В целом основные тенденции изучения правового положения личности исследовались в известной монографии Н. Я. Куприца. Мы кратко остановимся только на тех, не получивших достаточного освещения сторонах проблемы, которые относятся к личным правам.
П. И. Стучка в работе «Учение о государстве и Конституции РСФСР», опубликованной в 1922 году, писал о советской «хартии вольностей», куда он наряду с политическими правами относил и свободу совести.
В выступлениях М. А. Рейснера содержались серьезные ошибки ультралевацкого типа по данному вопросу. На заседании Конституционной комиссии 12 апреля 1918 г. он говорил, что якобы «в социалистическом государстве, индивидуальности быть не может. Это пережиток старого, с ним надо покончить». «Едва ли уместна в пролетарской Конституции ст. 13 (т. е. свобода совести)», — писал А. Г. Гойхбарг. В этих положениях сквозило непонимание диалектики сочетания общественного и личного в условиях Советского строя.
Я. М. Магазинер, противопоставляя личные права граждан и права трудящихся масс, писал, что в конституции крайне мало говорится о гарантиях личных прав. Н. Я. Куприц так оценивал эту позицию: «Здесь сказывается непонимание сущности Советского государства и перспектив его развития. Конечно, в начале строительства социализма основные права граждан не могли достичь той степени развития, которую принесла победа социализма». Конституция 1918 года могла закрепить лишь возможные в те годы политические и материальные гарантии прав.
Один из первых советских государствоведов, поставивших саму проблему личной свободы в республике Советов, был А. Малицкий. Он писал: «Советская республика... имеет дело не с «обывателями», а с гражданами, наделяя их определенными правами, полицейской опеке их не подчиняет... Она ни в коей мере не вторгается в личную жизнь граждан, ни в рамки отведенной им свободной их деятельности, не подавляет общественной инициативы и лишь стремится согласовать ее с целями общегосударственными.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Вместе с тем Советская республика отношения между гражданами и органами власти определяет не усмотрением и не произволом правящей власти, но законом».
Разработка проблемы личных прав, которые в 1936 году стали конституционными, а в 2030-е годы были закреплены в текущем законодательстве, осуществлялась в науке уголовного процесса, административного права и т. д. Характеризуя первый УПК РСФСР, Н. В. Крыленко говорил, что он «...есть своеобразная декларация прав, которые дает государство каждому для того, чтобы он мог знать, на что он может рассчитывать, что ему предоставлено для защиты».
Существенный вклад в разработку этих проблем внесли Н. Н. Полянский, М. М. Гродзинский, М. С. Строгович, Е. А. Елистратов и др.
После принятия Конституции СССР 1936 года вопросы личных прав находят освещение в учебниках, учебных пособиях и курсах по советскому государственному праву.
Понятие «личные конституционные права граждан» сложилось в литературе по советскому государственному праву в конце 40-х—начале 50-х годов и в настоящее время признано большинством исследователей. Возражение против этого термина было высказано Л. Д. Воеводиным: «Почему, например, следует именовать лишь одну группу прав и свобод «личными» правами и свободами? Разве все остальные не являются «личными», т. е. принадлежащими личности. Легко доказать, что все без исключения записанные в Конституции права, свободы и обязанности граждан СССР являются «личными».
Однако понятие «личные права» выражает не факт их принадлежности личности, а нечто иное: то, что эти права индивидуализируют личность гражданина и реализуются в сфере личной свободы. Одно из значений слова «личные» — «выражающие индивидуальные особенности лица, предмета». В таком значении в пределах науки государственного права термин «личные права» имеет право на существование.
Термин «личные неимущественные права» давно употребляется в гражданском праве как понятие, отличающее их от имущественных прав (хотя последние тоже принадлежат личности). Термин «личные права» применяется в законодательстве, например, в ст. 3 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года, причем личные права законодатель отделяет от имущественных и иных прав и интересов. В этом смысле он применен и в Конституции СССР.
Л. Д. Воеводин предложил другое наименование этой группы прав (которые он рассматривает вместе с обязанностями): конституционные права и обязанности граждан в области личной жизни и индивидуальной свободы. Впоследствии он несколько изменил это название и дал другую формулировку: права и обязанности в области индивидуальной свободы и личной безопасности. На наш взгляд, и личная жизнь, и личная безопасность — социальные блага, являющиеся составными элементами индивидуальной свободы. Поэтому вполне допустимо говорить о конституционных правах граждан в сфере индивидуальной свободы, равнозначных личным конституционным правам. В употреблении эти термины равноценны.
Как мы уже отмечали, общественные отношения, в которых находит свое проявление индивидуальная свобода, сложны и многообразны. Будучи урегулированы нормами советского права, эти отношения приобретают характер юридических, участники которых наделены личными субъективными правами и обязанностями: гражданскими, административными и иными (право выбора местожительства, право на имя и другие). Среди указанных прав особое место занимают те из них, которые закреплены в конституционных нормах. Одним из важнейших основных прав человека является право на жизнь, зафиксированное в международноправовых документах. Оно вытекает также из содержания многих норм советского права. Так, уголовно правовые нормы предусматривают ответственность за произвольное лишение жизни человека. Советские конституции, закрепляя мирное сосуществование как принцип внешней политики социалистического государства, обеспечивают указанное право. Жизнь выступает как объект конституционной охраны в нормах Основного Закона.
Конституция СССР 1936 года расширила круг личных прав, гарантировав неприкосновенность личности, жилища, тайну переписки, свободу совести и право обвиняемого на защиту в суде.
Следует отметить, что в период всенародного обсуждения проекта Конституции СССР 1936 года были высказаны предложения о расширении системы личных основных прав, причем многие из них предвосхитили идеи, реализованные через сорок с лишним лет в Конституции СССР 1977 года.
Построение развитого социалистического общества позволило воплотить в жизнь многие из этих предложений.
В Конституции СССР 1977 года сохранены принципиальные положения о личных правах предшествующих Советских Конституций. Они закреплены в действующем Основном Законе и дополнены новыми гарантиями.
Дальнейшее углубление советской демократии будет сопровождаться развитием системы основных прав, в том числе личных. В некоторых конституциях социалистических стран зафиксирована свобода передвижения и выбора места жительства (ГДР, СФРЮ). Данное право закреплено и в СССР (ст. 9 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик). В перечне личных прав имеются и такие, как право свободно решать вопрос о рождении ребенка (СФРЮ), свобода определения своей национальности (ЧССР, СФРЮ).
Немаловажное значение имеют некоторые права, зафиксированные в Международном Пакте о гражданских и политических правах 1966 года и гарантированные в советском уголовно процессуальном законодательстве, в частности право обвиняемого на справедливое и законное судебное разбирательство, право быть судимым без неоправданной задержки, право не быть принужденным к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным, право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей. Данные права реально обеспечиваются в СССР.
Возможно, в будущем система личных основных прав будет дополнена некоторыми из вышеуказанных прав. Можно также предположить, что потребность во всестороннем обеспечении права на жизнь приведет к более совершенному гарантированию и юридическому оформлению его в Основном Законе, к появлению новых основных прав (право на сохранение чистоты воздуха, вод и т. д.).
Историко-правовой анализ советского конституционного законодательства показывает, что развитие системы личных основных прав, углубление гарантий индивидуальной свободы — неотъемлемая часть совершенствования института основных прав, свобод и обязанностей советских граждан.
В советской теории государственного права классификация личных прав построена по основаниям, которые отличаются от буржуазных схем. На современном этапе развития юридической науки эта проблема может быть решена с позиций системного анализа. Впервые попытку рассмотреть всю совокупность конституционных прав и обязанностей в виде системы, обладающей определенной самостоятельностью, предпринял Л. Д. Воеводин. По его мнению, самостоятельность этой системы состоит в том, что указанные права и обязанности содержат общие основы правового положения гражданина, а также специфические внутрисистемные связи между составляющими ее элементами, т. е. между главными группами прав и обязанностей, а также между отдельными правами и обязанностями.
По нашему мнению, личные конституционные права нужно рассматривать как элемент системы основных прав и обязанностей. Вместе с тем личные конституционные права имеют свойства относительно самостоятельной подсистемы, которая, в свою очередь, состоит из элементов более низкого порядка — отдельных конституционных прав. Каждое отдельное личное конституционное право конкретизируется в отраслевых (административных, уголовно процессуальных и др.) субъективных правах. Группа личных конституционных прав обладает свойствами общности и целостности. Смысл и назначение отдельных личных конституционных прав в том, чтобы с разных сторон, в разных аспектах обеспечить гражданам блага личной свободы. Личная свобода лежит в основе системы личных прав, каждое из которых непосредственно связано с другим. Например, признание права гражданина на жизнь означает, что его личность неприкосновенна, это в свою очередь обусловливает неприкосновенность личной жизни, жилища, переписки и т. д. Следовательно, все личные основные права и свободы логически вытекают из права на жизнь, являющегося центральным в этой системе прав. С другой стороны, данное право (как и все права вообще) определяется идеей человеческого достоинства, т. е. общественной ценности личности, и поэтому тесно связано с правом на уважение, честь и достоинство.
Рассматривая право неприкосновенности личности в функциональном плане, мы приходим к выводу, что оно направлено на осуществление той же цели, что и право обвиняемого на защиту. Из права на охрану личной жизни (весьма близкого к праву на охрану брака и семьи) логически вытекают права неприкосновенности жилища и тайны переписки.
Весьма интересным представляется вопрос о свободе совести. Некоторые авторы относят свободу совести к числу политических конституционных прав, другие — к числу личных. Безусловно, свобода совести, как и другие личные свободы, носит более индивидуализированный характер, нежели все остальные права граждан.
Существуют и другие классификации личных прав. В зарубежных социалистических странах некоторые ученые относят личные права к категории демократических свобод.
Так, венгерский государствовед Я. Беер в 1951 году среди демократических свобод выделил две группы:
1) свободы, касающиеся личности: свобода и неприкосновенность личности, жилища, тайна переписки, свобода совести;
2) свободы, связанные с общественной деятельностью, т. е. политические свободы.
В известной работе Я. Беера, И. Ковача и Л. Самела, изданной на русском языке в 1963 году, такой классификации не приводится. Б. Спасов и А. Ангелов к числу личных конституционных прав относят свободу и неприкосновенность личности, неприкосновенность жилища и тайну переписки. Свободу совести и вероисповедания они выделяют отдельно.
Классификация личных конституционных прав на группы определяется тем, какие именно личные блага обеспечиваются с их помощью. В этих правах находят свое юридическое воплощение наиболее важные формы проявления личной свободы: жизнь, личная безопасность, возможность уединения и личной жизни, честь и достоинство, семья и брак, интимные стороны духовной жизни, свобода совести.
По мнению А. П. Горшенева, личная свобода предполагает две формы ее проявления: индивидуальную свободу и безопасность; сферу нравственности и духовной жизни общества. В связи с этим он классифицировал данные права на две группы.
К первой группе он относил права на неприкосновенность личности, жилища, на охрану здоровья, правовую защиту, свободу передвижения и необходимую оборону. Ко второй — свободу совести, тайну переписки, право на честь и достоинство. По нашему мнению, в этой классификации в основном, верно отражена система личных прав по Конституции СССР 1936 года. Однако право на охрану здоровья — социально-экономическое, а не личное право, а свобода передвижения и право на необходимую оборону не относятся к числу конституционных прав.
Развитие системы личных прав в Конституции СССР 1977 года позволяет по-новому решить вопрос об их классификации. Исходя из основных форм проявления индивидуальной свободы гражданина, можно выделить четыре группы указанных прав.
К первой группе относится право на жизнь, обеспечивающее это самое ценное личное благо человека.
Ко второй группе относятся те, которые обеспечивают личную безопасность гражданина: право неприкосновенности личности право обвиняемого на защиту.
К третьей группе — права, обеспечивающие неприкосновенность благ личной и семейной жизни: право на охрану личной жизни, право неприкосновенности жилища, право тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений, право на защиту семьи и брака.
Наконец, четвертая группа прав обеспечивает неприкосновенность духовной и нравственной сторон жизни человека: право на честь и достоинство, свободу совести.
Первейшим из личных прав человека является право на жизнь (ст. 3 Всеобщей Декларации прав человека 1948 г.).
В системе социальных ценностей человеческая жизнь — наиважнейшая, абсолютная и естественная ценность. В юридической литературе существует два подхода к пониманию сущности этого права. Первый раскрыт в ст. 6 Международного Пакта о гражданских и политических правах: «Никто не может быть произвольно лишен жизни». Второй подход сводится к тому, что указанное право, как отмечал А. И. Денисов, «толкуется теперь скорее как право человека на условия жизни» (квартира, пища и т. п.). По нашему мнению, в последнем случае речь идет не о праве на жизнь, а о другом праве человека — о праве на достаточный жизненный уровень.
Высокогуманная идея о высочайшей ценности человеческой жизни имеет свою историю. Она вытекает из сформировавшегося в течение многих веков представления о достоинстве личности. Еще в начале XVI в. Томас Мор в своей «Утопии» выступил против грабительских войн, отрицал правомерность смертной казни даже для тяжких преступников.
Великие гуманисты прошлого мечтали о ликвидации войн, об утверждении идеи неприкосновенности человеческой жизни.
Охрана жизни человека вытекает из самой сущности марксистско-ленинского учения, природы социалистического общественного строя, духа и буквы Советской Конституции. Принцип охраны жизни и здоровья людей красной нитью проходит в произведениях В. И. Ленина, в решениях КПСС.
Объектом конституционного регулирования в СССР являются наиболее важные стороны общественных отношений, в том числе в области охраны жизни и здоровья человека. Основной Закон СССР, воплощая и закрепляя достижения развитого социализма, наряду с углублением содержания ранее зафиксированных прав существенно расширил пределы конституционного регулирования в данной сфере общественных отношений, предусмотрел новые средства охраны жизни и здоровья гражданина. Установлены два новых основных права граждан СССР: на охрану здоровья) и на судебную защиту от посягательств на жизнь и здоровье, причем объектом конституционной защиты выступают различные аспекты этих важнейших социальных благ.
Предусматривая возможности развития государственной системы здравоохранения, массовой физической культуры и спорта, Конституция СССР 1977 года способствует обеспечению охраны здоровья советских людей. Устанавливается система конституционных гарантий этого права. Так, Конституция возлагает на государство заботу об улучшении условий и охраны труда, о сокращении и полном вытеснении тяжелого физического труда. Основной закон закрепил специальные гарантии по охране здоровья женщин. Особое внимание уделяется заботе о здоровье подрастающего поколения, физическом развитии молодежи.
Советское право всегда охраняло и охраняет жизнь человека. Этими гуманистическими началами проникнута и Конституция СССР 1977 года, гарантирующая широкую систему мер по охране жизни и здоровья граждан всех поколений — от детей до престарелых граждан и инвалидов. Фиксируя условия правовой защиты, материальной и моральной поддержки материнства (включая предоставление различных льгот беременным женщинам), Основной Закон обеспечивает тем самым охрану жизни будущего человека.
Человек — составная часть живого мира; естественны и органичны его связи с окружающей природой. Выражая интересы настоящего и будущих поколений, Конституция СССР возлагает на государство задачу по охране и научно обоснованному, рациональному использованию земли, ее недр, водных ресурсов, растительного и животного мира, по сохранению в чистоте воздуха и воды, по обеспечению воспроизводства природных богатств и улучшению окружающей среды.
Современный научно-технический прогресс связан с такими побочными негативными явлениями, как загрязнение водоемов, нарушение биологического равновесия в природе и т. д. Конституция СССР, закрепляя условия, имеющие целью исключить экологический кризис, наполняет новым содержанием право на жизнь. Реализация этого права непосредственно связана с такими условиями жизни, как возможность пользоваться пищей и товарами хорошего качества; чистыми воздухом и водой рек и океанов; тишиной, не нарушаемой работой технических механизмов; безопасностью для жизни на производстве, на транспорте.
Нормы советского права предусматривают гарантии неприкосновенности жизни человека. В литературе высказываются предложения по их дальнейшему совершенствованию.
Принципы ленинской внешней политики, закрепленные в гл. 4 Конституции СССР, направлены на сохранение жизней миллионов людей от атомной катастрофы, осуществление их права на жизнь.
Таким образом, анализ норм Советской Конституции позволяет прийти к выводу, что право на жизнь следует рассматривать как первое по важности личное право гражданина СССР. Это право имеет многоаспектный характер.
В современных условиях огромное значение приобретает международная сторона его реализации. Война является наиболее опасным посягательством на высшее благо человека — его жизнь. Угроза термоядерного конфликта грозит существованию цивилизации, бытию человека как биологического вида.
Политический курс наиболее агрессивных, авантюристических сил современного империализма, который находит свое воплощение в политике США, в особенности в политике администрации Рейгана, представляет собой угрозу человеческой цивилизации. Как указано в ст. 28 Советской Конституции, «СССР неуклонно проводит ленинскую политику мира, выступает за упрочение безопасности народов и широкое международное сотрудничество». Цель этой политики — достижение всеобщего и полного разоружения, последовательное осуществление принципов мирного сосуществования государств с различным социальным строем. Миролюбивая внешнеполитическая деятельность КПСС и Советского государства направлена на обеспечение права народов и отдельных людей на жизнь.
Существует еще и внутригосударственный аспект этого права. Речь идет о недопустимости незаконного и необоснованного применения смертной казни в качестве меры уголовного наказания.
Известно, что марксизм ленинизм в идеале отвергает смертную казнь, как и все виды государственного принуждения вообще. «Трудно, если не невозможно выдвинуть принцип, которым можно было бы обосновать справедливость и целесообразность смертной казни в обществе, гордящемся своей цивилизацией», — писал К. Маркс.
Полная отмена смертной казни является конечной целью социалистического государства, поскольку в коммунистической социально-экономической формации принципы гуманизма и неприкосновенности личности получают свое полное и окончательное осуществление. Поэтому смертную казнь Советское государство всегда рассматривало как временную, вынужденную и исключительную меру наказания. Ее сохранение в условиях развитого социализма диктуется необходимостью борьбы с некоторыми особо опасными государственными преступлениями.
Законом предусмотрены гарантии, обеспечивающие законность и обоснованность применения этого вида наказания. Не может быть оно применено к лицам, не достигшим 18-летнего возраста, и к беременным женщинам (ст. 22 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик).
О компетенции СССР и союзных республик в сфере осуществления личных конституционных прав граждан
Проблема компетенции СССР и союзных республик в сфере реализации личных конституционных прав относится к числу неисследованных в науке советского государственного права.
В научной литературе в таком аспекте до сих пор вопрос не ставился. Как правило, когда речь идет о размежевании компетенций Союза и его субъектов в советской федерации, то вопрос о сфере осуществления конституционных прав отдельно не выделяется. Лишь в «Курсе советского государственного права» под редакцией А. И. Лепешкина эта проблема решается в самом общем виде. Авторы «Курса» весьма сжато, буквально на одной страничке, говорят о компетенции СССР и союзных республик в области охраны прав и законных интересов граждан, т. е. субъективных прав вообще, а не конституционных.
В данном случае мы исследуем вопрос еще более узко, так как говорим не обо всех конституционных правах, а только о личных (право неприкосновенности личности, неприкосновенности жилища, тайны переписки, право на защиту в суде, свободы совести).
Представляется, что такая постановка вопроса вполне правомерна. Каждая группа конституционных прав — идет ли речь о политических, социально-экономических или личных правах — имеет свою весьма специфическую сферу реализации ее формы, особенности юридической природы. Различны способы охраны этих прав.
Федеративная форма национально-государственного устройства СССР предполагает точное разграничение полномочий Союза и союзных республик в сфере осуществления каждого конституционного права и отдельных групп этих прав. Без такого разграничения невозможно определить компетенцию различных государственных органов, осуществляющих правотворческие, правоохранительные и право исполнительные функции в сфере охраны конституционных прав, осуществление которых составляет неотъемлемую часть социалистического правопорядка.
Реализация личных конституционных прав происходит в двух формах: в форме непосредственного осуществления конституционного права и в форме осуществления отраслевых (уголовно процессуальных, уголовно правовых, административных и др.) субъективных прав, которые детализируют и развивают содержание конституционного права. Эти субъективные права граждан устанавливаются в текущем законодательстве, в связи с чем исследование сферы реализации конституционных прав и компетенции государственных органов, действующих в этой сфере, приводит к необходимости изучения не только конституционного, но и текущего законодательства.
Следует иметь в виду, что «на различных этапах развития размежевание компетенции между Союзом ССР и союзными республиками изменялось в зависимости от конкретных исторических условий».
С момента образования Союза ССР в 1922 г. и до принятия Конституции 1936 г. права неприкосновенности личности, неприкосновенности жилища, тайны переписки, право на защиту в суде не относились к числу конституционных. В этот период конституции союзных республик из числа личных прав гарантировали только свободу совести. Конституция СССР 1924 г. вообще не содержала главы, посвященной основным правам граждан.
В 1922-1936 гг. основные гарантии прав неприкосновенности личности, жилища, тайны переписки, права на защиту в суде были закреплены в текущем уголовно процессуальном, уголовном, административном и гражданском законодательстве СССР и союзных республик.
На основании Договора об образовании Союза ССР, Конституции СССР 1924 года и конституций союзных республик сложилась практика осуществления совместной компетенции федерации и ее субъектов в этой сфере.
После образования Союза ССР общефедеральная власть приобретает роль важного фактора гарантирования личной свободы граждан. В принятых 31 октября 1924 г. Президиумом ЦИК СССР Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик были закреплены принцип неприкосновенности личности и право на защиту в суде. Вплоть до принятия Конституции 1936 года указанные правовые нормы играли роль основной юридической гарантии личной безопасности граждан, их неприкосновенности и защиты. Уголовно процессуальные кодексы и положения об адвокатуре союзных республик, принятые после образования Союза, конкретизировали и уточняли гарантии этих прав. Комментируя уголовно процессуальный кодекс РСФСР 1923 г., Н. Н. Полянский писал: «У нас судебный контроль над законностью личного задержания установлен в статьях 6 и 7 УПК».
Что же касается прав неприкосновенности жилища, тайны переписки и свободы совести, то следует отметить, что в течение длительного периода их гарантии обеспечивались в основном законодательством союзных республик. Поскольку в 2030-е годы Наркомат почт и телеграфов (впоследствии — Наркомат связи) был общесоюзным ведомством, а уставы связи утверждались Правительством СССР, порядок отправления, доставки и вручения корреспонденции, сохранения тайны переписки определялся органами федеральной власти. Контроль за соблюдением законодательства о религиозных культах также на практике осуществлялся как органами СССР, так и союзными республиками.
В Конституции СССР 1936 г. указанные вопросы были решены по-новому. Во-первых, права неприкосновенности личности, жилища, тайны переписки, право на защиту в суде были возведены в ранг конституционных (они были гарантированы и конституциями союзных, автономных республик, принятыми после утверждения Основного Закона СССР). Во-вторых, свобода совести была включена не только в текст конституций союзных республик, но и в состав главы X Конституции СССР. В-третьих, следует иметь в виду, что ст. ст. 111, 124, 127, 128 Конституции СССР, закрепившие личные права, могут быть изменены только Верховным Советом СССР, т. е. установление важнейших принципов личной свободы относится к ведению Союза ССР.
Существенные гарантии этих прав устанавливаются в Основах законодательства об уголовном судопроизводстве, Основах уголовного, гражданского законодательства, а принятие этих Основ относится к ведению СССР. Наконец, охрана прав граждан возлагается Основным Законом на Правительство СССР.
Следовательно, права Союза ССР в этой сфере весьма широки.
С другой стороны, союзные республики, закрепляя личные права в своих конституциях, а гарантии этих прав — в уголовно процессуальных, уголовных, гражданских, исправительно-трудовых кодексах и других актах, охраняют их через республиканские и местные государственные органы. Таким образом, с 1936 г. была создана конституционно правовая основа совместной компетенции Союза и союзных республик в сфере личных прав.
Но распределение правомочий между федерацией и ее субъектами в сфере осуществления каждого личного конституционного права имеет свои особенности.
Какие принципы лежат в основе размежевания компетенции СССР и союзных республик в сфере осуществления личных конституционных прав?
Разумеется, это частный вопрос, производный от более широкого, более общего вопроса размежевания компетенции между Союзом и его членами в советской федерации. По мнению Д. Л. Златопольского, главными принципами для решения указанной проблемы являются демократический централизм, а также государственный суверенитет федерации и его субъектов.
М. А. Шафир к этим принципам добавляет еще принцип учета особенностей отдельных отраслей управления. На наш взгляд, здесь следовало бы сказать не только об особенностях отраслей управления, но и об особенностях различного вида общественных отношений, регулируемых нормами Конституции.
Более всесторонняя характеристика этого вопроса дана А. И. Лепешкиным. Он совершенно справедливо относит к этим принципам общность интересов и задач СССР и советских союзных республик, единство осуществляемых ими внешних и внутренних функций, равноправие и суверенитет наций на базе сочетания общих интересов многонационального советского народа со специфическими интересами каждой нации, учет внутренних и внешнеполитических задач, обусловивших образование Советского Союза, демократический централизм.
Указанные принципы характеризуют проблему размежевания компетенции между Союзом и его членами в целом. Но следует отметить, что, кроме этих общих, существуют еще и специфические (для каждой отдельной сферы управления или области общественных отношений) принципы и факторы, которые должны быть учтены. В частности, для изучаемой нами сферы осуществления личных конституционных прав важнейшее значение, кроме вышеназванных общих принципов, имеет принцип единства законности в Союзе ССР и союзных республиках. В понятие и содержание социалистической законности входит защита личных, социально-экономических и политических прав граждан. Данный аспект социалистической законности выдвинут в наше время на первый план. И эта сторона дела не может быть не учтена при решении вопроса о разграничении компетенции между СССР и союзными республиками в этой сфере.
Следует отметить обозначившуюся в последние годы тенденцию усиления роли Союза ССР в обеспечении личных конституционных прав граждан.
Так, сама редакция ст. 127 Конституции СССР 1936 г. подчеркивает, выделяет роль прокуратуры в надзоре за законностью арестов: санкция прокурора рассматривается как основание ареста. Принятое в 1955 г. Положение о прокурорском надзоре усилило роль прокурора, могущественного инструмента в руках общефедеральной власти, в обеспечении неприкосновенности личности граждан.
Для охраны свободы совести еще в 1943-1944 гг. были созданы два общесоюзных органа, которые в 1965 г. преобразованы в единый Совет по делам религий при Совете Министров СССР.
Большое значение для гарантирования личных прав имели принятые в последние годы такие общесоюзные акты: Основы уголовного судопроизводства 1958 г., Положение о предварительном заключении под стражу 1969 г., Указы 1970 и 1972 гг. о расширении права на защиту. Восстановление Министерства внутренних дел и Министерства юстиции Союза ССР также было важным шагом в этом направлении.
На наш взгляд, целесообразно усилить общефедеральные гарантии неприкосновенности личности. Теперь после издания Положения о предварительном заключении под стражу можно было бы, например, принять общесоюзное Положение об административных задержаниях и арестах, установив основания, порядок доставления, задержания, ареста, гарантии прав доставляемого, задержанного и т. д.
Если обратиться к уголовно правовым гарантиям личных конституционных прав, то следует отметить, что союзные республики в своих кодексах по-разному решают этот вопрос.
Как известно, условия заключения под стражу определяются общесоюзным Положением 1969 г. Но преступные нарушения этого закона в виде заведомо незаконного ареста караются в РСФСР лишением свободы до одного года, в Латвии — до трех лет, а в Грузии — до пяти лет. В УК Украинской, Латвийской, Армянской и Эстонской союзных республик предусмотрена уголовная ответственность за нарушение тайны переписки только для должностных лиц, а в РСФСР, Казахстане, Грузии и Киргизии, как для должностных, так и для частных.
В РСФСР привлекаются к уголовной ответственности лица, совершившие незаконный обыск, незаконное выселение или иные незаконные действия, ведущие к нарушению неприкосновенности жилища (ст. 136 УК). В Эстонии же об «иных незаконных действиях» в Уголовном кодексе не упоминается, что, безусловно, сужает пределы уголовно правовой защиты неприкосновенности жилища. В УК Узбекской ССР эти пределы еще более сужены, поскольку уголовная ответственность граждан наступает лишь при условии, если за такое действие к виновному ранее были применены меры административного или общественного воздействия. При этом по УК Узбекской ССР ответственность несут частные лица, а по УК Украинской ССР и Грузинской ССР — только должностные.
Являются ли эти различия выражением действительных специфических условий в экономике, культуре, бытовых отношениях союзных республик.
Безусловно, осуществление личных конституционных прав, связанное с действительными историческими, экономическими, национальными различиями, должно быть обеспечено законодательством союзных республик. Например, нам представляется недостаточно обоснованным предложение некоторых авторов (В. Гулевич, И. Окунев, Ю. Розенбаум) отнести законодательство о религиозных культах к исключительной компетенции Союза ССР. Ведь сфера реализации конституционного права свободы совести имеет национально бытовой аспект, связана с особенностью религиозных культов, распространенных в республиках.
Но когда речь идет о незаконных арестах, вскрытии почтовотелеграфной корреспонденции или незаконных обысках и выселении, то здесь трудно уловить связь с социально-культурными, бытовыми особенностями, национальными традициями, обычаями. Поэтому унификация уголовного законодательства республик в данном вопросе способствовала бы укреплению единства социалистической законности, которая, по словам В. И. Ленина, «должна быть единая всероссийская и даже единая для всей федерации Советских республик...».
Исторически, по мере строительства социализма и выравнивания экономического, культурного уровня и развития политической сознательности трудящихся масс национальные, бытовые особенности в законодательстве сглаживались. Этот процесс унификации законодательства закономерен. Он обусловлен преобразованием старых буржуазных наций в новые социалистические нации и отражает формирование новой исторической общности людей различных национальностей — советского народа.
О причинах массовых репрессий в СССР в 1930-1950 гг.
Массовые репрессии против граждан, осуществляемые советскими карательными органами в 3050-х годах, освещены в работах многих отечественных и зарубежных исследователей. Но до сих пор в этой проблеме есть немало белых пятен, дискуссионных аспектов. К их числу относится и вопрос о причинах этих трагических событий.
В научной исторической, историк правовой и политологической литературе существуют различные объяснения этих событий. Полагаю, что здесь можно выделить пять основных позиций.
Антимарксистскую, антикоммунистическую, точку зрения, которую поддерживают многочисленные западные и отечественные сторонники либерализма, национализма, идеологи правых партий. Суть ее в том, что события 1937 г. — порождение «антигуманистической» и «антидемократической» природы марксизма ленинизма, воплощение «тоталитаризма» Советского государства. Представляется, что с методологической точки зрения научная несостоятельность этой позиции заключается в том, что применение государственного принуждения, политическое насилие выводятся из вида идеологии и типа мировоззрения, формы государства и разновидности политического режима.
Таким образом, сознание людей, политические структуры рассматриваются как причина либо решающая предпосылка государственной политики. Эта позиция основывается на философском идеализме, игнорирующем глубинные, социально-экономические причины политических процессов. Разумеется, связь между такими общественными явлениями, как идеология и государственная политика, существует, но подлинные, сущностные стороны развития указанных событий не раскрыты. Например, никто не станет утверждать, что атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, агрессия против Вьетнама определяются либеральными взглядами Президента США и политическим режимом в этой стране. Игнорируя международные и внутригосударственные социально-экономические факторы, нельзя познать истоки политики США.
Несостоятельность либеральной критики марксизма понятна для тех, кто действительно знакомился с трудами классиков научного коммунизма, возникшего как результат развития всей прогрессивной западноевропейской науки XIX — начала XX вв. Подлинный марксизм всегда отвергал эксплуатацию, социальную несправедливость и угнетение, расизм и шовинизм, захватнические войны и индивидуальный террор. История по Марксу — естественноисторический процесс, определяемый, в конечном счете, развитием производительных сил и производственных отношений. В своей известной книге «Анти-Дюринг» Энгельс подверг резкой критике теорию насилия, суть которой в том, чтобы представить его как демиурга всех исторических событий. Почти все политические теории, включая либеральные, признают правомерным применение государственного принуждения. Тысячелетняя практика эксплуататорских государств переполнена многочисленными войнами, убийствами, насильственными государственными переворотами. В XX веке империалистические государства организовали две мировые войны, в ходе которых погибло более 60 млн. человек. История США — государства, которое преподносится многими западными идеологами как образец демократичности, — представляет собой целую цепь войн, справедливых (национально-освободительная война с Англией в конце XVIII в., война северных штатов с южными в XIX в.) и несправедливых (агрессия против Вьетнама, участие в акциях НАТО против Югославии в XX в.), насильственных действий расистов, убийств президентов и т.д.
Смысл марксизма как раз и заключается в том, чтобы создать новое общество, свободное от эксплуатации, произвола и принуждения личности. Но марксисты, объективно оценивая политические реалии, всегда осознавали, что при свержении эксплуататорского строя, очевидно, невозможно будет избежать революционного насилия против вооруженных его защитников. Желательно обойтись без насилия, насилие — необязательный элемент социальной революции, она может быть и мирной, но революционное насилие не исключается. Революции совершаются во имя трудового человека. Диктатура пролетариата, о которой говорил Ленин, предполагает власть большинства над эксплуататорским меньшинством, т.е. подлинную демократию. Так обстоит дело в теоретическом плане.
На практике же в ходе революций и социалистического строительства в СССР и других странах применение насилия диктовалось яростным сопротивлением буржуазии, иностранными интервенциями. Не удалось избежать и эксцессов, злоупотреблений властью и других преступлений. Необоснованность буржуазного истолкования событий 1930-х годов выражается и в том, что они приписывают марксизму действия людей, которые искажали его гуманистическую сущность, а Советскому государству — акции партийногосударственных чиновников, нарушавших его законы. Нередко в истории случается так, что лица, совершающие злодейства, выступают в масках, олицетворяющих добродетель и справедливость. Подобно тому, как Торквемада прикрывался маской христианина, Ежов, Берия и те, кто стояли за ними, выступали в качестве «марксистов ленинцев», «борцов с врагами народа». Но, на наш взгляд, на государство в целом нельзя возлагать ответственность за действия правонарушителей, если даже они занимали высшие государственные посты, тем более, если впоследствии это государство само признало преступность действий указанных лиц.
Другую позицию по поводу 1937 г. занимают сталинисты в современном коммунистическом движении, а также националисты — поклонники сильной государственной власти. Сущность их позиции заключается в полном оправдании действий Сталина, троек НКВД, судебных процессов 3050-х годов. По их мнению, СССР был в капиталистическом окружении. Империалистические державы засылали в нашу страну шпионов и диверсантов. Было и немало скрытых внутренних врагов социализма (представители свергнутых эксплуататорских классов, деятели бывших буржуазных и мелкобуржуазных партий и т. д.). Кроме того, в ряды самой ВКП (б) проникли предатели — изменники Родины (Зиновьев, Каменев, Бухарин и т.д.), опирающиеся на поддержку Троцкого, врага Советского государства, действующего из-за рубежа. В этих условиях сталинское руководство сокрушило «пятую колонну», действующую в нашем стане.
Что касается XX съезда КПСС и реабилитации многих тысяч граждан, то это — результат враждебной деятельности Хрущева, который был предшественником Горбачева в развале Советского Союза. В 2001 г. одна из коммунистических групп (СКПКПСС во главе с О. Шениным) на своем съезде отменила решения XX съезда КПСС. Такова сущность этой позиции.
Следует заметить, что в ней присутствуют зерна истины. В те годы СССР действительно был в состоянии осажденной крепости. Действовали иностранные разведки. И внутри страны существовали противники социалистического строя. В частности, это проявилось в годы Отечественной войны, когда на стороне немецкофашистских захватчиков действовала целая армия власовцев. И не все лица, попавшие в места лишения свободы в 30-50-е годы, были невиновными жертвами. Среди них были уголовники, агенты иностранных разведок.
Судебные органы СССР 60-80-х годов, реабилитируя многих советских граждан, отказали в прекращении уголовных дел Ягоды, Ежова, Берии и других должностных лиц, действительно совершавших тяжкие преступления. Вместе с тем уголовные дела в отношении сотен граждан были прекращены советскими судьями и прокуратурой. Причем каждое такое дело было изучено квалифицированными юристами, а постановление о прекращении дела всесторонне обосновано. Так, 4 февраля 1988 г. Пленум Верховного Суда СССР, рассмотрев протест Генерального Прокурора по делу Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, А. П. Розенгольца и других, постановил приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР отменить и производство по делу прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления. В протесте Генерального прокурора СССР, в частности, указывалось: «В деле нет никаких доказательств, что Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, А. П. Розенгольц, М. А, Чернов по заданию враждебных к Советскому Союзу иностранных государств создали заговорщическую группу, именуемую в обвинительном заключении и приговоре «правотроцкистским блоком», поставившим своей целью шпионаж в пользу иностранных государств, вредительство, диверсии, террор, подрыв военной мощи СССР, провокацию военного нападения на СССР, расчленение СССР в пользу иностранных государств, свержение в СССР существующего социалистического общественного и государственного строя и восстановление капитализма... Проведенные компетентными органами проверки показали, что сведений о принадлежности осужденных и реабилитированных по настоящему делу к иностранным разведкам не имеется... Предварительное следствие по делу производилось с грубейшими нарушениями социалистической законности. После ареста Н. И. Бухарину, А. И. Рыкову и другим в течение нескольких месяцев обвинение не предъявлялось, срок следствия, и содержания под стражей не продлевался. Проверкой по делу установлено, что многие протоколы допросов обвиняемых, очных ставок и другие процессуальные документы фальсифицировались. Путем угроз, насилия и обмана обвиняемых принуждали давать ложные показания на себя и других лиц, протоколы допросов и объяснений заранее составлялись и произвольно корректировались... Допрошенная в 1956 г. свидетель Розенблюм, бывший начальник санчасти Лефортовской тюрьмы НКВД СССР, показала, что в санчасти тюрьмы она видела многих арестованных в тяжелом состоянии после нанесенных побоев».
В этом же документе указывается, что бывшие работники НКВД Ежов, Фриновский, Агранов и другие, принимавшие непосредственное участие в расследовании данного и иных дел, за незаконные аресты и фальсификацию документов были осуждены. Такие юридические документы существуют и по другим делам 30-50-х годов. Взятые в совокупности, они позволяют сделать следующие выводы: никаких преступных антисоветских заговоров в партийном и советском руководстве того времени не существовало. «Пятая колонна» — это миф, выдвинутый политическим руководством для утверждения личной диктатуры Сталина и расправы с видными партийными и государственными деятелями, участниками Октябрьской революции и социалистического правительства.
Разумеется, это не означает отрицания самого факта существования оппозиций, разногласий в большевистской партии в 20-30-е годы. Все это имело место, да и не могло не быть. Советская страна шла по неизвестным дорогам, трудности были весьма значительными. Естественно, что не могли не возникнуть споры о путях и методах строительства социализма. Имело место и буржуазное, и мелкобуржуазное влияние на членов ВКП (б). Было немало ошибочных представлений. Очевидно, существовала и личная борьба за власть. Однако оппозиционеры руководители и рядовые члены партии не были преступниками контрреволюционерами, предателями социализма. Недовольство сталинским руководством существовало. Оно проявилось открыто как внутри партии (например, платформа Рютина), так и вне ее. Думаю, что далекий от политики поэт Осип Мандельштам, написавший знаменитые строки: «Мы живем, под собою не чуя страны. Наши речи за десять шагов не слышны...», стихийно выражал недовольство, существовавшее в определенных слоях общества.
Недовольство было и среди рабочих, недовольных мизерной заработной платой, среди крестьян, возмущенных крайностями коллективизации. Известная статья Сталина в «Правде» «Головокружение от успехов» была направлена на то, чтобы смягчить такие настроения. И все же приговоры судов 30-50-х годов, как правило, были актами беззаконными. О постановлениях троек НКВД и Особого совещания НКВД и говорить не приходится. Деятельность этих органов полностью противоречила ст. 127 Конституции СССР 1936 г., где было записано: «Никто не может быть подвергнут аресту без постановления суда или санкции прокурора».
Разумеется, любые судебные постановления могут быть и объектом исторического исследования. Например, приговор инквизиции по делу Жанны Д’Арк в течение многих столетий изучается историками, которые высказывают разные мнения по этому вопросу. Такая судьба, очевидно, ожидает и вышеуказанные приговоры и постановления. Могу допустить, что будущие историки найдут новые факты, предложат новые объяснения трагическим событиям 30-х годов. Но сегодня, когда я пишу эти строки, мой вывод неопровержим. И те, кто оправдывают преступные действия сталинского руководства в 30-50-е гг. (как правило, это люди, считающие себя марксистами ленинцами), допускают серьезные искажения исторической истины. Во-первых, оправдывают беззакония, во-вторых, хотят ли они этого или нет, принижают роль В. И. Ленина как лидера большевистской партии. Рассматривать Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова, Пятакова и других большевистских руководителей как шпионов, диверсантов, предателей означает поставить под сомнение политическую проницательность Ленина, его качества партийного лидера. И в самом деле: что это за руководитель, если он окружил себя врагами социализма и агентами иностранных держав? И каким образом советское общество в 20-30-е годы могло добиться успехов, если во главе многих партийных и государственных органов были предатели и вредители?
Следует сказать, что в 30-50-е годы в рядах компартии и вне ее было немало людей, ставивших под сомнение справедливость приговоров судебных процессов и троек НКВД. Трудно согласиться с теми, кто утверждает, что разоблачение преступлений 1937 г. — «враждебная деятельность Хрущева», которая принесла вред советскому государству. «Логика» здесь такая: вред причинил не тот, кто совершал преступления, а тот, кто открыто об этом сказал. Люди, вооруженные такой логикой, игнорируют знаменитое высказывание Максима Горького: «Ложь — религия рабов и хозяев, правда — Бог свободного человека». Коммунистическое движение, выражающее интересы трудового народа, не может основываться на лжи, лицемерии, лживой маскировке исторических событий истории. После 1991 г. можно услышать и такие суждения: «Анти сталинизм был использован буржуазией для свержения социалистического строя в СССР». И это правда, как, правда и то, что Сталин и его окружение, дискредитируя социализм своими преступными действиями, дали повод для формирования анти сталинизма. Общеизвестны такие, например, факты, как телеграмма Сталина и Жданова из Сочи членам Политбюро с предложением назначить наркомом В. Д. Ежова, в которой говорилось, что «в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока» ОГПУ «опоздал на 4 года», или телеграмма Сталина всем секретарям обкомов и начальникам Управлений НКВД с требованиями применять физическое воздействие к арестованным. Эти документы — свидетельство грубого попрания советских законов. Общеизвестны секретные списки людей, к которым Сталин и другие члены советского руководства, подменяя суд, определяли меры наказания вплоть до расстрела.
С методологической точки зрения ошибочность позиций сталинитов в субъективно идеалистической интерпретации исторических событий. Это выражается в обожествлении лидера партии, основанном на бессознательном, почти религиозном преклонении перед его авторитетом, в игнорировании объективных исторических фактов. Разумеется, можно через 40 лет отменить решения XX съезда КПСС. Но как быть с фактами попрания советской Конституции, с посягательствами на права граждан, неопровержимыми фактами, установленными в судебном порядке?
Существует еще одна позиция, близкая к суждениям и выводам сталинитов, к числу современных поклонников Сталина относятся не только некоторые участники коммунистического движения, но и радикальные националисты шовинисты, рассматривающие Сталина как великого державника — русского патриота, который в 30-50-е годы с помощью НКВД освободил страну от «еврейского заговора». Указанная точка зрения абсолютно необоснованно, поскольку среди жертв репрессий евреи составляли меньшинство. К числу этих жертв относились и русские Бухарин и Рыков, и украинец Чубарь, и поляки Косиор и Рокоссовский, и грузин Мдивани, представители многих национальностей. С другой стороны, евреи были и среди сотрудников 30-50-х годов. Методологической основой подобных взглядов является расизм, антинаучная сущность которого давно раскрыта наукой.
Еще точка зрения по поводу событий 1937 г. была высказана Л. Д. Троцким. О процессах 30-х годов он писал: «Московские процессы, взятые в целом, поражают как грандиозный абсурд, как бред ограниченного человека, вооруженного всей полнотой власти. Не будет преувеличением сказать, что в основных своих обвинениях процессы проникнуты духом тоталитарного идиотизма». Вместе с тем он отмечал и тот неоспоримый факт, что только благодаря пролетарской революции отсталая страна совершила менее чем в два десятилетия беспримерные в истории успехи . Не стану давать всесторонней характеристики Троцкого — это особая тема. Следует сказать, что начиная с конца 20-х годов в течение всего XX века в отечественной литературе об этом политическом деятеле преобладали отрицательные оценки. Даже в современной марксистской литературе многие игнорируют такие факты, что Троцкий был вторым лицом в первом советском правительстве В. И. Ленина. Председатель Реввоенсовета, он сыграл значительную роль в организации Красной Армии и ее побед в гражданской войне. Троцкий, конечно, никогда не был врагом социализма и СССР, хотя был политическим противником Сталина. Его роль в формировании оппозиционных групп и настроений в СССР в 30-50-е годы явно преувеличена в исторической и политологической литературе советского периода. После высылки из СССР он не имел значительного числа сторонников ни в партии, ни в советском обществе. Многие его суждения о причинах 1937 г., на мой взгляд, правильны. Сущность репрессий 30-х годов Троцкий характеризует таким образом: «Меч диктатуры, разивший ранее тех, которые хотели восстановить привилегии буржуазии, направляется сейчас против тех, которые восстают против привилегий бюрократии. Удары падают не на классовых врагов пролетариата, а на пролетарский авангард. В преследование революционеров термидорианцы вкладывают всю ненависть к тем, которые напоминают им о прошлом и заставляют бояться будущего».
Это вывод из его анализа советской действительности 30-х годов, которую он охарактеризовал как «промежуточное между капитализмом и социализмом противоречивое общество, сочетающее элементы экономического роста, планирования медленного улучшения положения трудящихся с недостаточно развитыми производительными силами, которые не позволяют государственной собственности стать социалистической». «Государство советов приняло тоталитарно бюрократический характер» . Власть перешла в руки бюрократии, замкнутой, чуждой народу касте. Октябрьская революция, по словам Троцкого, «предана правящим слоем, но она еще не опрокинута». Он решительно отвергал свою причастность к какой-либо преступной деятельности против СССР.
При всем своем неприятии Сталина и политического курса Троцкий, отмечая гигантские достижения Советской страны в течение 20-30-х годов, писал: «Социализм доказал свое право на победу не на страницах «Капитала», а на хозяйственной арене, составляющей шестую часть земной поверхности; не языком диалектики, а языком железа, цемента и электричества». И далее он с надеждой писал: «Если б даже СССР в результате внутренних трудностей, внешних ударов и ошибок руководства потерпел крушение, чего, как мы твердо надеемся, не случится, остался бы, как залог будущего, тот неискоренимый факт, что только благодаря пролетарской революции отсталая страна совершила менее чем в два десятилетия беспримерные в истории успехи».
В 20-30-е годы действительно проходило становление новой политической элиты — партгосхозноменклатуры. И события 1937 г. (как и все незаконные репрессии 30-х годов), безусловно, связаны с реализацией интересов этой социальной группы советского общества.
Тем не менее Троцкий все же не сумел признать, во-первых, того факта, что порожденные Октябрем социалистические импульсы не были полностью перечеркнуты в общественной жизни СССР. Хотя он и говорит о возможности победы социализма в СССР, но реалии советской жизни ему (после высылки из СССР в 1927 г.) были известны плохо. Во-вторых, он не прав в том, что всю советскую номенклатуру рассматривал как некую единую враждебную трудящимся социальную группу. В действительности в ее рамках была значительная часть честных, преданных социализму работников. Таким образом, и суждения Троцкого не свободны от известной односторонности, схематизма и догматизма.
Б. П. Курашвили писал, что Троцкий «не скрывает факт ведения его сторонниками в СССР подпольной работы». На самом деле Троцкий о подпольной работе против СССР никогда не говорил и не писал, но он считал, что среди репрессированных в 30-е годы есть и его сторонники, далее Б. П. Курашвили считал, что у 1937 г. «два родителя: Троцкий и Сталин. Но основную ответственность несет Сталин: власть была у него». Хотелось бы спросить: у репрессий после смерти Троцкого (выселение народов, дело Кузнецова и Вознесенского, дело «врачей вредителей» и т.д.) тоже «два родителя»? И разве эти репрессии были обращены только против троцкистов?
Наконец, еще одна — пятая позиция, связанная с оценкой событий 30-50-х годов, сформулирована в решениях XXXXII съездов КПСС. В одобренном XX съездом партии докладе Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях» это явление рассматривалось как «источник целого ряда крупнейших и весьма тяжелых извращений партийных принципов, партийной демократии, революционной законности». В этом докладе были приведены многочисленные факты беззакония и произвола, которые практиковались в СССР в 30-50-е годы, Хрущев говорил и о позитивных сторонах деятельности Сталина: «Сталин является одним из сильнейших марксистов, и его логика, сила и воля оказали большое воздействие на кадры, на работу партии». Однако Сталин благодаря отрицательным свойствам своего характера стал злоупотреблять властью. «Произвол одного лица, — говорил Хрущев, — поощрял и допускал произвол других лиц. Массовые аресты и ссылки тысяч и тысяч людей, казни без суда и нормального следствия вызывали страх и даже озлобление».
Хрущев отмечал, что жесткие меры, проводимые Советским государством в годы революции и гражданской войны, были оправданными и соответствовали историческим условиям. Но после того как эксплуататорские классы в стране были ликвидированы, отпала и необходимость в массовом терроре. Характеризуя роль органов НКВД в осуществлении беззаконий, Хрущев привел заявления видного деятеля партии Рудзутака в суде о том, что в «НКВД имеется еще не выкорчеванный гнойник, который искусственно создает дела, принуждая ни в чем не повинных людей признавать себя виновными». Исторические условия, способствующие массовым репрессиям, были более подробно проанализированы в Постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий».
Материалы XX съезда были колоссальным шагом в развитии социалистического демократизма. Однако оценка массовых репрессий все же не была достаточно глубокой и полной. По мнению участников съезда, эти акции вытекали из внешнеполитических условий, объяснялись злоупотреблениями властью, политическими ошибками руководителей, а также и психологическими свойствами личности Сталина. Таким образом, и здесь причинами преступлений объявлялись политические и социально психологические факторы. Вопрос о том, что указанные причины могут корениться в сфере социально-экономических отношений, решительно отвергался. Партийные теоретики того времени стремились защитить социализм, как первую фазу коммунизма, от нападок противников. Поэтому они отрицали какую-либо связь репрессий 30-50-х годов с экономическими основами общественного строя в СССР.
Какие же выводы можно сделать из всего вышесказанного? Полагаю, что незаконные массовые репрессии 30-50-х годов были порождены комплексом исторических событий и обстоятельств. Во-первых, в течение четверти века после Октябрьской революции СССР был подобен осажденной крепости, отражавшей нападения империалистических государств. Страна должна была направить все силы на укрепление обороноспособности перед войной и защиту СССР во время войны. Поэтому призывы партии к усилению бдительности и укреплению мобилизационной готовности создавали определенный психологический климат, в котором могли быть (и действительно произошли) перегибы в сторону чрезмерной подозрительности и недоверия к людям.
Во-вторых, к этому следует добавить, что в нашей стране отсутствовали парламентские традиции и правозащитные юридические механизмы, способные обеспечить неприкосновенность личности и другие элементарные демократические права и свободы. Сам Сталин, конечно, понимал их значимость, поскольку именно он сформулировал текст ст. 127, 128 в проекте Конституции СССР, провозглашавшей неприкосновенность личности, жилища, тайну переписки, принцип независимости судей, подчинения их только закону. До 1936 г. таких норм в советских конституциях не было. Пишу это потому, что сам знакомился с архивами конституционной комиссии, работавшей в 1935-1936 гг. в Государственном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства в СССР.
Повторяю: Сталин понимал значимость этих прав, но в пропагандистском плане. Будучи ярким выразителем юридического нигилизма, который был господствующим направлением в правосознании большинства партийных работников, должностных лиц и рядовых граждан, Сталин (да и не только он, но и остальные представители правящей элиты) рассматривал конституционные принципы правосудия, юридические процедуры как некую формальность, которой можно и пренебречь, если она противоречит политической целесообразности. Сталин сам редактировал обвинительные заключения и приговоры по процессам 30-х годов, но делал это строго секретно. Секретными были аресты, рассмотрения дел и смертные приговоры, осуществляемые органами НКВД. Почему же такая секретность? Не потому ли, что политическое руководство и деятели НКВДМГБ того времени все же осознавали неправомерность своих действий?
Советские конституции, законы олицетворяли волю трудящихся. В них были выражены высшие цели и гуманистические общественные ценности, ряди которых была совершена революция. Миллионы людей пожертвовали собой во имя этих великих целей. Поэтому нарушения советских законов теми, кто призван был их реализовать, представляют собой тягчайшие преступления, которые не могут быть оправданы.
В-третьих, критики марксизма ленинизма и СССР рассматривают меры, принимаемые молодой советской властью в 1917-1921 гг. против контрреволюционеров и репрессий 30-40-х годов, как единый процесс. Между тем события в 1917-1921 гг. были связаны с гражданской войной и иностранной интервенцией в СССР. Объектом красного террора и других принудительных мер были белогвардейцы, представители эксплуататорских классов. Антикоммунистические критики вообще не принимают во внимание такие факты, как наступления белых армий, иностранные оккупации, покушения на лидеров большевистской партии, белый террор против рабочих и крестьян в период гражданской войны. Что же касается событий 30-40-х годов, то они совершались в мирное время и объектом репрессий становились представители рабочих, крестьян, члены большевистской партии.
В-четвертых, вопрос о социально-политической сущности репрессий 30-50-х годов непростой. Выражали ли уголовные санкции подлинные интересы рабочих и крестьян, народные интересы? Были ли они направлены на защиту Союза ССР? Полагаю: частично да. И только в той части, когда они направлялись против подлинных изменников (например, власовцы), действительных преступников (Ежов, Берия и др.). Что касается массовых беззаконных репрессий против невинных людей, то эти акции были антинародными, противоправными, антигосударственными. Они ослабляли мощь СССР, дискредитировали социалистические ценности в глазах трудящихся. Репрессии (и в этом Л. Троцкий был прав) в социальном смысле выражали волю той части формирующейся партгосноменклатуры, которая шла по пути буржуазного перерождения. Указанные меры не имели ничего общего с истинным марксизмом ленинизмом и социалистическим демократизмом.
Следует иметь в виду, что в капиталистических, товарно-денежных отношениях заложены рычаги материальной мотивации поступков их участников. Они подкрепляются дополнительно и возможностью государственного принуждения, закрепленной в юридических нормах, судебной защите нарушенных прав и т.д. Но экономическое стимулирование (включающее материальные стимулы, имущественные санкции) деятельности субъектов производственной и торговой деятельности является решающим. Именно поэтому в 1921-1922 гг. советская власть перешла к НЭПу. Это был путь к экономическому возрождению страны.
В начале 30-х годов сталинское руководство отказалось от политики НЭПа. Страна перешла к индустриализации и коллективизации. «Нельзя снижать темпы! — говорил Сталин в 1931 г., — наоборот, по мере сил и возможностей надо их увеличивать... Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы это сделаем, либо нас согнут». И это движение страны от доиндустриального к индустриальному этапу развития при отказе от рыночно-денежного метода регулирования экономики проходило в условиях создания административной экономической системы, при которой прямое государственное принуждение приобретает особое значение. Г. Х. Попов правильно подметил, что «сама внутренняя логика административной системы требует подсистемы страха, требует права верха в любой момент сместить любого нижестоящего без объяснения причин этого смещения... Необходимость Берии заложена в сути административной системы, а реализоваться эта возможность может и в относительно культурном, и в наиболее варварском виде».
Таким образом, возможность широкого применения государственного принуждения вытекает из самой природы складывающихся производственных отношений, в которых возникала тенденция отчуждения трудящихся от собственности и власти, завоеванных ими в ходе революции.
Необходимо иметь в виду, что социалистические и коммунистические лозунги не всегда выражают интересы трудящихся. Они могут отражать интересы других социальных групп: буржуазии, мелкой буржуазии, феодалов и др. К. Маркс и Ф. Энгельс писали о социализме реакционном (феодальном, мелкобуржуазном), консервативном (буржуазном) и других его видах. Интересны мысли К. Маркса о «грубом коммунизме», т.е. о таком упразднении частной собственности, которое не является подлинным ее освоением, а сводится к абстрактному отрицанию всего мира культуры и цивилизации, возврату «к неестественной простоте бедного и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже не дорос еще до нее».
В условиях ранних социалистических революций, к числу которых относилась и Октябрьская революция 1917 г., наряду с подлинно социалистическими тенденциями проявились и институты «грубого коммунизма», отрицающего личность человека.
В сущности, в массовых репрессиях 30-50-х годов проявилась чудовищная смесь феодального и мелкобуржуазного социализма. Бесчеловечные акции против целых народов, которые превзошли деяния Навуходоносора, насильственное прикрепление крестьян к колхозам — свидетельство возрождения феодальных порядков, прикрываемых социалистической фразеологией. Расстрелы без законного суда и следствия, системы секретных политических убийств — проявление анархических, мелкобуржуазных представлений, рассматривающих насилие как главный метод достижения политических целей.
В-пятых, особые психологические качества Сталина сыграли здесь серьезную роль. Среди этих качеств были и позитивные (хороший организатор, проницательный политик), которые позволили ему играть роль видного политического лидера и государственного деятеля. Он был очень популярен, поскольку все достижения советской страны (успехи в промышленности, строительстве, победы в Отечественной войне, ликвидация безработицы, введение бесплатного образования и здравоохранения) связывались с ним. И небезосновательно. Но, разумеется, Сталин не был личностью социалистического типа, подобно Марксу, Роберту Оуэну, Николаю Островскому, Юлиусу Фучику или Че Геваре. Ему были присущи такие архаичные отвратительные свойства, характерные для древневосточных деспотов, как невероятное властолюбие, болезненная подозрительность, нечеловеческая жестокость, цинизм и мстительность. И эти свойства его характера были одной из существенных субъективных причин трагических событий 30-50-х годов. Оценивая их в общеисторическом плане, следует иметь в виду следующее.
Общеизвестно, что развитие исторического процесса, как в глобальном, так и в российском масштабе крайне противоречиво: приливы революционного движения сменяются отливами, достижения прогрессивных сил — временными победами реакции, периоды реформ — периодами застоя, радикальный слом существующего строя и быстрое движение вперед — полной или частичной реставрацией старых порядков и т.д.
Особенно характерна в этом отношении политическая история Франции. В этой стране свержение монархии и провозглашение республики в конце XVIII в. были лишь началом революции. Смены различных форм правления (консульство, империя, реставрация Бурбонов, революция 1848 г., переворот 1851 г. и восстановление империи. Парижская коммуна 1871 г.) происходили вплоть до 1875 г., когда республика окончательно восторжествовала. Многие из этих событий сопровождались массовым применением гильотины, расстрелами. В еще большей степени указанные обстоятельства присущи революциям XX в, (мексиканской, китайской, вьетнамской и т.д.). Что касается нашей страны, то три революции в начале XX века, смена различных типов социально-экономического строя и форм правления, государственного устройства, видов политических режимов были неотъемлемой частью российской истории. Переход от абсолютной монархии, начавшей путь к монархии конституционной, к оформившейся буржуазно демократической республике, а от нее — к советской республике был весьма сложным, противоречивым. В рамках советской государственности происходили глубокие социально-экономические трансформации, менялись политические режимы, деформировалась и форма правления. Каждому из периодов советской истории («военный коммунизм», НЭП, сталинское правление, хрущевская «оттепель», брежневский период и т.д.) присущи свои особенности.
Представляется, что рассмотрение советской истории как явления одномерного и неизменного ошибочно. Изменялась как юридическая, так и фактическая конституция государства. В этом смысле период 30-х годов характеризуется рядом специфических черт. С одной стороны, в это время развивались социалистические, прогрессивные тенденции. В частности, бурное развитие производительных сил, связанное с переходом страны из доиндустриального в индустриальный этап развития. И это позволило стране отстоять свою независимость в Великой Отечественной войне. Была ликвидирована безработица, введено всеобщее бесплатное медицинское обслуживание и образование. С другой стороны, возникли реакционные тенденции, препятствующие социалистическому развитию, прежде всего формирование новой политической элиты и создание административно-командной системы управления, влекущей отчуждение трудящихся от власти и собственности. В сфере политической происходило фактическое восстановление монархических начал, прикрываемых советской формой правления. В духовной сфере усиливалась тенденция к подмене марксистской концепции защиты прав трудящихся постулатами, направленными к утверждению власти бюрократии.
Указанные явления были связаны с изменением социальной природы власти и нарастанием реакционных, антисоциалистических начал в общественной жизни.
В нашей стране народ после революции добился значительных прав и свобод. В частности, рабочие — восьмичасового дня и трудовых прав, закрепленных в КЗОТе 1918 г. и 1922 г., крестьяне после введения НЭПа получили землю и право свободно распоряжаться результатами своего труда. В стране развивалась культурная революция, множились различные театральные направления и литературные школы, национальности обрели широкие права в рамках Союза ССР. Реакционная часть новой политической элиты нанесла удар по этим достижениям. Рабочие были лишены права на увольнение по собственному желанию и поставлены под жесткий контроль администрации. Крестьяне принудительно прикреплялись к колхозам и не имели права распоряжаться выращенным ими урожаем. Снизился жизненный уровень населения, возник товарный дефицит. Демократические положения новой Конституции СССР 1936 г. не были реализованы. Развитие духовной жизни общества было скованно. Был ликвидирован ряд национальных республик, началась политика дискриминации некоторых национальностей.
Таким образом, ни марксистская идеология, ни природа нарождающихся социалистических отношений не были источником репрессий. Именно в обеспечении этих антисоциалистических мер смысл массовых репрессий 30-50-х годов. Эти принудительные меры были порождены возрождающимися полуфеодальными и буржуазными отношениями и институтами власти.
Социалистические тенденции, однако, не были полностью ликвидированы, Они продолжали развиваться (правда, в деформированном виде) и в этих условиях. Но это тема уже другой статьи.
Не все современные читатели знают, что «Оттепель» — название повести известного советского писателя Ильи Оренбурга, которая была опубликована в то время в журнале «Новый мир». Советское руководство того времени отрицательно встретило понятие «оттепель». Впоследствии, уже, будучи на пенсии, Н. С. Хрущев признал, что это слово «отражало действительность».
По моему мнению, слово «оттепель» отражало переход от сталинского авторитарно мобилизационного, чрезвычайного периода к мирному конституционному этапу развития. Оттаивали «замороженные» в условиях жестких методов властвования социалистические нормы политической жизни, экономической и культурной деятельности. Заложенные в советской конституции, в уставах компартии и общественных организаций демократические принципы социалистического народовластия наполнялись реальным содержанием. Происходили (правда, весьма противоречиво) существенные изменения в развитии экономики и духовной жизни.
Помню, как менялось настроение людей в 1953 году. Смерть Сталина вызвала неподдельное горе миллионов граждан. Что будет со страной? Как мы будем жить? Непредсказуемость будущего волновала. И вдруг первая ласточка новой весны... Как гром среди ясного неба, прозвучало правительственное сообщение о прекращении уголовного дела кремлевских врачей. В то время я, закончив Московский юридический институт, работал в Новосибирской коллегии адвокатов.
Был ясный день. Мы с адвокатом Михаилом Израилевичем Ферибоком шли по Красному проспекту из ЮК № 1 в сторону центра Новосибирска. Были радостно возбуждены. Ощущение было такое, как будто бы камень упал с плеч. До этого ждали процесса над врачами «отравителями», и потом последствия могли быть самые непредсказуемые. Говорили, что евреев ожидает судьба чеченцев, карачаевцев, калмыков и немцев. И вдруг такой поворот событий! И здесь Михаил Израилевич произнес слова, которые я запомнил на всю жизнь. Он сказал: «Пока над Кремлем красный флаг, есть еще надежда!»
В этой фразе были выражены представления большинства людей того времени, их чаяния и надежды.
Несколько слов о Ферибоке. Это был один из старейших адвокатов Новосибирской коллегии, в которой он работал с 20-х годов. Был защитником на процессе про партии. Мне он говорил: «Меня спрашивают, почему я не подаю заявления о вступлении в партию. А вы посмотрите мою анкету...» На вопрос: «Ваше социальное происхождение?» — отвечаю: «Из мелких торговцев». На вопрос: «Служили ли в белых армиях?» — пишу: «Служил в армии Колчака прапорщиком». Кто же меня примет в партию с такой анкетой?» В те времена в кадровых анкетах были такие вопросы, и ответы на них во многом определяли судьбу человека. Но надо было видеть Михаила Израилевича, невысокого, очень скромного, тихого, совершенно безобидного человека, чтобы понять весь трагикомизм положения «прапорщика колчаковской армии!!» Все дело в том, что когда Колчак захватил Новониколаевск (Новосибирск), он мобилизовал всех юношей. Так в эту армию попал и Ферибок. Он родился и всю жизнь прожил в Новосибирске. В 1953 году ему уже было за 60. Он очень много работал, не отказывался ни от одного поручения. Ему надо было кормить больную жену и двоих детей. Это был честный, абсолютно беспартийный человек. Поэтому его суждение произвело на меня такое впечатление.
И я вспомнил эти слова в 1991 году, когда красный флаг спустили со шпиля Большого Кремлевского дворца. Справедливы ли были эти надежды? Или это была иллюзия, обман, несбывшиеся мечты? По этому поводу в наше время существуют разные мнения. Лично я думаю, что старик Ферибок был прав. Отказ нашей страны от социалистического пути — трагическое событие. При всех трудностях тех времен у нас были не только надежды, но и стабильность, уверенность в завтрашнем дне, постоянное улучшение условий жизни большинства...
Однако вернемся в 50-е годы
В политической сфере громадное значение имело открытое осуждение XXXXII съездами партии так называемого культа личности, то есть единоличной харизматической власти, попирающей законность и права граждан. Кроме того, надо иметь в виду, что при И. В. Сталине в высшем руководстве страны были установлены порядки древневосточных деспотий, при которых отставка любого члена правящей элиты, как правило, сопровождалась его физическим уничтожением. Мотивами такой отставки могли быть не только несогласие лица с лидером, в каком то вопросе, но даже подозрение в таком несогласии, нелояльности. В период «оттепели» было восстановлено обычное для современных государств правило: несогласие члена партийногосударственного руководства с политическим курсом влечет его отставку и не сопровождается какими-либо карательными санкциями. Эта элементарная демократическая норма окончательно утвердилась в нашей стране во второй половине XX века благодаря И. С. Хрущеву.
К числу демократических мер, в частности, относились реабилитация многих тысяч невинно осужденных, восстановление незаконно ликвидированных национальных республик.
В принятой на XXII съезде КПСС Программе были сформулированы политические задачи: всестороннее развитие социалистической демократии, вовлечение всех граждан в управление государством и усиление народного контроля над деятельностью госаппарата. И многое в этом направлении было сделано.
Среди политических новаций следует отметить признание необходимости ротации руководящих работников и систематического обновления состава депутатов Советов (к сожалению, первая из указанных мер так и не была осуществлена, и страна не смогла предотвратить возникновение геронтократии в высшем руководстве). Особенно важное значение имели ликвидация системы денежных пакетов, вручаемых партработникам сверх зарплаты, упразднение министерств и создание совнархозов как формы руководства промышленностью. И дело было не только в том, что управление производством приближалось к непосредственным производителям. Политический смысл ликвидации министерств заключался в нанесении мощного удара по 100-тысячной армии московских чиновников, составлявших основу бюрократии.
Чрезвычайно активизировалась деятельность советов всех уровней, появились новые формы их работы. Улучшилась работа общественных организаций и организаций общественной самодеятельности (товарищеских судов, добровольных народных дружин по охране общественного порядка, оказывающих помощь милиции, и т.д.). Были предприняты попытки передачи функций исполнительных органов местных советов постоянным депутатским комиссиям, в результате чего сами депутаты вовлекались в управленческую работу. Эта идея, выдвинутая еще в XIX веке Парижской коммуной, испытывалась и в нашей стране. В. И. Ленин называл советы депутатов «работающими корпорациями», поскольку они, отвергая принцип разделения властей, ведущий к господству неподконтрольной населению бюрократии, объединяют в своих руках и законодательную, и исполнительную, и контрольную функции.
В 50-е годы произошли серьезные изменения и в сфере права. Были внесены существенные изменения в гражданское, гражданской процессуальное и уголовно процессуальное законодательства.
Правда, принятие нового УПК РСФСР 1960 года не привело к реальному допуску адвоката к предварительному следствию, хотя оно и было провозглашено. Адвокат был допущен только к ознакомлению с делом после его окончания следователем. Однако вся система внесудебных органов рассмотрения уголовных дел была ликвидирована, а уголовное законодательство — гуманизировано.
Серьезное значение имел тот факт, что органы государственной безопасности партия стремилась поставить в рамки законности (то есть ограничить их функции, реально распространить на них прокурорский надзор), а также установить партийный политический контроль над их деятельностью. По моему мнению, это имело серьезное значение для обеспечения прав личности в тот период, однако в последующие годы КГБ сохранило свое влияние в качестве могущественного государственного ведомства.
Тезис новой Программы партии «Все для человека, для блага человека» приобретал реальные очертания. И это соответствовало идеям Маркса и Энгельса, которые именовали свои теорию «реальным гуманизмом».
В соответствии с этим происходили изменения в социальной сфере. Был провозглашен курс на улучшение материального положения населения: повышены пенсии, колхозникам стали выплачивать заработанные ими трудодни. В те годы 50 млн. человек получили бесплатные квартиры. Реально было восстановлено право рабочих и служащих на увольнение по собственному желанию, а колхозники получили паспорта, то есть произошло юридическое признание равноправия жителей села и горожан.
Правда, товарный дефицит не был полностью преодолен, но жизнь людей становилась лучше. Права и свободы советских граждан были расширены. Стало легче дышать, рассеивалась атмосфера подозрительности и чрезмерной нетерпимости к людям. Приведу один пример, свидетелем которого был сам.
В 1954 году в Новосибирск прибыла заместитель министра юстиции РСФСР (точно не помню фамилии этой женщины). Она принимала посетителей прямо в помещении президиума коллегии адвокатов. Сам факт приезда в Новосибирск государственного деятеля такого уровня и открытый прием граждан были событиями неординарными. Не могу себе представить, чтобы в сталинские времена такое оказалось возможным. Но неожиданными были и решения, принимаемые заместителем министра.
В частности, к ней обратился бывший адвокат Медюк, исключенный до 1953 года из новосибирской коллегии. Причины этой кары были следующие.
Во-первых, он отказался подписаться на заем в пределах месячной зарплаты. Для непосвященного читателя — небольшая справка. В 30-40-е годы правительство ежегодно выпускало облигации — ценные бумаги, призывая население покупать их. В тяжких условиях того времени государство нуждалось в деньгах для индустриализации, в период войны, в послевоенные годы — для восстановления разрушенных городов, деревень, предприятий. Формально продажа этих облигаций была добровольной. Каждый из купивших облигации мог рассчитывать, что со временем государство вернет ему деньги и выплатит определенный процент. Однако на практике приобретение облигаций было не добровольным, а «добровольно принудительным», как говорили тогда смелые шутники. (Говорили тогда и другое: руками этих «шутников» был построен Беломорско-Балтийский канал.)
Все это означало, что члены любого трудового коллектива морально обязаны были подписаться на заем. Фактически — подписывались все. Отказ от подписи означал, что данное лицо недостаточно патриотично и рассматривалось как политически неблагонадежное.
Приобретение облигаций называли «подпиской на заем», поскольку человеку, выразившему желание приобрести облигации, выдавали их в конце года, а в течение года ежемесячно бухгалтерия высчитывала их стоимость из зарплаты. Таким образом, продажа облигаций превратилась в дополнительный налог. Правда, справедливости ради надо сказать, что было множество людей, которые действительно считали, что надо помогать стране, шли на любые лишения ради социализма, ради победы над гитлеровской Германией. Во время войны писали о колхознике Головатом, который купил на свои деньги самолет и подарил его Красной Армии. Но, думаю, среди подавляющего большинства советских граждан, живущих от зарплаты к зарплате, было мало головатых.
Адвокат Медюк относился к указанному большинству. И не то чтобы он вообще отказался от подписки на заем. Нет, он был согласен! Но не в той сумме, которая ему была предложена. Данная сумма подписки предлагалась райкомами партии, о чем информировались все трудовые коллективы. Как правило, надо было подписаться не меньше, чем на месячную зарплату.
Этот частичный отказ и был поставлен ему в вину при исключении из коллегии. Может ли такой политически малосознательный человек быть защитником в советском суде? Конечно, нет...
Второе обвинение против Медюка заключалось в том, что он, сидя в консультации, публично читал журнал «Америка». Здесь следует заметить, что в те времена правительства США и СССР заключили соглашение, что посольства этих стран будут издавать для советских граждан журнал «Америка», а для американцев, соответственно, — «Советский Союз». Журнал «Америка» поступал в открытую продажу через киоски «Союзпечати». Правда, тираж был небольшой, и купить его было почти невозможно. Однако для политически сознательного советского гражданина считалось допустимым лучше читать журнал «Коммунист», чем журнал «Америка». Да еще публично читать это пропагандистское чтиво! Это уже совсем невыносимо!
Наконец, третье обвинение против адвоката Медюка, явившееся основанием его исключения, состояло в его аполитичных суждениях по поводу положения в советском сельском хозяйстве. Он участвовал в выездной сессии Новосибирского областного суда по какому-то уголовному делу, которое рассматривалось в одном из районных центров. Дело слушали с самого утра, объявили перерыв на обед. Судья, прокурор и адвокат пошли обедать в районную чайную.
Вот тут наш Медюк возьми и скажи: «Не понимаю, почему в магазинах нет масла. До революции ведь масла было много, а сибирское масло продавали на заграничных рынках. Оно было известно во всем мире...»
Это суждение адвоката стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. И его исключили. Говорили, что он хорошо отделался, — могли ведь и посадить, предъявив обвинение по статье 5810 УК РСФСР за антисоветскую пропаганду.
Вот с такой жалобой пришел бывший адвокат Медюк к замминистра юстиции весной 1954 года. Ее оценка этих обстоятельств была такой.
Отказался подписаться на заем? Но ведь подписка на заем — дело добровольное. Новое хрущевское руководство отменило принудительные методы при продаже облигаций на государственные займы. Правда, вскоре оно же, ссылаясь на «многочисленные просьбы трудящихся», объявило об отказе выплачивать задолженность правительства по всем старым облигациям. Люди, которые десятилетиями приобретали их, оказались ни с чем.
Читал журнал «Америка»? А что здесь преступного? Этот журнал открыто продается во всех киосках. И любой человек может читать все, что предлагает «Союзпечать».
Говорил, что в магазинах нет масла? Правильно сигнализировал. В решениях сентябрьского (1953 года) Пленума ЦК КПСС, посвященного развитию сельского хозяйства, речь идет именно о том, чтобы преодолеть этот недостаток.
Решение замминистра было таким: признать исключение тов. Медюка незаконным. Немедленно восстановить его в коллегии адвокатов.
Так одни и те же факты при изменении политического режима получают совершенно другое освещение...
Период «оттепели» был связан со значительными экономическими успехами страны. Известный отечественный экономист профессор Г. И. Ханин пишет: «Огромные экономические и социальные достижения позволяют назвать 1950-е годы эпохой советского экономического чуда...» Эти достижения не уступали достижениям, скажем, ФРГ, экономическое развитие которой в тот период получило название «немецкого экономического чуда». Этот вывод автор подтверждает скрупулезным анализом экономического развития СССР, основывающимся на данных статистики, иностранных исследователей, американского ЦРУ. Причем он отмечает, что его оценки роста ВВП в СССР ниже оценок ЦСУ.
По таким параметрам, как динамика ВВП, развитие промышленности, рост производительности труда, СССР превосходил США, Великобританию (по некоторым из этих показателей СССР немного отставал от Японии, ФРГ). Достаточно успешно шло внедрение новой техники в производство. Технический прогресс ознаменовался не только космическими достижениями, но и пуском атомной электростанции, первым полетом сверхзвукового пассажирского самолета. Во всех этих сферах СССР опередил США. Советские разработки в электронно-вычислительной технике не отставали от американских.
Следует отметить, что И. Г. Ханин относится к числу тех авторов, которые весьма критически относятся к реформам 50-х — начала 60-х гг., о чем я ниже скажу, но и он признает, что в этот период «произошло качественное улучшение уровня жизни населения... Недоедание, бывшее еще весьма распространенным в начале 1950-х, было практически ликвидировано». Все это истинная, правда. Как современник этих событий, могу это подтвердить. Произошел стремительный рост продолжительности жизни — до 69 лет, то есть до уровня самых высокоразвитых стран мира.
В исторической и политической литературе этот период называют «хрущевской оттепелью», связывая его позитивные и негативные черты с деятельностью Н. С. Хрущева. Он, безусловно, сыграл значительную роль в этих событиях, но не стал бы связывать «оттепель» только с Хрущевым. Во-первых, идеи, которые легли в основу решений XX съезда КПСС, формулировались еще до 1956 года. Уже на заседании Президиума ЦК КПСС 10 марта 1953 г. Г. М. Маленков выступил против политики культа личности.
Более развернутое обоснование этой точки зрения он дал в своем заключительном выступлении на июльском Пленуме ЦК КПСС (1953 г.). Здесь же он говорил о необходимости развития сельского хозяйства, легкой промышленности.
Сразу же после смерти Сталина Л. Берия предложил прекратить уголовные дела врачей, мингрельских «националистов», провести амнистию по общеуголовным преступлениям. Все члены советского руководства первоначально поддерживали эти идеи (разногласия возникли через 23 года). Указанные факты свидетельствуют, что не только Хрущев, но и другие советские руководители того времени осознавали необходимость кардинальных перемен. Во-вторых, «оттепель» проявлялась как в возникновении массовых народных движений (например, освоении целины), так и других явлений общественной жизни, в которой участвовали десятки тысяч людей (например, реконструкция системы управления, восстановление национальных республик). Таким образом, «оттепель» явилась воплощением определенных общественных ожиданий, осуществлением чаяний значительных социальных групп. Представляется, что это был новый этап в развитии социалистического общества.
Существуют различные оценки этого исторического периода, но, по моему мнению, всестороннего, глубокого, действительно научного анализа его до сих пор нет. В частности, имеет место оценка «оттепели» с либеральных позиций. К представителям такого подхода можно отнести Ф. М. Бурлацкого, который, анализируя противоречия советской политики тех лет, относит Н. С. Хрущева к выразителям «авторитарно патриархальной» политической культуры. Однако вопреки этому утверждению, он признает, что с его именем были связаны многие достижения в области науки и техники. К числу его недостатков он относит то, что Хрущев «не сумел полностью отбросить фанатизм цели», то есть стремление к воплощению коммунистических идеалов. Хрущев действительно был убежденным коммунистом. Но его убежденность пришла, говоря словами Маяковского, как у пролетариев, «низом шахт, серпов и вил», то есть из практики. И в фанатизме Хрущев никогда не был замечен. Напротив, он был прагматиком, экспериментатором, и с построением коммунизма он связывал решение жизненных задач миллионов людей, которым надо было обеспечить нормальные условия жизни. Заканчивает свой анализ Ф. М. Бурлацкий выводом: «Россия постепенно и спонтанно входит в мировое сообщество, а Н. С. Хрущев, а также лучшие из его советников (здесь он, очевидно, имеет в виду и себя) «внесли свою лепту в этот процесс». В связи с 50-летием XX съезда КПСС Горбачев заявил, что существует органичная связь между этим съездом и перестройкой.
Из этого можно заключить, что Хрущев «внес свою лепту» в процесс вхождения России в буржуазный мир. Думаю, что эти суждения серьезно не обоснованы.
И даже Сталин допустил ошибку, утверждая, что экономический закон социализма направлен к максимальному удовлетворению потребностей людей.
В современном коммунистическом движении многие рассматривают Хрущева как предателя, предшественника Горбачева. «Именно хрущевщина, — утверждает С. Костриков, — позволила Горбачеву, Ельцину и им подобным пробраться в партийные верхи». Факты опровергают это обвинение. Горбачев стал секретарем крайкома через 16 лет, а Ельцин — секретарем обкома партии через 22 года после отставки Хрущева в 1964 г. Предатели социализма пришли к власти в обстановке, которую создали те, кто отстранил Хрущева с высших постов.
Надо заметить, что в ныне действующей Программе КП РФ возрождается этот тезис о «потребительстве». Хотел бы высказать свою позицию по этому поводу.
И даже самый его жесткий противник В. М. Молотов признает его заслуги в отстранении от власти Берии, в решении жилищной проблемы. И если Хрущев был «троцкистом», трудно понять, почему он присвоил звание Героя Советского Союза Меркадеру, убийце Троцкого, приехавшему после многолетнего тюремного заключения из Мексики в СССР. И каким надо было обладать революционным духом, чтобы открыто, перед всем миром разоблачить сталинские преступления в 1956 г. И пусть многое, что стремился реализовать Хрущев, было недостаточно продуманным, но его стремление к реорганизации партийных структур, системы управления народным хозяйством свидетельствует о том, что он обладал большим чувством нового. По моему мнению, несостоятельны и обвинения его в правом уклоне, в буржуазном перерождении. Ведь именно при Хрущеве была введена юридическая ответственность за паразитический образ жизни и установлена смертная казнь за торговлю валютой. Будучи сторонником укрепления коллективных форм, собственности, он добился запрета содержания скота в городах. Эта ошибочная мера привела к отрицательным экономическим результатам. Здесь Хрущева более справедливо обвинить в экономическом валюнтаризме, в левачестве, чем в буржуазном перерождении.
Наконец, такие факты международной политики, как подавление контрреволюции в Венгрии, защита Кубы от американского нападения, поддержка Египта в момент агрессии против этой страны, по моему мнению, опровергают попытки сравнивать Хрущева с Горбачевым, предавшим КПСС и покинувшим высший государственный пост СССР в трудный для страны момент... В действительности в период «оттепели» Хрущев проявил себя как мужественный, честный коммунист, стремившийся смыть черные пятна преступлений с Красного знамени, развивать социалистическую демократию и обеспечить должный уровень жизни для советских граждан. Выходец из среды рабочего класса, он хорошо знал жизнь обычных людей, понимал их, стремился улучшить ее. Ему не хватало культуры, образования, над ним смеялись. Чем то он напоминал известного литературного героя Сервантеса Санчо Пансо, сочетавшего народную смекалку, знание жизни и чувство юмора. Мне очень нравилось, что он не представлял себя в качестве «гения человечества», «основоположника». Впервые советским лидером стал человек, который не изображал из себя вождя, мыслителя, философа. Он не боялся вопреки всем принятым дипломатическим этикетам бить ботинком по столу на заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Теперь либеральными историками это преподносится как доказательство его примитивности. В действительности этот поступок был органическим выражением его непосредственности, яркого темперамента. Так он выражал протест против рассмотрения в ООН венгерского вопроса, который западные державы использовали как повод для разжигания холодной войны. На явные, по его мнению, несправедливые, беспардонные обвинения он отвечал хамством.
И, наконец, обвинения советского руководства того времени в поощрении «буржуазного потребительства»... Эти обвинения воспроизводит и С. Костриков, заявляя, что хрущевский лозунг «догнать и перегнать» носил «обывательский характер». Мне, человеку того времени, непонятно, о чем идет речь. Какое «буржуазное потребительство»? Какой «обывательский» взгляд? Так могут говорить только те, кто был полностью оторван от нужд народа либо в наше время не обладает информацией о той эпохе. Мы жили плохо, голодали, испытывали значительные недостатки. Партия ставила задачу обеспечить население мясом, маслом, молоком, жильем, одеждой.
В Программе КПСС указывалось, что Советский Союз в первом десятилетии (1961-1976 гг.) должен перегнать США по производству основных сельскохозяйственных продуктов на душу населения и в будущем обеспечить самый высокий жизненный уровень по сравнению с любой страной капитализма.
Не стану здесь говорить о реальности этого плана (хотя хозяйственные успехи СССР в тот период были настолько высокими, что экономисты, в частности академик С. Г. Струмилин и некоторые западные специалисты, считали эту задачу реальной, спорили только о сроках ее осуществления). Хочу обратить внимание на другую сторону вопроса. Здесь шла речь не о каком то «буржуазном потребительстве», а об удовлетворении самых насущных жизненных потребностей людей. Если социализм и коммунизм не способны их обеспечить (причем лучше, чем капитализм), то они никому не нужны. И Хрущев (в отличие от Молотова и других его единомышленников) это хорошо понимал...
«Главное, что было достигнуто действиями Хрущева, — пишет один из современных его критиков С. Кара Мурза, — профанация (лишение святости) советского государства, разрушение его духовной связи с народом и одновременное создание комплекса вины в тех, кто это государство строил и защищал... Можно сказать, что он (т. е. Хрущев. — Ф. Р.) был лишен чувства России. При нем за несколько лет было разрушено больше храмов, чем за все предыдущие сорок лет советской власти... Всякое идеократическое обоснование государства включает две связанные вещи — утопию (идеал) и теорию (рациональное объяснение жизни и проекты будущего). Государственная идеология периода «оттепели» испортила оба эти компонента и разъединила их. Утопия была уничтожена ее недопустимым приближением («нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме») и опошлением (коммунизм означает «бесплатный проезд на транспорте»). Теория была испорчена непредсказуемостью проекта и отходом от здравого смысла при выполнении даже разумных программ (кампания по «внедрению кукурузы», «химизация народного хозяйства» и др.)».
Достаточно обратить внимание на ключевые понятия этих критических суждений, чтобы уяснить их смысл: «святость государства», «разрушение храмов», «утопия» как элемент «идеографического обновления» государства...
Совершенно очевидно, что автор отождествляет советское государство с обычным государством эксплуататорского типа. Для таких государств утопия (т.е. мифологические установки о «божественности» власти либо о «народном суверенитете», о «равноправии» и «правах человека» и т.д.) — обязательная составная часть идеографического обоснования деятельности властных структур, выражающих интересы правящей элиты, собственников. «Ложь — религия рабов и хозяев, правда — Бог свободного человека», — провозглашает один из героев пьесы М. Горького. Для подлинного социалистического государства главным принципом должен был провозглашенный В. И. Лениным тезис: «Государство сильно сознательностью масс. Оно сильно тогда, когда массы все знают, обо всем могут судить и на все идут сознательно».
Хрущев публично высказал правду о советском государстве 30-50-х гг., в котором бюрократические извращения приобрели весьма опасный для социалистической страны характер. Он открыто сказал о преступлениях, совершенных ответственными руководителями и должностными лицами, об искажениях советской демократии, о недостатках в экономическом развитии.
С точки зрения С. Кара Мурзы и других критиков «оттепели», виновен не тот, кто совершал преступления, а тот, кто их разоблачил!
И пусть Хрущев сам в прошлом был причастен к злоупотреблениям власти, в чем его обвиняют, либо руководствовался какими то личными мотивами, его поступок с позиции подлинного марксизма ленинизма заслуживает самой высокой оценки. Так должен был поступить настоящий коммунист. Осуждение культа личности Сталина, приговор в отношении Берии не привели к «разрушению духовной связи» советского государства с народом, а, наоборот, укрепили эту связь. Как современник этих событий, могу засвидетельствовать: никакого разочарования в обществе властью не было. Напротив, люди почувствовали себя свободно, появились более широкие возможности каждому человеку для реализации своих способностей. Разочарованными и подавленными почувствовали себя лишь бюрократы, особенно те, кто был причастен к нарушениям законности. Богословский термин «святость», применяемый С. Кара Мурзой к советскому государству, является свидетельством полного непонимания им социально психологического климата того времени и вместе с тем проясняет политологический смысл его позиции. Для приверженцев бюрократии, выступающих нередко под личиной патриотов государственников, человеческие интересы безразличны. Что важнее «святость государства» (то есть непререкаемый авторитет бюрократов) или страдания тысяч невинных людей, томящихся в застенках или лагерях? Для подлинного коммуниста Хрущева выбор был однозначным. Поэтому его так ненавидели и продолжают ненавидеть его противники. С моей точки зрения, все его ошибки, недостатки, невыполненные обещания, которые он не смог выполнить по своей вине или потому, что ему не дали их осуществить, ничтожны по сравнению с осуществлением реабилитации невинно осужденных и восстановлением прав репрессированных народов. Одно это возносит его на небывалую политическую и нравственную высоту.
Поэтому я не одобряю созданный Э. Неизвестным памятник на его могиле, где сочетание белого и черного цветов призвано олицетворять противоречивость его личности и проводимой им политики. (Хотелось бы, чтобы кто-нибудь назвал какую-либо непротиворечивую историческую личность, действующую в условиях острых социальных противоречий) Нет, нет, памятник Хрущеву должен быть светлым!.. Он был прогрессивным политическим деятелем, осознающим гуманистические потребности своего времени и стремящимся создать лучшую жизнь для нашей страны и всего человечества.
Обвинение С. Кара Мурзы в том, что он был «лишен чувства России», просто абсурдно. Хрущев не сидел в кремлевском кабинете — он находился в постоянном движении, непрерывно общался с местными руководителями, населением, искал новые формы и методы работы и в нашей стране, и за рубежом. Он поддержал почин обыкновенной работницы Гагановой, которая, не считаясь с потерей части своей зарплаты, перешла из передовой бригады в отстающую, чтобы помочь своим товарищам в труде. Ознакомившись с опытом американского фермера Гарета, он стремился внедрить его достижения у нас. Да, здесь были и ошибочные решения, но общее направление его было совершенно очевидным. Догмы марксистской теории он знал плохо, но суть ее уловил: сделал все, что служит для улучшения жизни советских граждан.
После встречи с Хрущевым известный советский писатель Александр Фадеев записал в своем дневнике: «Его обаяние в цельности народного характера. Ум его тоже народный — широкий и практичный и полный юмора. Все это необыкновенно гармонирует с его внешним обликом. И хотя он русский, трудно было бы найти другого такого руководителя для Украины».
Хотелось бы обратить внимание читателя на представления С. Кара Мурзы о понятии «русский человек». Уж если противник православной церкви — то какой же русский? Так можно из числа русских исключить Белинского, Герцена и Льва Толстого.
Что касается Хрущева, то надо понимать обстановку того времени. После того как Сталин в период Отечественной войны не только распустил III интернационал, ввел царские погоны, но приступил к восстановлению церковной иерархии, православное духовенство укрепило свои позиции в стране. Поэтому советское руководство, стремясь ограничить влияние церковных структур в обществе, приняло ряд решительных запретительных мер. Здесь гарантии свободы, совести и вероисповедания нарушались (в этом смысле С. Кара Мурза прав).
По мнению С. Кара Мурзы и его многочисленных поклонников, коммунизм — это утопия, которая была уничтожена ее недопустимым «приближением к действительности». Смысл его суждений в том, что утопия эта нужна для «идеографического обоснования государства», то есть для обмана людей, а вот говорить о том, что идею коммунизма можно реализовать, недопустимо. Циничность таких суждений не нуждается в комментариях.
И здесь я хотел бы высказать свое отношение к общепринятому мнению об ошибочности, легковесности Программы КПСС 1961 года, где было записано о стремлении построить в СССР коммунизм за двадцать лет.
Самый главный аргумент этих критиков в том, что к 1980 году коммунизм в СССР не был построен. Следовательно, и программный документ необоснованный.
Однако надо, во-первых, заметить, что Программа была принята на XXII съезде КПСС в 1961 году, а в 1964 году Хрущев был отстранен от своего поста и эта Программа была существенно изменена, точнее — ее суть была перечеркнута. Если бы в течение 1961-1980 гг. страна стремилась бы выполнить ее, но не достигла цели, то можно было бы судить о ее ошибочности. Можно ли рассуждать о вкусе пудинга, к изготовлению которого не приступили?
Во-вторых, при всех недостатках и просчетах этой Программы ряд существенных ее положений удалось претворить в жизнь. СССР сумел предотвратить термоядерную войну. Был осуществлен переход на 35-часовую рабочую неделю при двух выходных днях. В СССР было гарантировано материальное обеспечение нетрудоспособных, бесплатные медицинское обслуживание и образование, снижение платы и частично бесплатное пользование домами отдыха, пансионатами, спортивными сооружениями, широкое обеспечение льготами, пособиями, стипендиями одиноких матерей и студентов. В школах ввели бесплатные учебники.
Переход к бесплатному пользованию квартирами, бесплатному проезду на транспорте и бесплатному питанию на производстве не удалось осуществить, но я уверен, что в условиях нашей страны за двадцать лет можно было реализовать и это.
Осуществлялись принципы обновления состава советов на каждых выборах. Общественным организациям было предоставлено право законодательной инициативы. Действовал народный контроль. В судах был введен институт общественных обвинителей и общественных защитников. И об этом было сказано в партийной программе.
В-третьих — и это, на мой взгляд, самое главное, — Программа КПСС 1961 года — документ, который впервые в истории человечества формулировал конкретные пути, методы претворения в жизнь коммунистических идеалов.
Маркс и Ленин не фантазировали, не создавали воздушных замков в духе утопических планов Т. Мора или снов Веры Павловны у Чернышевского. Изучая процессы общественной жизни, основоположники марксизма обнаружили определенные тенденции экономической и социальной жизни, ведущие к обобществлению производства. XX век подтвердил эти выводы: мы живем в эпоху всемирной глобализации. Программа КПСС определяла, хотя и в чем-то ошибочно и слишком поспешно, пути создания нового этапа развития страны. Что такое «коммунизм»? Некое райское общество, где ангелоподобные существа бродят по песочным дорожкам? Но непротиворечивых обществ никогда не было, нет и не будет. Всякое общество — это ассоциация людей со свойственными им страстями, чувствами и противоречиями. Но неужели люди так неразумны, так интеллектуально безнадежны, что не могут учредить (или хотя бы стремиться к учреждению) общество, свободное от нищеты, войн, дискриминации, преступности? Общество, где свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех?
Понимаю, это очень трудно. Но бороться за счастливую жизнь для России, всего человечества — моральный долг каждого честного человека.
В Программе КПСС 1961 года говорилось, что к 1980 году необходимо создать материально-техническую базу нового общества, обеспечить изобилие материальных и культурных благ для населения, осуществить принципы распределения благ не по труду, а по потребности и перейти к единой общенародной собственности на средства производства.
Предполагалось, что «в СССР будет в основном построено коммунистическое общество. Полностью построение коммунистического общества завершится в последующий период».
Здесь читатель может согласиться с С. Кара Мурзой: это — утопия! Скажу, что многое из совершенного в СССР казалось прежде утопией. Революция, свержение эксплуататорских классов, победа в гражданской войне над объединенными силами внутренней реакции и Антанты — разве это возможно? Электрификация страны... Никто в это не верил. Говорят, что Радек, автор многих анекдотов, сказал о плане ГОЭЛРО: «электрофикция». Индустриализация страны и превращение России во вторую великую державу — разве это не «утопия»?
Наконец, разгром могущественной гитлеровской военной машины, на которую работала вся Европа... Немецко-фашистские войска стояли уже под Москвой и на берегах Волги. Опять — осуществленная «утопия»...
В начале 60-х годов СССР находился в зените своего могущества. Такая гигантская страна, как наша, — страна, обладающая громадными естественными ресурсами, колоссальным человеческим потенциалом, высочайшим в мире уровнем образования и достижениями в технике, по моему мнению, была способна выполнить многие положения этой Программы.
И дело не в словах «социализм», «коммунизм». «Шаг действительного движения важнее дюжины программ», — писал К. Маркс. Главное в том, что эта Программа ориентировала нашу страну к действительному прогрессу. Поэтому примитивные нападки на «оттепель», подобные тем, которые предпринял С. Кара Мурза (коммунизме по этой Программе КПСС — это бесплатный проезд в транспорте!), по моему мнению, несостоятельны. Это тот уровень мещанства, к которому приспосабливается современная теория, официальная и так называемая «независимая» и «оппозиционная».
Не стал бы идеализировать Программу КПСС 1961 года: в ней были и теоретические ошибочные утверждения, не подтвердившиеся практикой. Например, тезис: «Социализм победил в Советском Союзе полностью и окончательно». Он противоречил суждениям В. И. Ленина по этому вопросу. Лишь победа социализма во всем мире или, по крайней мере, в наиболее развитых государствах способна обеспечить окончательную победу. И жизнь доказала неправильность этого тезиса Программы. В тот период он отражал эйфорию, связанную с социально-экономическими успехами СССР, победой революции в Китае, образованием мировой социалистической системы.
По моему мнению, ошибочным был и тезис об «общенародном государстве». Авторы Программы КПСС хотели уйти от термина «диктатура» применительно к советскому государству. Но согласно марксистко-ленинской теории социальная природа любой политической власти состоит в том, что она является воплощением интересов экономически господствующего класса, машиной этого класса для подавления своих классовых противников. Современная история подтверждает это на каждом шагу (например, насильственный разгон Верховного Совета в октябре 1993 года). Термин «общенародное государство» был сформулирован в результате поверхностной оценки социальной структуры советского общества середины XX века. Мысли авторов Программы ясны: они хотели уйти от термина «диктатура пролетариата». В условиях всемирного признания Всеобщей декларации прав человека он устарел. Надо было сказать о власти трудящихся, осуществляемой в рамках законов. Но тезис об исчезновении классовых антагонизмов в СССР был ошибочным. И сам Хрущев впоследствии пал жертвой этой ошибки. Он оказался неугодным правящей элите... Раздел Программы КПСС, посвященный межнациональным отношениям, был в основном правильным. Однако тезис о расширении прав союзных республик, очевидно, был недостаточно продуманным. Уже в те годы профессор МГУ Д. Л. Злато польский был весьма прозорлив. Он правильно критиковал это положение, отмечая, что бесконечное расширение прав субъектов Федерации может привести к ее ликвидации.
В деятельности хрущевского руководства были и негативные стороны (например, некомпетентное вмешательство партийного руководства в сферу сельского хозяйства, в область искусства). Однако в те годы это не было так очевидно.
Хотел бы заметить, что общество с сомнением восприняло Программу КПСС 1961 года. Появились анекдоты. Помню один из них: «Вопрос армянскому радио: какой самый короткий анекдот? Отвечаем: еврей — переводчик у Паулюса. (Здесь имели в виду то, что Хрущев в одном из своих выступлений сказал, что когда в 1942 году немецкий фельдмаршал Паулюс был пленен в Сталинграде, оказалось, что у него переводчик некто Коган, которого Хрущев знал еще в 20-е годы.) Какой самый длинный анекдот? Отвечаем: новая Программа КПСС».
Уже в постсоветский период известный поэт Эдуард Асадов признался: «Я и при советской власти верил в социализм, но не верил в коммунизм. Почему? Потому что мне никто ни разу не объяснил, что же это такое. Я понимал и сейчас понимаю: от каждого по способностям, каждому по труду. А вот что такое: от каждого по способности, каждому по потребностям — я не понимал и до сих пор понять не могу. Кто определит эти потребности? На всех не хватит ни икры, ни мехов. Мне объясняли еще в Литинституте: у людей будет такое сознание, что они не будут брать ничего лишнего. Будут! Они брали еще во времена Гомера и сейчас будут. Человек не меняется».
Это весьма типичное для советского времени 60-80-х гг. рассуждение.
В социализм верю... Естественно, т.к. живу в обществе, которое называют социалистическим. А вот коммунизм? Непонятно, как это люди будут получать по потребности? Разве на всех хватит мехов и икры? Здесь надо сказать, что в формуле основоположников коммунизма речь шла не об изощренных потребностях, предметах роскоши, а об обычных потребностях, без которых человек прожить не может. Эти обыденные потребности (хлеб, крыша над головой, одежда и т.д.) меняются вместе с развитием цивилизации. Э. Асадов был не прав: меняется человек — изменяются и его потребности. Например, такие предметы, как телевизор, стиральная машина, мобильный телефон, реактивный самолет, не говоря уже о компьютере, во времена Маркса и Энгельса не существовали. Помню, как в 50-е годы, когда начали появляться телевизоры, они были достоянием немногих, предметом роскоши. Потом они стали неотъемлемыми вещами современного человека. Повторяю, речь идет именно об этих повседневных потребностях, которые не могут быть удовлетворены для миллиардов людей в современном мире. По данным ООН, более 1 млрд. 200 млн. человек в начале XXI века живут за пределами полной нищеты. А предметы роскоши? Надо сказать, что люди неодинаковы и их вкусы, пристрастия и «сверх потребности» различны.
Известная актриса Ф. Раневская писала в своем дневнике, что ее подруга Анна Ахматова как-то спросила: «Фаина, вы можете представить меня в мехах и бриллиантах?» И мы обе расхохотались».
Думаю, что если когда-нибудь в будущем будет создано справедливое общество коммунистического типа, то люди найдут способы распределения предметов роскоши. Это уже другой вопрос. Главное — обеспечить насущные нужды людей... Однако надо сказать, что непонимание даже такого человека, как Э. Асадов, свидетельствует о том, как плохо, слабо, неясно представляли себе вопросы теории общественного развития многие люди того времени...
Но повторяю: Программа КПСС 1961 года — первый в истории черновой набросок построения справедливого общества — должна быть всесторонне оценена.
Критика курса XX съезда КПСС с просталинистских позиций дана группой современных марксистских исследователей. В этой работе немало обоснованных суждений по проблемам истории КПСС. В частности, правильные критические замечания об ошибках хрущевского руководства в области сельского хозяйства.
Представляется обоснованной критика теоретических программных суждений об окончательной победе социализма и об общенародном государстве. Однако гуманистический смысл социалистических завоеваний 50-х гг. (развитие демократических институтов, освобождение многих тысяч невинных людей из тюрем, бурное жилищное строительство и др.) авторы не смогли оценить. В работе говорится о несовместимости социальной справедливости и деспотизма. Но открыто осудить преступные нарушения советских законов сталинским руководством авторы не решились.
Весьма серьезные критические замечания в адрес советского руководства периода «оттепели» высказаны профессором И. Г. Ханиным, которого я выше цитировал. Называя 50-е годы «советским экономическим чудом» и приводя серьезную экономическую аргументацию к обоснованию этого вывода, он вместе с тем утверждает, что замедление темпа экономического роста и снижение эффективности производства в СССР «началось в 1958 1960 годах и продолжалось практически непрерывно до начала 1980-х». Причем он ставит перед собой благую цель — доказать, что эти негативные явления вытекали не из системы плановой экономики, а в результате «ее демонтажа и малоквалифицированных действий политического и хозяйственного руководства страны».
В целом с его выводами можно согласиться. Он прав в том, что здесь сыграли свою роль вынужденный рост военных расходов, ряд экономических ошибок советских руководителей, в частности, неоправданное сокращение показателей народнохозяйственного плана. Частично он прав, видимо, и в том, что здесь сказалась и поспешная реформа управления народным хозяйством 1957 года, основанная на немедленном переходе от отраслевого к территориальному принципу. Однако вызывает серьезные сомнения его защита системы управления экономикой 40-х — начала 50-х гг., которую он называет «стройной» и «работоспособной». Безусловно, в условиях индустриализации, в предвоенный период, во время войны и послевоенного восстановления она была таковой. Но в конце 50-х — начале 60-х гг. стало очевидно, что она уже не удовлетворяет потребности страны.
Демократический централизм в государственном строительстве и управлении экономикой перерождался в бюрократический централизм. В 1957 году руководить 200 тыс. заводов, фабрик и 100 тыс. строек из московских министерств становилось невозможно. Профессор И. Г. Ханин сам признается, что качество большинства товаров, особенно потребительских, было низким. Производство потребительских товаров отставало от платежеспособного спроса. Было много слабых мест в экономике и организации производства, о чем писали видные советские экономисты С. А. Хейнман, Я. Б. Кваша, К.-И. Клименко, на которых ссылается И. Г. Ханин.
Но он упускает то, что мир находился накануне перехода от индустриальной к компьютерной цивилизации. Необходимо было активизировать инициативу руководителей предприятий, трудовых коллективов. Людям надоело стоять в очереди за маслом, молоком и колбасой.
Поэтому перемены были необходимы. И надо было менять систему управления хозяйством. Другой вопрос, что не сразу нашли все необходимые формы хозяйствования (организацию совнархозов перестраивали дважды). Бюрократическое брежневское руководство, отстранив Хрущева, восстановило «работоспособную» и «стройную» министерскую систему, а реформы Косыгина не дали никакого эффекта. Не в этом ли причина замедления темпов экономического роста? Непонятно, каким образом, созданная в 1957 году экономическая система, от которой отказались в 1961 году, могла стать долговременным фактором падения темпов экономического роста в 60-70-х гг.
Трудно согласиться с И. Г. Ханиным и в оценке июньского Пленума ЦК КПСС 1957 года, когда Молотов, Маленков и другие сталинские руководители были сняты со своих постов. Он рассматривает это как результат борьбы между партийными и государственными работниками. Берию, Кагановича, их сторонников он называет «эффективными хозяйственными руководителями» и скорбит по поводу их отстранения от власти. При этом он утверждает, что «потери опытных хозяйственных работников в годы репрессий с точки зрения экономики, как ни грустно это констатировать, привели к общему улучшению качественного состава кадров», поскольку к ним на смену пришли более молодые и более квалифицированные.
Я не специалист в экономике, и мне трудно возразить опытному про фессоруэкономисту. Но мне кажется очень спорным тезис, что великие ученые Туполев и Королев, сидя в бериевских лагерях, экономически были более эффективными, если бы они были на воле.
К числу пороков хрущевских реформ И. Г. Ханин относит и то обстоятельство, что после 1953 года произошло «ослабление контрольных функций государства в области экономики». Правда, он оговаривается, что сокращение функций МВД в области политической было правильно, но в сфере экономики, по его словам, «органы играли положительную роль, обеспечивая политическое руководство объективной информацией». Но здесь он, что называется, проговаривается: «Это оказалось чрезвычайно выгодно для хозяйственной номенклатуры, которая в значительной своей части стремилась к бесконтрольности для приукрашивания положения дел и личного обогащения». Выходит, что новые руководители, выдвинувшиеся после 1937 года, эти «более квалифицированные» и полные «энергии молодости», были алчными фальсификаторами, нуждавшимися в контроле со стороны НКВД КГБ!
Разумеется, я не разделяю мнения профессора И. Г. Ханина о советских руководителях того времени. В массе своей они были честными, преданными социализму работниками. И контрольные функции советского государства в условиях «оттепели» 50-х гг. осуществлялись. Законодательство постепенно изменялось, становилось более гуманным, более справедливым. Но количество уголовных дел, связанных с хищениями, злоупотреблениями служебным положением, было значительным. Говорю это как юрист, работавший в это время в сфере правосудия.
Вообще сфера права, правосудия одна из наиболее консервативных частей государственной жизни, с трудом поддающихся изменению. И наши советские руководители, включая и Н. С. Хрущева, обладали весьма слабым уровнем правосознания. Помню, какое ужасное впечатление на нас, юристов, произвело рассмотрение знаменитого уголовного дела Рокотова, приговоренного к расстрелу за валютные операции в крупных размерах. В ходе этого дела был грубо нарушен общепризнанный во всех цивилизованных странах юридический принцип: «закон, усиливающий уголовную ответственность, обратной силы не имеет».
Большинство судебных и прокурорских работников 50-х гг. были юристами, сформировавшимися в сталинский период.
В чем смысл «оттепели» 50-х гг.? Почему курс Хрущева потерпел поражение? Совершенно очевидно, что реформы советской системы назрели. Возникла совершенно новая международная обстановка. СССР был на вершине своего могущества, возникло новое социалистическое содружество государств. Бурно развивалось национально-освободительное движение. 1960 год был годом Африки, когда большинство африканских государств добились политической независимости. Рухнула мировая колониальная система.
Советский народ завоевал возможности более широкого использования достижений социализма. Убежден, что реформы произошли бы и в гом случае, если бы не было Хрущева.
Но «оттепель» была сложной, противоречивой. Сам Хрущев писал об этом так: «Решаясь на приход «оттепели» и идя на нее сознательно, руководство СССР, в том числе и я, одновременно побаивалось ее: как бы из нее не наступило «половодье», которое захлестнет нас и с которым нам будет трудно справиться... Опасались, что руководство не сумеет справиться со своими функциями и направляли процесс изменений по такому руслу, чтобы оно оставалось советским».
И действительно, изменения в сторону развития социалистической демократии, прав граждан не должны были привести к изменению социалистической природы общества, восстановлению буржуазного строя. А такие возможности существовали. В СССР, который, говоря словами Ленина, еще на первых этапах своего развития был «рабочим государством с бюрократическими извращениями», антисоциалистические тенденции имели место и в 50-е годы. Во-первых, они проявлялись и в деятельности сформировавшейся бюрократической элиты, стремящейся обеспечить свою власть, опираясь на устаревшие формы и методы руководства. Во-вторых, существовали «теневая» экономика, коррупция, взяточничество и т.д. Наконец, хрущевское руководство должно было отстоять интересы советского государства в ходе холодной войны. В этих сложных условиях необходимо было создать условия дальнейшего развития советского общества.
Однако противодействие бюрократических, консервативных сил, ошибки, допущенные Хрущевым, привели к его отставке, в результате чего прогрессивные тенденции развития страны были заторможены. «Оттепель» сменилась брежневскими «заморозками»...
Человек, власть, конституция в контексте глобальных перемен советские конституции: права человека и гражданина
Права человека в их современном понимании — это его неотъемлемые свойства и возможности развития, вытекающие из социальных условий природы личности и определяющие меру свободы человека. Закрепленные международными актами, эти права существуют независимо от их признания тем или иным государством. Они тесно связаны с правами гражданина, т.е. возможностями его развития, зафиксированными во внутригосударственном праве, хотя и не тождественны им. Признание и обеспечение как тех, так и других — имманентное свойство любой демократической конституции. И это имеет особое значение для нашей страны, вступившей в новый этап конституционной реформы, которая призвана утвердить кардинальные демократические преобразования: политический плюрализм и экономическую свободу, становление правового государства. Реформа началась с существенных изменений в общесоюзной Конституции, а затем процесс конституционного обновления, происходящий в трудных, противоречивых условиях политического и экономического кризиса, распространился на союзные и автономные республики. В подготавливаемых проектах новых Конституций Союза и республик вопросы правового положения личности формулируются с позиций нового мышления. Результаты общесоюзного референдума 17 марта 1991 г. и соглашение представителей республик и Союза («9+1») способствуют ускорению процесса подписания Союзного договора и разработке новой Конституции СССР, построенных на основе признания приоритетного характера прав человека как ценностей мировой цивилизации.
Прежде чем перейти к освещению этой очень актуальной темы, не менее важно, на наш взгляд, в связи с этим обратиться к Советским Конституциям, выявив их отношение к правам человека и гражданина.
Первые Советские Конституции: судьба прав гражданина
Конституция РСФСР 1918 г., Конституции других Советских республик того периода ликвидировали существовавшие в дореволюционной России сословные, национально религиозные и другие привилегии и ограничения и утвердили достоинство человека труда. «...Центр тяжести передвигается от формального признания свобод (как было при буржуазном парламентаризме), — писал В. И. Ленин, — к фактическому обеспечению пользования свободами со стороны трудящихся, свергающих эксплуататоров».
Эта концепция, на основе которой были построены все Советские Конституции того времени, противопоставлялась теории естественных и отчуждаемых прав человека, разработанной передовыми мыслителями XVII— XVIII вв. «Мы не признаем никакой абсолютной правоспособности, никаких неприкосновенных субъективных частных прав». В Советской Республике носителем прав является «не индивид, не личность, а государство, — утверждал А. Малицкий. — Оно же и является источником прав отдельных личностей».
Первые Советские Конституции устанавливали права трудящихся на пользование землей, участие в рабочем контроле и управлении производством, в использовании свободы мнений, союзов, собраний, избирательных прав. Вместе с тем закреплялись и права граждан. Следует отметить, что в конституционном законодательстве того времени разграничивались статусы различной категории лиц: «граждане», «трудящиеся», «нетрудовые элементы». Декретировалось лишение отдельных лиц и некоторых групп прав, которые могли использоваться в ущерб социалистической революции. Конституция 1918 г., пользуясь выражением П. И. Стучки, была конституцией гражданской войны, где речь шла «лишь о вольностях рабочего класса (трудящегося населения в городе и деревне)». Ограничения в правах лиц, которых относили к числу эксплуататоров, оправдывались чрезвычайными условиями революции и гражданской войны. Авторы первых Советских Конституций, однако, не намеревались увековечивать подобные ограничения. По мере прекращения сопротивления эксплуататоров предполагалось распространение норм Конституции «на все население». В Конституциях, принятых в конце 30-х годов, эти ограничения формально были устранены, но предположения о возможности действительного распространения Конституции на всех граждан и обеспечения их реальными гарантиями в значительной степени оказались утопичными.
Что касается марксистской концепции защиты прав трудящихся, то в целом она имела прогрессивный характер. В ней содержалось социально экономическое и историческое обоснование прав человека. Однако в истории советского общества ряд марксистских положений о классовой борьбе и диктатуре пролетариата интерпретировался в том смысле, что ценность человеческой личности не абсолютна и человек обладает достоинством лишь в той мере, в какой он выступает, как представитель определенной группы. И такие формулы первой Советской Конституции, как «беспощадное подавление эксплуататоров», «уничтожение паразитических слоев общества», не были случайными, хотя и принимались в чрезвычайных условиях революции и начинавшейся гражданской войны (это была лишь одна сторона вопроса). Нельзя не согласиться и с тем, что в ленинизме, по мнению проф. Ю. А. Красина, «отразилась политическая культура классовой конфронтационное, которая доминировала на первых этапах развития общества, ... да еще в стране слаборазвитой, где не было достаточных экономических и социальных предпосылок».
Неудивительно, что в первых Советских Конституциях не были закреплены неприкосновенность личности, жилища, тайна переписки, право на образование формулировалось как задача Советской Республики. В целом гражданская война, период военного коммунизма были весьма трагичны для людей. Гибель миллионов, применение института заложников, интернирование, введение системы лагерей для принудительных работ, высылка многих тысяч соотечественников за границу, принудительное безвозмездное изъятие излишков хлеба у крестьян, особенно зажиточных, при осуществлении продразверстки привели к весьма тяжким последствиям. Понятно, что многие чрезвычайные меры, и прежде всего в сфере социально-экономической, диктовались разорительными последствиями Первой мировой войны и условиями революции, но трудно объяснить, а тем более оправдать многочисленные злоупотребления властью и широкое применение насилия там, где в этом не было необходимости.
Переход к нэпу сопровождался существенными позитивными сдвигами в расширении гарантирования прав граждан, в частности политических и культурных. Политика оживления работы Советов в середине 20-х годов привела к более широкому использованию избирательных прав. С 1 октября 1922 г. по 1 октября 1923 г. были зарегистрированы уставы 66 всероссийских обществ. Тогда же возникают разнообразные литературные течения, театральные коллективы, открываются издательства, в том числе частные. Все это способствовало осуществлению демократических свобод. В то же время в июне 1922 г. был создан Главлит, т.е. заложены основы государственной цензуры. Судебноправовая реформа, кодификация норм улучшили возможности использования юридических средств защиты прав граждан. Наиболее существенный прогресс был, достигнут в результате отмены всеобщей трудовой повинности, трудовых мобилизаций, карточной системы и финансовой реформы. Переход от продразверстки к продналогу, введение частной торговли обеспечивали социально-экономические права крестьян. Установление в 1922 г. 8-часового рабочего дня и введение системы коллективных договоров, расширение прав профсоюзов и увеличение реальной зарплаты создавали предпосылки для нормального осуществления рабочими и служащими социально-экономических прав, которые в тот период еще не приобрели статус конституционных.
Следует заметить, что в течение всей советской истории существовали две тенденции по отношению к правам человека и гражданина. С одной стороны, проявлялись позитивные импульсы, которые дали Октябрьская революция, ее первые декреты, Конституция 1918 г. Так, период нэпа является одним из ярких выражений этой тенденции. С другой стороны, бюрократическая административно-командная система, которая начала складываться в конце 20-х начале 30-х годов, привела к гибели миллионов людей, сопровождалась массовыми нарушениями прав граждан, унижением человеческой личности, падением жизненного уровня.
В 1920 г. М. А. Рейснер писал: «Трудно сказать, что опаснее для социализма — пятна крови случайных жертв, вовлеченных под колесницу борьбы, под удар революционной диктатуры, или отрава диктаторской власти...». Отрицание прав человека и гражданина в определенные периоды нашей истории было связано не только с отравой насилия и опьянением революционеров властью, но главным образом с чудовищной, антигуманной деятельностью многих бюрократических структур, жертвой которых стали многие приверженцы социализма.
Конституция СССР 1936 г. расширила перечень социально-экономических, политических, культурных и личных прав граждан. Были, в частности, закреплены 7-часовой рабочий день, ежегодный бесплатный отпуск, всеобщее восьмилетнее образование, бесплатное медицинское обслуживание. Ряд новых конституционных положений имел реальное значение. Это, прежде всего, относится к праву на образование. Сложилась и общегосударственная система медицинского обслуживания. Однако в целом конституционная реформа конца 30-х годов не привела к реальному улучшению положения граждан.
Закрепленная в Конституции СССР 1936 г. статья о приоритете государственной собственности прикрывала экономическую власть бюрократии, а норма о партии как руководящем ядре государственных и общественных организаций, по сути, ликвидировала возможности политической свободы. При подготовке проекта Конституции 1936 г. А. Я. Вышинский в статье о неприкосновенности личности предлагал зафиксировать права Особого совещания при НКВД. Правда, это предложение не было принято, но в Основном Законе говорилось о «врагах народа». Вскоре после принятия Конституции сталинское руководство открыто продемонстрировало пренебрежение к ее нормам. Правовые акты о запрете увольнений по собственному желанию для рабочих и служащих дополнили систему полукрепостнического режима для колхозников, лишенных возможности выхода из колхоза. Политические свободы были выхолощены и ограничивались печально известной ст. 5810 УК РСФСР 1926 г. Массовые аресты превратили в фикцию личную неприкосновенность граждан.
Конституцией СССР 1936 г. было введено всеобщее избирательное право и исключены существовавшие ранее ограничения для определенных категорий граждан, в том числе священнослужителей. При обсуждении проекта Конституции некоторые его участники возражали против этого. В докладе на VIII Чрезвычайном съезде Советов И. В. Сталин выступил за предоставление избирательных прав всем гражданам, ссылаясь, в частности, на то, что не каждый священнослужитель является противником Советской власти, а при активной партийной агитации «народ не пропустит враждебных людей в свои верховные органы». Циничность этого утверждения (права предоставим, но пользоваться ими все равно не дадим усиливается тем обстоятельством, что Сталин не мог не знать, что к концу 30-х годов, после разрушения молитвенных зданий, расстрелов и арестов священнослужителей и верующих, во всей стране сохранилось всего около 100 православных храмов, все епархии были ликвидированы и на свободе остались только четыре православных епископа.
В 1945 г. СССР подписал Устав ООН, провозгласивший веру в достоинство, основные права и свободы человека. Однако в 1948 г. при принятии Всеобщей Декларации прав человека на Генеральной Ассамблее ООН во время голосования советская делегация воздержалась, а Вышинский пренебрежительно отозвался об этом историческом документе, заявив, что «цветы пышной фразеологии ... сейчас уже никого не могут прельстить».
В период сталинизма в юридической науке и общественном сознании складываются догматические стереотипы, формулируются категории «казарменного коммунизма», препятствующие пониманию и реальному использованию конституционных прав и свобод. Представление о человеке как высшей социальной и духовной ценности было подменено тезисом о личности как «винтике» всесильной партийно-государственной машины, вторгающейся во все сферы человеческой деятельности. Ленинские положения о живом творчестве народных масс были заменены постулатом об укреплении аппарата государства, деятельность которого должна усиливаться по мере обострения «классовой борьбы». В системе основных прав и обязанностей гражданина на первом плане оказались социальные и экономические права, а политические и особенно личные были задвинуты. В общественном мнении и юридической литературе явно искажаются демократические представления о системе гарантий конституционных прав и свобод. Преуменьшается значение юридических гарантий. Принципу разделения властей, суду присяжных, судебному обжалованию незаконных арестов как существенным правовым гарантиям конституционных свобод дается исключительно негативная характеристика как принципам и институтам, изначально чуждым советской политической системе. Конституционные принципы равноправия и национального равенства были искажены путем введения привилегий для номенклатуры, а также репрессиями и ограничениями в правах в отношении ряда национальностей. Пренебрежительное отношение к культурно историческим ценностям, идеологический догматизм и нетерпимость к инакомыслию препятствовали осуществлению конституционных прав, свобод и обязанностей гражданина.
Конец 50- х начало 60-х годов — период «хрущевской оттепели» — характеризуется нарастанием позитивных процессов. Курс XX съезда КПСС, направленный на развитие демократии, осуждение культа личности, способствовал реализации политических прав. Сокращение рабочего дня и введение двух выходных, отмена ограничений, связанных с увольнением рабочих и служащих, изменение правового статуса колхозников в результате введения паспортов, новое пенсионное законодательство и, наконец, рост доходов трудящихся в конце 50-х годов привели к обогащению социально-экономических прав. Подлинный прорыв произошел в сфере обеспечения права на неприкосновенность личности. Большое значение имели начавшаяся реабилитация многих тысяч невинно осужденных, правовая реформа. Осуществление принципа мирного сосуществования укрепляло гарантии права на жизнь как наиважнейшего права человека. Но эти и другие позитивные процессы шли противоречиво, осложнялись противодействием бюрократической системы.
В начале 60-х годов в результате денежной реформы, ошибок в сельскохозяйственной политике происходит снижение реальной зарплаты рабочих и служащих. Посягательства на право личной собственности, в частности ограничение в праве содержания личного скота и сокращение приусадебных участков, ослабили гарантии социально-экономических прав. Очередная кампания против церкви привела к дальнейшему ограничению свободы совести и религии. Началось наступление бюрократии на политические и культурные права, выразившееся в преследовании писателей и художников. Начиная с середины 60-х годов происходит обострение проблемы прав человека и гражданина в СССР. Правда, консервативное брежневское руководство осуществило и ряд положительных действий в этой области. Главным из них было подписание СССР Международных пактов о правах человека и Хельсинкского Заключительного акта. Следовательно, Советский Союз взял на себя международноправовые обязательства по соблюдению прав человека, признав их значимость в качестве универсальной ценности. Этот факт был зафиксирован в Конституции СССР 1977 г., расширившей круг конституционных прав и обязанностей гражданина. Так, впервые в Основной Закон были включены права на жилище, пользование достижениями культуры, участие в управлении государственными и общественными делами, свободу творчества, а также презумпция невиновности. Однако отсутствие надежных материальных и юридических гарантий, декларативность многих конституционных норм снижали эти демократические конституционные положения.
Разрастание теневой экономики, коррумпированность аппарата управления вели к нарушениям принципа социальной справедливости в распределении доходов, и это отрицательно сказывалось на реализации одного из основных прав — права на труд и иных социальных прав. В этот период происходит падение реальной заработной платы, появляются кризисные явления в осуществлении прав на жилище, охрану здоровья, образование, свободу творчества. И в общественном мнении начинает складываться осознание общественной значимости проблемы прав человека, формируется правозащитное движение. В ответ тоталитарная система осуществляет акции, направленные против личных конституционных прав граждан (лишение гражданства и высылка ряда деятелей культуры, уголовное преследование и административные санкции против правозащитников, использование психиатрических лечебниц как средства политических репрессий).
Права человека и гражданина в современном конституционном законодательстве.
В условиях перестройки реализация прав человека и гражданина идет крайне противоречиво. С одной стороны, налицо безусловные достижения. В Итоговом документе Венской встречи представителей государств — участников СБСЕ, в Документе Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, Парижской Хартии для новой Европы зафиксирована приверженность СССР концепции прав человека как ценности мировой цивилизации. Определяющим государственно правовым моментом в развитии достижений по осуществлению прав человека и гражданина стало постановление первого Съезда народных депутатов СССР о безотлагательной необходимости подготовки новой Конституции Союза ССР, в которой следует воплотить «неотъемлемые права человека, безопасность и правовую защищенность личности». Реформы избирательного права, принятие нового законодательства о печати, общественных объединениях, свободе совести и религиозных организациях, устранение из уголовного законодательства реликтовых норм об ответственности за антисоветскую пропаганду значительно обогатили политические права граждан. Утверждение принципа гласности, отмена цензуры печати, расширение возможности художественного творчества наполнили новым содержанием не только политические, но и культурные права граждан.
В то же время экономический и политический кризис в стране создал угрозу реализации прав человека и гражданина. Так, рост преступности влечет за собой увеличение числа посягательств на жизнь, свободу и безопасность людей. Положение сотен тысяч беженцев из регионов, в которых обострились межнациональные отношения, отличается отсутствием правовой и социальной защищенности. Разрастание товарного дефицита, инфляция привели к обесценению гарантий социальных и экономических прав граждан.
В прошлом сложилась двойная система распределения материальных благ общества, при которой юридические права гражданина оказывались не обеспеченными действительными гарантиями, а реально действовал неправовой порядок распределения ценностей, основанный на протекционизме и коррупции. Сопротивление бюрократии попыткам экономических реформ, рост спекуляции, падение жизненного уровня миллионов граждан способствуют усилению деформированной системы распределения материальных благ общества, а это еще больше подрывает надежность социально-экономических прав. Усиление сепаратистских тенденций, приход к власти в некоторых республиках националистических партий и движений, выступающих с экстремистских позиций, — все это привело к посягательствам на права национальных меньшинств.
Представляется, что в современных условиях пути обеспечения прав человека и гражданина, прежде всего, связаны с успешным проведением экономической реформы и гарантированием социальной защищенности граждан. Необходимы неотложные меры по укреплению законности, правопорядка и преодолению последствий массовых нарушений прав человека в Закавказье, Прибалтике, Молдове, Среднеазиатских республиках. Нужна широкая пропаганда прав человека; важно формировать в обществе культуру этих прав как составную часть юридической культуры. Наконец, обновление конституционного законодательства — существенный правовой аспект данной проблемы. И Союз ССР, и союзные республики в настоящее время заняты разработкой концепций новых конституций. Работа эта на уровне Союза в связи с предстоящим подписанием Союзного договора вступает в свой заключительный этап. По нашему мнению, и союзная, и республиканские Конституции должны быть построены на основе безусловного признания естественной и универсальной природы прав человека. Заслуживает одобрения положение «Права и свободы человека принадлежат ему от рождения», содержащееся в проекте Конституции Российской Федерации. Аналогичные нормы содержатся и в проектах Конституций РСФСР, представленных группой депутатов «Коммунисты России» и кафедрой государственного права Саратовского юридического института. О неотъемлемых и нерушимых правах человека говорится в проекте Декларации прав и свобод человека, разработанной ИГПАН СССР. Демократические положения этого документа проявили значительный перелом в общественном сознании, которое ранее строилось на представлении о всесильной государственной власти, дарующей права гражданам.
Центральным звеном универсальной концепции прав человека, зафиксированных в международных соглашениях, является учение о его достоинстве, отождествляемом с высочайшей ценностью личности вообще. Поэтому в Конституции было бы желательно закрепить эту идею. Здесь следует напомнить, что преамбула Всеобщей Декларации прав человека начинается словами: «Признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных, неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира». Положение о достоинстве человека открывает текст основных законов в ряде конституций мира (например, в Конституции Испании).
Пристального внимания требует проблема соотношения прав человека и прав и свобод гражданина, записанных в конституции. Как известно, в этом вопросе существуют два подхода. Так, в Великобритании отсутствует единый закон, в котором были бы перечислены все основные права и свободы гражданина. Вообще в англосаксонских странах господствует принцип «разрешено все, что не запрещено законом». Но в большинстве стран мира писаные конституции, как правило, содержат широкий перечень основных прав и свобод. По нашему мнению, в Советской Конституции должны быть закреплены основные, наиболее важные права человека, но при этом такой перечень следовало бы дополнить принципом «разрешено все, что не запрещено законом», одобренным первым Съездом народных депутатов СССР. Целесообразно также исходить из идеи преемственности, признав те права, которые были записаны в предшествующих конституциях, но вместе с тем предусмотреть и новые, имеющие первостепенное значение в нашей стране. Таково, например, право человека на развитие, в силу которого он имеет возможность существовать в условиях постоянного повышения благосостояния и такого социального, культурного и политического статуса, при котором могут быть полностью осуществлены все права человека и его основные свободы.
Для обеспечения реальности прав человека было бы желательно в Советской Конституции закрепить принцип, зафиксированный в ст. 25 Основного Закона ФРГ: общие нормы международного права являются составной частью права федерации. Они имеют преимущества перед законами и непосредственно порождают права и обязанности для жителей федеральной территории’. Заслуживает поддержки стремление авторов проекта Конституции Российской Федерации включить в новый Основной Закон подобную норму. Достоинство такого подхода к проблеме состоит, во-первых, в том, что, будучи действенной формой имплементации прав, человека, он обеспечивает юридическую защиту их с помощью внутригосударственного механизма гарантий. Во-вторых, права человека, выражающие общепризнанные международные стандарты уважения к личности, приобретают в государстве более высокую юридическую силу, чем права гражданина, особенно тогда, когда эти последние не соответствуют таким стандартам. В-третьих, отпадает необходимость воспроизводить в Конституции и в текущем законодательстве перечень всех прав человека, содержащихся в международных соглашениях. И, наконец, создаются более благоприятные условия для международного сотрудничества в сфере прав человека.
Весьма существенным аспектом рассматриваемой проблемы является, по нашему мнению, кардинальный пересмотр самого подхода к системе конституционных прав, свобод и обязанностей советских граждан. В конституциях развитых стран раздел о гражданских и политических правах предшествует разделу о правах социально-экономических. Думается, этот опыт следовало бы учесть. Такие основополагающие гражданские права человека, как право на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, на правосубъектности, на гражданство, права подозреваемого, обвиняемого и арестованного, должны предшествовать всем остальным правам человека, зафиксированным в Конституции. В проекте Декларации прав и свобод человека, подготовленном Институтом государства и права АН СССР, раздел о политических правах предшествует разделу «Личные (гражданские) права и свободы». Желательно изменить эту последовательность. По нашему мнению, в Советских Конституциях должны найти отражение права жертв преступлений и злоупотреблений властью, а также права беженцев. Таким образом, соответствующие нормы международного права получат признание на уровне Конституции. Интересно предложение А. Д. Сахарова о конституционном признании свободы от не обоснованной медицинской необходимостью психиатрической госпитализации.
Следует сказать, что в последние годы было довольно существенно обновлено общесоюзное и республиканское законодательство о правах граждан (законы о выборах, референдумах, об общественных объединениях, о печати и средствах массовой информации, свободе совести и религиозных организациях, о пенсиях и т.д.). Принципы, зафиксированные в указанных актах, могут быть использованы при подготовке новых Конституций. Заслуживает изучения и деятельность Комитета конституционного надзора СССР в сфере охраны прав человека, граждан.
Тщательного изучения заслуживает вопрос о соотношении прав и обязанностей граждан. Как известно, здесь сложилось немало догматических стереотипов, в том числе представление о «слиянии» прав и обязанностей в единое правило. По нашему мнению, права человека и гражданина как мера его возможного поведения в условиях свободы всегда будут существовать и при известных условиях противостоять его обязанностям, конкурировать с ними как мерой должного поведения и его ответственности перед обществом. В любом случае связь между этими категориями весьма существенна, и она должна найти свое отражение в Конституции. При этом было бы обоснованным отказаться от неправильного представления о том, что взаимосвязь прав и обязанностей — это отличительная черта общества социалистического типа. В американской Декларации прав и свобод человека 1948 г. сказано: «Выполнение обязанностей каждым в отдельности является непременным условием прав для всех. Права и обязанности взаимосвязаны во всей социальной и политической деятельности человека. В то же время как права возвеличивают личную свободу, обязанности выражают достоинство этой свободы».
При обсуждении конституционной концепции прав человека и гражданина особого к себе внимания требует вопрос о правах национальных меньшинств. Дело в том, что под флагом укрепления государственного суверенитета в ряде республик к власти пришли националистические движения и политические группы, враждебно относящиеся к общепризнанным принципам равноправия граждан, независимо от их расовой или национальной принадлежности. Противоправность акций, направленных к ограничению прав граждан, относящихся к национальным меньшинствам (посягательства на личную безопасность, собственность, установление ценза оседлости при осуществлении избирательных прав, ограничения при приеме на работу и т.д.), не вызывает сомнений. Ссылки на приоритет права наций на самоопределение по отношению к правам человека несостоятельны. Общеизвестно, что право народов на самоопределение зафиксировано в ст. 1 Международного пакта о гражданских и политических правах. Но это право не может быть использовано для подавления, каких либо иных прав. В связи с этим было бы желательно закрепить в Конституции международно-правовой принцип: «...Развитие и защита одной категории прав никогда не может служить предлогом или оправданием для освобождения государств от развития и защиты других прав».
Неделимость и взаимосвязь всех видов прав и обязанностей человека и гражданина следует признать конституционным принципом.
Данная статья была написана в 1985 г., но не опубликована. В ней зафиксированы результаты конкретно социологического исследования, проведенного автором в 1982-1985 гг. Предметом исследования явилась реализация гражданами СССР одного из прав человека — права обучать своих детей на родном языке в первой половине 80-х гг. XX века.
В современной научной и публицистической литературе можно встретить немало суждений о «советской империи», о «национальном угнетении народов СССР». Сложился особый стереотип мышления, не имеющий ничего общего с действительностью. Нередко это используется и определенными политическими кругами для разжигания межнациональных конфликтов и проведения политики расовой дискриминации (в частности, в Прибалтийских государствах — бывших союзных республиках СССР).
Представляя данную статью для опубликования через 20 лет после ее написания можно самокритично ее оценить.
Октябрьская революция освободила народы России от национального гнета, обеспечив, в частности, и право граждан говорить, учиться и обучать своих детей на родном языке. Однако в 30-50-х гг. в нашей стране имели место искажения конституционных принципов национального равноправия.
После XX Съезда КПСС многие из этих искажений были преодолены, в частности, восстановлены права репрессированных народов, хотя и не всех. Так, автономная республика немцев Поволжья так и не была восстановлена. Однако школы с немецким языком обучения существовали в СССР, и министерство просвещения РСФСР в 70-80-е гг. утверждало учебные планы для таких школ. Иной была судьба средних школ с еврейским языком обучения (идиш), ликвидированных на Украине и в Белоруссии в 40-50-х гг.; они так и не были восстановлены. Преподавание древнееврейского языка (иврита) в СССР не дозволялось (кроме кафедр ветхого завета православных духовных академий). Негативные явления действительно существовали. Вместе с тем в стране, где была провозглашена Декларация прав народов России 1917 г., в течение XX века было сделано немало для всестороннего развития многочисленных наций и народностей, для укрепления их солидарности и сотрудничества. Позитивные тенденции в этой сфере, относящиеся к большинству наций и народностей нашей страны, преобладали.
Факты, изложенные в статье, достоверны, а выводы соответствуют фактам. Поэтому данная статья, возможно, вызовет интерес у современного читателя.
Советское конституционное и текущее законодательство обеспечивает гражданам полную свободу в использовании любого языка народов СССР во всех сферах общественной жизни, в том числе возможность выбора языка обучения в школе (ст. 36, 45 Конституции СССР, ст. 4 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о народном образовании).
Еще в первой Программе партии, принятой на II съезде РСДРП в 1903 г., было закреплено требование обеспечить «право населения получать образование на родном языке, обеспечиваемое созданием за счет государства и органов самоуправления, необходимых для этого школ; право каждого гражданина объясняться на родном языке на собраниях, введение родного языка наравне с государственным во всех местных общественных и государственных учреждениях».
В ряде своих произведений В. И. Ленин подробно обосновывает это программное требование.
«Демократическое государство, — писал он, — безусловно, должно признать полную свободу разных языков и отвергнуть всякие привилегии одного из языков...».
Признавая прогрессивное значение русского языка «для тьмы мелких и отсталых наций» в России, Ленин вместе с тем выступал против признания его государственным языком. Потребности экономического оборота и отсутствие государственного принуждения в этом вопросе укрепят «вольные союзы охраны и распространения русского языка».
Большевистская партия также отстаивала требования наибольшего сближения наций, «единства государственных учреждений всех наций, единства школьных советов, единства школьной политики, ... единства рабочих разных наций в борьбе с национализмом всякой национальной буржуазии».
Эти идеи были записаны во второй Программе партии (1919 г.), в решениях X, XII съездов РКП(б).
Необходимо также отметить, что гарантии национального равноправия, обеспечивающие возможность свободного развития языков, были провозглашены в важнейших актах периода перехода от капитализма к социализму.
Своеобразие указанных прав в том, что они зафиксированы в Конституции в качестве гарантий национального равноправия и права на образование. И они действительно выступают в качестве условий реальности указанных конституционных прав. Вместе с тем эти права гарантии чрезвычайно близки по содержанию, т.к. возможность обучения на родном или ином языке в школе является одной из форм пользования языком. В сущности можно говорить о единой свободе говорить, писать и обучаться на родном языке или языке других советских народов.
Кроме того, указанная свобода, на наш взгляд, не только выполняет функцию гарантий других прав, но выступает в качестве самостоятельной политической основной свободы гражданина СССР.
Эта свобода связана не только с правом на образование и гарантиями национального равноправия, но и с конституционным правом наций на самоопределение, с обязанностью гражданина уважать национальное достоинство других наций.
О высокой социальной ценности блага, защищаемого с помощью этой свободы, свидетельствует тот факт, что она всегда была составной частью всех программных документов Коммунистической партии и была зафиксирована во многих конституционных актах Советского государства.
Указанная свобода состоит из следующих элементов правомочий:
1) право пользоваться родным языком;
2) право пользоваться языками других народов СССР;
3) право выбора языка обучения в школе.
Два первых полномочия могут быть реализованы во всех государственных и общественных организациях, во всех сферах жизни.
Реальность этой свободы обеспечивается системой специальных гарантий: политических, экономических, идеологических, организационных и правовых.
Следует также отметить, что конституции некоторых советских республик зафиксировали государственный язык республики. Например, в Грузинской ССР и Аджарской АССР государственным признан грузинский язык, а в Абхазской АССР — три языка — абхазский, грузинский и русский. Вместе с тем в этих республиках конституционно гарантировано свободное употребление других языков.
В 1982-85 гг. нами было проведено конкретно социологическое исследование по проблеме реализации свободы выбора языка обучения в средней школе. Во-первых, были направлены запросы в министерства просвещения советских республик и получены ответы от некоторых из них (РСФСР, УССР, Грузинской ССР, Армянской ССР, Казахской ССР, Туркменской ССР, Молдавской ССР, Литовской ССР, Латвийской ССР, Эстонской ССР, а также Татарской АССР, Дагестанской АССР, Абхазской АССР, Каракалпакской АССР).
Во-вторых, с помощью представителей многих республик — слушателей всесоюзного юридического вуза Высшей следственной школы МВД СССР мы провели исследование по месту их жительства. Объект изучения — средние школы в 42 населенных пунктах (городах, районах в городах, селах и поселках) в 9 союзных и 7 автономных республиках. Это позволило сопоставить полученные таким путем факты со сведениями, изложенными в официальных ответах министерств.
По данным, полученным из отдела национальных школ Главного управления школы Министерства просвещения РСФСР, в России существуют три вида учебных планов:
1) единый план для всех национальных (нерусских) школ;
2) учебный план для школ народов Крайнего Севера;
3) план для немецких школ. Некоторые автономные республики имеют свои учебные планы, которые согласовываются с высшими органами власти республики и утверждаются министерством образования РСФСР.
В национальных школах, работающих по единому для всех нерусских школ плану, преподавание ведется на родном языке, но по желанию родителей оно может проводиться и на русском языке. В частности, в Татарии, Башкирии, Дагестане, Туве преподавание идет на родном языке. Для обучения на русском языке допускается деление класса на две подгруппы. Но в любом случае язык преподавания определяется решением родительского собрания. По учебному плану для немецких школ в РСФСР в 1984/1985 учебном году на немецкий язык и немецкую литературу отводилось 42 часа, а на русский язык — 58 часов в неделю.
Национальные школы существуют во многих русских областях РСФСР (Амурской, Астраханской, Горьковской, Иркутской, Куйбышевской, Ульяновской, Новосибирской, Оренбургской, Пермской, Тюменской).
По данным отдела национальных школ Минпроса, в 1978/79 учебном году в РСФСР было 9960 таких школ, где обучалось 2 271 780 учащихся. Таким образом, в РСФСР конституционное право граждан учиться на родном языке обеспечено реально. Вместе с тем существуют и трудности. В частности, в результате миграции населения возникли многонациональные классы во многих регионах России. Например, в Оренбургской области существуют школы, где обучаются дети 11 национальностей. Возникает проблема, как в таких условиях обеспечить конституционные права граждан. Вправе ли родители потребовать обучения своего ребенка на родном языке? С конституционно правовой точки зрения, безусловно, вправе. Вопрос заключается в том, как это организовать. Очевидно, здесь свое слово должна сказать практика. В Москве был случай, когда родители потребовали обучать своего сына — ученика русской школы — татарскому языку. По ходатайству школьной администрации Министерство образования РСФСР направило в эту школу преподавателя татарского языка для индивидуального обучения мальчика.
Право на выбор языка обучения в школе обеспечивается и в Украинской ССР.
По данным управления школ министерства просвещения УССР, полученным нами в 1984 г., существовали средние школы шести типов:
1) украинские (второй язык — русский);
2) русские (второй язык — украинский);
3) молдавские (преподавались также украинский и русский);
4) венгерские (преподавались украинский и русский);
5) польские (преподавался также русский язык).
Существуют также школы, где параллельно функционируют украинские и русские классы. Молдавских, венгерских и польских школ очень мало. Однако кадры для этих школ готовятся в вузах. Так, в Ужгороде существует факультет венгерского языка в местном вузе. В УССР существуют области, где преобладают русские школы (Донбасс, Одесская, Харьковская области).
Следует отметить, что определение ребенка в школу и выбор основного языка обучения осуществляются по желанию родителей. Таким же образом решается вопрос о втором языке.
Педагогические вузы Украины готовят кадры преподавателей украинского и русского языков. Более того, украинские вузы готовят преподавателей русистов для других союзных республик.
Как сообщило управление школ Грузинской ССР, в 1985 г. преподавание ведется на 5 языках, причем в большинстве школ доминирует грузинский язык. Школ с грузинским языком 2629, с русским — 274, с армянским — 187, с азербайджанским — 178.
Абхазский и осетинские языки представлены соответственно 5 и 45 начальными школами. Функционируют и 293 смешанных школы.
Весьма оригинальные сведения представила многонациональная Абхазия. Здесь в 192 средних школах звучат 4 языка. 64 школы работают на грузинском языке, 32 — на абхазском, 26 — на армянском и 25 — на русском. Но здесь значительное число смешанных языковых школ, где существуют классы двух и трех национальностей. В частности, русско-грузинские — 23 школы, абхазскорусские — 13, абхазскорусскогрузинские — 5, армяногрузинскорусские — 1, армян грузинские — 2 и абхазскогрузинские. Причем для всех школ подготовлены соответствующие программы. В Армянской ССР — 1329 школ, причем здесь, также как и в Грузии, доминирует язык республики. В 1034 школах обучение происходит на армянском языке, в 152 — на азербайджанском и в 81 — на русском. В Казахстане и Туркмении преподавание в школах ведется на 4-х языках. В Казахстане — на казахском, узбекском, уйгурском и таджикском; в Туркмении — на русском, туркменском, узбекском, казахском.
Сообщение казахстанского мин проса чрезвычайно краткое. Но его можно понять так, что из 5729 школ всех видов (средних, восьмилетних) национальных школ 2031, из них казахских 1912. Необходимо учесть, что в Казахской ССР казахи составляли не более 30% населения. Это одна из многонациональных советских республик. Поэтому здесь имеет место преобладание русских школ.
В КараКалпакской АССР, входящей в состав Узбекистана, напротив, существуют только 58 русских школ из 663. Преобладают школы с каракалпакским и узбекским языками. Кроме того, имеются казахские и туркменские школы. В этой республике существуют и смешанные школы с двумя тремя языками обучения. Из 848 школ Молдавской ССР молдавских — 61,3%, русских — 27,9%, русско-молдавских — 10,7%.
И, наконец, ситуация в Прибалтийских республиках. Согласно официальным данным, полученным из министерств просвещения, в этих союзных республиках доминируют средние школы с соответствующим национальным языком обучения. В 1985 г. из 610 средних школ Литвы в 493 школах обучение велось на литовском языке и только в 64 — на русском, а в 5 школах — на польском. В 48 школах — обучение на двух трёх языках.
В Латвии латышский язык был языком преподавания в 477 школах (средних, восьмилетних и начальных), русский язык — в 196 школах. Действовали 120 смешанных школ. И в советской Эстонии из 199 средних школ 117 — эстонских, 67 — русских и 15 — смешанных.
«Родители отдают детей в школы с родным языком обучения, — сообщил нам начальник управления школ министерства просвещения Латвийской ССР А. А. Васипс, — но есть случаи, когда дети из латышских семейств обучаются в школах с русским языком, и наоборот».
Аналогичная ситуация существует во всех остальных союзных республиках. По сведениям, полученным из Армении, многие родители хотели устроить своих детей в русские школы, но здесь ощущалась нехватка русских учителей. Дефицит кадров преподавателей русского языка ощущался и в Латвии.
Таковы данные, полученные из официальных документов министерств просвещения союзных республик. Сравнительный анализ этих документов с фактами, полученными в результате конкретно социологического исследования, проведенного с помощью слушателей ВСШ МВД СССР, в основном, подтвердил информацию министерств. В частности, из материалов, полученных слушателями, явствует, что в подавляющем большинстве случаев (67,5%) язык обучения в школе соответствует национальному составу данного населенного пункта.
Русский язык, будучи языком межнационального общения, играет важную роль в укреплении дружбы советских народов, их неуклонного сближения.
Характерно, что в республиках, где Конституции закрепили государственный язык, также реально обеспечена свобода выбора языка обучения. Так, в Гагрском районе Абхазской ССР, характеризующемся пестротой национального состава, имеются 11 русских, 9 грузинских, 3 абхазских, 7 армянских, 1 эстонская и 1 греческая школы.
Таким образом, наше исследование позволяет сформулировать следующие выводы:
1. В условиях развитого социалистического общества свобода учиться на родном языке и языках других народов СССР реально гарантирована.
2. Исследование показало, что в советских республиках существуют разные типы средних, восьмилетних и начальных школ; школы, где преподавание ведется на языке большинства населения данной республики и конкретного региона; школы с языком преподавания других республик (и даже других стран); школы, где параллельно существуют классы с разными языками преподавания.
3. В краях и областях РСФСР, где большинство составляют русские, школьное преподавание ведется на русском языке. В автономных республиках РСФСР, а также в союзных республиках функционируют русские школы. Русский язык, как язык многонационального общения народов СССР, как правило, преподается в качестве второго языка или отдельного предмета в национальных школах союзных и автономных республик.
4. В союзных и автономных республиках существуют учебные программы обучения национальным и русскому языкам, причем они самостоятельно разрабатываются республиками.
5. В республиках Союза ССР гражданам гарантирована свобода выбора языка обучения. Как правило, родители предпочитают отдавать своих детей в школы с родным языком обучения. Однако существует тенденция, когда родители — граждане национальных республик — направляют своих детей в русские школы или в классы с русским языком обучения, а не в школы с родным языком обучения. Исследование показало, что в некоторых республиках и регионах существует дефицит преподавателей русского языка.
6. По нашему мнению, было бы целесообразно усовершенствовать правовые гарантии свободы выбора языка обучения. С этой целью было бы желательно установить в законе условия и процедуру открытия школ или классов в школе с преподаванием на языке некоренной национальности. Это способствовало бы наилучшей реализации ст. 36 и ст. 45 Конституции СССР.
Человек, власть, конституция в контексте глобальных перемен бюрократизм и проблемы его искоренения
Сущность бюрократизма. Суть бюрократизма — в принесении существа дела в жертву форме, в забвении интересов государства, общества, граждан ради личных интересов служащих или узковедомственных интересов, в бездушном отношении к людям. Бюрократизм в эксплуататорском государстве — это система, стиль государственного управления, осуществляемого через оторванный от народа чиновничий аппарат. Как известно, в буквальном смысле этот термин означает «господство канцелярии» (от французского bureau — канцелярия, бюро и греческого kratos — власть). И в его содержании также отражаются существенные социальные признаки бюрократизма: отрыв аппарата от граждан и от представительных учреждений, его обособление в замкнутую касту, управляющую главным образом с помощью бумажных предписаний.
Социалистическая революция, победа нового общественного строя привели к уничтожению буржуазного бюрократического государственного аппарата, ликвидации касты чиновников и устранению основных социальных причин, порождающих бюрократизм. В новых условиях бюрократические извращения имеют место вопреки демократической природе социалистического общественного строя и классовой сущности Советского государства; здесь отсутствуют классы, заинтересованные в существовании бюрократии и бюрократизма. При социализме бюрократы предстают как носители чуждых новому обществу нравов и традиций, их деятельность противоречит гуманистической природе социалистической государственности, в основе которой лежат принадлежность власти трудовому народу, забота о человеке, его правах и интересах. Бюрократизм — антипод социалистическому образу жизни, нашему праву и морали.
Опасность бюрократических извращений состоит в том, что они препятствуют проявлению творческой инициативы народных масс, развитию демократических институтов и эффективному осуществлению управленческих функций государственным аппаратом, тормозят развитие экономики, культуры и науки, реализацию прав и свобод граждан. Поэтому борьба с бюрократизмом рассматривается сейчас Коммунистической партией и Советским государством как составная часть деятельности, связанной с совершенствованием развитого социализма.
Марксизмленинизм отвергает попытки рассматривать бюрократизм как всеобщее явление, присущее современной научно-технической цивилизации (Г. Маркузе). Неприемлемо и стремление рассматривать его как отрицательное явление, тождественное самой сущности государственности любого типа, в том числе социалистического (анархо-синдикалистские и ревизионистские концепции). Опыт реального социализма показал, что Советское государство — основное орудие построения коммунизма — не может функционировать не эффективно действующего государственного аппарата, что его дальнейшее усовершенствование и демократизация ведут к устранению бюрократических извращений.
Бюрократизм многолик, формы его проявления разнообразны. Остановимся на некоторых существенных его характеристиках.
Бюрократизм как особая система отношений. Общественные отношения, возникающие между аппаратом социалистического государства, его сотрудниками, с одной стороны, и общественными организациями, трудовыми коллективами и гражданами — с другой, строятся на основе сотрудничества, подотчетности и подконтрольности аппарата перед народом. Специфика этих отношений состоит в том, что трудящиеся — это и «властвующие», и одновременно «подвластные», поскольку «подвластным» сообща принадлежит государственная власть. Бюрократизм же искажает социалистическую и демократическую природу рассматриваемых отношений. Поэтому бюрократические извращения препятствуют реализации сущностных качеств социалистического государства. Игнорирование государственных и общественных интересов, стремление уйти из под контроля народных масс, пренебрежение к запросам людей — таковы черты бюрократического стиля работы. В сущности, бюрократы дискредитируют Советскую власть, подрывают ее авторитет в глазах населения, создают возможность для появления элементов отчуждения между государством и гражданами. Бюрократизм ведет и к деформации демократической основы служебных отношений внутри самого государственного аппарата. В них начинают проявляться самодурство, подхалимство и чинопочитание, личная зависимость, круговая порука, решение деловых вопросов на почве протекции и знакомства.
Бюрократизм как стиль работы. Главная особенность канцелярско-бюрократического стиля — формализм, т. е., говоря словами Маркса, стремление «выдавать формальное за содержание, а содержание — за нечто формальное». Для бюрократа имеют значение не реальное решение вопросов, не результат государственной работы, а ее видимость. Так, оценка деятельности школьного учителя все еще нередко проводится на основе злополучного «процента успеваемости», а подведение итогов работы многих организаций ВОИР и НТО — не по конкретному вкладу в научный прогресс, а по числу мероприятий и рекомендаций. Проведение по заранее заготовленным сценариям сессий отдельных Советов народных депутатов, которые, по мысли их организаторов, призваны только «оформить» решения вопросов, уже принятые, по существу, в кабинетах начальников, является, на наш взгляд, примером такой практики, которую В. И. Ленин называл чисто чиновничьим убийством живого дела. Формализм одинаково губителен в любой сфере общественной жизни: в планировании народного хозяйства, при подведении итогов социалистического соревнования, при рассмотрении рационализаторских предложений, заявлений и жалоб граждан, В обыденном сознании формалисты нередко ошибочно отождествляются с должностными лицами, строго и неуклонно исполняющими законы. Реализация правовой нормы предполагает, что правоприменительне просто действует в рамках предусмотренного ею правила поведения, но стремится к достижению цели, ради которой она установлена законодателем. Неправомерность бюрократической «реализации» юридических норм выражается в игнорировании указанной цели и может выявиться на любой стадии правоприменительного процесса в виде искажения или игнорирования фактических обстоятельств дела, в неправильном толковании нормы, принятии незаконного решения. Бюрократические препоны могут возникнуть также при выполнении правового предписания, когда создается положение, при котором решение остается на бумаге, а субъективные права не используются и юридические обязанности не исполняются. В таком случае имеет место ситуация, к которой приложима известная ленинская формула: «Нечто формально правильное, а по сути, издевательство...». Например, решение районного отдела социального обеспечения о переводе пенсии в связи с изменением адреса пенсионерки вынесено, но пенсия не выплачивается из-за равнодушия, проявляемого работниками отдела.
В отличие от демократического стиля руководства, в основе которого лежат опора на коллектив, уважение к мнениям подчиненных в сочетании с требовательностью и дисциплиной, бюрократические методы управления строятся на авторитарном подходе начальника к сотрудникам, игнорировании их позиции, мелочной опеке, сковывании их инициативы либо на показном либерализме, чрезмерной «демократичности», за которыми скрываются перестраховка, уход от решения ответственных дел, стремление переложить их на плечи подчиненных или передать в другое ведомство. Для канцелярско-бюрократического стиля управления характерны отсутствие творческого подхода, быстроты и оперативности в решении вопросов, привычка к применению шаблонов, безответственность, расхождение между словом и делом, волокита и подмена непосредственного руководства людьми и производственными процессами бесконечными заседаниями, раздутой отчетностью и составлением бумажных распоряжений. В. Даль в свое время метко определил бюрократию как «многоначалие и много писание...».
Ленинский стиль государственного управления определяется такими признаками, как сочетание революционного размаха с практичностью и деловитостью, коллегиальностью в обсуждении вопросов, с единоначалием и ответственностью каждого должностного лица за порученное дело. Важнейший принцип деятельности советского государственного аппарата — это демократический централизм, который несовместим с игнорированием инициативы с мест, принижением их творческой активности, бюрократической опекой.
Бюрократизм как социально-психологический феномен. Служебные отношения, построенные на формализме, канцелярщине, формируют у некоторых работников специфические личностные черты: реальная сущность рассматривается «сквозь призму бюрократической сущности...». Это так называемое «туннельное видение», т. е. привычка рассматривать все явления с точки зрения только своей должности, своего учреждения. У таких лиц стремление к подмене государственных интересов ложно понимаемыми интересами данного учреждения, забота о его «престиже» диктуются личным и групповым эгоизмом. В. И. Ленин характеризовал бюрократизм как «подчинение интересов дела интересам карьеры, обращение сугубого внимания на местечки и игнорирование работы...»3. Он говорил о бюрократах: «...Ловкачи, многие мерзавцы из них — архипройдохи». Всем им присущи такие качества, как бездушие, высокомерие по отношению к людям, конформизм, неискренность, неуверенность в действиях, прямо не предусмотренных инструкцией, вера в бумагу как в фетиш. Формализм способствует возникновению определенного свойства личности, которое социологи называют «заученным неумением», т.е. слепое подчинение начальнику, вера в то, что возможность мыслить — исключительная прерогатива «высших сфер», утрата способности к принятию самостоятельных решений.
В научной литературе выделяются различные социально психологические типы бюрократов: бюрократы рутинёры, работающие по старинке, отличающиеся косностью, низким уровнем культуры управленческого труда (пассивная форма бюрократизма); бюрократы, осознающие отсталость методов своей работы, но отстаивающие их (активная форма); бюрократы карьеристы, стремящиеся любыми способами продвинуться по служебной лестнице, «убрать» неугодных и т. п. (наиболее опасный вид)5. Думается, что можно выделить еще и бюрократов перестраховщиков, проявляющих чрезмерную осторожность в решении вопросов, избегающих какой-либо ответственности. Такие лица обычно допускают волокиту в делопроизводстве, бумажные отписки. Существуют еще и, так сказать, «неумышленные» бюрократы, т. е. служащие, которые в силу многократного, механического повторения своих функций стали формалистами. Как говорил М. И. Калинин, «человек не умер, а одеревенел, превратился в бюрократа». Следует отметить, что современный бюрократ старается замаскировать свои поступки, прикрыть свою без духовность внешним лоском «культурности», мнимыми доброжелательностью и участием к людям, и это лицемерие — характерная черта его социально психологического облика.
Корни бюрократизма. В нашей стране в условиях перехода от капитализма к социализму существовал ряд причин сохранения канцелярскобюрократических извращений в государственном аппарате. Так, многие бывшие царские чиновники — носители старых нравов — перешли тогда в советские учреждения. Низкий культурный уровень большинства населения, крайнее разорение и обнищание масс после империалистической и гражданской войн, давление, оказываемое на государственный аппарат со стороны свергнутых эксплуататоров, нэпманов, кулачества, мелкобуржуазная стихия — все эти факторы оказывали самое неблагоприятное влияние. Поначалу сказывалось и неумение представителей рабочего класса управлять; впоследствии отрицательную роль сыграли культ личности, некоторые ограничения демократии, связанные с капиталистическим окружением, трудности социалистического строительства.
В современных условиях бюрократизм выступает не просто как один из пережитков прошлого в сознании и поведении людей. Условия его возникновения связаны с определенными негативными явлениями в политической, экономической, социальной, правовой областях жизни. У некоторых государственных служащих не изжито еще противопоставление корыстного общегосударственному; им присущи стремление к привилегиям, тщеславие, властолюбие, лодырничество, безответственность, чиновничий снобизм, а также другие отрицательные качества, питающие бюрократизм.
Корнями рассматриваемого явления могут быть привычка к старым методам работы, инертность, консерватизм, низкий уровень управленческой культуры. Разумеется, не всегда бюрократические проявления есть результат злого умысла. Порой они возникают и как выражение искреннего, но не соответствующего реальным возможностям желания того или иного руководителя ускорить ход событий административными мерами либо как следствие узко технократического подхода к проблемам. Кроме того, «всякий человек поддается формальному влиянию, чем он больше работает на одной и той же административной работе, чем он чаще повторяется, тем больше он формализуется».
Наконец, существуют и некоторые социально психологические факторы, в частности недооценка человеческого фактора в управлении, преувеличение возможностей административных методов. В научной литературе эти явления связываются с высоким уровнем обезличенности современных институционных механизмов управления. Мощный, зачастую превосходящий аналитические способности руководителей поток информации в условиях дефицита времени создает у некоторых работников аппарата защитный социально психологический механизм стереотипного восприятия и ориентации на такие информационные источники, которые подсказывают им готовое решение вопроса, и они берут на себя ответственность за него.
В конечном счете, все перечисленные причины коренятся в недостаточной политической и нравственной зрелости, низком уровне общей, правовой и управленческой культуры ряда государственных служащих, слабой политик воспитательной работе тех или иных партийных, профсоюзных организаций, трудовых коллективов.
Сохранению и оживлению бюрократических тенденций могут способствовать слабый контроль Советов над органами управления, нарушение принципов коллегиальности руководства, гласности, отчетности депутатов, должностных лиц перед населением, плохая работа органов народного контроля. Бюрократы чувствуют себя вольготно там, где невысок уровень социально-политической активности трудящихся, не созданы условия для осуществления права на критику, творческой инициативы общественных организаций и где граждане недостаточно привлекаются к управлению государственными и общественными делами.
Весьма губительным оказывается искажение ленинских начал государственной деятельности в аппарате управления, в особенности принципов подбора и расстановки кадров. Протекционизм выступает как один из главных, непосредственных источников пополнения учреждений некомпетентными, беспринципными лицами, подбираемыми и продвигаемыми по службе на основе узковедомственного, местнического подхода, семейственности и т. д. Питательной средой бюрократизма являются и существенные недостатки в структуре государственного аппарата, в частности раздувание штатов управленческого персонала, многоступенчатость и обилие параллельно действующих звеньев системы управления. Отрицательно сказываются также рутинные методы делопроизводства, ведущие к излишнему бумаготворчеству. К негативным факторам относится отсутствие в ряде учреждений правильных критериев оценки управленческого труда. И, наконец, самое главное — отсутствие должной требовательности к работникам, недостаточная организованность, ослабление государственной и исполнительной дисциплины.
Бюрократические извращения могут проистекать из недостатков в правовом регулировании общественных отношений. Например, нечеткое определение компетенции должностных лиц или усложненные процедурные правила прохождения дел в учреждениях приводят к ненужным согласованиям, волоките. По свидетельству заместителя председателя Госплана СССР Н. П. Лебединского, «не отлажены еще до полного совершенства связи между отраслевым и региональным планированием. Обилие бумаг, множество инстанций и ведомств, принимающих участие в «согласовании...», мешают быстро и четко оформлять заказы на поставку продукции». В Министерстве машиностроения для легкой и пищевой промышленности и бытовых приборов СССР требуются 33 подписи при согласовании технических условий для выпуска новинки — от сложной машины до совка для мусора.
Предпосылки оживления бюрократизма связаны и с теневыми сторонами, имеющими место в экономической сфере: искажение принципа материальной заинтересованности влечет за собой стяжательство, индивидуалистические тенденции; недостатки в отчетности, подведение итогов хозяйственной деятельности по «валу», а не по конечному полезному результату производства приводят к безразличному, формальному отношению к качеству работы, и т. д. В конечном счете, эти явления обусловлены несоответствием устаревших организационных форм, методов управления новым потребностям развития производительных сил общества. Ведь при социализме «идет борьба нового со старым, действуют не только созидательные, но и негативные тенденции».
Пути и средства искоренения бюрократизма. «...Мы придем к полному разрушению бюрократизма»,— указывал В. И. Ленин и подчеркивал, что в борьбе с этим злом мы «сделали то, чего ни одно государство в мире не сделало». Вместе с тем он считал, что это трудная борьба, требующая систематической работы, «громадной настойчивости в течение долгого ряда лет». В исторической перспективе В. И. Ленин связывал возможность окончательной ликвидации бюрократизма с поголовным привлечением населения к управлению. С одной стороны, В. И. Ленин предупреждал против легкомысленного, мелкобуржуазного подхода, превращения этой борьбы во фразу, призывал подходить к вопросу серьезно, деловито, разрабатывал конкретные мероприятия против бюрократизма. С другой стороны, он считал необходимым бороться против «белогвардейскоэсеровской и меньшевистской... сплетни» о бюрократизме. Следует сказать, что и в современных условиях разоблачение вымыслов буржуазных советологов, ревизионистов о «бюрократической природе» Советского государства и его аппарата продолжает оставаться важной задачей.
В произведениях В. И. Ленина, решениях КПСС разработана система мер борьбы с бюрократическими извращениями в государственном аппарате. Она включает политические, социально-экономические, идеологические, организационные, правовые средства и мероприятия. Главное в этом плане — привлечение трудящихся к управлению и контролю над государственным аппаратом, его совершенствование и рационализация, осуществление принципов гласности, проверки исполнения, ответственности, укрепление дисциплины служащих, научная организация труда, повышение их идейно политического и профессионального уровня.
Одним из главных направлений этой деятельности продолжают оставаться все более широкое привлечение граждан к управлению делами общества, постепенный переход к тому, чтобы «все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились бюрократами и чтобы, поэтому никто не мог стать бюрократом. Как отмечалось в постановлении Президиума Верховного Совета СССР «О задачах Советов народных депутатов, вытекающих из решений XXVI съезда КПСС», они призваны, совершенствуя все формы организации своей работы, «настойчиво искоренять факты формализма, бюрократизма и волокиты». Важно, чтобы каждый депутат привлекался к осуществлению государственных функций. Практика советского строительства подтверждает, что такие организационно правовые формы и институты представительной системы, как сессии Советов, заседания исполкомов и постоянных комиссий, запросы депутатов, отзыв депутатов, не оправдавших доверия избирателей, их наказы, могут быть использованы в этих целях.
Улучшение планирования, развитие самостоятельности и инициативы предприятий, внедрение хозрасчета, развитие социалистической предприимчивости, интенсификация производства и другие социально-экономические мероприятия, направленные к экономическому и культурному прогрессу страны, способствуют устранению условий существования косности и формализма. Совершенствование идеологических средств борьбы с бюрократизмом предполагает формирование у работников государственного аппарата марксистко-ленинского мировоззрения, воспитание преданности интересам народа и государства, трудолюбия, скромности, дисциплинированности, чуткого, гуманного отношения к людям, улучшение профессиональной подготовки. К сожалению, программы многих высших и средних специальных учебных заведений не предусматривают изучения науки управления, и потому многие специалисты, будучи на руководящих должностях, не обладают необходимыми знаниями в этих столь важных вопросах. Сказывается и слабое знание ими основ юриспруденции. Необходимо научить их оперативно, со знанием дела решать управленческие вопросы. Думается, что указанные проблемы заслуживают внимания. Борьба с эгоистическими тенденциями, карьеризмом, создание обстановки нетерпимости к проявлениям формализма, волокиты, освещение особо вопиющих фактов бюрократизма в прессе, по радио и телевидению вызывают большой резонанс и имеют весьма положительный результат.
Говоря о преодолении бюрократизма, нельзя не согласиться и с тем, что «бюрократизм неизбежно связан с известной пассивностью масс, отсутствием социального и политического опыта». Действительно, немало граждан оказываются с политик правовой или с нравственно психологической стороны неподготовленными к борьбе с бюрократами. Поэтому, на наш взгляд, важно воспитывать «в каждом трудящемся убеждение того, что его обязанность как гражданина Советской страны бороться с каждым отмеченным им случаем безобразной волокиты или бюрократического издевательства».
Серьезное средство такой борьбы — последовательное проведение на практике ленинских принципов подбора и расстановки кадров. Например, на предприятиях Красноярского края созданы специальные аттестационные комиссии для отбора кандидатов на руководящие должности; отчеты руководителей рассматриваются на рабочих собраниях. В Грузинской ССР почти половина руководящих работников, включая министров, выдвинута после обсуждения в трудовом коллективе, где кандидат ранее работал, либо после анкетного опроса населения. Такая основанная на широкой гласности практика работы с кадрами затрудняет протекционизм, местничество, злоупотребления и т. п. КПСС последовательно проводит курс на улучшение структуры государственного аппарата и системы управления, сокращение штатов, перевод специалистов из канцелярий на производство, четкое определение и правовое закрепление компетенции каждого структурного подразделения. Об этом свидетельствуют решения декабрьского Пленума ЦК КПСС о разработке комплексной программы совершенствования механизма управления.
Следует отметить, что в нашей стране за год создается свыше 800 млрд., деловых бумаг, причем в некоторых ведомствах около 90% управленческих документов бесполезны, так как по ним не предпринимается никаких действий. Ликвидация подобных явлений предполагает улучшение учета, сокращение излишней отчетности, внедрение новейших методов делопроизводства. Истинную меру производительности труда учреждения В. И. Ленин усматривал в степени «действительного и безотлагательного исполнения всех проходящих через него дел...». Достижение этой цели возможно, в частности, при укреплении исполнительной дисциплины, повышении самостоятельности работников и их ответственности, сокращении числа заседаний, всякого рода указаний — словом, путем утверждения такого стиля работы, при котором суть дела не подменяется формой. Существенное значение имеет и правильное регулирование заработной платы служащих, которая должна стимулировать добросовестный и квалифицированный труд.
Важнейшими правовыми средствами борьбы с бюрократизмом являются юридическая ответственность, проведение в жизнь ленинских указаний о судебном преследовании бюрократов. Дисциплинарная ответственность за бюрократизм, как разновидность юридической ответственности, применяется нередко, однако этот вопрос недостаточно четко урегулирован в законодательстве. В частности, важно положить конец такому положению, когда обюрократившиеся работники вместо понижения в должности или увольнения с нее переводятся на иную, равноценную работу. Нужно отметить, что формально бюрократическое отношение к делу нередко является причиной или мотивом совершаемых должностными лицами преступлений (выпуск недоброкачественной продукции, загрязнение водоемов и воздуха, незаконный арест и др.). Уголовная ответственность за них в таких случаях способствует борьбе с бюрократизмом. Практика Верховного Суда СССР исходит из того, что проявления бюрократизма при рассмотрении жалоб трудящихся, связанные с рядом отягчающих обстоятельств, следует квалифицировать как халатность или злоупотребление служебным положением.
Конституция СССР и Закон о народном контроле в СССР предоставляют широкие права в борьбе с бюрократизмом органам народного контроля. В связи с этим полезен опыт органов РКИ. В 20-30-е годы они использовали такие формы деятельности, как шефство коллективов заводов над учреждениями, «налеты» (внезапные массовые проверки учреждений), участие рабочих заседателей в рассмотрении жалоб, выезды сотрудников бюро жалоб РКИ на места для их рассмотрения. По нашему мнению, этот опыт заслуживает изучения и использования.
К вопросу о бюрократизме и борьбе с ним
В чем сущность бюрократизма?
Как правило, суть бюрократизма усматривается в принесении существа дела в жертву форме, в забвении интересов государства, общества, граждан ради личных или ведомственных интересов, в бездушном, холодном отношении государственных служащих к людям. В буквальном смысле этот термин означает «господство канцелярии» (от французского «bureau» — канцелярия и греческого «kratos» — власть). Существенные признаки бюрократизма — отрыв аппарата управления от граждан, представительных учреждений, его обособление в замкнутую касту, управляющую с помощью бумажных предписаний.
Главная особенность канцелярско-бюрократического стиля управления — формализм, то есть, говоря словами К. Маркса, стремление «выдавать формальное за содержание, а содержание за нечто формальное». Следует отметить, что бюрократические методы могут доминировать не только в государственных учреждениях, но в некоторых партийных, профсоюзных и иных общественных организациях.
Почему у нас есть бюрократы?
В капиталистическом обществе бюрократизм — это система, стиль государственного управления с помощью в основном несменяемого, привилегированного, оторванного от народа чиновничьего аппарата. Это — способ решения дел в пользу эксплуататоров. Социалистическая революция, победа нового общественного строя привели к уничтожению старого госаппарата, ликвидации касты чиновников. При социализме бюрократические извращения существуют вопреки демократической природе нового общественного и государственного строя. Здесь отсутствуют классы и социальные группы, заинтересованные в существовании чиновничьей бюрократии. Государственные служащие действуют на основе сменяемости, законности, подотчетности перед трудящимися. Именно это дает нам основание убежденно опровергать клевету буржуазной пропаганды о якобы «бюрократической» основе советской политической системы. В новом обществе бюрократизм вызывается комплексом причин и условий: сохранившимися еще нравами и обычаями старого мира, влиянием буржуазного мировоззрения на некоторых советских граждан, а также негативными факторами, существующими при социализме, особенно на начальном этапе его совершенствования и зрелости.
У некоторых служащих еще не изжито противопоставление корыстного «моего» общественному «нашему», им присущи стремление к привилегиям, тщеславие, властолюбие, лодырничество, безответственность, чиновничий снобизм, который Ленин называл «комчванством», и другие личностные негативные качества, питающие бюрократизм.
Причинами этого явления могут быть привычка к старым методам работы, инертность, низкий уровень политической и управленческой культуры, слабая политик воспитательная работа в учреждениях. Существуют и, так сказать, неумышленные бюрократы, то есть служащие, которые в силу многократного механического повторения своих функций стали формалистами. Как говорил М. И. Калинин, «человек не умер, а одеревенел ... превратился в бюрократа».
Бюрократические тенденции оживляются там, где местные партийные организации не осуществляют эффективный контроль над деятельностью государственных органов, либо подменяют их работу. Этому могут способствовать невысокий уровень социально-политической активности трудящихся; нарушения демократических начал в работе Советов, в частности, недостаточность их контроля над органами управления; искажения принципов коллегиальности руководства, отчетности должностных лиц перед населением; плохая работа органов народного контроля; слабое развитие критики и самокритики. Бюрократизм получает развитие и там, где искажаются ленинские принципы подбора и расстановки кадров, а протекционизм выступает в качестве главного источника пополнения канцелярий «нужными людьми». Там, где нарушаются государственная дисциплина, принципы социалистической законности, а лица, уличенные в бюрократических извращениях, не привлекаются к ответственности. Следует отметить, что предпосылки возникновения бюрократизма связаны с несоответствием устаревших организационных форм, методов управления потребностям развития производительных сил, с недостатками структуры госаппарата. Например, раздутые штаты, отсутствие четкого распределения компетенции должностных лиц, устаревшие методы делопроизводства, чрезмерное обилие бумаг, инстанций и ведомств, принимающих участие в бесчисленных согласованиях, ведущих только к волоките, а не конкретным делам. Разумеется, нельзя все наши недостатки и трудности относить на счет бюрократов. Существуют и другие отрицательные явления, с которыми надо вести борьбу. Например, бесхозяйственность и очковтирательство, общественная пассивность и пьянство, взяточничество и протекционизм, ведомственность и местничество, мещанство и корыстолюбие. Многие из этих пороков связаны с бюрократизмом, который, в частности, затрудняет борьбу с ними.
Чем особенно опасен бюрократизм? Кто страдает от бюрократизма в первую очередь?
При социализме бюрократы выступают как носители чуждых обществу нравов и традиций, их деятельность противоречит гуманистической природе социалистической государственности, в основе которой лежит забота о человеке, его правах и интересах. Бюрократизм, бездушная, холодная, антигуманная природа которого несовместима с подлинной человечностью, — антипод социалистическому образу жизни, праву и морали.
Общественная опасность бюрократических извращений состоит в том, что они препятствуют проявлению творческой инициативы народных масс, развитию демократических институтов, эффективному осуществлению функций государственного аппарата. Они выступают в качестве тормоза в развитии экономики, культуры, науки, наиболее полном осуществлении прав и свобод граждан. Особенно вредно то, что бюрократы дискредитируют Советскую власть, подрывают ее авторитет среди населения, создают возможность проявления элементов отчуждения между государством и гражданами. От бюрократизма страдают все: государство и общество в целом,
общественные организации и трудовые коллективы и отдельные люди. Формально бюрократическое отношение к делу одинаково губительно в любой сфере общественной жизни: в планировании народного хозяйства, при подведении итогов соцсоревнования, в рассмотрении предложений и жалоб граждан. Беспринципный, деляческий подход к решению вопросов, перестраховка и стремление уйти от разрешения дела, бесконечные заседания и бессодержательные обсуждения, расхождение между словом и делом, подмена непосредственного руководства людьми и производственными процессами составлением циркуляров и бумаг эти черты бюрократического стиля руководства приносят значительный ущерб обществу и отдельным гражданам, наиболее быстрому движению социализма вперед.
Иногда говорят, что наш, «советский», бюрократ, перестраховываясь, всё-таки стоит за «законность», за «учет и контроль». Так ли это? Разумеется, нет. Ссылками «на законность» бюрократы часто маскируют свои действия. Но все дело в том, что для них имеет значение не действительный учет и контроль, а бумажный, не реальное решение вопросов, не результат исполнения законов, а его видимость.
Например, решение о назначении пенсии гражданину вынесено, а пенсия не выплачивается, рационализаторское предложение принято, но в производство не внедряется. В этих случаях и возникает ситуация, к которой приложима известная ленинская формула: «Нечто формально правильное, а по сути, издевательство».
Иногда «бюрократами» называют служащих, соблюдающих не только дух, но и букву закона. Но ведь уважение к правовым нормам — необходимое требование социалистической законности. И можно ли считать формалистом, бюрократом того, кто, строго действуя в рамках законности, решает вопросы по существу? Конечно, нет.
Каковы пути и средства искоренения бюрократизма, намечаемые КПСС?
В произведениях В. И, Ленина, в решениях КПСС разработан комплекс мер по борьбе с бюрократическими извращениями в государственном аппарате.
Ленин считал, что это трудная борьба, требующая громадной настойчивости в течение долгого ряда лет. Он предупреждал против легкомысленного, мелкобуржуазного подхода, превращения этой борьбы во фразу, призывая подходить к вопросу серьезно, деловито. В исторической перспективе он связывал возможность окончательной ликвидации бюрократизма с построением социализма, поголовным привлечением населения к управлению и впоследствии с полным отмиранием государства. В решениях XXIII—XXVI съездов КПСС, Пленумов ЦК КПСС, работах К. У. Черненко намечены конкретные меры по улучшению работы советского госаппарата.
Главное в борьбе с бюрократическими извращениями — это привлечение трудящихся к управлению и контролю над государственным аппаратом, его совершенствование и рационализация, осуществление ленинских принципов подбора и расстановки кадров, гласности, отчетности и проверки исполнения, повышение ответственности и укрепление дисциплины служащих, научная организация их труда, повышение идейно политического и профессионального уровня.
Борьбу с бюрократизмом партия рассматривает как один из аспектов совершенствования советской демократии, утверждения социалистического образа жизни.
Важное значение имеет повышение эффективности работы всех элементов политической системы: партийных организаций, Советов, профсоюзов, комсомола, трудовых коллективов. В частности, в решениях апрельского Пленума ЦК КПСС указывается на необходимость более последовательного осуществления Советами контрольных функций над аппаратом управления.
Конституция СССР и Закон о народном контроле предоставляют широкие права в борьбе с бюрократизмом органам народного контроля.
Важное значение имеет воспитание у работников госаппарата последовательного до мелочей марксистко-ленинского мировоззрения, воспитание и поддержка таких качеств, как трудолюбие, скромность, дисциплинированность, инициативность, чуткое, гуманное отношение к людям; обучение основам науки управления. Наконец, весьма положительный результат дают привлечение бюрократов к партийной и юридической ответственности, создание обстановки нетерпимости к фактам формализма, волокиты, освещение вопиющих фактов бюрократизма в прессе, по радио, на телевидении.
Существуют ли у нас законы против бюрократизма? Есть ли шанс у рядового советского гражданина, используя эти законы, победить по конкретному делу бюрократа, который стоит на его пути?
Такие законы существуют. О борьбе с бюрократизмом говорится в Конституции СССР. Советское законодательство предусматривает дисциплинарную ответственность за бюрократические извращения, вплоть до освобождения работников от должности. Если же эти действия проявляются в злоупотреблении служебным положением, халатности и других преступлениях, наступает уголовная ответственность. Верховный Суд СССР указывал, что проявления бюрократизма при рассмотрении жалоб трудящихся, связанные с рядом отягчающих обстоятельств, судам следует рассматривать как преступления.
Рядовой гражданин может победить бюрократа по конкретному делу. Конституция СССР и текущее законодательство гарантируют ему право обжалования действий должностных лиц и право критики их недостатков. В борьбе с бюрократизмом он может опираться на помощь и поддержку партийных органов, депутатов Советов, народных контролеров, профсоюзных и комсомольских организаций, суда и прокуратуры, газет и других средств информации. Конечно, борьба с бюрократами — дело непростое.
Они, как говорил Ленин, «ловкачи, многие мерзавцы из них — архипройдохи». Такие личностные свойства бюрократов, как бездушие, карьеризм, высокомерие по отношению к трудящимся и подхалимство перед начальством, вера в бумагу как в фетиш, они — и нередко весьма искусно — прикрывают внешней «культурностью», мнимой доброжелательностью к людям, заботой о государственных (в действительности — узковедомственных или местнических) интересах.
Для разоблачения бюрократа требуются, во-первых, определенные юридические знания. Гражданин должен хорошо знать свои права, обязанности, уметь ими пользоваться, а также иметь четкое представление о компетенции государственных органов и должностных лиц.
В этом случае он, так сказать, попадет точно в цель, то есть сумеет правильно понять, в чем незаконность действий бюрократа, как и куда, жаловаться и т.д. Необходимую помощь он может получить в юридических консультациях коллегий адвокатов, профсоюзов.
Во-вторых, борьба с бюрократами требует политической сознательности, гражданского мужества, принципиальности, непримиримого отношения к недостаткам. Поэтому преодоление бюрократизма может быть успешным, если в каждом трудящемся будет воспитано убеждение в том, что борьба с каждым известным ему случаем волокиты и бюрократизма является его долгом и обязанностью как гражданина Советской страны, а не только необходимостью защиты своих прав, когда задеты его личные интересы.
Человек, власть, конституция в контексте глобальных перемен ведомственность и местничество как элементы «механизма торможения»
Одно из важных направлений перестройки — решительное преодоление таких негативных явлений общественной жизни, нараставших в 70-х — первой половине 80-х годов, как ведомственность и местничество, о чем говорилось и на XXVII съезде КПСС.
Ведомственность — это противопоставление интересов данного министерства, предприятия, учреждения интересам общегосударственным, общенародным. Это стремление к достижению односторонних, а порой и незаконных выгод, привилегий и поощрений за счет других организаций или неумение, нежелание согласовывать с интересами других свои производственные дела. Ведомственность — это и неправомерные попытки противопоставить отраслевое управление территориальному.
Формы проявления ведомственности различны, причиняемый ею вред весьма значителен, особенно в хозяйственной деятельности.
Узковедомственный подход ведет к снижению качества изделий, выпуску не пользующейся спросом, дорогостоящей или даже бракованной продукции, за которую, однако, получают премии и благодарности. При такой практике создаются препятствия ускорению развития народного хозяйства страны в целом.
Приведем такой пример. По количеству изобретений СССР вышел на первое место в мире. Однако ведомственные барьеры, превратно толкуемые отраслевые интересы препятствуют внедрению техники в производство. И это одна из причин того, что только треть ежегодно регистрируемых изобретений служит экономике.
Ведомственность — это и нежелание отказаться от иждивенческой психологии, расточительства, стремление получить побольше государственных средств и расходовать их, не считая. Ведомственный эгоизм ведет и к «липовому» сокращению штатов, внешней, а не по сути, перестройке аппарата управления.
Нередко ведомственные интересы доминируют над государственными не только в отношениях между разными ведомствами, но и в рамках одного. Например, в Красноярском крае, как отмечала печать, имеется более полутора десятков технологически связанных между собой предприятий Министерства лесной и бумажной промышленности. Крайком партии вынужден координировать их хозяйственную деятельность, подменяя, таким образом, министерство.
Одна из серьезных проблем, усугубляемых ведомственностью, — загрязнение окружающей среды, нарушение правил охраны природы. Руководствуясь принципом «план — любой ценой!», некоторые хозяйственники (например, в Кемерово, Кузнецке) не выполняют решений о сокращении и ликвидации вредных выбросов в атмосферу. Из-за ведомственной неразберихи рисоводческие хозяйства Чечено-Ингушетии, Дагестана разбирают воды реки Терек для полива без реального учета ее стока, что привело к значительному сокращению нереста красной рыбы.
Следует отметить, что ведомственность — и здесь она переплетается с бюрократизмом — нередко проявляется в бездушном отношении к людям, игнорировании их прав и законных интересов. На XXVII съезде партии был осужден так называемый остаточный принцип выделения ресурсов на развитие социально-культурной сферы. Этот «принцип» — характернейшее порождение ведомственности.
Узковедомственные интересы в некоторых случаях ведут к повышению цен на товары и услуги, оказываемые населению. Например, раньше товар в продовольственных магазинах отпускали в бесплатной оберточной бумаге. Теперь в некоторых из них она заменена полиэтиленовым пакетом, за который надо платить. То же самое можно сказать о «комиссионном сборе» при приобретении авиационных и железнодорожных билетов. Смысл этих ведомственных ухищрений в том, чтобы улучшить финансовое положение своих учреждений без улучшения качества услуг и товаров.
Значительный ущерб приносит существование различных узковедомственных формальных показателей работы. Например, оценка деятельности учителя и школы по проценту успеваемости. Положительные баллы «натягиваются» искусственно, причем нередко под давлением заинтересованной в хороших показателях администрации. И в результате дети воспитываются в духе безответственности и «двойной морали», а школа не выполняет свою основную задачу: выпускать в жизнь людей, обладающих серьезными и прочными знаниями.
«Честь» ведомственного мундира... Это ложное, несовместимое с социалистическими нравственными принципами представление приносит немало вреда в различных сферах жизни. Бывает, что отдельные ученые в интересах «престижа» своего НИИ, отдела, кафедры противодействуют разработке научных проблем или внедрению в практику ценных предложений другого исследовательского учреждения.
Иногда стремление «не выносить сор из избы» ради спасения ведомственной «чести» доминирует над сознанием некоторых партийных, профсоюзных, советских работников. Такие факты имеются и в деятельности правоохранительных органов. Так, на Пленуме Верховного Суда СССР, состоявшемся в декабре 1986 года, шла речь о нарушениях социалистической законности в Витебской области. Там были допущены судебные ошибки, в результате которых невинно осуждены 14 граждан. Одна из причин этих ошибок — стремление со стороны витебских «хранителей законности» к созданию видимости благополучия в работе органов следствия и суда, формализм, безразличие к судьбам людей, незаконно привлеченных к ответственности. И все это ради положительных ведомственных показателей в бумажных отчетах!
К ведомственности нередко примыкает местничество, то есть стремление возвысить местные интересы над общегосударственными. Будучи искажением принципа демократического централизма, оно выражается в противопоставлении прав местных партийных, государственных органов, предприятий, организаций интересам развития всей страны (народного хозяйства, культуры и т. д.). Интересы и предрассудки местной бюрократии и местных влияний В. И. Ленин называл «худшим средостением между трудящимися и местной и центральной Советской властью».
Ориентация администрации на «своих», «местных» людей независимо от их квалификации отрицательно сказывается на производственной деятельности, неблагоприятно влияет на морально психологический климат в коллективе. Местничество препятствует развитию критики и самокритики, осуществлению принципов социальной справедливости. В таких случаях сводится на нет право на справедливое выдвижение по службе, на поощрение.
Вместо оценки работников по труду имеет место их оценка по признаку землячества, личной преданности, родственным связям. Такие факты имели место, как известно, в Казахстане, Узбекистане, Киргизии. Местнические устремления зачастую прикрывают национальную ограниченность, но выдаются за заботу о сохранении национальной самобытности.
«...Местное влияние,— говорил В. И. Ленин,— является одним из величайших, если не величайшим противником установления законности и культурности». И это суждение не утратило своего значения и теперь. Не изжиты случаи, когда по местническим соображениям препятствуют привлечению к юридической ответственности должностного лица, совершившего правонарушение. Порой человека не примут на работу, не предоставят ему квартиру или путевку в санаторий либо откажут в приеме в вуз только потому, что эти блага вопреки закону и справедливости распределены между «своими», «местными», а точнее говоря, так называемыми «нужными» людьми.
Непосредственные причины ведомственности и местничества, как правило, — мелкособственническая психология, личный и групповой эгоизм, стремление к материальным и иным привилегиям, карьеризм, присущие некоторым руководителям.
Конечно, узковедомственные устремления и местнические искажения могут быть допущены лицами, которым субъективно не присущи эти отрицательные свойства. Иногда и добросовестные работники, стремясь к выполнению плана, защищая законные интересы своего ведомства, местного учреждения, коллектива, допускают такие ошибки. В этом случае игнорирование общегосударственных интересов, как правило, связано с недостаточно глубоким пониманием задач партии и государства, отсутствием широкого политического кругозора, чувства ответственности, умения противостоять узкопрофессиональным или местным влияниям, коренится в привычке работать старыми методами, в консерватизме, низком уровне управленческой культуры. Разумеется, предпосылки ведомственности и местничества существуют и в противоречиях, присущих социалистической экономике. Неправильное применение таких экономических категорий, как хозрасчет, прибыль, себестоимость, или невозможность их использования из-за недостатков в законодательстве могут привести к усилению ведомственности, местничества. Например, можно подсчитать прибыль в результате получения дешевого речного гравия и песка, а обмеление реки, исчезновение рыбы трудно исчислить в рублях. И получается, что ведомственный интерес предприятия, дающего прибыль, берет верх над общегосударственным интересом по охране природы.
Когда административные методы руководства хозяйством начинают преобладать над экономическими, часто получается, что конкретный труд признается общественно необходимым, хотя в действительности таким не является. Так, предприятие, выпускающее обувь, одежду, по существовавшим ранее порядкам признавалось выполнившим план, если оно достигло всех предусмотренных министерством показателей. Работники получали премии, если даже их продукцию в магазинах никто не покупал.
Хотя в СССР отсутствуют классовые антагонизмы, специфические интересы отдельных общественных групп (профессиональных и других) могут и не совпадать, а на практике не всегда создаются условия для их правильного согласования. Например, существуют негативные факторы организационного характера: несовершенство практики сочетания социалистического централизма с демократизмом, отраслевых методов управления с территориальными. Не всегда министерства и местные Советы умеют правильно осуществлять свои полномочия, согласованно решать общие вопросы. Так, Карагандинский горсовет не сумел использовать свою власть для прекращения подземных работ по добыче угля на территории города. В результате победы ведомственной точки зрения угольного треста создалось угрожающее положение безопасности города.
Недостатки в структуре госаппарата, его разбухание, неправильное распределение компетенции между государственными органами, должностными лицами ведут к оживлению ведомственности и местничества. С этим связаны и практика принижения принципов гласности, отчетности руководителей перед населением, зажим критики, плохая работа органов народного контроля, а в результате — невысокий уровень социально-политической активности трудящихся. Имеются дефекты и в юридическом регулировании, в частности, обилие многочисленных, плохо согласованных с законом ведомственных инструкций.
Партия последовательно проводит линию своего XXVII съезда, направленную на искоренение бюрократизма, ведомственности и местничества. Эта длительная, сложная борьба включает в себя политические, социально-экономические, идеологические, организационные, правовые средства и мероприятия. Главное в этом плане — привлечение трудящихся к управлению и контролю за аппаратом управления.
Решающее значение, как это явствует из материалов январского Пленума ЦК КПСС, придается также осуществлению партийных принципов подбора и расстановки кадров, деловитости, проверке исполнения, ответственности, правильному сочетанию централизма и демократии, укреплению социалистической законности.
Развитие советской демократии, углубление социалистического самоуправления предполагают повышение эффективности всех элементов политической системы: партии, Советов, общественных организаций, трудовых коллективов. Каждый из них, действуя в рамках Конституции СССР, должен использовать свои права в целях преодоления негативных явлений. Широкое применение таких средств, как гласность, подотчетность выборных органов и руководителей перед трудящимися, запросы депутатов, отзыв депутатов, не оправдавших доверия избирателей, право на критику, дают значительный эффект.
Улучшение работы с кадрами, утверждение ленинского стиля руководства — важное направление этой деятельности. Например, основанные на широкой гласности методы подбора и выдвижения кадров — аттестация руководящих работников, выборность и конкурсная система выдвижения на должность — ставят препятствия перед местничеством, протекционизмом и т. д.
Сейчас все большее значение приобретают такие качества руководителей, как компетентность, чувство нового, деловитость, динамизм, способность не терять из виду политический смысл хозяйствования. Руководитель, обладающий этими качествами, никогда не утонет «в паршивом бюрократическом болоте «ведомств».
Укрепление централизованного планирования по главным направлениям, дальнейшее расширение прав предприятий, повышение экономической заинтересованности трудовых коллективов и каждого работника в конечных результатах труда ведут к искоренению предпосылок ведомственности и местничества.
Важнейшим средством борьбы с ведомственностью и местничеством является ответственность лиц, виновных в этих действиях. Ленин решительно выступал против «желающих сохранить законность калужскую в отличие от законности казанской». Единообразное применение законности во всем государстве ведет к искоренению местничества.
Напомним, что Устав КПСС устанавливает партийную ответственность за проявление ведомственности и местничества. В советском законодательстве предусматриваются меры юридической ответственности (дисциплинарной, административной, гражданскоправовой, уголовной). Например, типичное проявление ведомственности — загрязнение и засорение вод — влечет наложение штрафа до 100 руб. на должностных лиц. Выпуск недоброкачественной продукции карается по ст. 152 Уголовного кодекса РСФСР до 3 лет лишения свободы, или исправительными работами до 1 года, или увольнением.
Но важнее всего вытеснить из нашей жизни даже не эти и им подобные, часто скрытые, проявления ведомственности и местничества. Главное — изжить их как принципы мышления и поведения, реально тормозящие процесс ускорения социально-экономического развития страны.
Юридические гарантии самоуправления
Хочу напомнить, что в Вашей газете от 22 мая 1983 года (обзор писем М. Полупанова «Воспитание в рабочей среде») при обсуждении проекта Закона о трудовых коллективах было опубликовано мое предложение о выборности руководителей предприятий, причем я предлагал, чтобы в формировании руководящих кадров участвовали как трудовой коллектив, так и вышестоящий орган управления. В тот период времени это предложение не было принято. С большим удовлетворением я воспринял проект Закона о государственном предприятии, в статье 6 которого сформулировано это демократическое положение. Правда, я считаю, что поскольку речь идет о расширении прав трудового коллектива, то процедура избрания руководителей предприятия и его структурных единиц, права совета трудового коллектива должны быть закреплены не в Законе о государственном предприятии, а в Законе о трудовых коллективах. Во всяком случае, необходимые поправки, связанные с принятием Закона о государственном предприятии, целесообразно внести в этот закон сразу же на одной сессии Верховного Совета СССР.
Некоторые участники обсуждения проекта Закона о государственном предприятии возражают против того, чтобы кандидатура руководителя предприятия утверждалась вышестоящим органом. С этим согласиться нельзя.
Если полностью передать вопрос о его назначении в ведение трудовых коллективов, то в некоторых случаях на эти посты могут пробиться так называемые «свои люди», связанные узами землячества и кумовства либо проникнутые духом местничества. При формировании руководящих кадров необходимо исходить из конституционного принципа демократического централизма, сочетающего необходимость единого руководства с творческой инициативой на местах. В особенности это важно для предприятий общесоюзного и республиканского значения.
Вопросы процедуры голосования имеют важное значение, и не все они, разумеется, могут быть отражены в законе. Поэтому следовало бы записать: «Процедура выборов руководителей предприятий проводится в соответствии с Положением, утвержденным Президиумом Верховного Совета СССР». Вместе с тем некоторые существенные стороны этих выборов должны быть отражены в законе.
Так, хотелось бы дополнить пункт 3 статьи 6 проекта указанием, что «руководитель предприятия избирается абсолютным большинством голосов». Желательно, чтобы руководитель имел поддержку большинства. Далее следовало бы указать: «Если же ни один из кандидатов не набрал абсолютное большинство голосов членов трудового коллектива, то проводится ВТОРОЙ ТУР голосования, где баллотируются два кандидата, ПОЛУЧИВШИХ наибольшее количество голосов. Избранным считается тот кандидат, КОТОРЫЙ получил больше голосов, чем ДРУГОЙ. Тайное голосование способно обеспечить подлинное волеизъявление трудящихся. Поэтому желательно исключить из пункта 3 статьи 6 проекта слова «или открытым голосованием». По-моему, процедура открытого голосования оставляет лазейку для тех, кто сопротивляется перестройке и хотел бы ограничить возможности самоуправления трудящихся. Не каждый обладает мужеством открыто голосовать против своего директора. При помощи открытого голосования противники перестройки могут подавить волю коллектива.
В статье 6 проекта нет ответа на вопрос, что произойдет, если вышестоящий орган управления не утвердит кандидатуру, избранную трудовым коллективом. В связи с этим целесообразно следующее дополнение: «Если вышестоящий орган не утвердит руководителя предприятия, структурной единицы, трудовой коллектив ПРОВОДИТ повторные выборы новых кандидатов».
В целом я поддерживаю проект Закона. В основе своей он, безусловно, правилен, но юридический аспект законопроекта явно недоработан. Во-первых, закон слишком велик по объему. Краткость — не только сестра таланта, но и законодательной мудрости. Закон должен быть написан так, чтобы его мог понять каждый рабочий и служащий. Во-вторых, в проекте много деклараций, лозунгов, положений, напоминающих отрывки из учебников по политэкономии. Например, в пункте I статьи 13 говорится: «Важнейшим направлением деятельности предприятия является проведение активной социальной политики как мощного средства повышения эффективности производства» и т.д. Об этом можно сказать в преамбуле, но в тексте самого закона надо поменьше таких общих формулировок.
В статье 8 (п. 3) сказано: «Руководящие кадры должны обладать высокими деловыми, политическими и моральными качества» и т.д. Это положение закреплено во многих партийных документах. Нужно ли его приводить в Законе? Вместе с тем конкретные права ряда участников общественных отношений, связанных с деятельностью предприятия, точно не сформулированы. Так, не указано, каковы права руководителя предприятия, входит ли он в состав Совета трудового коллектив.
В пункте 2 статьи 7 проекта говорится, что решения этого Совета обязательны для членов коллектива. А для администрации? Вопрос остается открытым...
По моему мнению, не следовало бы включать руководителя предприятия в его состав. Такое включение может привести к тому, что директор с авторитарными установками, с замашками держиморды (а такие ведь тоже есть и их немало) превратит Совет трудового коллектива в безгласный придаток своей власти, и самоуправление останется на бумаге.
В статье 7 следует записать, что Совет контролирует руководителя, заслушивает его отчеты и основанные на законе решения Совета обязательны для администрации.
Существенный недостаток проекта в том, что в нем не зафиксированы юридические механизмы защиты самоуправленческих прав предприятия и трудового коллектива.
Этому вопросу должна быть посвящена особая статья проекта. В частности, предлагаю новую статью:
«Защита самоуправленческих прав предприятий и трудовых коллективов.
Посягательства на права предприятия и трудового коллектива со стороны государственных органов или должностных лиц влекут юридическую ответственность.
Действия вышестоящих органов, нарушающих права администрации предприятия или трудового коллектива, либо действия администрации, посягающей на права трудового коллектива, могут быть обжалованы в суд».
Юридические гарантии самоуправленческих прав должны обеспечить реальность производственной демократии.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
