Некоторые тенденции уже достаточно различимы. В недрах текущего цикла и это уже заметно сжимается пружина новой технологической волны. Нарастает острота и вышедших на историческую авансцену глобальных социальных проблем: более 200 млн. человек, не имеющих работы, при этом в ряде стран все более реальной становится угроза «потери» целого поколения молодых людей, вступающих в трудовую жизнь; старение населения и соответствующие тектонические сдвиги на рынках труда и в финансовых системах развитых экономик; взрывной рост «мирового среднего класса», требующий перебалансирования глобального спроса и сопряженный со становлением новых моделей потребления практически во всех основных центрах мировой экономки.
Другие мэйнстримы, например, в сфере международной экономической координации, еще только зарождаются. Все это общее «пространство» шансов и рисков как отдельных стран, так и их интеграционных объединений организуется вокруг главного вектора, переосмысления парадигмы глобального роста и формирования его новой структуры.
В развитой части мира в 2020 году рыночно-хозяйственная жизнь показывает первые признаки перезагрузки вокруг «нового потребления», завязанного на росте качества жизни и общей ресурсоэффективности. «Новый капитализм» все меньше требует высоких темпов роста в привычном понимании увеличения ВВП, но все больше устойчивого развития, основанного на поступательном изживании финансовых дисбалансов и многочисленных социальных неравенств.
Развивающиеся экономики и страны с низкими доходами, напротив, нуждаются в высоких темпах в традиционном понимании, поддерживаемых внутренним потребительским и, как следствие, инвестиционным спросом. Иначе сократить разрыв с развитыми странами не получается, да и не сложится. Кроме того, многие из лидеров этого «дивизиона» глобальной экономики уже попали в так называемую «ловушку средних доходов».
Устойчивая неравномерность темпов роста, иногда ее обозначают термином «декаплинг», похоже, становится визитной карточкой текущей фазы глобальных трансформаций и связанных с ними проблем. При этом основные мировые экономические центры находятся как бы в разных фазах цикла: США - хрупкое восстановление; Япония - начало аналогичного процесса, Еврозона - «дно» новой рецессии, Китай и вслед за ним почти вся развивающаяся Азия - «перегрев», переходящий в торможение.
Для восстановления кредитного цикла в развитых экономиках, а затем и общемирового экономического цикла, «картина», впрочем, не безнадежная. Инвестиции в основной капитал в США и зоне евро растут, показатели кредитной нагрузки на банки бьют рекорды по снижению, сохраняя тем самым потенциал быстрого выхода из credit crunch, долги домохозяйств и корпоративного сектора относительно низки, в США она вообще на десятилетнем минимуме, у американцев и европейцев наблюдаются положительные корректировки торгового баланса.
Однако сохраняются, а временами и усиливаются серьезные риски. По словам главы МВФ Кристин Лагард: «Мы можем видеть некоторые признаки оттепели, но нам не следует вводить себя в заблуждение, создавая ложное ощущение безопасности. Мы вновь не должны терять бдительность».
Время расслабляться, действительно, не наступило, поскольку без ответа по-прежнему остаются по меньшей мере три серьезных вызова: продолжающееся давление на деловую активность в развитых экономиках запредельного объема государственных и банковских долгов; угрожающий глобальному росту уровень мировых нефтяных цен; увеличивающийся риск того, что динамика развивающихся стран окажется ниже привычных уже исторических трендов.
Заметим, что, по мнению многих экспертов, прогноз нефтяных цен в версии Всемирного банка чересчур оптимистичен. Более вероятен при условии увеличения добычи ОПЕК, сохранения бесперебойности поставок, использования стратегических запасов, переходе на более дешевый газ и т.п., среднегодовой коридор $105-115 за баррель. По сравнению с текущими уровнями нефтеценовое бремя во многих странах несколько сократится, но все же останется весьма существенным.
Можно предположить, что продолжающийся рост до 2,2% в США будет дополнен повышательной динамикой в Японии ожидаемый прирост 1,7-1,9% ВВП. Основа последней - отложенный эффект преодоления последствий природных катастроф, а именно восстановления инфраструктуры и жилья.
Не исключено, что американо-японская синергия роста позволит в определенной мере компенсировать замедление китайской экономики, Госсовет КНР определил нижнюю границу в 7,5% ВВП и начавшуюся, хотя и относительно слабую рецессию в Еврозоне.
В МВФ считают, что риск глобальной рецессии сейчас составляет 1%, для США и Японии вероятность нового спада 15% и 14%. Для Европы в разы больше 55%.
В июле композитный индекс PMI в промышленности ЕС-17 вновь заметно снизился с февральских 49,3 до 48,7 пункта. На 0,1 пункт после 94,5 в феврале уменьшился и сводный опережающий индекс делового и потребительского доверия в зимние месяцы динамика была обратной. Более ощутимо «просел» индекс доверия бизнеса с «-5,7» пунктов до «-7,2» пункта. По мнению экспертов, мягкая рецессия в ЕС-17 продлится еще не менее 3-5 месяцев. Еврокомиссия, прогнозирует, что ВВП в Еврозоне сократится не менее чем на 0,3%.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Драйвер сгущения европейских рисков - ожидаемые рецидивы обострения долговых проблем. Правительствам и банкам Еврозоны в текущем году необходимо рефинансировать значительную долю своих долгов, около 23% ВВП ЕС-17. При этом только банкам в этих целях предстоит сократить объем активов на $2,3 трлн., что может обернуться резким сжатием объемов кредитования.
По оценке экспертов МВФ, если политика евровластей окажется неэффективной, Еврозона за два года может потерять 4% ВВП. В числе пострадавших окажутся и развивающиеся страны из-за усиления оттока капитала.
Еще некоторое время назад казалось, что накачка ЕЦБ экономик Еврозоны дешевой, под 1% годовых 36-месячной ликвидностью объемом свыше 1 трлн. евро и принятые решения по углублению финансовой интеграции позволили «купить время» для передышки, дающей возможность успокоить долговые и валютные рынки, преодолеть текущую рецессию и плавно начать необходимые и согласованные структурные реформы. Теперь, однако, все очевиднее: большая часть приобретенного времени, похоже, будет затрачена на борьбу с «греческим вирусом» в экономиках Испании и Италии.
Основные слагаемые китайского риска, несмотря на продолжающийся рост поиск неспекулятивных источников развития в отличие от недвижимости и инвестиций в строительство; сроки и социальная цена перехода к экономической модели, ориентированной не на экспорт, а на внутренний спрос и, в первую очередь, потребление домохозяйств. Пока не включатся новые источники роста, риск замедления будет актуализироваться в растущих запросах населения, особенно среднего класса), распространяющихся уже не только на повышение уровня жизни, но и на перемены в политической системе страны.
Между тем, индекс HSBC PMI для промышленности уже четвертый месяц держится ниже 50 пунктов. В июле он упал до 48,1 пункта - наименьшего значения за этот период. Компании нанимают меньше новых сотрудников; население, по признанию многих наблюдателей, оценивает экономические перспективы все хуже. В этих условиях не исключено, что власти Китая могут начать стимулировать рост. Это усугубит уже обозначившиеся риски и затянет переход к новой экономической модели.
Ощущение того, что китайская экономика вступила в непростые времена, укрепилось докладом Всемирного банка «Китай - 2030: строительство современного, гармоничного и креативного высокодоходного общества», презентация которого состоялась 27 февраля в Пекине. Президент World Bank Роберт Зеллик, представляя доклад, высказался весьма определенно: «текущая модель экономического роста Китая больше не является устойчивой». Главный вызов - так называемая ловушка средних доходов, когда вместе с их ростом, в КНР они составили $5800 на душу населения замедляется динамика производительности труда. В результате Китай в перспективе попадает в конкурентные клещи: с одной стороны, усиливается давление стран с низкими удельными трудовыми издержками, с другой развитых экономик с их прорывами в инновационно-технологическом развитии.
Всемирный банк предложил шесть стратегических направлений адаптации к этой ситуации: более полное и комплексное развитие рыночного хозяйства, то есть снижение роли государства и приватизацию госкомпаний; ускорение инноваций; ориентацию на «зеленый» экономический рост; развитие сферы социальных услуг, здравоохранение, образование, пенсионная система; модернизацию и укрепление национальной финансовой системы, включая урегулирование бюджетных долгов провинций, составляющих по разным оценкам от $300 млрд. до $2 трлн.; состыковку внутренних структурных реформ с изменениями в глобальной экономике. Потенциальные новые лидеры Китая уже выразили поддержку документу.
На фоне явного декаплинга глобального восстановительного роста все рельефнее обозначаются проблемы влияния изменений в регулятивной среде на экономическую динамику. Несмотря на усилия G 20 и МВФ, рекомендации по налогово-бюджетным консолидациям не стали обязательным стандартом. Это, скорее, искусство возможностей экономической политики, зависящее от очень многих обстоятельств и требующее немалой воли и терпения в достижении результатов, которые, по общему правилу, обнаруживаются лишь на среднесрочных дистанциях.
К настоящему времени довольно медленно, но относительно сбалансировано консолидации идут в США и отдельных европейских странах. На уровне Еврозоны в целом новому фискально-бюджетному пакту еще предстоит обрасти «плотью и кровью». На самых ранних стадиях консолидации находятся в Японии и большинстве развивающихся экономик.
Между тем, угроза нового обострения долгового кризиса не снята в среднесрочной перспективе. Вместе с тем, «медицинским» фактом стало негативное влияние налогово-бюджетных консолидаций на краткосрочный рост. Все более заметна и растущая сдержанность регуляторов многих стран в реальных действиях по сокращению бюджетных дефицитов и снижению долгов. Оно и понятно: «отключение» бюджетных стимулов усиливает риски неустойчивости роста и его торможения. В этих условиях роль главного стимулятора начинает играть денежно-кредитная политика центральных банков.
Примеров тому немало - это и два тура quantitative easing, предпринятые США, и сверхмягкая денежно-кредитная политика Японии и действия ЕЦБ, закачавшего в банки Еврозоны более 1 трлн. евро. Возможность смягчения монетарной политики, судя по сообщениям мировых СМИ, не исключают и в Китае. Результат, как известно, двояк: пространство маневра для рефинансирования государственных и частных долгов расширяется, но такой делевериджинг связывает внутри финансового сектора ресурсы, вроде бы предназначенные через расширение кредитования для реальной экономики. В результате требуются все новые стимулы. Растущее монетарное предложение, однако, усиливает инфляционные риски. Поэтому удельный вес вклада денежно-кредитной политики в поддержку роста жестко отмерен возможностью или ее отсутствием удерживать инфляцию под контролем. Кроме того, эффективность вбросов ликвидности в экономику, как показывает опыт, снижается при их повторяемости.
Конечно, такая модель восстановительного роста имеет право на существование. Но она сильно растягивает сроки наступления стабилизации и приближает новый циклический кризис. В публичном обороте уже звучат оценки, новая глобальная рецессия наступит, причем на нее наложится наступление новой технологической «волны» с неизбежным обесценением многих и многих активов.
Восстановление через налогово-бюджетную консолидацию, конечно, заметно болезненнее и сопряжено с немалыми внутриполитическими рисками. Но оно надежнее, в том числе и потому, что новые кризис и «волна» несколько отодвигаются, создавая дополнительное пространство для маневра. Нешуточная коллизия двух регулятивных практик и поиск их взаимодополнения, как представляется, будут определять в 2020 году как экономико-политическую повестку в отдельных странах-лидерах мирового хозяйства, так и в действиях по глобальному управлению в формате «Большой двадцатки» и т.п., в конечном счете направленных на переструктурирование глобального роста и перебалансирование общемирового спроса. Практический вывод из этого один - в современных условиях уже невозможно проводить внутренние структурные реформы без учета и действий партнеров, и интересов, лежащих в их основе.
Современный предмет, который мы называем также, как во времена Лермонтова называли конверт с письмом, написанным орешковыми чернилами. Что это за предмет?
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
