Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. Связаться с автором
Советское государство и право играют немаловажную роль в создании условий, способствующих борьбе за преодоление религиозных предрассудков. В переходный от капитализма к социализму период советское право закрепило ряд мероприятий государства диктатуры пролетариата, которые подрывали связь капитала и религии (ликвидация эксплуататорских классов, национализация церковного имущества, лишение религиозных объединений прав юридического лица). «Пролетарская диктатура,— указывал В. И. Ленин,— должна доводить до конца разрушение связи между эксплуататорскими классами, помещиками и капиталистами, и организацией религиозной пропаганды, как поддержки темноты масс».
В период строительства коммунизма Советское государство и право призваны организовать создание материально-технической базы коммунизма, преобразовать социалистические отношения в коммунистические, содействуя вместе с тем возникновению объективных экономических предпосылок для окончательного преодоления религиозных взглядов у всех членов советского общества.
При этом советское право способствует устранению либо ослаблению отдельных условий и факторов, которые препятствуют освобождению верующих от религиозных предрассудков.
К числу этих факторов в какой-то мере относится то, что при социализме полностью не устранены существенные различия между городом и деревней, между умственным и физическим трудом.
Правовое регулирование хозяйственных отношений направлено к созданию таких условий, при которых и по уровню производительных сил и характеру труда, и по степени благосостояния и бытовым условиям населения социалистическая деревня поднимется до уровня города.
Техническая и культурная отсталость лиц физического труда уходит в прошлое благодаря автоматизации и механизации производства и повышению культурного уровня рабочего класса и колхозного крестьянства. И это создает новые возможности и предпосылки для преодоления религиозного сознания.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Известно, например, что отсутствие нормальных социально-бытовых условий, остатки неравного положения женщин в быту нередко являются питательной средой религиозных предрассудков и суеверий у многих верующих женщин. Поэтому советское законодательство, закрепляя условия для сокращения, облегчения женского труда в домашнем хозяйстве и создания возможности замены этого труда общественными формами удовлетворения материально-бытовых нужд семьи, подрывает тем самым и факторы, которые укрепляют религиозные верования, коренящиеся в остатках старого в семейно-бытовых отношениях.
Советское право, будучи одним из важнейших орудий Советского государства в осуществлении хозяйственно-организаторской функции, всегда способствовало планомерности и сознательности во всей общественно-хозяйственной деятельности масс. Это закономерно вело к подрыву и постепенному устранению обстоятельств, которые обусловливают существование религиозных пережитков.
Такова одна из форм воздействия советского права на сферу религии и церкви. Разумеется, эту сторону проблемы нельзя представлять себе упрощенно, ибо здесь речь идет о сложных формах связи между непосредственными результатами правового регулирования и их весьма отдаленными последствиями.
В данном случае прямым объектом воздействия права выступают не религия как форма общественного сознания, а объективные условия и факторы, являющиеся питательной средой религиозных верований. Таким образом, здесь мы имеем дело не с прямым, а с косвенным, так сказать, опосредствованным влиянием права на религию.
Но существует и область прямого, непосредственного воздействия права на религию и церковь. При этом сложность форм этого воздействия в значительной степени определяется внутренней структурой религии. Как отмечал Г. В. Плеханов, религия включает в себя не только мифологический элемент, т. е. религиозную идеологию, но и так называемые религиозные чувства (религиозную психологию) и религиозный культ. Каждый из элементов религии испытывает на себе определенное воздействие со стороны социалистического права.
Прежде всего, советское право оказывало и продолжает оказывать огромное идеологическое влияние на религию, способствуя научно-атеистическому воспитанию граждан как составной части осуществления культурно-воспитательной функции Советского государства.
В нормах советского права проявляется политика Коммунистической партии, основанная на подлинно научном диалектико-материалистическом мировоззрении. В советском законодательстве находят свое отражение осознанные социалистическим обществом закономерности объективного развития, назревшие общественные потребности и прогрессивные тенденции. Именно поэтому закрепляемые советскими правовыми нормами правила поведения, с точки зрения содержания и формы их изложения, не имеют ничего общего с религиозно-идеалистическими взглядами и суевериями.
Религия стремится примирить людей с социальным рабством, оправдать гнет эксплуататоров и обещает людям «райскую жизнь» лишь на небесах. «Рабы, во всем повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу»,— говорит Новый завет.
Разжигание религиозной и национальной вражды, пренебрежительное отношение к женщине, отказ от полезной общественной деятельности, неверие в творческие силы человека и пессимизм — вот что проповедуют религии всех оттенков и направлений. Религиозные взгляды ослепляют человека, мешают ему познавать объективную действительность и обрекают его на пассивность перед силами природы.
В основе евангельской морали — глубоко индивидуалистичные идеи «личного спасения», исключительной ответственности перед богом, проповедь безразличного отношения к земной жизни, пренебрежение «мирскими» делами и интересами. «Ищите прежде царства божия и правды его...»,— поучает Евангелие от Матфея.
Некоторые религиозные группы истолковывают это поучение как требование полного отказа от благ цивилизации, труда, общественной жизни (например, истинно-православные христиане).
В этом смысле религиозная мораль отвергает закрепленный в нормах советского права принцип ответственности личности перед обществом за свои поступки. Однако было бы упрощением утверждать, что религиозные убеждения и взгляды прямым путем уводят людей от земной, общественной жизни. Верующий, как правило, теоретически признает существование бога, но в повседневной жизни, на практике, даже не сознавая этого, руководствуется не догматами религии, а общепризнанными нормами морали.
В большинстве случаев вред религиозных предрассудков проявляется, прежде всего, в извращенном понимании и истолковании явлений жизни, и не в столь ясной и отчетливой форме виден этот вред в практической повседневной деятельности верующих.
Вопрос этот еще осложняется и тем, что некоторые теологи стремятся доказать «тождественность» нравственных принципов, одобряемых советским правом и религией.
Например, баптистский журнал «Братский вестник» писал: «Требования нашего правительства и предписания Библии не противоречат одно другому. Исходя из священного писания и указаний нашего правительства, и вы, братья и сестры, должны честно трудиться, не жалея сил».
И, действительно, на первый взгляд создается впечатление, что содержание норм Советской Конституции, закрепляющих правила коммунистической морали об отношении к труду, и баптистская проповедь совпадают. Если же обратиться к вопросу о понимании сущности труда, то можно убедиться в ошибочности такого представления.
Следует отметить, что влияние труда на убеждения и нравственные качества людей далеко не однозначны. «Труд, — отмечает советский исследователь баптизма Л. Н. Митрохин,— может воспитывать черты гражданина, а может прививать психологию стяжателя, может сближать человека с обществом, а может его от общества отделять».
В баптистской интерпретации труд выступает как выражение благодарности богу и способ приобрести его «ответную любовь». Это «труд для бога».
С точки зрения Советской Конституции, социалистического правосознания, труд — юридическое право и обязанность гражданина, дело его чести, направленное к увеличению общественного богатства, подъему материального и культурного уровня трудящихся, победе коммунистического общества, это труд для человека, во имя его блага.
Конституционные нормы, закрепляющие принципы коммунистического отношения к труду (ст. ст. 12, 118 Конституции СССР), наполнены глубоким гуманистическим содержанием, они возвеличивают труд, рассматривая его в качестве высокого и почетного служения народу, обществу.
Таким образом, норма, устанавливаемая Конституцией СССР, и правило, рекомендуемое баптистским вероучением, имеют только внешнее сходство: по существу это правила поведения, имеющие совершенно различный нравственный и социально-политический смысл.
Вообще известно, что религия освящает некоторые элементарные правила человеческого поведения и общежития. Эти правила, в частности, находят свое отражение в десяти библейских заповедях, занимающих центральное место в кодексе христианской морали («не убий», «не укради» и т. д.). Однако библейское «не убий», «не укради» также имеет другое содержание, нежели закрепленные в советском законодательстве правовые запреты убийства, хищения.
Прежде всего, эти правила, разумеется, не являются «богоустановленными» — они сложились как элементарные правила поведения на протяжении столетий и выражают собой нравственные требования, выработанные народом без какого-либо участия церковных авторитетов. Присваивая себе авторство на эти нравственные требования, церковь в то же время поддерживала эксплуататорские классы, которые бесстыдно попирали и уродовали указанные нормы поведения, освящая крестовые походы, империалистические войны, эксплуатацию человека человеком.
Кроме того, христианство, выхолостив социально-политическое содержание этих моральных требований, рассматривает их как некие неопределенные, абстрактные, «вечные» истины. Напротив, с точки зрения коммунистической нравственности и социалистического правосознания запрет хищений, краж и других правонарушений имеет лишь определенный, конкретно-исторический смысл.
«В обществе, в котором устранены мотивы к краже, где, следовательно, со временем кражу будут совершать разве только душевнобольные,— какому осмеянию подвергся бы там тот проповедник морали, который вздумал бы торжественно провозгласить вечную истину: Не кради!» — писал Ф. Энгельс.
Советское право способствует созданию такого общества, где будут отсутствовать побудительные мотивы к грабежам, кражам и другим нарушениям правопорядка и где само слово «преступление» станет анахронизмом.
В противоположность религии в нормах советского права выражаются и закрепляются как принципы революционной морали рабочего класса, так и общечеловеческие моральные требования. Например, с точки зрения советского права убийство является совершенно нетерпимым. Однако нормы советского права не имеют ничего общего с лицемерием евангельского «всепрощения», поэтому не всякое лишение жизни признается неправомерным в социалистическом обществе. По советскому законодательству особо тяжкие преступления — измена Родине, шпионаж, бандитизм, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, особо крупные хищения социалистической собственности — караются смертной казнью. С другой стороны, не привлекается к ответственности гражданин, который, защищая свою жизнь или жизнь других людей от нападения вооруженного бандита, убил его (право необходимой обороны). Так проявляются подлинный гуманизм советского права, его непримиримость к врагам коммунизма, дела мира и свободы, к стяжателям и тунеядцам. В этом смысле содержание абстрактного «не убий» и задачи наказания опасных правонарушителей по советскому законодательству — несовместимые понятия.
В социалистическом обществе правовые нормы не нуждаются в религиозном обосновании и оправдании. Их социально-политическое назначение заключается не в подготовке граждан к «вечному спасению», не в культивировании рабских, низменных черт характера, «богобоязненного» отношения к жизни, к труду, а в том, чтобы способствовать формированию нового человека, обладающего высоким коммунистическим сознанием, человека-творца, созидателя нового общественного строя.
Советское право не испытывает деформирующего воздействия со стороны религии. При социализме нет общественных классов, заинтересованных во взаимодействии права и религии. Здесь вместо их взаимодействия осуществляется процесс однонаправленного воздействия права на религию. При этом правовые нормы оказывают глубокое влияние не только в сфере идеологии, но и в области общественной психологии.
Обеспечивая условия воспитания у граждан внутренней коммунистической убежденности и глубокой приверженности к социалистическому строю, нормы советского права поощряют формирование таких положительных правовых чувств и эмоций, как чувство уважения к советскому закону, чувства справедливости юридических норм, негодования и презрения к преступлениям и т. д.
Между тем в сознании и психологии верующих понятия о законе и правопорядке, о правомерном и неправомерном поведении связываются с религиозными представлениями и чувствами, которые по своему характеру могут выступать как отрицательные правовые эмоции (например, представление о «греховности» исполнения законов).
Так, вероучение секты адвентистов 7-го дня запрещает верующим работать в субботу. Возникающее у верующего чувство «греховности» в связи с работой в субботу препятствует исполнению его юридических обязанностей, устанавливаемых в законодательстве о труде.
В данном случае психологическая сторона религии, религиозные чувства препятствуют осуществлению велений, содержащихся в правовых нормах.
В последние годы в советской литературе значительное место уделяется вопросу о значении эмоций, свойственных человеку и эксплуатируемых церковью в целях укрепления религиозных верований, о преодолении эмоционального барьера, охраняющего подступы к религиозной идеологии. Эта проблема имеет серьезное значение и для укрепления социалистического правопорядка.
Но следует иметь в виду, что нарушения законодательства о религиозных культах государственными органами или должностными лицами, посягательства на права верующих способны лишь вызвать чувства религиозного фанатизма, породить негативные правовые эмоции.
Глубокая и серьезная воспитательная работа с верующими, в частности использование в научно-атеистической работе ярких многообразных художественных и иных современных средств эмоционального воздействия на слушателя, может привести к преодолению религиозных чувств и эмоций. При этом немаловажную роль играет воспитание у верующих социалистического правосознания.
Вообще, когда в нашей политической и философской литературе говорят о воспитательной работе с верующими, то имеют в виду, прежде всего пропаганду научного атеизма. И это, безусловно, правильно. Но нельзя при этом забывать о задачах правовой пропаганды, т.е. о систематическом разъяснении людям, находящимся под влиянием религиозных пережитков, советского законодательства. Формирование у верующего чувства доверия к нормам советского права, внутренней потребности выполнять их веления добровольно, по совести, имеет немаловажное научно-атеистическое значение. Ведь религиозные чувства и эмоции представляют собой реальные человеческие эмоции, но выступающие в иррациональном, деформированном виде.
«Идея загробного мира может отторгнуть земные привязанности лишь тогда, когда эти привязанности уже ослаблены (личное горе, болезнь, одиночество и т. д.); отношение к «миру горнему» всегда есть выступившее в мистифицированной форме отношение к «миру дольнему».
Воспитание глубокого уважения к советскому законодательству, проникнутому высокими идеями социалистического гуманизма, творческого и оптимистического отношения к жизни, к труду и общественной деятельности, может быть для верующего первым шагом к падению в его глазах авторитета церковных догматов и ослаблению его религиозных эмоций.
Таким образом, оказывая идейное воздействие на граждан — их психологию, моральный облик — советское право способствует постепенному преодолению религиозных представлений и чувств.
Но воздействие советского права на религию выступает не только в форме идеологического влияния. В сфере религиозного культа советские правовые нормы вступают в соприкосновение с религиозными нормами. Способы воздействия советского права на религиозные нормы определяются тем, что они не входят в социалистическую надстройку, не являются социалистическими социальными нормами. Будучи пережитками прошлого в идеологии и психологии определенной части людей, они оказывают сугубо отрицательное воздействие на некоторые общественные отношения. Социалистические социальные нормы, в том числе правовые, в процессе взаимоотношения с религиозными нормами ограничивают сферу их действия, а, в конечном счете, имеют своей целью преодоление их как элементов старого в обществе, строящем коммунизм.
Веления норм советского права являются одновременно и требованиями коммунистической морали и нравственности, несовместимыми с догматами религиозной морали. В религиозных нормах выражаются и освящаются извращенные эгоистические взгляды и нравы старого мира, архаические обычаи и традиции. Исполнение религиозных норм обеспечивается поощрением, т. е. одобрением, освящением или, наоборот, религиозной санкцией, осуждением поведения человека от имени потусторонних, сверхъестественных сил, будто бы способных вознаградить или покарать его. При этом религия может освящать поведение, противоречащее интересам социалистического общества и государства и являющееся объектом правового запрета.
Так, одобряемые исламом многоженство, кровная месть (кисас), отсечение конечностей за кражу рассматриваются в СССР как уголовно наказуемые деяния. Однако метод правового запрета не является единственной и типичной формой воздействия советского законодательства на сферу религиозного культа.
В существовании религиозных норм, освящающих старые, ветхозаветные обычаи, обряды, традиции, проявляется общесоциологическая закономерность отставания сознания от общественного бытия. Преодоление религиозных верований возможно лишь на основе кропотливой, систематической научно-атеистической работы с верующими людьми, Поэтому декретирование «отмены» религии не имеет ничего общего с политикой Коммунистической партии и Советского государства по отношению к религии и церкви. Следует также отметить, что религиозные нормы могут освящать поведение людей, которое не запрещено законодательством либо вообще выходит за рамки правового регулирования.
В связи с этим помимо правовых запретов советское законодательство о религиозных культах применяет и такие юридические средства воздействия на религиозные отношения, как предписания к активному поведению, т. е. возложение юридической обязанности (например, обязанность членов религиозного объединения зарегистрировать свое общество в компетентных государственных органах), и дозволение, т. е. предоставление права на совершение определенных положительных действий (например, право совершать религиозные обряды).
Какова же специфика воздействия правовых норм на сферу религиозного культа?
Прежде чем перейти к рассмотрению этого вопроса, следует определить понятие религиозного культа, установить его место в системе религиозных отношений. Будучи разновидностью идеологических отношений, религиозные отношения имеют своим непосредственным объектом абстрагированную и отчужденную сущность человека в виде сверхъестественной, идеальной силы, через которую опосредствуются и отношения между людьми.
В отличие от правовых отношений, которые возникают на основе правовых норм и являются их реализацией, религиозные отношения имеют своей основой систему религиозных представлений и норм и выступают как их практическое выражение и реализация.
Внешне религиозные отношения организационно опосредствуются системой религиозных учреждений. И это обстоятельство имеет особое значение для рассматриваемого нами вопроса.
В религиозных отношениях можно выделить:
1) организационно-структурные отношения, связанные с деятельностью религиозных учреждений;
2) религиозный культ в собственном смысле этого слова (отношения, возникающие непосредственно в процессе осуществления религиозных обрядов).
Культ — это особые действия религиозных людей, с помощью которых они пытаются, так или иначе, повлиять на сверхъестественные объекты религиозной веры.
Когда мы говорим о первой группе отношений, то имеется в виду, что существование религиозного объединения предполагает наличие его известной организационной структуры (общее собрание членов общества, исполнительный орган и т. д.), организационных отношений между объединением и его членами, их прав и обязанностей (например, право добровольного участия в религиозном объединении, право члена религиозного объединения избирать и быть избранным в состав исполнительного органа), а также отношений религиозных организаций друг к другу и к своим религиозным центрам.
Значительная часть этих отношений подвергается нормативно-правовому регулированию, поскольку это связано с необходимостью осуществления контроля со стороны государственных органов за исполнением религиозными организациями законодательства о культах, а также с гарантированием и защитой прав религиозных объединений и их членов.
Как известно, специфика нормативно-правового воздействия на общественные отношения заключается в том, что правовые нормы регулируют эти отношения, т. е., с одной стороны, указывают объемы гарантированного возможного поведения (субъективные юридические права), а с другой — предписывают виды и объемы должного поведения (субъективные юридические обязанности) субъектов этих отношений.
Особенность механизма правового регулирования в данной сфере общественной жизни состоит в том, что здесь нормы советского права воз
действуют на несоциалистические общественные отношения, являющиеся воплощением архаичных религиозных норм и антинаучных представлений. При этом предоставление юридических прав и возложение юридических обязанностей на участников религиозных отношений вызываются объективной необходимостью. Религиозные организации существуют не в безвоздушном пространстве: они функционируют на территории СССР, где действует суверенная Советская государственная власть. Верховенство, как важнейшая составная часть государственного суверенитета, в частности, предполагает, что именно государственная власть определяет весь строй правовых отношений, устанавливает общий правопорядок и правоспособность всех внутригосударственных союзов и лиц, а также обладает монополией властного принуждения внутри границ данного государства.
Как мы уже говорили, нормальная деятельность религиозных объединений предполагает существование определенных организационных отношений между объединением и его членами — верующими. Верующие же являются гражданами СССР, и в силу этого факта Советское государство несет обязанность защищать их права.
В процессе своей деятельности религиозные организации вступают в соприкосновение с государственными органами и другими организациями, а также с гражданами и, таким образом, находятся в сфере проявления государственного суверенитета.
Исключение религиозных организаций из этой сферы означало бы:
во-первых, подрыв принципа суверенности государственной власти;
во-вторых, введение полного произвола и беспорядка в тех отношениях, в которых участвуют религиозные организации и их члены;
в-третьих, отсутствие достаточных гарантий прав религиозных объединений и верующих.
Цель нормативного воздействия, оказываемого советским законодательством на религиозные отношения, заключается в том, что юридические нормы:
а) гарантируют реальную возможность отправления религиозного культа для верующих;
б) устанавливают условия правомерности совершения религиозных обрядов и церемоний;
в) предусматривают условия возникновения, деятельности и ликвидации религиозных объединений;
г) обеспечивают недопустимость каких-либо посягательств отдельных церковников и сектантов на атеистические убеждения большинства советских граждан.
Вторая группа религиозных отношений — религиозный культ в собственном смысле этого слова — выражает порядок, процедуру, форму молебнов, песнопений и других религиозных обрядов, ритуалов и церемоний, т. е. составляет саму сущность, сердцевину религиозных отношений. Здесь мы имеем дело с внутренней, чисто религиозной — догматической и канонической деятельностью.
«Что касается внутренней стороны религиозного культа, — пишет А. А. Пузаков, — то она становится непосредственным объектом нормативно-правового воздействия, если выражающие ее священнодействия носят общественно опасный, противоправный характер».
Но правовой запрет — не единственное юридическое средство воздействия на сферу религиозного культа. Нормативно-правовое воздействие на эти отношения состоит и в устанавливаемом законом дозволении совершать религиозные обряды, используя материальные и правовые гарантии этого права.
Таким образом, мы различаем две основные формы воздействия советского права на религию:
а) косвенное, опосредствованное влияние, т. е. воздействие на условия и факторы, препятствующие преодолению религиозных суеверий в социалистическом обществе;
б) непосредственное воздействие права на религию (идеологическое и нормативно-регулятивное).
А. А. Пузаков считает, что существует «научно-познавательное влияние социалистического права на религию». Это неверно. Научно-познавательные функции присущи юридической науке, а не праву.
Особый интерес для юристов представляет нормативно-регулятивная (специфически правовая) форма воздействия советского права на религию. Эту функцию выполняют юридические нормы, закрепленные в правовых актах, именуемых законодательством о религиозных культах (или законами об отделении церкви от государства и школы от церкви).
Законодательство о религиозных культах оказывает и идеологическое воздействие на религию подобно иным нормам советского права, но регулятивное воздействие на религию оказывают только те юридические нормы, которые закреплены в этом законодательстве. Поэтому в данной работе главное внимание уделяется именно этим правовым актам.
Способствуя осуществлению задачи Советского государства по охране прав и свобод граждан, социалистического правопорядка, советское законодательство в специфически правовой форме осуществляет воздействие на религию.
Содержание этой нормативно-регулятивной (специфически правовой) формы воздействия состоит:
а) в нормативном закреплении и гарантировании подлинной свободы совести в СССР, т. е. в признании за каждым гражданином права самостоятельно решать вопрос о своих религиозных или атеистических убеждениях;
б) в закреплении отделения церкви от государства и школы от церкви в СССР;
в) в охране законных прав и интересов верующих;
г) в обеспечении условий секуляризации советского общества и сознания граждан (термин «секуляризация» происходит от латинского saecularis — светский. В философии он означает освобождение от религии социальных отношений, общественного и индивидуального сознания);
д) в установлении запретов противоправных действий, совершаемых в сфере религиозных отношений.
Приступим к рассмотрению каждого из этих вопросов.
Нормативное закрепление и гарантирование свободы совести советским законодательством.
Применение каких-либо насильственных мер в борьбе с религией несовместимо с принципами политики КПСС и Советского государства по отношению к религии и церкви. Эта политика находит свое юридическое воплощение в государственно-правовом институте свободы совести.
В широком смысле свобода совести — это возможность для каждого человека совершать поступки в соответствии со своими представлениями о справедливом и несправедливом, о добре и зле, если эти представления не противоречат морали, принятой в данном обществе, в данной социальной среде. Нельзя представлять себе свободу совести как свободу от соблюдения норм господствующей в данной социальной среде морали.
Таково понятие свободы совести как морально-философской категории.
Вместе с тем понятие свободы совести имеет и другой, более узкий смысл. Дело в том, что многие философы и юристы прошлого (а в капиталистическом мире и в наши дни) рассматривали и рассматривают религию как источник морали, а веру в бога как основу и даже синоним чувства совести.
Исторически это связано с тем, что в древности «многие народы олицетворяли моральный самоконтроль в образе какого-то таинственного духа, потому что не могли правильно объяснить, почему у человека появляется одобрение или осуждение его поступков».
Так, в древней Индии верили, что в человеке находится всевидящий дух Варуна. «Иудейская и ранняя христианская теология не знала понятия совести. В древнееврейском тексте Ветхого завета нет слова «совесть». Новый завет также почти не знает этого понятия; апостол Павел говорит о совести у язычников. Лишь под влиянием античной философии христианская этика стала проповедовать, что бог якобы прячет совесть в тайнике бессмертия души человека».
В течение многих столетий церковь и эксплуататорское государство стремились внедрить в сознание народных масс представление о том, что вопрос о справедливости и несправедливости, добре и зле якобы связан с волей бога и вытекает из догматов религии. Однако серьезные изменения в общественной жизни, успехи в развитии науки и культуры в XVIII, XIX и XX вв. привели к падению авторитета религиозной морали. В связи с этим сложилось представление о свободе совести как о праве гражданина самому решать вопрос, руководствоваться ли ему поучениями религии или отвергать их при оценке правильности своих поступков.
Свобода совести включает в себя: право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой религии; свободу отправления религиозных культов; свободу антирелигиозной пропаганды.
В этом и заключается смысл понятия свободы совести, которое содержится в ст. 124 Конституции СССР.
Следует отметить, что свобода совести — сложное, многогранное понятие — имеет и морально-философский аспект, о котором мы говорили выше и который является теоретической основой категории «свобода совести», и социологический, политический, правовой аспекты.
Э. Каракозова выделяет следующие философские аспекты свободы совести.
1. Этический — когда сталкиваются со свободой совести вообще;
2. Общесоциологический — в связи с проблемой свободы в сфере свободы совести; 3. Политико-правовой — если рассматривать свободу совести как неотъемлемую часть демократических прав человека.
Но навряд ли правильно рассматривать политико-правовую сторону свободы совести как один из философских аспектов изучения проблемы. Как политико-правовой, так и философский аспекты хотя и тесно связаны, но имеют самостоятельное значение. Если мы рассматриваем категорию свободы в проблеме свободы совести, то это еще не означает, что речь идет о социологическом аспекте, ибо свобода может быть объектом изучения и политической науки, и юриспруденции, и экономической науки, и психологии, и т, д.
В социологическом плане свобода совести — духовная ценность, важное социальное благо, созданное обществом в результате исторического развития. Социологический аспект предполагает изучение отношения партий, различных организаций (профсоюзных, женских и т. п.), церкви, семьи и других социальных институтов к членам общества как носителям религиозного или атеистического мировоззрения.
При этом можно различать два аспекта социологического изучения данной свободы:
во-первых, свобода совести как социальный институт, т. е. как совокупность политических и иных норм и принципов, регулирующих общественные отношения, возникающие в процессе реализации этой свободы;
во-вторых, свобода совести как сама реализация и осуществление вышеуказанных норм, их претворение в жизнь.
В данном случае свобода совести рассматривается как фактическое состояние, как социальная практика. В этом смысле свобода совести выступает как разновидность фактического поведения людей в области религиозных отношений или в области отношений, связанных с выражением атеистических взглядов, и может быть предметом социологического анализа.
Широкий социологический подход к проблеме свободы совести не может препятствовать исследованию ее политических и правовых аспектов. В политическом плане свобода совести есть важнейший институт демократии.
Как и всякая другая демократическая свобода, свобода совести представляет собой классовую привилегию; в условиях социализма она имеет всеобщий, подлинно демократический характер. Обеспечение свободы совести для каждого гражданина выступает как одна из важнейших задач социалистической демократии.
Юридический аспект свободы совести, как правильно отмечает Е. Огневая, предполагает отношение государства к гражданам своей страны, критерием которого являются атеистические и религиозные взгляды граждан, и находит свое выражение в правовых нормах.
В юридическом плане свобода совести рассматривается как правовой институт, т. е. как совокупность правовых норм, регулирующих общественные отношения, которые возникают в процессе осуществления этой свободы.
В процессе реализации правовых норм, составляющих институт свободы совести, возникают и прекращаются определенные правоотношения, участники которых наделены правами и обязанностями.
В отношении субъективного права — элемента такого рода правоотношений — также применяется иногда термин «свобода совести».
Таким образом, свобода совести в юридическом аспекте может рассматриваться как объективное право (институт свободы совести) и как субъективное право (право свободы совести).
Существует концепция, отвергающая общественно-политический и правовой характер института свободы совести. Весьма четко она была сформулирована на всемирном конгрессе баптистов в 1955 г.
«Религиозная свобода,— говорил президент одного из баптистских колледжей штата Миссури (США) доктор теологии Уолтер П. Бинс,— не является даром или привилегией, дарованной государством. Это — не благоволение, дарованное каким-либо человеческим агентством. Это прирожденное, неотъемлемое право, которое светские власти обязаны признавать и уважать и которое было даровано человеку, когда он был создан как «духовное подобие бога».
Теория божественного происхождения свободы совести лишена какого бы то ни было научного значения. Исторические данные, так же как и факты современной жизни, показывают, что идея свободы совести родилась и утвердилась в борьбе человеческого разума против религиозного мракобесия.
Само содержание религиозных догматов, смысл вероучений различных церквей и сект не имеют ничего общего с принципами подлинной свободы совести. Идеи покорности, смирения, рабской зависимости от всемогущего божества, свойственные всем религиям, сковывают разум, препятствуют подлинному развитию творческой свободной мысли.
В христианском вероучении эта мысль отчетливо выражена в Евангелии от Матфея: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». В полном соответствии с этим А. Карев, один из деятелей баптистской церкви в СССР, пишет: «Бог — горшечник, мы — глина». Следует также отметить, что само слово «ислам» означает «вручение себя аллаху», «чувство зависимости от всемогущего божества».
Как указывали К. Маркс и Ф. Энгельс, идеи свободы совести и религии «выражали в области знания лишь господство свободной конкуренции». На определенном этапе буржуазной революции, начиная с реформации 1525 г. в Германии и кончая английской буржуазной революцией XVII в., лозунг свободы вероисповеданий, выдвинутый буржуазией, сводился, по существу, к требованию признания права исповедания неофициальной, неказенной религии.
Но буржуазия остановилась лишь на провозглашении свободы вероисповедания и отделения церкви от государства. Она не могла провести мероприятия, «которые буржуазная демократия выставляет в своих программах, но нигде в мире не довела до конца, благодаря многообразным фактическим связям капитала с религиозной пропагандой».
К. Маркс указывал на принципиальную разницу между буржуазным и марксистским пониманием свободы совести: «...буржуазная «свобода совести» не представляет собой ничего большего, как терпимость ко всем возможным видам религиозной свободы совести, а она, рабочая партия, наоборот, стремится освободить совесть от религиозного дурмана».
В произведениях В. И. Ленина вопрос о свободе совести нашел свое дальнейшее развитие. Подчеркивая несовместимость философии Коммунистической партии — диалектического и исторического материализма — с религией и указывая пути преодоления религиозно-идеалистических взглядов, В. И. Ленин в то же время неоднократно отмечал, что партия борется за полную свободу совести и выступает против малейшего оскорбления религиозных убеждений трудящихся, которые еще находятся под влиянием религии.
Как указывал В. И. Ленин, социально-политическое содержание свободы совести в капиталистических странах состоит в «свободе для капитала покупать и подкупать целые церковные организации для одурманивания масс религиозным опиумом...».
Весьма важно значение указаний В. И. Ленина о свободе совести в социалистическом государстве. Советская система есть разрушение буржуазной лжи, которая называет «свободой печати» свободу для капиталистов скупать сотни газет и тем самым создавать так называемое «общественное мнение». Экспроприация типографий и складов, запасов бумаги
это главное в обеспечении свободы печати. «То же относится... к свободе совести...»,— подчеркивал В. И. Ленин. Советская демократия, писал В. И. Ленин, в отличие от буржуазной, центр тяжести переносит на то, чтобы на деле обеспечить ранее эксплуатировавшийся трудящимся массам «реальную (фактическую) возможность постепенно освобождаться от гнета религиозных предрассудков...», «от влияния попов...». Вместе с тем, редактируя текст проекта декрета СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», В. И. Ленин внес ряд поправок и дополнений, которые закрепляли материальные гарантии свободы отправления религиозных культов.
В разрушении связи капитала с религиозными организациями, в предоставлении трудящимся и их организациям типографий, запасов бумаги, а также других материальных условий формирования научного мировоззрения в сочетании с реальными гарантиями законных прав верующих В. И. Ленин видел главные условия обеспечения свободы совести в Советском государстве.
Институт свободы совести, по советскому государственному праву, представляет собой совокупность правовых норм, закрепляющих право каждого гражданина исповедовать любую религию или не исповедовать никакой религии, свободу отправления религиозных культов и свободу антирелигиозной пропаганды, а также устанавливающих систему специальных гарантий, реально обеспечивающих эти права.
Государственно-правовой характер указанного института определяется, во-первых, тем, что правовые нормы, входящие в его состав, обеспечивают возможность пользования одним из важнейших социальных благ — свободой совести, которое наряду с такими благами, как свободный труд, нормальный отдых и др., составляет коренные условия жизни гражданина в социалистическом обществе и в Советском государстве. Во-вторых, свобода совести закреплена в Конституции СССР, конституциях союзных и автономных республик, а также в ленинском декрете СНК РСФСР, который также имеет конституционное значение. В-третьих, свобода совести как основное право советского гражданина (как и другие конституционные права) обладает более высокой общностью и стабильностью, нежели отраслевые субъективные права.
Назначение нормативно-правового закрепления и гарантирования свободы совести выражается в предоставляемой советским законодательством для каждого гражданина реальной возможности выбора между верой и неверием и избранием такого вида правомерного поведения, которое соответствует его убеждениям.
Впрочем, сам внутренний, идейно-психологический процесс выбора между религией и атеизмом лежит в сфере личной жизни граждан, которая находится вне рамок их юридических обязанностей перед государством, т. е. за пределами непосредственного нормативно-правового воздействия.
«Помимо своих действий, — писал К. Маркс, — я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом». И в данном случае юридической регламентации подвергаются не религиозные или атеистические мысли, взгляды людей, а их действия, не убеждения совести, а поступки, в которых обнаруживаются убеждения совести.
Предметом правового регулирования являются общественные отношения, возникающие в процессе осуществления свободы совести, т. е. вид определенного поведения людей в области религиозных отношений или в сфере отношений, связанных с научно-атеистической деятельностью.
Анализ советского конституционного законодательства позволяет выделить три основных элемента свободы совести: право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой религии, свободу отправления религиозных культов, свободу антирелигиозной пропаганды. В связи с тем, что подавляющее большинство советских граждан порвало с религиозными предрассудками, граждане реализуют право не исповедовать никакой религии. Никто не может препятствовать советскому человеку воспользоваться этим правом.
Право исповедовать любую религию обеспечивается равенством всех религий перед законом и отсутствием привилегий, предоставляемых какому-либо из религиозных исповеданий в СССР. Это предполагает право изменить веру, присоединиться к другому религиозному исповеданию. Однако гражданин может состоять только в одном религиозно-культовом объединении.
Свобода совести в СССР — подлинно демократический, социалистический по содержанию институт. Использование этой свободы вопреки интересам трудящихся и против социалистического строя недопустимо.
Институт свободы совести играет немаловажную роль в определении правового статуса советского гражданина.
Для большинства советских граждан, свободных от религиозных суеверий, осуществление свободы совести имеет значение гарантии неприкосновенности их атеистических убеждений и является средством обеспечения условий для широкого распространения атеистических идей и охраны духовной культуры советского народа от тлетворного влияния религии.
Таким образом, свобода совести в СССР является одним из важнейших средств обеспечения возможностей для духовного развития гражданина, раскрытия его творческих сил и способностей.
Победа культурной революции, успехи атеистического движения, секуляризация советского общества были бы невозможны без реального обеспечения этой свободы. Для граждан, исповедующих ту или иную религию, свобода совести имеет значение гарантии, обеспечивающей недопустимость оскорбления их религиозных чувств и реальную возможность отправления религиозного культа.
Не следует, однако, понимать упрощенно вопрос о социалистическом содержании института свободы совести. Когда мы говорим о том, что свобода совести в СССР осуществляется и должна осуществляться в интересах советского народа, то это не означает, например, что совершение религиозных обрядов соответствует этим интересам. Напротив, религиозные обряды и церемонии объективно препятствуют росту коммунистической сознательности граждан, мешают им принимать активное участие в строительстве коммунистического общества.
Но правовое гарантирование свободы совести (т. е. недопустимость насилия над совестью граждан) представляет собой безусловно положительное явление, условие подлинного демократизма, без соблюдения которого трудно говорить о восприятии верующими научно-атеистических идей и постепенном отходе их от религии. В этой связи весьма спорным представляется тезис А. Б. Портнова: право исповедовать любую религию и право не исповедовать никакой религии — единство противоположностей, причем «в обществе, развивающемся к коммунизму, положительным в содержании свободы совести является право на материалистическое понимание и научно-атеистическое воспитание; отрицательным — право сохранять религиозные представления и отправлять религиозные обряды».
На наш взгляд, ошибочным было бы искать «положительные» и «отрицательные» стороны противоречия в правах граждан, составляющих институт свободы совести.
В советском законодательстве о религиозных культах (так же как и в советском праве вообще) проявляется воля всего народа, направленная к всестороннему обеспечению прав и свободы личности.
Разумеется, признание законом свободы отправления религиозных культов отражает факт сохранения пережитков прошлого в идеологии, психологии людей. И религиозные объединения не являются организациями, созданными в интересах советского законодателя, по его почину. Закон лишь признает реальность этих организаций и в интересах советского народа устанавливает пределы их деятельности. Их нельзя рассматривать как общественные организации или общества трудящихся, в деятельности которых проявляется творческая активность советского народа. Однако это не дает основания для того, чтобы в современных условиях рассматривать гарантированное советским законом юридическое право исповедовать любую религию как «отрицательный момент» противоречия.
В правовых нормах, закрепленных в законодательстве о религиозных культах, выражаются демократизм советского права, его высокий гуманизм, закреплены условия, исключающие применение насилия над совестью человека, его убеждениями, и гарантируется правовая защита прав верующих и неверующих. Следовательно, и в этих нормах советского права выражены принципы коммунистической нравственности, утверждающие гуманное отношение и взаимное уважение между людьми, недопустимость разжигания религиозной нетерпимости.
На наш взгляд, не в искусственном противопоставлении прав граждан, а в борьбе научного материалистического мировоззрения с религиозно-идеалистическим следует усматривать проявление закона единства и борьбы противоположностей.
Социалистическое, подлинно демократическое содержание свободы совести в СССР определяет и всеобщий характер его осуществления. Вместе с тем советское законодательство устанавливает пределы использования свободы совести, ограничивающие злоупотребления названной свободой.
«Свобода мысли, совести, слова, — писал А. В. Луначарский, — может быть урезываема в Советской республике лишь постольку, поскольку ею злоупотребляют в целях прямой классовой борьбы против диктатуры пролетариата». И в условиях общенародного государства недопустимо, неправомерно использование свободы совести в антигосударственных, антисоциалистических целях.
При социализме проводится в жизнь принцип: «Нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав». Это полностью относится и к свободе совести, одна из особенностей которой состоит в том, что граждане не вправе отказываться от исполнения возлагаемых на них конституционных и других юридических обязанностей, ссылаясь на свои религиозные взгляды. В п. 6 декрета указывается; «Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятия из этого положения под условием замены одной гражданской обязанности на другую в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда».
Закон возлагает на советских граждан обязанность соблюдать законы, воинскую и другие обязанности (например, всеобщее обязательное восьмилетнее образование, обязанность быть свидетелем на суде). Однако церковники и сектанты нередко уклоняются от выполнения гражданского долга, ссылаясь на свои религиозные взгляды.
Так, в селе Малые Ягуры (Ставропольский край) член общины истинно-православной церкви Уваров отказался стать на военный учет. В Черногорске (Хакасская автономная область) некоторые сектанты-пятидесятники отказывались пустить своих детей в школу. При рассмотрении в 1964 г. Краснодарским краевым судом уголовного дела организаторов нелегальной секты «Свидетелей Иеговы» Я. Кривущева и других сектанты П. Коваленкова, М. и Ф. Субботины, А. Рудьев отказались дать суду свидетельские показания о незаконных действиях обвиняемых, подчиняясь требованиям устава секты, который запрещает рассказывать посторонним об участниках организации.
Суд вынес определение о привлечении к уголовной ответственности этих граждан за отказ отдачи свидетельских показаний (ст. 182 УК РСФСР).
Точно и своевременно исполнять советское законодательство о культах — обязанность каждого гражданина, непременное условие осуществления подлинной свободы совести.
Гарантирование отделения церкви от государства.
В зависимости от условий, принципов, характеризующих взаимоотношения эксплуататорского государства и церкви, существуют различные виды этих отношений.
Это, во-первых, теократическое государство, которое характеризуется полным слиянием светского и религиозного начал, государства и церкви при преобладании последней.
«Истинно религиозное государство, — указывал К. Маркс, — есть теократическое государство. Главой таких государств должен быть либо, как в иудейском государстве, бог религии, сам Иегова, либо, как в Тибете, наместник бога, далай-лама...». К таким государствам относился Йемен.
Во-вторых, это так называемый «византизм», т. е. такой тип отношений государства и церкви, при котором последняя сведена до положения части государственного механизма (например, в дореволюционной России).
Указанные виды взаимоотношений государства и церкви весьма характерны для до буржуазных формаций. Элементы этих взаимоотношений сохранились и в некоторых современных капиталистических государствах. В одних до сих пор существует государственная церковь (Великобритания, Швеция, Греция, Ирландия, Испания и др.), в других (ФРГ, Австрия) законодательство признает формальное равенство церквей, но предоставляет им исключительные права, отличающие их от обычных объединений верующих (см. 87).
Наконец, в-третьих, это светское государство, т. е. установление отделения церкви от государства (например, Франция, США).
Отделение церкви от государства означает, что государство не вмешивается во внутреннюю, религиозную жизнь церкви и не поручает ей осуществлять какие-либо государственные функции, а церковь не вмешивается в дела государства. Это наиболее важная гарантия свободы совести, так как освобождение совести гражданина от принудительной государственной опеки предоставляет ему возможность самостоятельно решать вопрос о своих убеждениях. Религиозные организации превращаются в частные общества, которые не могут использовать государственную власть против «инаковерующих» или неверующих.
Отделение церкви от государства — мероприятие, которое характеризует политические общественные отношения; это составная часть политического режима в государстве.
Будучи урегулированы нормами права, эти отношения приобретают юридический характер. Поэтому нельзя согласиться с Ю. А. Розенбаумом, который рассматривает отделение церкви от государства только как правовой режим. Следует говорить о политико-правовом режиме.
Несмотря на прогрессивность этого мероприятия, следует заметить, что в условиях капитализма отделение церкви от государства является юридической фикцией, прикрывающей фактический — финансовый, идейный, а в период империализма — и все возрастающий официальный союз государственно-монополистического капитала и религии.
И этот вопрос нуждается в изучении в социологическом аспекте.
Буржуазное государство и церковь — такие социальные институты, которые обладают определенными общими чертами: назначением, целью, отношением к общественному прогрессу. При капитализме методы и формы воздействия государства и церкви на народные массы различны, но цель их одна — защищать интересы господствующих классов.
Как всякий угнетающий класс, буржуазия нуждается для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Если палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных, то поп «должен утешать угнетенных, рисовать им перспективы (это особенно удобно делать без ручательства за «осуществимость» таких перспектив...) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революционных действий...».
Буржуазное государство, опираясь на силу полиции, армии, суда, подавляет сопротивление эксплуатируемых; религиозные организации именем бога освящают и оправдывают это насилие. И капиталистическое государство, и церковь выступают в качестве тормоза общественного прогресса, препятствуя возникновению и развитию прогрессивных идей и социальных отношений.
Соотношение Советского государства и церкви как социальных институтов имеет принципиально иной характер. Советское государство не является уже государством в собственном смысле, т. е. силой, стоящей над обществом, орудием эксплуататорского меньшинства, угнетающего трудящиеся массы; это орган, выражающий волю всего народа, во имя блага человека, могущественный инструмент общественного прогресса, способствующий всестороннему развитию личности на основе расцвета науки и культуры.
Церковь же выступает как социальная общность, организующая отношение человека к трансцендентным силам, т. е. к силам сверхчувственным, «действующим» вне эмпирического контроля человека, и, следовательно, продолжает препятствовать освобождению человеческого сознания от гнета антинаучных идей и суеверий. Несмотря на то, что большинство религиозных организаций и священнослужителей в СССР лояльно относятся к советскому общественному строю, не ведут антигосударственной деятельности, которую проводила церковь в первые годы Советской власти, церковь не перестает выражать наиболее архаичное, консервативное в сознании человека и в быту.
Таким образом, церковь в социалистическом обществе препятствует, мешает социальному прогрессу, развитию социалистических отношений и формированию новой личности. Поэтому режим отделения церкви от государства в СССР выражает принципиальное различие социалистического государства и церкви как социальных институтов и имеет новое социально-политическое содержание, которое коренным образом отличается от отделения церкви от государства в буржуазном обществе.
Это различие выражается в следующем:
1. В социалистическом обществе отделение церкви от государства имеет действительный, реальный характер, в то время как в капиталистических государствах это мероприятие только провозглашается, но никогда не доводится до конца.
Например, конституция США (I и XIV поправки) формально запрещает законодательным органам федерации и штатов признавать какую-либо религию государственной. Однако многие американские политики и юристы допускают весьма своеобразное толкование этих статей конституции. Так, член Верховного суда США Дуглас заявил: «Первая поправка не говорит, что во всех отношениях должно быть отделение церкви от государства... Мы — религиозный народ, чьи институты предполагают верховное существо».
2. В связи с тем, что в СССР церковь отделена от государства, религиозные организации не вправе вмешиваться в его дела. Им запрещается совершать религиозные обряды в государственных, общественных, кооперативных учреждениях и предприятиях, а также помещать в них какие-либо предметы культа, например, иконы, кресты.
Недопустимость вмешательства церкви в вопросы государственного управления в СССР обеспечивается отсутствием каких-либо агентов религиозных организаций в органах Советского государства, как это имеет место, например, в Англии, где в состав палаты лордов входят по должности 2 архиепископа и 24 епископа.
Во многих капиталистических государствах церковь открыто вмешивается в дела государственного управления, при этом наиболее значительное клерикальное влияние оказывается в таких сферах государственной деятельности, как армия, правосудие, тюремные учреждения, ведение актов гражданского состояния.
3. Советское государство со своей стороны не вправе вмешиваться во внутреннюю, чисто религиозную деятельность церкви, если только эта деятельность не противоречит действующему законодательству.
В постановлении ЦК КПСС «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды» указывалось на недопустимость каких-либо оскорблений чувств верующих и церковнослужителей, а также административного вмешательства в деятельность церкви.
Под административным вмешательством в дела церкви следует понимать такие действия работников государственного аппарата, которые препятствуют правомерной деятельности зарегистрированных религиозных объединений, совершению религиозных обрядов (поскольку эти обряды не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан) или связаны с лишением верующих законных прав.
«При неправильном действии властей, — говорил М. И. Калинин, — религиозное чувство не уменьшается, а увеличивается, и тот, кто думает, что он с религией борется, собственно говоря, укрепляет ее».
Так, в Куйбышевской области пытались уволить служащую А. Березину после того, как выяснилось, что она вовлечена в баптистскую секту. Вместо того чтобы помочь женщине, потерявшей двух детей и подпавшей под влияние сектантов, руководитель учреждения в этом случае допустил нарушение закона.
Однако неправильно было бы полагать, что меры государственного принуждения, ни при каких условиях не могут быть применены к лицам, нарушающим законодательство о культах, и не всегда это означает «администрирование».
Ленинский декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (п. 5) предоставляет право органам власти принимать все необходимые меры для обеспечения общественного порядка и безопасности, если исполнение религиозных обрядов связано с нарушением общественного порядка или сопровождается посягательствами на права граждан.
4. В буржуазном обществе режим отделения церкви от государства нередко рассматривается как такой вид отношений, при котором государство и церковь выступают как равноправные стороны. Например, ст. 7 конституции Италии 1947 г. устанавливает, что «государство и католическая церковь независимы и суверенны в принадлежащей каждому из них сфере». Но, как отмечал еще К. Маркс, «две суверенные власти не могут одновременно, бок о бок, функционировать в одном государстве. Это — нелепость вроде квадратуры круга».
Итальянская действительность может служить подтверждением того, как церковь незаконно и грубо вмешивается в область государственной деятельности. С этой целью Ватикан использует 25 тысяч церковных приходов, организацию «Католическое действие», аппарат христианско-демократической партии и другие организации.
Если до Второй мировой войны взаимоотношение церкви и государства, как правило, регулировалось законом и только единственная — католическая церковь — пользовалась договорным методом, заключая особые соглашения (конкордаты) с правительствами, то в настоящее время все более и более распространенным становится договорный метод регулирования взаимоотношений капиталистических государств с церковью. В этом, в частности, проявляется стремление церкви играть более активную роль в общественной и государственной жизни.
Концепция «равенства» и «суверенитета» церкви и государства, известная еще в XIX веке как «теория координационных отношений», была подвергнута критике даже в литературе по церковному праву. Существенная особенность режима отделения церкви от государства в СССР состоит в том, что Советское государство и церковь не являются равноправными сторонами. Религиозные организации функционируют в обществе, где действует суверенная Советская государственная власть, веления которой обязательны для всех организаций и лиц.
Не вмешиваясь в религиозную деятельность церкви, Советское государство осуществляет право государственного верховенства в отношении религиозных организаций, которое заключается:
1) в определении государством условий и порядка образования религиозных организаций, ведения их учета;
2) в установлении порядка взаимоотношений религиозных организаций и их представителей с государственными органами и гражданами;
3) в регламентировании государством порядка организационно-хозяйственной деятельности религиозных организаций;
4) в установлении правил соблюдения общественного порядка и охраны прав граждан при отправлении религиозных обрядов и церемоний;
5) в контроле со стороны государства за соблюдением религиозными организациями советского законодательства.
Некоторые религиозные деятели и организации стремятся истолковать отделение церкви от государства в буржуазном духе, т. е. пытаются обосновать тезис о «равноправии» Советского государства и церкви, об абсолютной независимости религиозных организаций от советских законов. С такой программой выступили «инициативники» баптисты.
Священники московской епархии Эшлиман и Якунин направили «открытое письмо» патриарху, в котором выразили несогласие со сложившимися церковно-государственными отношениями. В том же духе выступил и архиепископ Ермоген, пытавшийся толкнуть церковь на путь политической оппозиции к Советскому государству.
Эти необоснованные претензии, несбыточные мечты о перенесении порядков, присущих буржуазным государственно-церковным отношениям, на советскую почву являются абсолютно несостоятельными и неправомерными.
5. Существенной особенностью режима отделения церкви от государства в СССР является полная секуляризация права и правовых отношений в социалистическом обществе. Они освободились не только от религиозности, но и от «теологического характера», свойственного им в буржуазном обществе. Секуляризация правовых отношений в капиталистическом государстве имеет незавершенный, неполный характер: религиозное вероисповедание нередко может служить основанием для приобретения субъективных прав или возложения дополнительных обязанностей. И это относится к государственно-правовым, уголовно-процессуальным, семейно-правовым и другим юридическим отношениям. Например, президенты Аргентины, Ирландии, король Норвегии в соответствии с конституциями обязаны дать религиозную клятву. Отказ атеиста произнести религиозную клятву лишает его возможности занимать высокие посты, которые могут быть предоставлены только верующим. Духовенство, как правило, освобождается от воинской обязанности, от уплаты налогов. В соответствии с догматами иудаизма, которые в Израиле являются правовыми источниками, женщины не имеют права на развод, не вправе давать свидетельские показания в суде. Как писала одна западноевропейская газета, «Голда Меир могла стать министром, но свидетельствовать в обычном раввинском суде ее не допустят».
Выражением полной секуляризации права и правовых отношений в СССР являются закрепление в нормативных актах и последовательное осуществление в жизни принципа недопустимости лишения советского гражданина субъективных прав или возложения дополнительных обязанностей по мотивам исповедания или не исповедания религии.
Вероисповедание не оказывает никакого влияния на правоспособность и дееспособность, т. е. на объем политических, трудовых, имущественных, жилищных, семейных и других прав гражданина. «Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются»,— указывается в декрете (п. 3). Избирательные права в СССР предоставляются независимо от вероисповедания (ст. 135 Конституции СССР).
В период перехода от капитализма к социализму служители религиозных культов, монахи лишались избирательных прав, поскольку они выступали против советского строя. Победа социализма, развитие демократии в нашей стране привели к установлению всеобщего избирательного права. В 1936 г. VIII Всесоюзный Чрезвычайный съезд Советов отверг поправку к проекту Конституции, предлагавшую лишить избирательных прав служителей культа. Им были предоставлены избирательные права. Переход подавляющего большинства служителей культа на лояльные позиции по отношению к Советской власти стал фактом.
Религиозные верования ни в коем случае не могут быть основанием для ущемления советского гражданина в трудовых правах. Вероисповедание трудящегося не может быть причиной отказа администрации предприятия или учреждения заключить трудовой договор или основанием для его расторжения. При приеме на работу у трудящегося не спрашивают о его религиозных взглядах, но прогулы по случаю религиозных праздников считаются неуважительными.
Вероисповедание, разумеется, не может быть основанием для ущемления гражданина и в осуществлении других конституционных прав, например, права на образование. В СССР никому не может быть отказано в приеме в учебное заведение по религиозным мотивам.
В нашей стране гарантируется равенство прав граждан независимо от их религиозной принадлежности и в сфере семейно-правовых отношений (ст. 4 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье).
В дореволюционной России разноверие, как правило, воздвигало непреодолимые препятствия к бракосочетанию. Разжигая национально-религиозную вражду между народами, законы под страхом уголовного наказания запрещали браки христиан с нехристианами.
Особенно значительным ущемлениям в семейных правах подвергались раскольники. Те из них, которые отказывались венчать и крестить детей по обряду православной церкви, лишались самых минимальных семейных прав. Их браки не признавались действительными.
Духовная консистория доносила о сектантских браках в полицию, которая разводила супругов и отбирала детей. В 1874 г. браки раскольников были признаны законом, но факты насильственного отобрания детей у сектантов имели место и после этого.
По советскому праву разноверие или религиозная принадлежность не являются препятствием для вступления в брак. В Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье закреплен принцип: религиозный обряд брака, равно как и другие религиозные обряды, не имеет
правового значения (ст. 6). Граждане освобождены также от обязанностей воспитывать своих детей в религиозном духе.
Равенство граждан перед законом и судом независимо от вероисповедания (ст. 5 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве) гарантирует полную секуляризацию уголовно-процессуальных и гражданско-процессуальных отношений.
Это обеспечивается, во-первых, запретом религиозным организациям отправлять функции правосудия и отсутствием особых духовных и иных религиозных судов. Во-вторых, церковные и сектантские объединения не имеют правомочий в области правосудия, которые позволяли бы привлекать лиц к уголовной ответственности, разрешать гражданские дела или в какой-либо иной форме навязывать свою волю судебно-следственным органам. В-треть их, в СССР догматы религии не являются источником права. В системе уголовного права СССР отсутствует институт ответственности за так называемые религиозные преступления (ересь, совращение в православие, богохульство и т. п.). В связи с этим исключается сама возможность использовать органы правосудия для подавления свободы совести, а в основу судебных приговоров и решений не могут быть положены религиозные каноны.
Наконец, в-четвертых, это обеспечивается последовательно светским характером формы судопроизводства (запрет религиозной присяги или совершения религиозных обрядов при отправлении правосудия).
Таким образом, советское право закрепляет и гарантирует действительное отделение церкви от государства.
Гарантирование отделения школы от церкви в СССР.
Церковь всегда обращала особое внимание на воспитание молодежи, стремясь с детства отравить сознание подрастающего поколения ядом религии и таким образом утвердить свое господство над умами людей.
В период буржуазных революций передовые мыслители и педагоги выдвигали требования отделения школы от церкви и светского, т. е. свободного от всякого религиозного влияния, воспитания учащихся. Отделение школы от церкви означает недопустимость какого-либо вмешательства церкви в дело народного образования и запрет принудительного, насильственного или организованного приобщения детей к религии. Но, придя к власти, буржуазия только провозгласила требование отделения школы от церкви, но не провела его в жизнь.
Даже в тех странах, где формально школа была отделена от церкви, преподавание религии исключалось только из программ государственных школ. В частных учебных заведениях не запрещалось преподавать религию. Кроме того, церкви предоставлялась возможность открывать свои школы и подвергать детей религиозной обработке. Ни в одном из капиталистических государств в школах не проводится научно-атеистическое воспитание молодежи. Например, в США законы многих штатов разрешают чтение Библии в общественных школах. Существуют, кроме того, частные религиозные школы, которые в 1953-1954 гг. охватывали 13,08% учащихся страны.
В эпоху империализма религиозное влияние в школах усиливается. В таких странах, как Испания, Португалия, Ирландия, Греция, воспитание юношества безраздельно находится в руках церковников.
К. Маркс рассматривал реорганизацию народного просвещения и очистку его от религиозных и клерикальных элементов как начало умственного раскрепощения народа. В. И. Ленин также неоднократно говорил о необходимости отделения школы от церкви.
С первых же дней своего существования Советское государство приняло меры для охраны школы и всего подрастающего поколения от тлетворного влияния религии. С этой целью в советском законодательстве закреплен режим подлинного отделения школы от церкви.
Сущность отделения школы от церкви в социалистическом государстве ярко раскрыла Н. К. Крупская:
«Из отделения церкви от государства логически вытекает отделение школы от церкви, потому что дать представителям какой-либо религии возможность сделать из школы орудие пропаганды своих религиозных идей, дать возможность им влиять на впечатлительные, не защищенные жизненным опытом и знанием детские умы, значит ставить эту религию в исключительно привилегированное положение.
Отделение школы от церкви являлось требованием социалистических программ не только по соображениям логики, но и во имя прав ребенка... Надо предохранить ребенка от внушений ему истин, противоречащих науке».
Правовым основанием этого режима является п. 9 ленинского декрета.
Существенные черты режима отделения школы от церкви в СССР состоят в следующем:
1. Преподавание религии, совершение религиозных обрядов в учебных заведениях не допускаются, а священнослужители не могут занимать какие бы то ни было должности в школе и в органах просвещения. Церковь не имеет права оказывать финансовую поддержку школе. Как указывается в п. 3 Устава средней общеобразовательной школы, одобренного постановлением Совета Министров СССР № 749, «обучение и воспитание в советской школе исключают всякое религиозное влияние».
Закон запрещает вовлекать несовершеннолетних в религиозные организации. Это, в частности, означает, что лица, которым не исполнилось 18 лет, не могут быть членами религиозных организаций.
Законом запрещено организовывать постоянно действующие школы, где происходит религиозное обучение лиц, не достигших 18-летнего возраста. Преподавание малолетним и несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях, так же как и организация детских религиозных кружков, экскурсий, площадок, групп по обучению религии, карается законом.
2. Религиозным центрам в СССР разрешается создавать богословские учебные заведения по подготовке служителей культа. Однако в этих учебных заведениях несовершеннолетние обучаться не могут. Обучение детей религии может проводиться частным образом, т. е. в семье и только родителями. Кроме того, законодательство о культах не запрещает детям вместе с родителями посещать храмы.
«Декрет об отделении церкви от государства,— подчеркивал И. В. Крыленко на 2-й сессии ВЦИК X созыва в 1923 г., — прямо говорит, что граждане могут обучать и обучаться религии частным образом. Отсюда вытекает, что было бы неосторожно и не в духе общей политики Советского правительства в отношении церкви стать исключительно на путь репрессии».
Но нередки случаи, когда церковники и сектантские проповедники, стремясь во что бы то ни стало оказать воздействие на молодежь, не останавливаются и перед нарушением законодательства об отделении церкви от школы. Это происходит в виде организации нелегальных религиозных кружков, церковных и примечетских школ и т. д. Проведение так называемой катехизации детей католиками, подготовка к конфирмации в лютеранской церкви часто приобретают форму систематического религиозного группового обучения детей.
Является преступной и религиозная обработка детей родителями, сопряженная с физическим или психическим принуждением, жестоким обращением или попытками изолировать ребенка от советской действительности (запрещение носить пионерский галстук, читать книги, посещать кино и т. д.). Здесь индивидуальное религиозное обучение выходит за рамки закона и становится открытым правонарушением. Так, нанесение телесных повреждений, истязание ребенка квалифицируются соответствующими статьями Особенной части Уголовного кодекса РСФСР.
В судебной и следственной практике известны случаи привлечения к уголовной ответственности религиозных фанатиков, истязающих детей в целях привлечения к религии. Так, в 1963 г. один из нарсудов Томской области осудил иеговистку А. Гончарову, которая зверски избила свою дочь третьеклассницу за участие в сборе октябрят, запрещала ребенку посещать уроки пения, физкультуры. Аналогичное дело рассматривалось и в нарсуде Советского района г. Казани.
Иногда религиозные обряды над детьми (например, крещение у христиан, обрезание у мусульман, иудеев) вопреки желанию их родителей атеистов производятся с помощью бабушек, дедушек и других родственников. Еще в 1922 г. в г. Стародуб (БССР) состоялся судебный процесс над отцом гр-на Ю. Р. Подсудимый был признан виновным в том, что совершил обряд обрезания над внуком, несмотря на протесты родителей ребенка. Стародубское дело вызвало широкий общественный отклик.
Президиум Верховного Суда РСФСР вынес специальное постановление, в котором указал, что «совершение религиозного обряда над детьми вопреки воле родителей, хотя бы по просьбе родственников, влечет уголовную ответственность». Следует подчеркнуть, что и в настоящее время подобные действия неправомерны, ибо являются прямым нарушением Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье (ст. 18).
В современных условиях основным направлением атеистической работы является сокращение воспроизводства религии в новых поколениях социалистического общества. Это предполагает значительное улучшение воспитания детей, подростков и молодежи в учебных заведениях и на производстве.
Социалистический общественный строй обеспечивает светский, т. е. свободный от влияния церкви, характер школы в СССР, организацию научно-атеистического воспитания молодежи во всех учебных заведениях. Советская школа воспитывает подрастающее поколение в духе самых прогрессивных идей, идей коммунизма, формирует у молодежи материалистическое мировоззрение — основу подлинно научного познания мира.
Роль советского права в секуляризации общественных отношений и сознания граждан.
Полная секуляризация права и правовых отношений в социалистическом обществе привела к тому, что регулятивная роль церкви в социальных отношениях резко ослабла. Из под ее влияния вышли области воспитания, образования, трудовых отношений, социального обеспечения и другие, которые полностью перешли в ведение государства и общественных организаций. Но религия еще гнездится в некоторых уголках сферы личной жизни, бытовых отношений, сознании отдельных людей.
Нормы советского права обеспечивают условия полной секуляризации социалистического общества, т. е. формирования и укрепления научного мировоззрения народа, охраняют и поощряют широкое распространение атеистических идей.
Следует выделить два основных направления нормативно-правового воздействия в осуществлении этой задачи. Во-первых, советское право гарантирует свободу антирелигиозной пропаганды каждому гражданину. Во-вторых, оно способствует внедрению новых без религиозных обычаев и традиций.
Остановимся вначале на первом вопросе.
Конституции СССР, союзных и автономных республик обеспечивают свободу антирелигиозной пропаганды, т. е. право каждого гражданина, не оскорбляя религиозных чувств верующих, беспрепятственно высказывать свои атеистические убеждения и распространять их в любой форме и любым способом.
Гарантируя свободу антирелигиозной пропаганды, советское право обеспечивает возможность беспрепятственной деятельности общественных организаций и обществ трудящихся, распространяющих научно-атеистические идеи, закрепляет материальные гарантии осуществления свободы научно-атеистической пропаганды.
В целях наиболее широкого распространения атеистических идей советские граждане объединяются в общественные организации и общества, деятельность которых обеспечивает выполнение этой задачи (комсомол, профсоюзы, общество «Знание» и др.).
Коммунистическая партия играет руководящую и направляющую роль в осуществлении атеистического воспитания, которое всегда рассматривалось как важнейшая составная часть коммунистического воспитания трудящихся. Партия никогда не относилась к религии безразлично. Произведения К. Маркса и Ф. Энгельса проникнуты духом непримиримого отношения к религии.
Оправдание идеи бога, подчеркивал В. И. Ленин, есть оправдание реакции. В. И. Ленин решительно боролся против оппортунистического извращения политики партии по отношению к религии. Эти извращения заключались в том, что лозунг партии: «Религия есть частное дело по отношению к государству» оппортунисты II Интернационала сводили до лозунга: «Религия есть частное дело по отношению к партии» и, таким образом, отрекались от задачи партийной борьбы с религией.
Современные правые социал-демократы, окончательно отказавшись от социализма, перешли на позиции защиты частной собственности и религии. Состоявшийся в начале 1960 г. в БадГодесберге (ФРГ) съезд социал-демократической партии Германии принял новую партийную программу, в которой составители ее открыто заявили, что их представления коренятся в «христианской этике».
Исключенный из Французской коммунистической партии ревизионист Роже Гароди в своей книге «От анафемы к диалогу» защищает концепцию, согласно которой религию якобы нельзя сводить только к духовному опиуму, затемняющему сознание трудящихся масс. По существу, он отказывается от непримиримости в борьбе с религиозной идеологией. Не случайно эта книга была переиздана испанскими иезуитами и американскими католиками.
«По отношению к партии социалистического пролетариата,— указывал В. И. Ленин,— религия не есть частное дело. Партия наша есть союз сознательных, передовых борцов за освобождение рабочего класса. Такой союз не может и не должен безразлично относиться к бессознательности, темноте или мрако-бесничеству в виде религиозных верований».
В своей идеологической работе Коммунистическая партия всегда руководствовалась этим указанием В. И. Ленина.
Атеизм марксистско-ленинского учения в корне отличается от буржуазного антиклерикализма. Буржуазный материалист не видит социальных, классовых корней религии и усматривает источник религиозных верований только в невежестве народа, поэтому в борьбе с религиозными взглядами уповает лишь на просвещение.
Как отмечал видный деятель КПСС, руководитель VIII отдела (культов) НКЮ в 1918-1924 гг. П. А. Красиков, религия в ее историческом значении — это не собрание глупых выдумок, басен и чепухи, как изображают ее некоторые буржуазные и анархические вульгарные писатели, а представляет собой устаревшую теоретизацию действительности.
Марксизм-ленинизм отвергает поверхностный буржуазно-ограниченный взгляд на вопрос о преодолении суеверий и предрассудков. Недостаточно отвергать религию в принципе, «надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс».
Коммунистическая партия не отказывается от культурно-просветительных методов борьбы с религией. Однако в отличие от буржуазного антиклерикализма, который является средством отвлечения внимания рабочего класса от социализма, деятельность Коммунистической партии по атеистическому воспитанию трудящихся всегда была связана с конкретной практикой классового движения, с борьбой за социализм и коммунизм.
В последние годы в постановлениях ЦК КПСС, в решениях XX-XXIV съездов партии был поставлен вопрос об усилении пропаганды материалистического мировоззрения.
Основные задачи в области научно-атеистического воспитания трудящихся в условиях строительства коммунистического общества сформулированы в Программе КПСС. «Партия использует средства идейного воздействия для воспитания людей в духе научно-материалистического понимания, для преодоления религиозных предрассудков, не допуская оскорбления чувств верующих.
Необходимо систематически вести широкую научно-атеистическую пропаганду, терпеливо разъяснять несостоятельность религиозных верований, возникших в прошлом на почве придавленности людей стихийными силами природы и социальным гнетом, из-за незнания истинных причин природных и общественных явлений. При этом следует опираться на достижения современной науки, которая все полнее раскрывает картину мира, увеличивает власть человека над природой и не оставляет места для фантастических вымыслов религии о сверхъестественных силах».
Важно не только разрушать религиозное миропонимание, но и ставить на его место научную систему взглядов, разъясняющую вопросы, ответы на которые верующие искали в религии. При этом необходимо решительно преодолевать узко-просветительный подход к атеистической работе. Исключительное значение имеет расширение социальной связи личности, ее вовлечение в трудовую, общественно-политическую, культурную жизнь, усиление влияния на нее социалистического коллектива, чуткое и заботливое отношение к людям, формирование атеистического общественного мнения.
Право беспрепятственно заниматься деятельностью по распространению атеистических идей может быть осуществлено советским гражданином в любой форме (устно или в печати) и любым способом (публичная лекция, на радио, театральная постановка и т. д.).
Но деятельность по распространению атеистических идей, сопряженная с насильственными или оскорбительными в отношении священнослужителей и верующих действиями или связанная с противозаконным воспрепятствованием исполнению религиозных обрядов, является неправомерной.
Традиционное исполнение религиозных бытовых обрядов, приверженность к устаревшим обычаям — одна из причин сохранения предрассудков и суеверий у отдельных групп верующих.
В связи с этим развернувшееся в последние годы в нашей стране общественное движение за внедрение в быт новых гражданских обрядов имеет неоценимое значение в атеистическом воспитании трудящихся. В г. Москве, Краснодарском крае, Кировской, Рязанской, Ростовской и других областях в торжественной праздничной обстановке стали проводить регистрацию брака, новорожденных, вручение паспортов 16-летним, вступление молодежи в трудовую жизнь, проводы в Советскую Армию.
Эти мероприятия приводят к значительным результатам в научно-атеистическом воспитании. Так, в Ленинграде в 1959 г. 25% вступивших в брак венчались в церкви. После того как в городе открылся Дворец бракосочетания, количество венчавшихся в церкви уменьшилось в 100 раз и составило в 1962 г. 0,24% от общего количества вступивших в брак.
«Атеистическое значение новой обрядности выражается в утверждении советского образа жизни, материалистического миропонимания и мироощущения, в обогащении духовного мира человека, в утверждении социалистических морально-этических принципов и идеалов, в усовершенствовании и украшении нашего быта».
Советское право содействует созданию условий в формировании новой советской гражданской обрядности. Так, постановлением Совета Министров РСФСР № 203 «О внедрении в быт советских людей новых гражданских обрядов» (81) предусмотрен ряд важных мер, направленных на претворение в жизнь этих задач.
Следует отметить, что в системе социального регулирования общественных отношений, связанных с внедрением гражданской обрядности, решающее значение имеет не правовая норма, а обычай. Но «право играет большую роль в выработке новых обычаев. Различными методами (поощрение, стимулирование, охрана полезного и пресечение вредного для общества поведения и т, д.) право содействует утверждению принципов и норм коммунистической морали и других норм советского общества, воспитанию всеобщей привычки, потребности соблюдать эти нормы».
Еще в ленинском декрете «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (п. 7) указывалось: «Религиозная клятва или присяга отменяются. В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание».
Декрет, таким образом, устанавливал замену религиозных церемоний в государственных учреждениях торжественными светскими. В этом смысле представляет интерес правовая норма, содержащаяся в ст. 9 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье: «Заключение брака производится торжественно. Органы записи актов гражданского состояния обеспечивают торжественную обстановку регистрации брака при согласии на это лиц, вступающих в брак».
В данном случае закон возлагает на государственный орган обязанность производить юридически значимые действия в форме торжественных гражданских обрядов. Но торжественный обряд гражданского бракосочетания не навязывается принудительно, а рекомендуется участникам данных правоотношений. Поэтому указанная правовая норма имеет диспозитивный характер, т. е. применение зависит от усмотрения вступающих в брак граждан.
Способствуя внедрению новой без религиозной обрядности, нормы советского права поощряют, стимулируют широкое распространение рожденных народной инициативой прогрессивных народных праздников, обычаев, обрядов и традиций, содействуют проведению организационных мер и обеспечению необходимых материальных условий их внедрения. Так, в вышеназванном постановлении Совета Министров РСФСР Правительство Российской Федерации одобрило опыт ряда исполкомов по внедрению новых гражданских обрядов и праздников.
Правовые нормы, содержание которых составляют рекомендации по внедрению гражданских без религиозных обрядов, содержатся в ряде постановлений Советов Министров союзных и автономных республик, в актах местных Советов.
С точки зрения советского законодательства исполнение правил религиозной обрядности считается правомерным, если оно не связано с нарушением общественного порядка и прав граждан. Однако поощрение советским законодательством новых и старых, «очищенных» от религиозной оболочки, гражданских обрядов ведет к сужению религиозного влияния в сфере быта, к постепенному отмиранию религиозных суеверий, архаичных обычаев и традиций.
Такова специфически нормативная форма воздействия советского права на сферу религиозного культа. Разумеется, этот вопрос нельзя себе представлять упрощенно: советское законодательство нельзя рассматривать как прямое орудие в руках атеистов для преодоления религиозных суеверий. Но идеологическое воздействие, оказываемое советским правом на религию, а также закрепление в Конституции права антирелигиозной пропаганды безусловно имеют атеистическое значение,
«Не об ослаблении борьбы с религией говорит наша Конституция, — писал А. В. Луначарский,— она выбирает для нас формы, в которых мы легче всего победим религию, если только сумеем быть энергичными до конца».
Советское законодательство юридически закрепляет условия и средства постепенного преодоления религиозных пережитков у всех граждан при сохранении гарантий прав верующих. Обеспечивая свободу отправления религиозных культов, советский закон создает также возможность, чтобы процесс секуляризации общественных отношений происходил безболезненно, без нежелательных инцидентов.
В этом смысле можно утверждать, что воздействие норм советского права на сферу религиозной идеологии и культа способствует охране, развитию и укреплению социалистических общественных отношений, их преобразованию в коммунистические общественные отношения.
Однажды один путешественник попал в плен к амазонкам. После недолгого совещания эти отважные воительницы приняли решение убить беднягу. Однако перед этим они предложили «идущему на смерть» исполнить его последнюю просьбу. Подумал-подумал путешественник и попросил амазонок кое-о-чем. Это-то, собственно говоря, его и спасло. -так, вопрос: какую просьбу высказал обреченный»?
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
