной и непосредственной демократии), а также создания и функционирования, образуемых в этих целях выборных органов государственной власти;
- основы правового статуса человека и гражданина, а также содержание процесса реализации политических прав и свобод граждан.
По нашему мнению, рассматриваемая классификация общественных отношений, регулируемых конституционным правом, ошибочна, поскольку основана на формальном критерии - юридической силе норм конституционного права. По своей сути это не классификация отношений, а классификация правовых норм. К вопросу о разделении общественных отношений вообще нельзя подходить с позиции формы и способа нормативного регулирования, поскольку общественные отношения носят объективный, первичный характер, а нормативное регулирование - производный.
Перераспределение норм конституционного права с позиции их юридической силы между предложенными группами не повлечет никаких изменений в объеме и содержании регулируемых общественных отношений. Изменится лишь формальный признак. Поэтому к вопросу о предмете конституционного права, равно как и любой иной отрасли права, необходимо подходить с точки зрения содержания регулируемых отношений.
Сторонником теории двойственного предмета конституционного права является О.Е. Кутафин. По его мнению, первую группу отношений, регулируемых конституционным правом, составляют общественные отношения, складывающиеся в областях, составляющих основные элементы государства, под которыми понимаются население, территория и власть. Эти отношения выдвигаются им на роль важнейшей составной части предмета конституционного права. Вторая группа включает в себя отношения, имеющие основополагающее значение для тех сфер, в которых они складываются.
Данные отношения, по мнению О.Е. Кутафина, не являются обязательным атрибутом предмета конституционного права. Они становятся элементом предмета конституционного права только тогда, когда в этом заинтересованно государство, что выражается в соответствующих нормах права, содержащихся в таких основополагающих актах, как конституция, или других актах, имеющих учредительный характер. В заключение О.Е. Кутафин приходит к выводу, что предмет конституционного права любого государства не может быть раз и навсегда данным. Он зависит от содержания конституции или других основополагающих документов, действующих в государстве на данном этапе его развития.
Однако данное определение имеет ряд недостатков. Его первая часть сформулирована настолько общим образом, что, по сути, любая норма права может попасть в разряд государственно-правовых, поскольку сложно представить себе норму, которая бы не относилась к тому или иному элементу государства. Разъясняя в дальнейшем эту часть своего определения, О.Е. Кутафин вынужден значительно его сузить.
Теперь под населением государства он понимает граждан, под территорией государства он понимает государственное устройство, под государственной властью он понимает лишь власть, осуществляемую Президентом РФ, законодательными (представительными) органами государственной власти Федерации и ее субъектов, а также непосредственно народом при проведении референдумов и свободных выборов. В итоге, установить реальное содержание общественных отношений, составляющих предмет правового регулирования конституционного права, не представляется возможным. Вторая часть вышеизложенного определения содержит уже описанную выше логическую ошибку, когда предмет отрасли права определяется через общественные отношения, которые подпадают под регулирование правовых норм, составляющих эту отрасль.
Суммируя ошибки, допущенные, по нашему мнению, различными юристами при определении предмета правового регулирования конституционного права, можно сделать вывод, что для правильного разрешения этого вопроса, необходимо:
- отказаться от институционального подхода, основанного на перечислении существующих в определенный отрезок времени конституционно-правовых институтов;
- отказаться от логически неверного подхода определения предмета отрасли права путем перечисления отношений, регулируемых правовыми нормами, относящимися к этой отрасли;
- отказаться от использования терминов, четкие критерии, понимания которых отсутствуют, например "основные принципы" или "основные черты";
- найти звено, которое могло бы объединить общественные отношения, составляющие предмет конституционного права.
Автор полагает, что таким звеном следует признать категорию народовластия как одну из форм осуществления государственной власти. Недаром начиная с середины ХХ в. советские и российские государство веды обращают внимание на наличие прочной связи между институтом государственной власти и предметом конституционного права. Одними из первых определение предмета конституционного права, базирующееся на данном подходе, дали С.С. Кравчук и А.Х. Махненко.
Этот взгляд нашел понимание у многих юристов. Так, по мнению С.А. Авакьяна, специфика государственно-правовых отношений состоит в том, что они возникают по поводу осуществления политической (государственной власти). Е.А. Лукьянова определяет объект государственно-правового регулирования как народовластие, его основы и механизм.
Между тем те изменения, которые произошли в политико-правовом устройстве нашего государства за последнее десятилетие, требуют пересмотра представлений о соотношении институтов государственной власти и народовластия в их правовом смысле. Давая свое определение предмету конституционного права, С.С. Кравчук исходил из того, что государственная власть в советском государстве является властью народа. Из этой формулы следовал вполне на то время обоснованный вывод, что все формы осуществления государственной власти являются формами народовластия. Однако данное определение не отвечает условиям современной России.
По мнению автора, в наиболее абстрактном виде конституционные отношения можно представить как отношения между государством и его гражданами по поводу формирования политики государства в отношении граждан, то есть по поводу установления, организации и закрепления пределов и принципов осуществления государственной власти и формах участия в ней населения. Источником этих отношений является народ. Речь идет о том, что граждане государства определяют, в какой части они самостоятельны в осуществлении государственной власти и в какой части и на каких условиях они доверяют осуществление государственной власти уполномоченным государством органам.
Таким образом, мы имеет дело с двумя видами осуществления государственной власти:
- народовластие, которое включает в себя: во-первых, установление условий осуществления государственной власти в целом, во-вторых, разнообразные формы непосредственной и представительной демократии, а также местное самоуправление;
- осуществление государственной власти специально уполномоченными государством органами, не имеющими представительного характера.
По мнению автора, отношения, которые касаются осуществления народовластия в предложенном понимании, могут быть отнесены к предмету конституционного права.
Предмет правового регулирования конституционного права, в свою очередь, распространяется на общественные отношения:
- по поводу определения территориальных, политических, социальных и экономических условий осуществления государственной власти;
- складывающиеся в процессе осуществления непосредственной и представительной демократии (включая местное самоуправление).
При этом речь не идет о двойственном характере предмета конституционного права, поскольку обе указанные группы общественных отношений составляют категорию народовластия.
Согласно этому определению за рамками границ предмета конституционного права остаются общественные отношения, возникающие непосредственно в процессе осуществления государственной власти специально уполномоченными государством органами, например органами исполнительной и судебной власти, что позволяет отграничить конституционное право России от смежных отраслей права.
С.А. Авакьян, в целом признавая право на существование подобного подхода к определению предмета конституционного права, считает неверным сведение предмета отрасли лишь к государственной власти и властеотношениям.
Во-первых, он утверждает, что создавая условия для развития ряда общественных отношений, конституционное право может иметь в качестве как бы их фона властный аспект, однако сам он при этом не регулируется. Например, закрепляя право на жизнь, свободу мысли и слова, Конституция РФ подразумевает и предназначение государства, и деятельность органов власти по их обеспечению.
Мы предлагаем несколько иной взгляд на проблему. По нашему мнению, закрепляя в нормативном порядке основополагающие права и свободы человека и гражданина, конституционное право, прежде всего, определяет социальные условия осуществления государственной власти, т.е. ее количественные и качественные характеристики применительно к отдельной личности. При таком подходе становится очевидным, что основы правового статуса личности составляют неотделимый элемент правового фундамента государственной власти и по своему содержанию являются отношениями народовластия.
Во-вторых, С.А. Авакьян отмечает, что, даже имея какое-то касательство к власти, многие отношения не выражают прямо властного начала, хотя и характеризуют возможности граждан. В качестве примера он приводит ряд действий, которые гражданин осуществляет в процессе реализации избирательного права: подпись в подписном листе для поддержки кандидата в депутаты или получение статуса наблюдателя на избирательном участке.
Между тем практически любые общественные отношения, будучи разобранными "до винтика", могут внешне утратить свое первоначальное значение, будь то отношения, возникающие в ходе выборов в представительные органы государственной власти, в рамках законотворческой деятельности либо конституционного судопроизводства. Однако их реальная суть от этого не изменится. Поэтому даже самые механистичные отношения, являющиеся неотъемлемой частью процесса осуществления непосредственной демократии, останутся по своему содержанию отношениями народовластия.
В-третьих, С.А. Авакьян подчеркивает, что даже когда обоснованно утверждается, что предмет конституционного права - отношения властвования, необходимо иметь в виду, что в современных политических отношениях элемент властвования выглядит совсем иначе, чем это было раньше, когда властеотношения зачастую связывали с субординацией.
Полностью соглашаясь с данным тезисом, автор считает необходимым сделать лишь одно уточнение: следует отличать отношения народовластия, составляющие предмет конституционного права, и властеотношения, характеризующие способ взаимодействия участников конституционных правоотношений в условиях их иерархической подчиненности друг другу. В современных условиях принцип субординации применяется в конституционном праве наряду с принципом координации, характерным для горизонтальных связей субъектов конституционного права.
В соответствии с теорией разделения права на основании охраняемых интересов, право, стоящее на защите публичных интересов, признается правом публичным, а право, охраняющее интересы частного лица, признается правом частным. И хотя объективно разграничить данные категории в правовом смысле не представляется возможным, именно различие в охраняемых интересах определяет позицию законодателя при отнесении той или иной области общественной жизни к публичному или частному праву, со свойственными каждому из них методами и способами правового регулирования. Иными словами, "объективизированная в праве воля есть не что иное, как выражение интересов". Имея в качестве предмета правового регулирования отношения народовластия, конституционное право, в первую очередь, выражает в нормативном виде публичные интересы.
Несмотря на то, что материальная теория разделения права на основании охраняемых интересов возникла раньше других теорий разделения права, до настоящего времени понятие публичных интересов, впрочем, как и частных, не имеет однозначного определения. Ульпиан считал, что публичными являются интересы римского государства. Г.Ф. Шершеневич под публичными интересами понимал интересы общественные. Сходным образом публичные интересы определяет В.Ф. Яковлев..
По мнению С.А. Муромцева, под публичными интересами подразумеваются отношения, которые всеми признаются, открыто или смутно в интересах общежития. Таким образом, под носителем публичного интереса перечисленные авторы понимают либо само государство, либо все общество. При этом проблема соотношения этих институтов организации человеческой жизни с точки зрения формирования публичных интересов остается нераскрытой. Современная теория права не позволяет рассматривать общество и государство в отдельности, игнорировать их постоянную взаимосвязь и определяющее влияние друг на друга. С этой точки зрения более удачным представляется определение публичного интереса, данное Ю.А. Тихомировым.
По его мнению, публичные интересы - это общие интересы, своего рода усреднение личных, групповых интересов. Это общественные интересы, без удовлетворения которых невозможно, с одной стороны, реализовать частные интересы, с другой - обеспечить целостность, устойчивость и нормальное развитие организаций, государств, наций, социальных слоев, наконец, общества в целом. Это - официально признанные интересы, имеющие поддержку государства и правовую защиту. В результате Ю.А. Тихомиров приходит к выводу, что публичный интерес есть признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит условием и гарантией ее существования и развития.
Вместе с тем, думается, что и это определение не совсем удачно. В определенной мере оно носит идеалистический характер и не учитывает тот факт, что интересы государства и общества находятся в постоянной динамике и зачастую обнаруживают серьезные противоречия. Поэтому устанавливаемые государством публично-правовые нормы выражают не просто общественный интерес в чистом виде, а интерес, прошедший через фильтр потребностей самого государства. В этих условиях публичные интересы в зависимости от формы государства могут быть действительным выражением воли большинства граждан либо воли отдельной группы лиц, стоящих у власти.
Во всех случаях существенной особенностью публичных интересов является их внешнее проявление в виде правовых норм, реализация и защита которых обеспечивается принудительной силой государства. Поэтому публичные интересы следует определить как взаимообусловленные интересы общества и государства, которым в конкретный исторический момент времени придается нормативное значение. Основной целью публичных интересов является поддержание стабильности в обществе. Основным их свойством является всеобщность, единство для всех и каждого.
Предлагаемое определение публичных интересов позволяет объяснить причины невозможности их универсального отграничения от интересов частных. Дело в том, что интересы частных лиц всегда являются неотъемлемой частью общественных интересов. По этой причине публичные интересы всегда в той или иной степени учитывают частные интересы. Таким образом, частные интересы участвуют в формировании интересов публичных, в то время как публичные интересы, будучи закрепленными в нормах публичного права, определяют границы реализации частных интересов. Это обстоятельство подтверждает уже изложенную точку зрения, что публичное право как полная противоположность права частного с позиции теории охраняемых интересов существовать просто не может.
Для того чтобы публичный интерес не отдалялся от интересов всего общества, необходим механизм учета общественных интересов в деятельности органов государственной власти и управления. Первые шаги для создания такого механизма в нашей стране были предприняты при разработке Конституции СССР 1977 г. и принятой на ее основе Конституции РСФСР 1978 г.
В соответствии со ст. 9 Конституции РСФСР "основным направлением развития политической системы социалистического государства является дальнейшее развертывание социалистической демократии", которое наряду с иными задачами включает в себя "постоянный учет общественного мнения". Данная норма, несмотря на свой декларативный характер, обладала позитивным потенциалом: она могла бы послужить основой для разработки конкретных правовых процедур, ставящих органы государственного управления в такие условия, при которых серьезная работа с данными, характеризующими общественное мнение - внешнее проявление общественного интереса, превратится в одну из постоянных служебных функций руководителей и должностных лиц любого ранга.
К сожалению, в действующей Конституции РФ проблема учета общественного мнения в деятельности органов государственной власти и управления оставлена без внимания. Такое положение вещей может привести к нарушению баланса интересов общества и государства при формировании публичных интересов и, как следствие, к преобладанию в публичном интересе интересов властных структур государства, усугубляющего антагонизм государства и общества, государства и личности.
Вот, например, одна из оценок состояния баланса интересов общества и государства в современной России: "В любой стране государство и общество всегда борются за "территорию". И государство всегда стремится к расширению. Но в развитых странах есть железобетонные стены, за которые власть при всем своем желании пробраться не может. В России в силу аморфности гражданского общества и отсутствия демократических традиций власть захватила слишком большую территорию. А это однозначно объявлению войны обществу".
Достаточно острый характер указанных противоречий вынудил государство и общество искать пути их разрешения. Наиболее значимым шагом в этом направлении стало принятие Федерального закона N 32-ФЗ "Об общественной палате Российской Федерации".
Согласно п. 1 ст. 1 этого закона Общественная палата РФ обеспечивает взаимодействие граждан Российской Федерации с федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов РФ и органами местного самоуправления в целях учета потребностей и интересов граждан России, защиты прав и свобод граждан России и прав общественных объединений при формировании и реализации государственной политики, а также в целях осуществления общественного контроля за деятельностью федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления.
В ст. 2 указанного закона сформулированы цели и задачи Общественной палаты РФ. Она призвана обеспечить согласование общественно значимых интересов граждан России, общественных объединений, органов государственной власти и органов местного самоуправления для решения наиболее важных вопросов экономического и социального развития, обеспечения национальной безопасности, защиты прав и свобод граждан России, конституционного строя России и демократических принципов развития гражданского общества в России.
Путем:
- привлечения граждан и общественных объединений к реализации государственной политики;
- выдвижения и поддержки гражданских инициатив, имеющих общероссийское значение и направленных на реализацию конституционных прав, свобод и законных интересов граждан и общественных объединений;
- проведения общественной экспертизы (экспертизы) проектов федеральных законов и проектов законов субъектов РФ, а также проектов нормативных правовых актов органов исполнительной власти РФ и проектов правовых актов органов местного самоуправления;
- осуществления общественного контроля (контроля) за деятельностью Правительства РФ, федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления в соответствии с федеральным законом;
- выработки рекомендаций органам государственной власти РФ при определении приоритетов в области государственной поддержки общественных объединений и иных объединений граждан России, деятельность которых направлена на развитие гражданского общества в России;
- оказания информационной, методической и иной поддержки общественным палатам, созданным в субъектах РФ.
В силу пп. 1 п. 2 ст. 7 Федерального закона N 32-ФЗ членами Общественной палаты РФ не могут быть: Президент РФ, члены Совета Федерации Федерального Собрания РФ, депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ, члены Правительства РФ, судьи, иные лица, замещающие государственные должности РФ, лица, замещающие должности федеральной государственной службы, государственные должности субъектов РФ, должности государственной гражданской службы субъектов РФ, должности муниципальной службы, а также лица, замещающие выборные должности в органах местного самоуправления.
Согласно ст. 17 рассматриваемого закона решения Общественной палаты РФ, принимаемые в форме заключений, предложений и обращений, носят рекомендательный характер. В то же время заключения Общественной палаты РФ по результатам экспертизы проектов законов РФ о поправках к Конституции РФ, проектов федеральных конституционных законов и федеральных законов, проектов нормативных правовых актов Правительства РФ и федеральных органов исполнительной власти, проектов законов субъектов РФ и нормативных правовых актов органов государственной власти субъектов РФ, проектов правовых актов органов местного самоуправления, несмотря на рекомендательный характер, подлежат обязательному рассмотрению соответствующими органами государственной власти и местного самоуправления.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
