Религиозно мистические истоки марксистского материализма. Известно высказывание А. Данте о том, что благими пожеланиями выстлана дорога в ад. Люди стремятся к добру, но, достигая его с фанатической тенденциозностью, неизбежно впадают во зло. Всякое учение имеет свои светлые и темные стороны, и марксизм здесь не исключение. Созревший до своей практической реализации, он проявил весь спектр своих самых мрачных потенций. Однако их преодоление предполагает видение иных сторон, чтобы найти более высокий эквивалент положительной части марксизма, эквивалент, вступающий в связь с другими началами человеческого духа, дающими в своей цельности качественно новое, более высокое понимание жизне-существования. Напротив, положительная идея, изолированная от других, не менее значимых положительных идей в своем практическом осуществлении неизбежно втекает в русло формализма или еще хуже — фанатизма, неизбежно приводя ко злу.
В.И. Ленин выделил три источника и три составные части марксизма: политическую экономию, научный коммунизм, диалектический материализм. Получилась своеобразная триада. Однако в ней отсутствует триединство. Думается, что внутреннее единство в мировоззрении К. Маркса и Ф. Энгельса было — это раннее иуде христианство, в котором они Бога заменили материей.
В молодости К. Маркс и Ф. Энгельс были идеалистами. Под влиянием Л. Фейербаха они увидели сущность христианства в любви между людьми. И Христос учил тому, что не познавший любви не познал Бога, потому что Бог есть Любовь. Отсюда было очень легко «изъять» Бога и провозгласить смысл жизни во взаимной человеческой любви.
Достаточно глубоко понять марксизм невозможно без уяснения места христианства в духовной ноосфере человечества. Современное человечество стоит еще на сравнительно низкой ступени духовного развития, и было бы наивно полагать, будто христианством ему уже сказано последнее, самое высокое и совершенное слово в духовной истории. Проявившее себя в истории христианство — одна из Ступеней духовного роста, который был, однако, достигнут ценой отказа от многих предшествующих духовных достижений человечества, преданных забвению.
Дохристианские религиозные и философско-мистические учения Востока исходили из признания единой, всеохватывающей, живой и сознательной основы всякого бытия, всех живых существ. Называли ее разными именами (Бог, Абсолют, Дао й др.), часто подчеркивали принципиальную невозможность выразить эту основу не только в словах, но и вообще какимлибо способом — невыразимое, не проявляемое, не постигаемое умом, но все, что есть порождающее из себя и в себя по истечении некоего срока вбирающее. Человеческая сущность, его истинное глубинное Я является частицей Бога и должно к нему вернуться. Все проявляющиеся миры, включая психическую и физическую оболочку человеческого Я, являются мировой иллюзией. Человек должен отбросить иллюзии и вернуться к своему первоисточнику —Абсолюту, Богу, слившись с ним в одно неразрывное целое.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Человеческие личность, общество, история в таком мировоззрении представлялись малозначимыми частностями, все призвание которых состоит в одном — раствориться в Абсолюте. Тем не менее, на почве религии Абсолюта сформировались глубочайшие духовные доктрины древнего Востока, различавшие спектральный состав человека (начиная от эфирного тела, вокруг которого сгруппированы частицы физического организма, и кончая астральным, ментальным, казуальным и духовным началами и телами, а также сутью человека — его истинным Я. При этом адепты мистических знаний все яснее осознавали иерархию Космоса, ступени эволюции, по которым путем перевоплощения проходят все живые существа, начиная от почти бессознательности амебы и кончая все сознательностью Бога. Однако иерархическая лестница духовной эволюции лежала за границами видимых материальных форм, которые принимались за несущественное. Вместе с ними несущественным оказывались и личность человека, и человеческий социум.
Личность и социум, однако, давали о себе знать, но не сверху, не из божественной, духовной сферы, а снизу, со стороны эгоизма человека, его подсознания. Отсюда часто наблюдался эгоистичный произвол личности, формирование восточных деспотий, застой на века азиатского способа производства, в основе которого лежало всеобщее огосударствление львиной доли общественного богатства и власти в лице монарха. В противовес духовной иерархии как лестнице духовной эволюции создавалась материально зримая иерархия восточных деспотий.
В этой системе восточных обществ исключение составлял иудейский народ. Ценой потери одних духовных богатств ему удалось выйти на качественно новые приобретения. Впервые получила существенную значимость человеческая история, социум, личность, правда, в ее подчиненности законам Торы и жестко иерархизированному обществу. За это пришлось заплатить разрывом непосредственного контакта индивидуального Я с Богом. Разрыв этого контакта сделал человеческое Я слабым, неспособным в одиночку подниматься по лестнице духовной эволюции. Отсюда возник сильный импульс к коллективизму, к коллективной молитве, к идеалу Рая, осуществляемому на Земле. Этот Рай должен был принести Мессия, которого веками ждал еврейский народ. Идея бессмертия индивидуальности, перевоплощающейся во многие тела, все более заменялась идеей бессмертия еврейского народа. Человек, сущность которого отрывалась от внутренней идентичности с Богом, расценивался как существо, созданное божественной волей из плотной материи.
И вот на такой духовной почве зародилось учение Христа. Он утвердил учение об изначальном бессмертии человеческой сущности, ее идентичности с Богом: «Как долго ты был со Мной, и ты Меня не узнал»; «И Он был в мире, и мир был с Ним, но мир Его не узнал». В отличие от многих древних восточных мистических учений Христос призывал не просто вернуться к Богу, но постигать его через взаимную любовь людей друг к другу: «Возлюби ближнего своего как самого себя». Эта религия любви осуществлялась не физически, но в глубине живого сердца человеческого Я: «Бог есть дух, и поклоняться ему надлежит в духе и Истине».
Раннее христианство стало распространяться в геометрической прогрессии сразу после ухода Христа с исторической арены.
Здесь имел место особый, кумулятивный эффект массово коллективистской психологии. Чтобы представить природу этого эффекта, вообразим себе такую ситуацию. Средства массовой информации объявляют о выступлении на стадионе знаменитого цели теля, который обещает вылечить всех присутствующих и зарядить их жизненной энергией. В этом случае собираются в основном верующие в целителя. Каждый из них заранее настраивает себя на положительный эффект, бессознательно мобилизует и концентрирует свою жизненную энергию, превращаясь как бы в батарею, заряженную биомагнетизмом. Когда на стадионе соберутся десятки тысяч подобных живых батарей, само появление целителя разом их активизирует. Возникает колоссальной силы поток жизненной энергии, охватывающей всех присутствующих, включая целителя. Он может быть даже шарлатаном, это неважно. Главное, чтобы в него верили. Поток жизненных энергий в единстве с верой в любом случае излечит многих из присутствующих. Аналогичный жизненный поток возникает и на концертах рок-групп.
В раннем христианстве был задействован подобный механизм, ориентированный на взаимную человеческую любовь. Вера и энергетический подъем, взаимно усиливая друг друга по принципу обратной связи, приводили первых христиан в состояние экзальтации эйфории, позволяли им стоически переносить пытки и мучительную смерть.
Такая духовная жизнь требовала полного материального равенства людей, отказа от богатства и личной собственности. Ведь богатый и знатный, утонченный и привыкший к комфорту не возлюбит грязного, примитивного, умственно ограниченного, лишенного всего и вся. Поэтому всеобщность человеческой любви ранних христиан предполагала отказ от богатства, коллективистский образ жизни в условиях общественной собственности. Более того, предполагался отказ от красоты, образования, культуры, утонченности, ибо все это казалось препятствием для всеобщности любви. Ведь привязанный к красоте не возлюбит урода.
Совсем не случайно первые христиане накаляли на кострах египетские обелиски с надписями, затем обливали их холодной водой, с тем, чтобы камни треснули. Их осколки разбрасывали по сторонам. Так и знания, и культура древних времен уничтожались как препятствия новой вере.
Таким образом, раннее христианство образовалось путем сплава из трех составляющих: особой духовности иудейского народа, учения Христа, кумулятивного эффекта всеобщей любви его первых последователей.
Римская империя, столкнувшись с христианством, уже набравшим силу, сумела, в конце концов подчинить его себе. В свою очередь христианам удалось инфильтроваться в структуры светской власти. В итоге возник своеобразный симбиоз «царства кесаря» и царства христианского Бога. Первоначальное христианство снизошло до уровня сект и еретических, тщательно конспирируемых течений. Идеалы равенства, братства, всеобщей любви, совместной собственности были, по существу, забыты официальной церковью. Восторжествовала жесткая иерархия церковной и светской власти. Церковь и ее иерархи стали накапливать колоссальные богатства. В некоторых монастырях процветал разврат. Верующих притягивали в церковь не столько благодатью Бога, сколько страхом Ада и посулами избежать вечных мук. Войны, грубое насилие, тотальный террор инквизиции знаменовали собой симбиоз церкви и власти от мира сего. Сама религия, по существу, все более материализовалась, огрублялась.
Эпоха просвещения открыла путь человеческому познанию, которое началось с плотных материальных форм. По мере нарастания успехов естественных наук возникла эйфория по поводу объяснения всех тайн бытия движением и образованием структур неодушевленных атомов и молекул. Вместе с церковными догматами быт отброшены и духовные достижения человечества, успевшие до этого времени частью существенно девальвироваться, частью забыться.
Первые успехи естественных наук быстро устаревали и становились достоянием истории. Однако наиболее ценным итогом явились не они сами, а пробуждение человеческого разума, посмевшего самостоятельно разобраться в загадках мира, человека, общества. Правда, это пробуждение само строило себе клетку в виде материалистической картины мира, отрицавшей самостоятельное духовное начало. Именно на этой гносеологической почве возник марксизм, попытавшийся разобраться в законах общества с целью его революционного преобразования. Внутренней основой общественной революционности К. Маркса и Ф. Энгельса послужило раннее иуде христианство, поставленное на почву материализма.
Действительно, иудейскому раю на Земле у К. Маркса соответствует коммунизм. Место религиозного мессии занимает пролетариат, призванный, по замыслу К. Маркса, осуществить свою историческую миссию. Зло общества К. Маркс видит в частной собственности и капиталистической эксплуатации, основой социализма и коммунизма объявляет общественную собственность. К. Маркс не только интеллектуально, но и эмоционально отрицает рынок, товарно-денежные отношения. Интересно, что, будучи по национальности евреем, он сводил сущность еврейства к наживе, торгашеству, считая, что по мере отказа от рынка в будущем обществе исчезнут и евреи как нация. Столь примитивный, суженный подход к многогранному и многоуровневому еврейскому народу удивляет даже у раннего К. Маркса. Можно предположить, что по своим способностям, темпераменту К. Маркс претендовал на неизмеримо большие личные значимость и роль, чем те, которые могло ему предложить строго иерархизированное, по линии предков, традиционное еврейское общество, в связи, с чем основоположник диалектического материализма воспылал к нему ясно тенденциозным отрицанием.
Не признавая бессмертное, индивидуальное духовное начало в человеке, К. Маркс съел его к двухуровневой, биосоциальной сущности. Согласно К. Марксу, человек существо биологическое, несущее в себе сгусток социальных, общественных отношений, составляющий смысл и назначение, как отдельного человека, так и всего человеческого общества.
Одноуровневый характер марксистского метода познания. Подход к человеку, ограниченный рамками биосоциальности, вызвал и ограниченность основного метода марксизма — диалектического материализма. Концентрируя внимание на сознательной рациональности, пропитав ее гегелевской диалектикой, замкнутой на материальный мир, К. Марке проигнорировал как вдохновляемую сверх сознанием интуицию, несущую в себе божественное начало, так и подсознание человеческой личности, формируемое вокруг Эго — этой оболочки истинного Я.
Не говоря уже об игнорировании сверх сознания и подсознания, диалектический метод К. Маркса оказался ущербным, хотя по своему и великим.
Каждое живое существо, всякое явление и даже их сочетание обладают своей внутренней сущностью. Эта сущность не является неподвижной, хотя и не движется в общепринятом смысле слова. Сущность проявляется, словно катализатор в химических реакциях, отличаясь от последнего еще и тем, что содержит в себе альтернативные варианты своей реализации. Внутренний импульс сущности в направлении ее проявления — это ее предназначение или, согласно терминологии восточных мудрецов, — дхарма. Она не детерминируется извне, будучи пред причиной, источником цепей причин и следствий. Всякая жизненная ситуация — это конкретное состояние многих дхарм. Найти одухотворенное, разумное, благое решение ситуации можно только на основе живого «магнита» — любящего сердца. Подобное решение всегда основано на сочетании, гармонии дхарм всех живых существ, подключенных к ситуации. Здесь всегда имеет место осуществленный в состоянии свободного выбора синтез, консенсус всех дхарм.
Совсем иной подход у К. Маркса. Он привносит в конкретную ситуацию идею, взятую им из сферы тотального рационализма, причем не универсального, а окрашенного эмоциональным мотивом. Чистого рационализма без мотива не бывает. Мотив может исходить либо из сверх сознания, либо из подсознания. Чувство собственной значимости и не дающая покоя жажда утвердить ее во всем человеческом социуме — вот подсознательный мотив К. Маркса и В.И. Ленина. Они фактически желали перевернуть все человечество «вверх дном» еще при своей жизни и под своим руководством. И под этим углом зрения они применяли свой диалектический метод. Временами на них находили гениальные озарения на предмет того, как достигнуть цели. Эта цель конструировала из втянутых в определенную ситуацию людей машину, нацеленную на нанесение ударов по наиболее слабым точкам противника, на захват власти и удержание ее любой ценой, невзирая ни на какие жертвы.
Не утруждали себя счетом жертв и другие вожди марксизма на пути к «светлому будущему». В частности, еще один «великий марксист» — Мао Цзэдун призывал отдать для начала 500 млн. жизней, чтобы одним ударом покончить с капитализмом. Обусловленное диалектическим методом насилие — этот метод марксизма способен приводить к достижению и удержанию власти на определенных отрезках времени, но в более широкой и отдаленной перспективе такая власть обречена на разложение и крах.
Роковые ошибки марксизма.
В результате ограниченности и тенденциозности своего метода К. Маркс допустил несколько основополагающих ошибок:
Во-первых, во всей человеческой истории К. Маркс явно переоценил влияние материального фактора, экономического базиса общества по отношению к его надстройке, а в ней неоправданно принизил роль духовности и культуры, не поняв, что духовность существует не только в составе надстройки, но и является важнейшей предпосылкой производительных сил и экономического базиса, поскольку предопределяет характер поведения человека — важнейшей производительной силы общества.
Во-вторых, возникла явно утопическая идея о том; что на основе революционного преобразования базиса (замена частной собственности общественной) можно воспитать принципиально нового) человека, в личности которого примат будет лежать не в индивидуальном, а в коллективном начале. Наличие сверх сознания и подсознания у человека не позволило ему превратиться в податливую глину для революционных экспериментаторов. В результате практическое осуществление социализма в качестве всеобщей системы наталкивалось на столь ожесточенное сопротивление масс, что марксисты революционеры, даже применяя массовые репрессии, не смогли его преодолеть.
В-третьих, отрицание божественного духовного начала в человеке привело к замене всечеловеческой нравственности сугубо классовой моралью, открывающей дорогу к массовому геноциду всех народов Земли.
В-четвертых, отрицание духа в человеке и недооценка личных стимулов, рождающихся в глубинах подсознания, в единстве со стандартной рационализацией всей общественной жизни, не позволили человеческим индивидуальностям проявить свои творческие потенции в достаточно существенной мере, с чем в первую очередь связано отставание стран, пошедших по марксистскому пути.
В-пятых, преувеличение значимости метода научной абстракции привело К. Маркса построению теории однородного общества — капиталистического или социалистического. Однако реальное общество т может быть однородным. В любой стране в той или иной степени всегда перемешаны общественные отношения разных типов.
В-шестых, марксизм страдает внутренне антагонистическим противоречием. С одной стороны, К. Маркс и Ф. Энгельс сущность своего учения сводили к необходимости общественной собственности на средства производства. С другой стороны, главным орудием такого всеобщего обобществления средств производства виделась диктатура пролетариата. Чтобы общество было реальным собственником средств производства, именно ему, обществу в целом, должна принадлежать общественная власть. Однако она отдается в руки пролетарского авангарда. Сами рабочие, получи они власть, немедленно разделили бы ее со всеми другими классами и слоями общества. Иначе ведет себя партийный авангард, осуществляющий собственную диктатуру от имени и во имя пролетариата. Со временем круг лиц, образующих авангард, становится все уже, замыкаясь на одном единственном вожде — диктаторе. Последующий процесс размывания личной диктатуры означает начало конца казарменного социализма.
Разумеется, не все учение К. Маркса ошибочно. Как ученый, он развил многие разделы экономической теории, что внесло несомненный вклад в развитие политической экономии.
Прикладной характер ленинизма. Иначе обстоит дело с учением В.И. Ленина. Вопреки распространенному мифу, он не был крупнейшим теоретиком. Да иного и не могло быть. Ведь всякий крупный теоретик — первопроходец. В.И. Ленин в науке таковым не был. Он следовал за К. Марксом, уточняя, конкретизируя его отдельные положения применительно к условиям России. Основная экономическая работа В.И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» характеризуется смешением временных процессов современного В.И. Ленину капитализма с прогнозом его исторической перспективы, который не оправдался, и парадоксальным образом, прежде всего осуществился в СССР, где монополизм и империализм разрослись до фантастических масштабов. В.И. Ленин был значительной личностью, однако, не столько как ученый, а как практик политической борьбы. Именно ему первому удалось реализовать в России многие теоретические замыслы К. Маркса. Другое дело, что в жизни они реализовывались совсем не так, как на бумаге.
Возможно, ли очистить коммунистические идеи от тоталитаризма?
Разоблачение тоталитарного коммунизма еще не означает отрицания коммунистических идеалов как таковых. Коммунизм — это, по существу, общинная, групповая жизнь, возможная не только во времена первобытнообщинного общества, но и в современных условиях. Строить коммунизм можно не в масштабе страны, а тем более мира, но в рамках общины, коммуны, на основе добровольного согласия людей на полное обобществление труда и быта при уравнительном распределении. Такая община, или коммуна, может быть связана с рынком, производить товары на продажу и приобретать все нужное для нее за деньги. Но внутри общины деньги те|5Яют свое значение. Здесь можно обеспечить полное равенство, самоуправление, ликвидировать существенные различия между городским и деревенским образом жизни, между умственным и физическим трудом. Все это сходится с идеалами, провозглашаемыми марксизмом ленинизмом в будущем, но с тем принципиальным различием, что коммунизм осуществляется добровольно, без насилия по отношению к не принимающим коммунистического образа жизни. Конечно, и масштабы разные: община и все человечество. Но зато коммунизм в масштабе общины можно создать прямо сейчас, а поголовно для всего человечества — никогда. Правда, общины могут получить массовое распространение во всем мире. Однако все человечество никогда не изберет исключительно общинный образ жизни. Не станем гадать, сколько может стать общинников в будущем в процентном отношении (0,1 или 10—30%). Человек — не продукт материальных условий жизни, а результат его реакции на них. Индивидуальности неповторимы, соответственно различаются социально-психологические типы людей. Один может чувствовать себя в общине, как в раю, а другому жизнь в ней покажется муками ада.
Термин «коммунизм» сильно скомпрометирован в мире тем, что он ассоциируется с тоталитаризмом. Будучи отделен от последнего, коммунизм превращается в один из многих образов жизни для людей определенного склада и в таком качестве имеет полное право на существование в цивилизованном обществе.
Исторический генезис КПСС. Если коммунистические идеалы при их очищении от тотального принуждения имеют право на существование, то, как быть с коммунистической партией? Сейчас каждому здравомыслящему человеку ясно, что эта партия в ее прежних видах (ленинском, брежневском, периода перестройки) не имеет исторического права на существование, тем более что ценою безмерных человеческих жертв она привела богатейшую страну к жесточайшему кризису — экономическому, экологическому, духовному, культурному, межнациональному, что создало условия вырождения человека как личности и как биологического существа.
Горячие головы призывают к суду над партией, другие говорят, что во всем виновата не партия, а ее руководство, главным образом бывшее. В столь важном вопросе эмоции и предрассудки должны быть отброшены. Необходим непредвзятый анализ ситуации. Прежде всего, партия накануне роспуска представляла собой конгломерат различных течений, групп, платформ. Но если это так, то, что объединяло всех этих разных людей в одну партию?
Объединяющим началом служила монополия партии даже на низовую власть во всякой профессиональной деятельности, начиная от политика и кончая специалистом в области естественных наук. Не будучи членом партии, человек, не мог сделать карьеру ни в одной сфере деятельности. Именно партийная пропаганда придала отрицательное значение словам «карьера» и «карьеризм». Считалось, что человек не должен стремиться к карьере (т.е. массы должны быть пассивны), но ставить его на ту или иную должность может исключительно партия. Это один из факторов, обеспечивающих ее монопольную власть. Кроме того, назначенный партией обладает известной устойчивостью положения, его не могут сбросить с должности подчиненные (коллектив), которым не дозволено противопоставлять себя партии. Естественно, карьера, достигаемая любыми средствами и любой ценой, — явление отрицательное. Другое дело карьера как выражение профессионального роста. Еще народная мудрость подметила, что плох солдат, не стремящийся стать генералом в условиях партийной монополии на профессиональное продвижение по службе у многих людей не оставалось другого выбора, как вступить в партию и продолжать свой профессиональный рост или закрыть перед собой все перспективы такого роста, к тому же не имея возможности зарабатывать себе деньги сверх минимума массовой бедности именно честным, творческим, более ответственным трудом. Кроме того, эти люди вступали не в партию ленинских революционеров террористов ленинских времен, а в организацию, членство в которой означало лояльное отношение к власти и соблюдение пустых, никому не нужных ритуалов (посещение партсобраний, семинаров партучебы и т.п.). Разумеется, в партии скопилось много таких людей, которые просто рвались к деньгам и власти как к самоцели. Попали в партию и искренне верившие в Ленина (вместо Христа), другие вступили в нее потому, что им приказал начальник по работе, и они не захотели осложнять себе жизнь.
В конечном итоге в партии сконцентрировался социальный слой людей, обладающих образованием, опытом, профессиональными навыками и осуществляющий конкретные функции по организации и управлению всей общественной деятельностью, в том числе в науке, на производстве, в здравоохранении и т.д. По терминологии известного американского экономиста Г. Гелбрайта этот слой специалистов образует техно структуру общества. Без нее невозможно управление, а потому и существование современной экономики. Конечные результаты управления в СССР плачевны. Но иного и не могло быть, когда над техно структурой поставили партократов, связавших ее по рукам и ногам. Конечно, в абстрактном плане можно было бы поменять всю старую техно структуру на новую. Но где взять последнюю? Пройдут годы, чтобы ее подготовить. Однако страна не сможет долго жить без техно структуры.
Резкий переход от монопольной власти партии к другим, еще не успевшим в должной мере организоваться и сформироваться силам, чреват впадением страны в хаос. Наиболее безболезненным вариантом была бы передача власти внутри партии от партократии (коррумпированной номенклатуры) к ее техно-структуре, в которую могли бы войти лишь отдельные члены номенклатурного клана, сочетающие высокую компетентность с честностью. В дальнейшем, при становлении других партий, развертывалась бы конкурентная борьба за места в выборных государственных органах между всеми политическими организациями.
Передача власти к техно структуре предполагала бы признание реальной ситуации: партия — это слой управленцев во всех сферах профессиональной деятельности, не более того, но и не менее. Если так, то партию как единое целое нужно было бы деидеологизировать. Марксизм ленинизм при этом был бы снят с ее значения. Сказанное не означает запрещение членам партии верить в непогрешимость марксистко-ленинского учения. Но такая вера была бы личным делом, либо охватывала одну из платформ (фракций). Зато другие члены партии верили бы в Иисуса Христа, третьи — в Аллаха, а четвертые самостоятельно искали мировоззренческую истину, веря в творческую силу собственного разума.
Новая партия сохраняла бы некоторое время контроль над армией, тайной и явной полицией, чтобы обеспечить мирный переход от тоталитарного управления к демократическому — многопартийному и внепартийному. При утверждении подлинной демократии такая партия неизбежно раскололась бы на несколько независимых партий.
ХХVIII съезд КПСС выявил тупиковое состояние партии. Если бы она раскололась, это могло бы привести к полному хаосу. Ведь она могла контролировать военно-полицейскую структуру при условии своего единства. Как бы повела себя эта структура, лишенная контроля? За кем пошла? Не раскололась ли на враждебные группировки, к тому же хорошо вооруженные? С другой стороны, сохранение в партии конгломерата взаимо-противоположных сил и течений, даже при обеспечении внешнего единства, парализовало ее изнутри. Думается, что XXVIII съезд выявил историческую обреченность КПСС, ее неспособность воспользоваться шансом, предоставленным ей историей. События августа 1991 г. привели к запрету партии, резкому сокращению ее численности, глубочайшему кризису. В 1993 г. партия стала возрождаться. На фоне народного недовольства правлением компрадоров у нее появился некоторый шанс прихода к власти. Как поведет себя партия, если придет к ней? Если партия сумеет отказаться от догм, освободится от пут тоталитаризма, она сможет оказать благотворное воздействие на развитие страны. Но если партия вернется к старому, воспользуется победой на выборах для насильственного восстановления тоталитарной власти, страну ждут тяжелые времена. Разумеется, многое положительное нужно восстановить. Но далеко не все. Нужна мера. Сумеет ли партия найти ее?
Тоталитарный стержень марксизма ленинизма. Если коммунизм как идеология коллективной, общинной жизни обладает перспективами исключительно одного из многих течений социальной жизни, если у коммунистической партии есть шанс превратиться в социал-демократическую партию, отстаивающую интересы России, и тем найти для себя перспективу, то марксистко-ленинское учение не имеет будущего. Попытки удержаться за это учение со стороны руководства КПСС явились последней каплей в чаше судьбы, лишившей партию исторической перспективы.
Несостоятельность марксизма ленинизма как цельного учения (его отдельные фрагментарные разработки представляют научный и практический интерес) очевидна сегодня большинству населения. Остается посочувствовать тем честным и волевым людям, которые, приняв на веру коммунистические идеалы, не жалели сил и самой жизни для их достижения, а теперь, уже в пожилом возрасте, переживают свое разочарование. Тем не менее, эти люди заслуживают уважения за свою доблесть и самоотверженность. Эти качества навечно сохраняются и в духовной личности человека, и в духовном плане Космоса. Беда убежденных коммунистов в том, что свое искреннее служение они посвятили ложной и в своей сущности губительной для всего живого доктрине, объявляющей войну на уничтожение всего, что не укладывается в ее прокрустово ложе.
Разоблачение марксизма ленинизма сегодня в качестве цельного учения равнозначно порой попытке утверждать самоочевидное. Этой доктрины могут в наше время придерживаться лишь слепо верующие в нее, а для них всякие аргументы разума бесполезны,. Но что действительно требует разоблачения в марксизме ленинизме, так это его тоталитарная составляющая, образующая цельный механизм, способный в определенных обстоятельствах вновь проявиться в человеческой истории под новыми и самыми неожиданными масками, ничего общего не имеющими ни с идеалами коммунизма, ни с именами К. Маркса и В.И. Ленина.
Тоталитарная составляющая марксизма ленинизма состоит из следующих основных элементов:
1. Избрание какого-либо одного класса или социального слоя в качестве выразителя истинного предназначения народа или всего человечества (пролетариата, крестьянства, интеллигенции, отдельного народа, верующих в определенную религию, огосударствляемой мафии, защитников природы и человечества от губительного воздействия цивилизации и т.п.).
2. Расценивание всего остального мира в качестве врага этому классу или социальному слою, в связи, с чем всем тем, кто не желает пополнить ряды борцов за светлые идеалы, объявляется беспои1адная война.
3. Конечной целью борьбы утверждается какая-либо утопия, полученная на основе иррационального вытеснения одной из гуманистических или божественных граней живого многогранника бытия. Многогранник в тотальной идеологии превращается в одну сплошную линию, в связи, с чем жизнь тотального общества становиться плоской и одноцветной.
4. Мнимое величие конечной цели оправдывает применение абсолютно любых средств для ее достижения, особенно массового насилия и террора. Священным и нравственным становится все то, что приближает намеченную цель.
5. Все ресурсы общества мобилизуются для достижения высшей цели, в связи, с чем ликвидируется частная собственность и производится сплошное огосударствление экономики (в том числе и мафиозное, с использованием акционерной формы собственности).
6. Проводится перевоспитание всех и каждого на основе монополизации средств массовой информации.
7. Высшим представителем избранного класса (народа, социального слоя) делается особая, замкнутая каста (партия, орден, общество, особый вид номенклатуры и т.п.), осуществляющая монополию тотальной власти в ее той или иной форме. Именно эта каста подчиняет себе все общество, на деле игнорируя подлинные интересы тех, чьими представителями она себя объявила. Вокруг этих принципов (аксиом тоталитаризма), словно вокруг магнитного поля, создали свое учение К. Маркс и В.И. Ленин, втянув в это поле фрагменты общечеловеческой культуры (английской политэкономии, немецкой классической философии, основанного на христианских идеях утопического социализма и коммунизма). Если марксизм ленинизм очистить от семи принципов тоталитаризма, то цельное здание этого учения рухнет. Останется набор фрагментов из различных теорий прошлого, более или менее удачно отшлифованных его создателями. Строго говоря, К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин вовсе не идеологи социализма и коммунизма, но идеологи именно тоталитарного общества, облеченного в форму социализма и коммунизма. В этом качестве они действительно явились гениями человечества, но гениями злыми, блестяще разработавшими теорию и практику становления тоталитарного общества. Не случайно они не занимались вопросами о том, что же будет из себя представлять их идеальное общество будущего конкретно. Определить его в конкретных деталях невозможно, ибо оно сводится к одному единственному финалу — гибели.
Тоталитаризм — это особый феномен человеческого общества, используемый силами мирового зла для подчинения своему господству стран и народов мира по принципу «разделяй и властвуй». Но причем этот принцип и тоталитаризм? А дело вот в чем. Инспираторы геополитических событий в мире способствуют всем без исключения социальным, идеологическим, политическим течениям в мире, поддерживая их своими агентурными связями и финансами, несмотря на то, что эти течения ожесточенно борются друг с другом, а часть их даже борется, причем нередко искренне, против мировой за кулисы, которая их же финансирует через своих агентов. В чем здесь логика? Условием такой финансовой поддержки является лишь крайняя степень фанатизма, демонстрируемая лидерами движения. Если такое движение крепнет в каком-либо государстве, то мировой финансовый капитал нередко способствует его приходу к власти, после чего в стране в любом случае установится тоталитарный режим, а характер движения, пришедшего к власти, придает ему лишь идеологическую оболочку (маску), не более. В частности, пламенные большевики революционеры и современные радикальные реформаторы деморыночники в своей сущности полностью идентичны, различия касаются только идеологических масок. В свое время студенты метко прозвали радикальных демократов белыми большевиками.
Именно так в России после захвата власти большевиками был установлен тотальный коммунизм. Еще раз напомним, что мировой финансовый капитал финансировал таких лиц, как Л.Д. Троцкий (был женат на племяннице крупного банкира, О. Шифа), Зиновьев, Каменев, Бухарин и т.д., т.е. подавляющую часть тогдашнего высшего руководства партии. И именно эти лидеры пытались бросить народ России на жертвенный камень мировой революции, которая должна была бы косвенную власть мирового финансового капитала превратить в его прямую мировую диктатуру, с парадоксальной ликвидацией денег, которые, словно ракеты носители, выполнившие свою роль, отбрасываются.
Были ли в идеях коммунизма положительные начала? Безусловно, были и есть до сих пор. Однако эти начала были оторваны от других, не менее положительных начал, при этом большевики внедряли положительные начала коммунизма методом насилия и террора, вводя запреты на всевозможные проявления других положительных начал, строя механизм тотальной власти над человеком ради коммунистических идеалов таким способом, что этот механизм становился главным и доминирующим, а идеалы превращались лишь в средство, оправдывающее его существование. Такой подход вверг Россию в тяжелейшие испытания. Лишь с 1937 по 1953 годы в стране началось выздоровление общества в качестве естественной реакции народа на угрозу выживания. 1937 год покрыт радикальной деморыночной пропагандой пеленой ужаса не потому, что в этом году были особо массовые репрессии (наиболее массовыми репрессии были с 1917 по 1937 годы), а жертвами репрессий стали пламенные большевики — палачи русского народа. Именно потомки этих большевиков подняли головы после 1953 года, начав готовить столь же подпольно, как и до 1917 года, новую большевистскую революцию, только на этот раз не под лозунгами коммунизма, а под девизами демократии и рынка. И в демократии, если она подлинная, есть великие положительные начала. И рынок, если он на должном месте, позволяет человеку нормально жить, надеяться на себя, не зависеть от чиновника. Однако если рынок превращается в тотальное средство организации всей общественной и экономической жизни, с отрицанием с порога всех других средств (именно такой рынок радикальные реформаторы и пропагандируют, и пытаются внедрить его в жизнь), то в обществе утверждается атмосфера всеобщей продажности, народ превращается в толпу атомизированных единиц, озабоченных выживаемостью в условиях рынка, а вместо демократии, под ее ширмой, расцветает тотальная плутократия. Не это ли происходит с современной Россией? И не то же ли самое произошло со странами Запада много десятилетий назад, только в цивилизованной форме? Ведь все показное благополучие горстки стран Запада достигнуто на основе геноцида и колониального ограбления народов Земли. США уничтожили подавляющее большинство коренного населения Америки — индейцев. Богатство США строилось на хищнической эксплуатации рабов, когда крепкие молодые парни из Африки не выдерживали больше шести лет жизни на американских плантациях. Об этом деморыночные пропагандисты, финансируемые с Запада, умалчивают. Зато они кричат о российской «империи зла», которая по Ходу истории якобы обречена на распад. Так они готовили распад СССР. Теперь готовят распад России. Да только термин «империя» применяется к совершенно разным политическим образованиям. Одно дело — Английская империя, строившая свое господство по миру путем эксплуатации местных народов, не связанных в одно целое. Совсем другое дело — Российская империя, которая действительно интегрировала в единое многонациональное государство народы и страны, причем так, что русский народ, как народ объединитель, не отнимал от других народов их богатства, а наоборот, отрывая ресурсы от себя, способствовал их экономическому росту и культурному развитию. Что такое тотальный, хищнический капитализм? Это общество, где горстка богатых людей обеспечила себя комфортом и прочими благами жизни, а основная масса населения в одной своей части напряженным трудом обеспечивает богатство привилегированному меньшинству, а в другой своей части обречена на вымирание потому, что ее труд оказывается невостребованным. Именно так выглядел капитализм в западных странах во времена К. Маркса и именно поэтому идеи о революционном ниспровержении капитализма стали столь популярны в мире, причем много популярнее, чем идеи привлекательности американского образа жизни в среде современной молодежи. Современный капитализм в странах Запада выглядит внешне привлекательным дая очень многих людей, особенно тех, кто не понимает его изнанку. Действительно средняя заработная плата в ведущих странах Запада составляет около 2 тыс. долл. в месяц. Однако это богатство достигнуто за счет того, что теперь, в результате развития мирового рынка и интеграциинациональных экономик во всемирное хозяйство, роль бедного эксплуатируемого меньшинства выполняют не трудящиеся массы самих западных стран, а вся остальная масса человечества, из которой несколько сот миллионов человек ведут полуголодное существование.
В ходе «перестройки» с 1985 по 1991 г., а затем в период радикальных рыночных реформ, Россия в своем развитии сильно накренилась к идеалам западного образа жизни, начав строить свое жизне-существование по рецептам, даваемым западными экспертами и их рупорами деморыночниками. И что же? Страна в считанные годы обеднела в несколько раз — из нее все сколько-нибудь ценное вывозится за рубеж по бросовым ценам, и вырученная за это валюта тоже по большей части оседает в западных банках. Запад дает России ежегодно кредит в 3—4 млрд. долл. (20—25 долл. на душу населения), а высасывает реальных ценностей из России ежегодно на сумму от 100 до 200 млрд. долларов. Вот так, прежде всего, строилось и строится экономическое процветание стран Запада на протяжении последних столетий, а вовсе не в результате более высокой культуры и трудолюбия народов этих стран. Между прочим, среди школьников многих стран мира было проведено тестирование на коэффициент интеллектуального развития. Примечательно, что школьники США даже близко не подошли к лидирующим странам.
Бомбардировка странами НАТО во главе с США Югославии раскрыла многим россиянам глаза на подлинную подоплеку западного образа жизни. Между прочим, единодушие лидеров западных стран по поводу агрессии против Югославии, наносящей ущерб интересам всех европейских стран и процессу интеграции Европы (недаром ЕВРО сильно сдал свои позиции доллару во время развязывания агрессии против Югославии), основано на механизме политического повиновения, уже столетиями применяемого Англией, а теперь уже на полную катушку и США. Речь идет о политическом терроре, когда американскими и английскими спецслужбами устраняется любой политический лидер любой страны мира, который пытается проводить политику вопреки интересам Англии и США. Исключения составляют лишь страны, закрытые от все проникаемости англо-американских спецслужб языково-этнически культурными барьерами (как Китай), либо страны, закрытые от Запада изнутри (как Ирак или Иран).
В России возрастает массовое осознание национально-государственного интереса страны. Предположим, что на базе такого осознания к власти в стране придут ультра патриоты. Пусть он и даже не будут «подсадными утками» англо-американских спецслужб. Пусть они совершенно искренне будут стремиться к возрождению былого геополитического могущества России, а для достижения такой цели призовут народ еще раз «затянуть пояса», при этом запретят всякое «мыслие», кроме «патриотического». При таком раскладе событий враги России будут торжествовать победу. Ведь подлинное величие России может быть возрождено на основе духовного и материального возрождения ее народа. Возрождение же мощного государства за счет дальнейшего высасывания жизненных соков народа — это путь к уничтожению и народа страны, следовательно, и ее самой совместно с государством.
Поэтому в будущем ни в коем случае нельзя допустить возрождения тоталитаризма, на этот раз в оболочке патриотических идей. Предупреждаем об этой опасности еще и потому, что, видя всю необходимость возрождения патриотической идеологии во властных структурах высшего уровня, осуществления ими последовательного курса на соблюдение национально-государственных интересов страны во внутренней и внешней политике, ни в коем случае нельзя допустить духовной деградации патриотизма в воинственный фанатизм, после чего Остатки страны и народа вновь были бы ввергнуты в кровавую геополитическую игру, правила которой диктуют те, кто инспирирует фанатизацию всех духовных и идеологических движений человечества без исключения, властвуя над народами тем, что разделяют их на фанатично борющиеся друг с другом сообщества.
Гражданам России, особенно вузовской молодежи, необходимо разобраться в механизме тоталитаризма и тоталитарной власти. Мы отдаем себе отчет в том, что во времена «перестройки» пропагандистские разоблачения тоталитаризма били не столько по нему, сколько по российской тысячелетней державе, называемой тогда СССР. Заметим, что всякая антигосударственная и в конечном итоге антинародная пропаганда основаны на том, что берутся за основу совершенно верные, жизненно необходимые тезисы, но так, что их превращают в самодовлеющие, при полном игнорировании других, не менее верных и важных тезисов. В частности, советское государство было в сильной степени поражено тоталитаризмом. Нужно было искать пути и способы излечения от этой болезни. Однако радикальные реформаторы, инспирируемые Западом, объявили советское государство империей зла и стали его изничтожать, оправдывая свои действия борьбой с тоталитаризмом.
Многим патриотам России использование термина тоталитаризм представляется недопустимым, потому что его использовали враги России. Но враждебность ведь заключалась в том, что под предлогом борьбы с болезнью пытались уничтожить сам больной организм. Тем, кто хочет спасти организм, нельзя закрывать глаза на болезнь, нельзя игнорировать феномен тоталитаризма.
Ситуация аналогична с правами человека. Идея прав человека используется для вмешательства в дела других стран, разложения общества и раскола населения, подрыва государственного суверенитета. По этой причине многие патриоты бегут от идеи прав человека как черт от ладана. Но давайте вообразим, что будет представлять из себя население России, если ее граждане будут лишены исконных ПРАВ ЧЕЛОВЕКА. Очевидно, что мощного, процветающего народа из граждан, лишенных человеческих прав, создать невозможно. Следовательно, в построении обновленной России нужно использовать идею прав человека, но идею подлинных прав, а не того их пропагандистского суррогата, причем с двойными стандартами, который распространяется по всему миру идеологами западного образа жизни.
Cтановление, развитие и кризис тоталитарной экономики
Развитие тоталитарной экономики невозможно без ее взаимо-переплетения с тоталитарной властью, проявившей свою чудовищную мощь насилия уже в самом начале возникновения Советского государства.
Авантюра военного коммунизма.
На этом этапе рынок и рыночные отношения были насильственно ликвидированы, чему способствовали следующие факторы:
1) марксистская доктрина о несовместимости товарно-денежных отношений с социализмом, которую в период военного коммунизма вне всяких сомнений разделял и В.И. Ленин;
2) обстановка гражданской войны и угроза со стороны западных стран, местами переходящая в интервенцию;
3) надежды большевистского руководства на незамедлительную мировую революцию и сознательное превращение всей стране! в единый лагерь, готовый военной силой поддержать революционные вспышки мирового пролетариата.
В политике военного коммунизма народы России рассматривались только как топливо для возгорания мировой революции. Помимо всеобщего государственного насилия, принявшего форму беспощадного террора по принципу «кто не с нами, тот против нас» (цепная реакция само расширения террора — кто не хочет быть репрессирован, тот должен сам превратиться в государственного террориста), В.И. Ленин изобрел хлебную монополию государства с целью преодоления пассивного сопротивления масс, которые в обмен на спасение от голода должны были нести трудовую повинность по указаниям тотального государства и беспрекословно выполнять все его указания.
Античеловеческая система начального периода ленинизма, приведшая к невыносимым страданиям народов и к гибели 13 млн. человек, вызвала столь яростное сопротивление народных масс, что для вождя октябрьской революции стало очевидной необходимость отступления назад под угрозой смыва большевистской власти потоком народного гнева.
Нэп — начало рыночного социализма. Поворот к новой экономической политике (нэпу) был, безусловно, обращением к трезвости со стороны В.И. Ленина, несмотря на сопротивление многих большевиков как сверху, так и снизу. В последние годы часть советских экономистов и публицистов пыталась идеализировать нэп, представить его как новую модель социализма, разработанную В.И. Лениным, который объявлял, что нэп вводится всерьез и надолго. Но заметим — не навсегда. К тому же период в 10—20 лет был для В.И. Ленина целой исторической эпохой. На основе анализа ленинских работ невозможно сделать вывод о том, был ли нэп признанием совместимости рынка с социализмом, либо это была историческая уступка сроком на 10—20 лет. Исходя из внутренней логики марксизма, того факта, что В.И. Ленин разделял ее целиком и полностью, позволяя себе творчество лишь в области конкретной политики по осуществлению идеалов К. Маркса, думается, что вождь большевиков не отказался от идеалов безденежного, без рыночного общества.
В целом нэп оказался удачным шагом лишь на фоне разрухи, вызванной военным коммунизмом. Нэп явился провозвестником экономической системы рыночного социализма, показавшего полную несостоятельность в Югославии и Венгрии, несмотря на достаточно долгий срок для проявления всех своих потенций.
Нэп вернул свободу крестьянам вместе с землей, что было его главным положительным достижением, и позволил вывести страну из продовольственного, а также и политического кризиса, учитывая преобладание крестьян в населении страны. При нэпе возродилась торговля, удалось более или менее стабилизировать рубль, ввести в оборот обеспеченные золотом червонцы. Ремесленные предприятия, частная сфера обслуживания получили простор для развития.
В промышленности частный сектор составил всего около 4%. Национальный частный капитал был уничтожен в период военного коммунизма, В.И. Ленин рассчитывал на широкое привлечение иностранного капитала, особенно в форме государственного капитализма (прообраз современных смешанных предприятий). Однако Иностранный капитал на столь широкое сотрудничество с большевистской властью не пошел (видимо, помнил об отказе платить все долги российского правительства).
Основной вид транспорта — железнодорожный оставался в монопольной собственности государства. Второй ведущий вид транспорта того времени — гужевой находился преимущественно в частной собственности.
Промышленность, хотя и была в государственной собственности, ориентировалась на рынок как свободный, так и охваченный государственными закупками, в основе которых лежали показатели государственного плана. Государственные предприятия были объединены в тресты и переведены на хозяйственный расчет.
Утопичность идеи хозрасчета. Идею хозрасчета выдвинул В.И. Ленин. По его замыслу, это основной метод социалистического хозяйствования.
Он основан на трех китах:
1) монополизированной структуре производственных звеньев (наделенных хозяйственно Оперативной самостоятельностью в рамках единого государственного плана), в связи, с чем центральной проблемой является нахождение оптимального соотношения между властными полномочиями государственных органов управления и предприятиями (трестами, объединениями и т.п.);
2) плане, как стержне всей хозяйственной деятельности;
3) использовании ограниченных товарно-денежных отношений в целях организации учета затрат труда в денежной форме и материального стимулирования работников, но при обязательном подчинении всего денежного хозяйства заданиям единого государственного плана.
Хозрасчет был призван выполнять как функцию материального стимулирования, так и денежного учета и контроля исполнения государственных плановых заданий. Ведущим в хозрасчете был план, а рынок и товарно-денежные отношения приводным ремнем к нему. Ситуация аналогичная с соотношением партии и профсоюзов в доктрине ленинизма.
Хозрасчет сводится к пяти основным чертам:
1) хозяйственно-оперативная самостоятельность в рамках централизованного государственного плана;
2) сопоставление в денежной форме затрат и результатов;
3) самоокупаемость затрат из выручки от реализации;
4) обеспечение превышения денежных доходов над денежными расходами, т.е. рентабельное хозяйствование;
5) контроль рублем за всеми сторонами хозяйственной деятельности.
То, что хозрасчет оказался утопией, свидетельствует и само практическое отношение В.И. Ленина к его осуществлению, когда он, видимо, не доверяя контролю рублем и материальными стимулами, приказывал сажать в тюрьму хозяйственных руководителей, не обеспечивающих должный уровень хозяйствования. Заметим, не за преступления, хищения, взятки (здесь уже расстрел), а именно за результаты управления. Легко представить настроение хозяйственного руководителя, которого в любой день могут арестовать! Пойдет ли на такую работу уважающий себя специалист? Видимо, только в том случае, если посадить в тюрьму ни за что могут на всякой работе без исключения.
В чем принципиальная несостоятельность хозрасчета? В том, что его основанием являются показатели централизованного государственного плана, доводимого по развернутой номенклатуре продукции до каждого отдельного предприятия. Идея такого плана в своей основе является утопичной, что показал опыт всех стран, шедших по пути тотальной замены; рыночной экономики централизованно планируемой. Но если отказаться от централизованного государственного планирования деятельности предприятия? Тогда самоокупаемость, рентабельность получат здоровое содержание. Не возникнет ли е. таком случае подлинный хозрасчет? Нет. Получится коммерческий расчет, развивающийся в маркетинг. Коммерческий расчет возник задолго до рождения В.И. Ленина.
Уже в период нэпа стали зарождаться основы будущей административно-бюрократической системы: государственная монополия внешней торговли, Госплан, отраслевые министерства (наркоматы). Но эта система еще не набрала должной силы, а главное, не стала всеохватывающей. Население страны еще не забыло старые, дореволюционные методы рыночного хозяйствования. Крупные специалисты в области экономики и техники, согласившиеся работать под руководством большевиков, получили полноценное образование, и их мышление не было заглушено догматизмом большевистских методов хозяйствования. Все это, вместе взятое, обусловило сравнительный успех нэпа, однако ненадолго, поскольку он был изначально обречен на отмену.
Сталинская модификация ленинской доктрины хозяйствования. Ликвидация нэпа оказалась неизбежной, причем не только по личной инициативе. И, В. Сталина, но и по внутренней логике всего большевистского руководства, включая Л, Д, Троцкого, Н.И. Бухарина, и др.
Никто из этого руководства не смел, подумать об отказе от двух основных идей:
1) построения социализма в СССР;
2) всемерного способствования делу мировой революции.
Для построения социализма, особенно в крестьянской стране, согласно ленинскому плану нужно было провести массовую коллективизацию. Эта идея ставилась В.И. Ленину в качестве одной из его величайших заслуг. Он исходил из таких аргументов. Крестьянство как представитель мелкого товарного производства неизбежно расслаивается на обогащающихся, становящихся капиталистами (кулаками), и разоряющихся, превращающихся в наемных рабочих. В.И. Ленин отмечал, что мелкое товарное производство рождает капитализм ежечасно, ежеминутно и в массовом масштабе. Если не прекратить такую тенденцию, то в стране с преобладанием крестьянства разовьется не социализм, а именно капитализм. Но насильно развитие крестьянства в направлении к капитализму не прекратить. В период военного коммунизма пробовали и чуть не потеряли власть. Диктатуру пролетариата пришлось основывать на экономическом союзе с крестьянством. Что делать в такой ситуации? Выход заблистал в идее коллективизации крестьянства, сочетающей интересы крестьянина как собственника и как труженика таким образом, что его развитие направляется по пути социализма. Все эти рассуждения могут показаться гениальными, но, увы, к 1929 г., когда страна развивалась еще по ленинскому плану, коллективизация не получалась. Число колхозов было ничтожно мало. Крестьяне в них не шли. Правда, развивалась снабженческо-сбытовая, потребительская кооперация, но это не меняло основ частнособственнического производства в деревне. Строительство социализма, по В.И. Ленину, в виде добровольной, культурной коллективизации не получалось. Опять возник вопрос в связи с крестьянством: что делать? Отказаться от социализма или вновь применить железную руку насилия? Зная мировоззрение, стиль поведения, предыдущий опыт большевиков, нельзя сомневаться в их единодушном выборе. Переход к насильственной коллективизации начал не один И.В. Сталин, а все большевистское руководство.
Идея мировой революции предполагала развитие, прежде всего тяжелой индустрии, создание и расширение форсированными темпами военно-промышленного комплекса. Разумеется, было не только желание при помощи военной силы обеспечить шествие социализма по всей планете (разложение капиталистического общества, поддержка революционеров за рубежом, военная помощь восставшим). Имел место и страх перед нападением капиталистических стран. Но ведь истоком, основной причиной военного противостояния социализма и капитализма явилось именно революционное насилие как основной метод борьбы, всемерная поддержка идеи социалистической революции в мировом масштабе, постоянное провозглашение неизбежной победы социализма, а затем и коммунизма во всем мире. Для создания ускоренными темпами военно-промышленного комплекса и тяжелой индустрии, ориентированной, прежде всего на его нужды, нужно было максимально возможные ресурсы направить на их развитие. Это предполагало содержание на голодном инвестиционном пайке отрасли промышленности, производящие предметы народного потребления. Как следствие — заниженный жизненный уровень рабочих и основной массы служащих, крайне низкий уровень зарплаты". В то же время крестьянские хозяйства, существенная часть торговли и сферы обслуживания развивались на основе частной собственности. Крестьянам за их продовольствие нужно было платить деньги, которые они могли бы потратить на приобретение предметов широкого потребления. Однако промышленность и строительство были ориентированы не на расширение их производства, а на форсированное развитие тяжелой промышленности. Дефицит промтоваров для народного потребления вызвал тенденцию к повышению на них цен. В таких условиях крестьяне повышали цены на сельхозпродукцию. Накануне массовой коллективизации был неурожайный год. Крестьяне придерживали сельхозпродукты с целью вызвать повышение на них цен и продать подороже. Возникли трудности в снабжении городского населения продовольствием. Сложившаяся ситуация подтолкнула большевистское руководство к массовой насильственной коллективизации крестьянства. У этой акции нашлись горячие сторонники: обиженные нэпом искренние сторонники уравнительного социализма; часть городского населения, недовольная дороговизной продовольствия; люмпенские слои в деревне, движимые ненавистью и завистью к зажиточным крестьянам и заинтересованные в конфискации их имущества в свою пользу. Нашлись и козлы отпущения — нэпманы и кулаки, которыми чуть раньше или позже объявили всех зажиточных, значит, трудолюбивых и предприимчивых, знающих свое дело крестьян.
Таким образом, крушение нэпа быт неизбежно. Вопрос был лишь в том, произойти ему в 1929 г. или несколько лет спустя. И это крушение явилось следствием железной логики всего большевистского руководства. Более или менее точно подсчитать число жертв коллективизации невозможно. Ведь одни погибли сразу, другие умерли в процессе коллективизации, от невыносимых жизненных условий, в том числе варварской перевозки в товарных вагонах, голода и холода. Потери в 10—12 млн., видимо, минимальные и явно заниженные.
Когда коллективизация завершилась ценой жесточайшего террора против основной массы населения страны, возникла необходимость нахождения главного виновника за жертвы коллективизации. Не пожелав быть сброшенным с пьедестала власти в качестве виновника массовых жертв (на деле виновником было все большевистское руководство), И.В. Сталин стал первым наносить удары своим конкурентам в борьбе за власть и вышел победителем. Вождь народов был прямым продолжателем традиций политической борьбы, культивируемых В.И. Лениным (хотя, вероятно, и недолюбливал его лично), как в проводимой им политике, так и в методах ее осуществления. В.И. Ленин не пренебрегал никакими средствами в борьбе за власть, считая моральным и нравственным все то, что приводит к победе социализма и коммунизма, а главный инструмент такой победы он видел в захвате и удержании власти. Во время правления В.И. Ленина, в том числе под его руководством, были совершены массовые преступления против человечества. Но не было массовых репрессий внутри партии большевиков и ее руководства.
И.В. Сталин перенес все ленинские методы борьбы оврагами партии во внутрипартийную борьбу за личную власть.
В отличие от традиционных деспотов прошлого, просто игнорирующих нравственность и мораль или мучающихся за свое отступничество от принципов, освященных Богом, В.И. Ленин превратил массовый террор против большей части народа, противящейся движению в коммунистический рай, в дело чести, доблести и геройства. Лозунг «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи» делал умным, честным и нравственным все то, что исходило от партии и только от нее, с допущением поддержки со стороны непартийной массы, называемой «все прогрессивное человечество». Когда И.В. Сталин репрессировал своих бывших соратников, он также имел идейное и нравственное оправдание всех своих действий, поскольку условия большевистской партии требовали особой партийной структуры —партии одного вождя. Кто был против вождя — И.В. Сталина, тот был против партии и подлежал уничтожению как враг в полном соответствии с моралью ленинского типа. Если при этом приходилось фальсифицировать результаты голосования на съезде партии, провалившем на выборах своего вождя, если искусственно создавались уголовные дела на назначенных сверху на роль врагов народа, то это не более как тактические хитрости, допустимые в русле ленинских методов борьбы за власть. Часть современных сталинистов, считающих И.В. Сталина продолжателем, дела В.И. Ленина, — логичнее и последовательнее многих идеологических прорабов перестройки, пытавшихся доказать на страницах печати тезис об извращении И.В. Сталиным всего духа ленинизма. Если исходить из примата пролетарских классовых интересов над всечеловеческими, то в интерпретации этих интересов, в духе марксизма ленинизма, раздувающего пламя мировой революции и насильственно уничтожающего частную собственность и индивидуализм, чтобы расчистить путь становлению коммунистического общества, основанного на началах коллективизма, когда традиционная нравственность заменяется моралью классовой борьбы (отдай все силы и умри за дело коммунизма, а если ты так не поступаешь, то ты или обывательское животное, или еще хуже — враг, и тебя в обоих случаях можно уничтожать без зазрения совести), тогда В.И. Ленин и И.В. Сталин отличались кристальной чистотой большевистской революционной совести и так гениально вели дело мировой пролетарской революции, что были не очень далеки от победы во всемирном масштабе. (Например, если бы на грани 40—50х годов не было изобретено атомное оружие, СССР с Китаем могли бы распространить социализм на всю Западную Европу, а имея такой трамплин — и на весь мир.) Все зависит от того, на каких нравственных позициях стоять — всечеловеческих, надклассовых или большевистско-пролетарских, исходя из которых вообще не признаются всечеловеческие ценности, объявляемые буржуазными.
Мы были вынуждены отвлечься в сферу идеологии и политики, но без этого невозможно понять процесс деформации экономики страны. Все марксистские преобразования экономики осуществлялись именно под углом зрения идеологии (построения коммунизма) и превращения СССР в военный лагерь, противостоящий всему остальному миру.
В.И. Ленин выступал за мирное сосуществование государств с разным общественно-политическим строем. И.В. Сталин тоже. Он даже говорил о том, что мир будет, не только сохранен, но и упрочен, если народы возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут прочно отстаивать его до конца. Но все дело в том, что партия ставила целью уничтожение капитализма во всемирном масштабе, способствуя всеми средствами развитию мировой революции, пусть не перманентной, но сначала в слабых звеньях «империализма». Поскольку государство находилось в полном подчинении высшему партийному руководству, все его силы нацеливались на войну. Как тут не вспомнить знаменитую формулу тоталитаризма «Мир — это война».
Сталинская экономическая система, явившаяся модификацией ленинской, приспособленной к реальной жизни (если коллективизация не получилась добровольной, ее провели насильно), начала складываться с 1929 г. (ее предпосылки зародились уже в период нэпа), оформилась в начале 30х годов и со сравнительно второстепенными изменениями просуществовала до середины 50х годов, после чего начались всевозможные реформы, так и не сумевшие поколебать ее основ вплоть до лишения КПСС власти в 1991 г. Все имевшие до того место попытки преобразовать сталинскую систему управления экономикой в соответствии с сильно изменившимися условиями производства, социальной психологией масс, окружающего страну мира привели экономику к порогу краха, а сам сталинский каркас ее планового управления оставался в сохранности, испытывая лишь отдельные сотрясения и деформации.
Не вдаваясь в детали, являющиеся предметом экономической истории, выделим основные элементы сталинской экономической модели:
1. Деятельность всех экономических звеньев по единому, всеохватывающему государственному плану.
2. Оценка и стимулирование всех и каждого не за конечный результат, нужный потребителю (что находит свое выражение в прибыли, полученной от реализации товаров или услуг на конкурентном рынке), а за выполнение спускаемых сверху плановых заданий и показателей.
3. Ориентация всей экономики на военно-промышленный комплекс, при выделении ресурсов наличное благосостояние людей и социальную сферу по остаточному принципу.
4. Экономическая замкнутость страны, торгующей в основном природными ресурсами и мало участвующей в международном разделении труда.
5. Концентрация мировых денег в руках государства, при предоставлении населению псевдоденег-совзнаков.
6. Определение денежного вознаграждения всем слоям населения сверху, при недопущении личного обогащения по собственной инициативе.
7. Градация материального благосостояния партийных функционеров и аппаратчиков пропорционально их месту в иерархии власти.
8. Государственная централизация подавляющей части материальных ресурсов, ликвидация торговли средствами производства и замена ее материально-техническим снабжением «по карточкам», выдаваемым государственной бюрократией. (Формальная оплата производственных поставок деньгами ничего не значит, потешу, что плановая бюрократия распределяет деньги под фондируемые поставки.)
9. Ограничение рынка централизованной розничной торговлей по государственным ценам (колхозный рынок и потребительская кооперация мало что меняют), при крайне ограниченном наборе товаров и заработной плате, жестко регламентируемой государством.
10. Ограбление государством деревни, создание условий для массового оттока сельских жителей в города, что привело к острому жилищному кризису.
11. Использование в широких масштабах рабского принудительного труда (заключенных, солдат стройбатов, горожан на сельхоз работах и на строительстве), исходя из того, что все население стало потенциальными рабами государства.
12. Создание льготных условий финансирования, при колоссальном разбухании в объемах, партийному и государственному аппарату, а также армии и тайной полиции.
13. Концентрация львиной доли финансовых ресурсов в руках государства, после чего они или распределяются сверху, или вырываются у верха мощными министерствами, ведомствами, предприятиями.
15. Замена подлинных экономических цен произвольными административными, искусственно подгоняемыми под плановые задания и показатели, а также бюджетное и нормативное (утверждаемое государством) распределение денежных доходов. Без упорядоченных цен теряются всякие ориентиры в эффективности хозяйствования, которые становятся излишними в условиях волевого, командного принятия решений; последние должны осуществляться любой ценой без соотнесения целевой установки (результатов) с затратами, т.е. при игнорировании экономической эффективности.
16. Сплошная и систематическая фальсификация, и дезинформация в области экономической статистики.
17. Диктат и произвол партийной номенклатуры в расстановке кадров по всем мало-мальски значимым рабочим местам.
18. Запрещение предпринимательской деятельности (кроме личного подсобного хозяйства, кустарных промыслов, промысловой кооперации) и суровые судебные преследования за нарушение запрета.
19. Коренное извращение хозяйственного права. Вместо «можно все то, что не запрещено» — «можно лишь то, что разрешено». Мелочная регламентация всевозможными инструкциями каждого действия в экономике, при примате ведомственных актов над законом. Свобода от всяких законов и инструкций для высшего партийного руководства.
20. Создание привилегированного слоя (партийные и государственные чиновники, офицеры, специалисты высокого ранга, а также небольшая часть рабочих И крестьян, выдвигаемых партийной номенклатурой на роль передовиков производства, депутатов и делегатов).
21. Тотальная идеологизация всей экономической жизни, сопровождаемая шумными пропагандистскими кампаниями на предмет преимуществ и достижений социалистической системы хозяйства.
22. Закрытие или затруднение доступа, подавляющему числу работников, включая специалистов, к новейшему зарубежному опыту в области науки, техники и культуры.
При оценке сталинской системы хозяйствования нужно иметь в виду, что при ее очищении от идеологического налета она являет по существу мобилизационную модель хозяйствования, которая не просто эффективна в условиях войны и чрезвычайных обстоятельствах, но и единственно возможна как условие выживания страны. Другое дело, что для долгого периода мирного развития такая система неприемлема.
Пост сталинская система политической и экономической власти. Вся сталинская экономическая система в политическом отношении держалась на двух основах: личности вождя, официальном всевластии аппарата партии и секретном (теневом) всевластии тайной полиции при замыкании двух типов диктатур — на единую тоталитарную власть ее создателя. Кому служила эта власть? Делу построения коммунизма во всем мире? Расширению могущественной империи? Лично вождю? Всему этому вместе, потому что он полностью отождествил себя с идеей СССР как великой державы, а также с идеей мирового коммунизма и тоталитарной системой.
Сломать ее могли только два обстоятельства:
Во-первых, аналогичная тоталитарная система, пусть даже не завершенная.
Во-вторых, длительная недееспособность вождя по причине болезни (как в случае с В.И. Лениным) или его уход в иной мир.
Характерно, что единоличная система власти по своей природе не может допустить преемственности вождей. Реальный преемник вождя расценивается как угроза личной власти. И если преемник называется, то обычно лишь для того, чтобы таким способом сбросить его с пьедестала власти в небытие. Например, однажды Н.А. Вознесенский в волнении рассказал своим друзьям, что его вызвал И.В. Сталин и назначил своим преемником. Мог ли вождь не знать, что в таком случае ближайшее окружение начнет компрометировать выдвиженца. Во всяком случае, вскоре на. Вознесенский был обвинен в том, что как председатель Госплана СССР он специально занижает план для отраслей, которые он курировал в качестве члена Политбюро. Вскоре последовало и обвинение во вражде к народу. Вокруг вождя могла быть лишь группа соратников, но никто из нее не мог быть подлинным вице-вождем. При уходе вождя со сцены, члены руководящей группы уже не хотят нового единоличного диктатора, который бы по своему произволу распоряжался их жизнью. Ведь подлинная, а не бутафорная власть — это власть над жизнью и смертью всех подданных без исключения. В итоге единоличный Сталин был заменен «Сталиным» коллективным, составленным из членов Политбюро.
Замена единоличного Сталина на «Сталина» коллективного означала качественно важное изменение в природе власти:
Во-первых, каждый член коллективного руководства, став «Сталиным» в миниатюре, не только руководствовался своим положением, но и опирался на группу своих сателлитов, номенклатурных работников рангом ниже. Те, в свою очередь, стали опираться на собственное окружение и так вниз по иерархии власти, вплоть до начальников цехов и бригадиров. Каждый, входящий в систему власти, получал защиту, замыкающуюся в конечном итоге на одном из членов Политбюро. Это изменение подорвало основу репрессий в рамках власть имущих. Не случайно глава репрессивного аппарата Л.П. Берия был первым и последним зачислен во враги народа среди пост сталинского коллективного руководства.
Во-вторых, открылись каналы влияния и давления нижестоящих руководителей на вышестоящих. Члены Политбюро были вынуждены считаться с членами ЦК, поскольку при малейшей неустойчивости в расстановке сил в Политбюро важное значение приобретала поддержка тех или иных его членов членами ЦК. Так, когда группировка В.М. Молотова пыталась сбросить Н.С. Хрущева и получила даже большинство в Политбюро (в период правления Н.С. Хрущева его переименовали в Президиум ЦК КПСС), ему удалось одержать верх при поддержке большинства членов ЦК.
В обмен на поддержку наиболее влиятельных членов ЦК, высшее руководство было вынуждено удовлетворить их ведомственные и (во вторую очередь) местнические амбиции. С этого момента общегосударственный котел материальных и финансовых ресурсов стал растаскиваться по ведомственным, национальным и местным квартирам. На первом этапе этого процесса преимуществом пользовались руководители министерств и ведомств, представляющих военно-промышленный комплекс и тайную полицию. Глава Политбюро, желавший сохранить свою власть, вынужден был подкармливать военно-промышленный и полицейский комплексы. На втором этапе на дележ пирога общесоюзных ресурсов стали претендовать также хозяйственные руководители не военных отраслей, которые сумели организовать свои коррумпированные лобби и методом круговой поруки выбивали инвестиционные ресурсы на всевозможные стройки века: от грандиозных водных проектов, строительства предприятий гигантов и проблематичных железных дорог до сооружения атомных электростанций, сделавших страну «пороховой бочкой». Парадокс! Страна, превращенная в военный лагерь и выжимающая из себя все соки в подготовке к войне, сама нашпиговала себя атомными электростанциями, гарантирующими уничтожение почти всего населения в случае войны. Но всевозможные крупные стройки необходимы коррумпированной власти, поскольку на них особенно велики приписки — источник личного обогащения, взяток вышестоящим, образования на их основе власти нового типа — иерархии коррумпированных групп, спаянных в одно целое массовой дачей и получением взяток.
В процессе трансформации репрессивного тоталитаризма в тоталитаризм коррумпированный, сохранивший репрессии лишь в качестве профилактической меры против диссидентов и отпугивания всего народа от активной политической деятельности, произошла дальнейшая расфасовка реальной власти по иерархии должностей. Если первоначально власть замыкалась на единоличном вожде, потом она перешла к коллективному вождю (Политбюро), затем в высшей власти стали участвовать министры и республиканские и региональные наместники, то в последующей структуре власти к ее тоталитарно обобществленным ресурсам подключились руководители предприятий и даже люди без официальных должностей — главари мафиозных групп. Словно спутники, выводимые ракетами в космос, на высокие начальственные посты стали забрасываться ставленники этих групп. Опутанные взятками, боящиеся разоблачений темных пятен в биографии, надежно скрытых в сейфах мафиози, опасающиеся к тому же физического уничтожения, новоявленные руководители стали орудием теневых группировок.
Таким образом, в часть стала многополюсной и многоуровневой, при этом в рамках тоталитарной системы. Множественность центров власти ограничивается рамками правящего класса, имеющего как официальные, так и теневые структуры. Изменился и предмет власти. Если при единоличном вожде им была жизнь и смерь каждого члени общества непосредственно (а уже на этой основе распределение почти всех общественных ресурсов, материальных и денежных, предварительно собранных в единый общий котел), то при коллективной тотальной власти ее предметом стал этот котел. Основной массе населения, не принадлежащей прямо или косвенно к власть имущим. Предоставили возможность жить и умирать по собственному усмотрению и на скудные крохи материальных благ, выделяемых им из общего котла по остаточному принципу.
На основе всех выше названных изменений в природе тоталитарной власти можно проанализировать периодические попытки реформировать экономику страны.
Изначальная обреченность на неудачу попыток реформ тоталитарной экономики» Перечисленные несколько ранее двадцать две основные черты тоталитарной экономики имеют не одинаковое значение. Центральную роль играют те из них, которые обеспечивают стягивание львиной доли материальных и финансовых ресурсов в единый общий котел и распределение ш в интересах правящего эксплуататорского класса пропорционально степени официальной и теневой власти составляющих его групп.
Такими краеугольными камнями тоталитарной экономики являются:
1) работа всех предприятий и организаций, включая псевдо-кооперативы колхозы, на основе мелочной регламентации сверху и планов, носящих приказной (директивный) характер, спускаемых и контролируемых сверху, обычно конгломератом ведомств — Госпланом и отраслевыми министерствами;
2) распределение всех средств производства по разнарядкам Госснаба;
3) концентрация подавляющей части денежных ресурсов страны в распоряжении Минфина;
4) государственное централизованное установление основной массы цен и зарплат в целях обеспечения соответствия между распределением материальных и денежных ресурсов, осуществляемым тоталитарной властью.
Все программы экономических реформ, не говоря уже о попытках их осуществления, начиная с реорганизации экономики периода правления Н.С. Хрущева и кончая экономической программой, в спешке представленной премьером В.С. Павловым, оставляли незыблемыми краеугольные камни тоталитарной экономики.
Преобразования, проводившиеся Н.С. Хрущевым. В экономических реформах, проводимых под руководством Н.С. Хрущева, было важное нововведение. Отраслевые министерства были ликвидированы и заменены совнархозами — этими своеобразными территориальными министерствами, каждое из которых охватывало хозяйства нескольких краев и областей страны одновременно. Был создан Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ), а планирующий центр разделен на два: стратегического планирования (Госэкономсовет) и среднесрочного и текущего планирования (Госплан). Параллельно создавались отраслевые комитеты — сильно урезанные аналоги министерств с целью обеспечения научно-технического прогресса и единой технической политики в масштабе страны. Изменилась структура централизованной экономической власти, но не ее тотальный диктат над всем народным хозяйством. Наряду с попытками некоторой либерализации экономики, Н.С. Хрущев под влиянием утопического замысла построить в СССР коммунизм в 1980 г., о чем он объявил на весь мир, активно способствовал ограничению личных подсобных хозяйств на селе, чем обострил продовольственную проблему страны, а также добился упразднения промысловой кооперации. Повышение государственных цен, уплачиваемых колхозам и совхозам за их продукцию, с одновременным повышением розничных цен на мясомолочные продукты и установлением государственных дотаций на покрытие разницы в ценах на сельскохозяйственную продукция, открыло дорогу для последующего нарастания инфляции и бюджетного дефицита. Психологическим фактором, подстегивающим инфляцию, явилась денежная реформа, когда за каждые десять рублей старых денег выдавался только рубль новых, при одновременном снижении всех государственных цен в десять раз. Колхозный рынок на это отреагировал тем, что мелкие партии продуктов, скажем, пучок редиски, продавались попрежнему за 10 коп., т.е. в прежнем исчислении за 1 руб. вместо 10 коп. Если билет на трамвай раньше стоил 15 коп., то стал стоить 3 коп. в новых деньгах, т.е. цена возросла вдвое.
Экономическая политика в период «развитого социализма». После снятия Н.С. Хрущева руководство страны во главе с Л.И. Брежневым подготовило экономическую реформу. Она, аналогично перестройке экономики в конце 80х годов, также отличалась противоречивостью и половинчатостью мер.
Сентябрьский пленум ЦК КПСС 1965 г. положил начало попытке перестроить экономику страны. Были намечены многочисленные мероприятия, многие из которых не только не были доведены до конца, но и остались лишь на уровне деклараций. К числу наиболее существенных из намеченных мероприятий, оформленных в виде решения Пленума ЦК, постановлений ЦК КПСС и СМ СССР, следует отнести постановку во главу угла повышение экономической самостоятельности предприятий; резкое сокращение числа показателей, утверждаемых им сверху при упоре на экономические показатели и нормативы; отказ от детального планирования сверху номенклатуры выпускаемой продукции с сохранением централизованного планирования в натуре лишь по важнейшим видам продукций; ориентация экономической деятельности на прибыль и рентабельность; оставление предприятию большей части прибыли с введением трех поощрительных фондов (фонд развития производства, фонд материального поощрения, фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства); замена части бюджетных инвестиций их кредитованием (предполагалось примерно 50% капвложений осуществлять за счет кредита, но этот удельный вес никогда не превышал 4%); поэтапное, в течение нескольких лет, вытеснение материально-технического снабжения оптовой торговлей средствами производства (совершенно не удалось осуществить); курс на широкое и всемерное развитие товарно-денежных отношений, критика их недооценки в прошлом; задача перехода от административных методов управления на экономические; в области производительных сил — курс на интенсификацию производства, экономию ресурсов (для ее стимулирования вводилась плата в бюджет за основные фонды и оборотные средства); оживление творческих экономических дискуссий в области экономики.
Наряду с перечисленными мероприятиями, шумно пропагандируемыми, но, тем не менее, оставшимися в Основном на бумаге, были приняты два решения, не только сведшие на нет весь прогрессивный заряд экономической реформы, но и превратившие часть ее положительных моментов в сугубо отрицательные. Речь идет о восстановлении министерств и ведомств (при ликвидации совнархозов) и о новой системе ценообразования, введенной в действие в 1967 г.
Реанимация отраслевых министерств и ведомств привела к тому, что экономическая самостоятельность предприятий не только не увеличилась, но даже уменьшилась. Вопреки провозглашенному курсу, увеличилось число показателей, указаний и инструкций, спускаемых сверху. Сохранение административно-бюрократической системы управления экономикой не позволило заменить материально-техническое снабжение оптовой торговлей средствами производства. Намеченная общая схема стоимостных форм не только не срабатывала в положительную сторону, но стала стимулировать расточительное хозяйствование, что было связано с новой системой ценообразования.
В решениях сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС отмечалось, что новые цены должны обеспечить функционирование вводимой Системы распределения прибыли. Это означало, что цены на продукцию всех предприятий должны быть достаточно высоки, чтобы обеспечить образование трех поощрительных фондов по утвержденным сверху нормативам, внесение в бюджет платы за основные фонды и оборотные средства, финансирование капитальных вложений на предприятии в соответствии с централизованным планом. Последнее Означало, что если Госплан наметил на год 10 млн. руб. централизованных инвестиций предприятию, то Госкомцен должен был повысить цены на его продукцию до уровня, обеспечивающего «самофинансирование» инвестиций. Идея самофинансирования провозглашалась уже тогда, но только это было не самофинансирование, а финансирование за счет средств потребителя, приобретающего продукцию по завышенным ценам в условиях дефицита и диктата поставщика (монополизма производителя).
Новые для того времени цены были рассчитаны, исходя из всех этих задач, и введены в действие в 1967 г. (не в 1965 г., а два года спустя, поскольку в советской экономике примерно такой срок был необходим для пересчета всех государственных цен). С тех пор ценообразование прочно встало на путь подгонки цен под распределение денежных средств между сферами народного хозяйства, его отраслями, предприятиями и даже внутри предприятия (на три поощрительных фонда).
Введенная система распределения прибыли (ее видоизменение — нормативное распределение прибыли или первая модель хозрасчета в соответствии с пакетом партийно-правительственных постановлений, принятых в июне 1987 г.) не дала никаких положительных результатов. На предприятиях возросли премии (тринадцатая зарплата взамен мизерных премий из фонда директора, существовавшего до 1965 г.), но общее увеличение денежных выплат не компенсировалось ростом товарной массы предметов народного потребления, что подстегнуло инфляцию. Плата за фонды не оказывала никакого стимулирующего воздействия на их экономию, поскольку заранее предусматривалась в величине цены. Распределение прибыли по утвержденным сверху нормативам, неизбежно носившим усредненный характер, приводило к тому, что часть прибыли у многих предприятий вообще выпадала из распределения — это «свободный остаток прибыли» (официальная терминология), который |в среднем по промышленности в течение ряда лет составлял около 20% и в обязательном порядке перечислялся в бюджет. Зачем предприятиям было экономить ресурсы и прибыль, если все сэкономленное лишь пополнило бы свободный остаток прибыли и ушло в бюджет. Если до 1965 г. у предприятий забирали в бюджет почти всю прибыль и из бюджета финансировали те их затраты, которые были предусмотрены планом, спускаемым сверху, то после 1965 г. сверху попрежнему спускали плановые задания, а вместо их бюджетного финансирования стали опять сверху же определять уровень цен и нормативы распределения прибыли таким образом, чтобы у предприятия осталась величина прибыли, примерно равная сумме бюджетных ассигнований, которые пришлось бы перечислить этому же предприятию при сохранении прежнего порядка. По существу, предприятию стали оставлять ту часть его прибыли, которую раньше возвращали ему в виде бюджетных ассигнований. Для соответствующей суммы денег было прекращено ее перекладывание из одного кармана (предприятие) в другой (бюджет) и обратно (предприятие). Зато система распределения резко усложнилась, неимоверно возросли масштабы экономических расчетов, значительно ухудшилась управляемость потоками финансовых ресурсов. При этом финансовая самостоятельность предприятий почти не увеличилась. Разве это самостоятельность, когда предприятию оставляют некоторую прибыль (но зато соответственно меньше дают средств из бюджета), при этом определяя сверху, как, куда и каким образом оставленную прибыль расходовать?
Не, многое, что удалось реализовать в ходе экономической реформы 1965 г. и последующих лет, — это отказ от детального планирования сверху номенклатуры продукции. Но в этом не было милости со стороны планирующей бюрократии. Просто число наименований выпускаемой продукции так возросло (более 26 млн.), что Госплан оказался не в состоянии охватить необъятное. Сверху предприятиям утверждались объемные стоимостные показатели (стоимость реализуемой продукции, прибыль и рентабельность) и номенклатура важнейших изделий. Предприятия воспользовались ситуацией, стали манипулировать ассортиментом, выпуская больше высокорентабельной, но мало нужной или не нужной продукции (сбыт все равно гарантирован при карточной системе Госснаба, когда не только предприятие поставщик обязано поставить продукцию, но и предприятие потребитель обязано ее купить, поскольку это определено плановым распределением ресурсов), сдерживая или даже прекращая выпуск менее рентабельной, но нужной продукции. Большая или меньшая рентабельность продукции определялась не спросом на нее, не ее качеством и эффективностью, но затратной материалоемкостью и произволом административно утверждаемых цен. В результате еще больше обострилась проблема дефицита в народном хозяйстве. Госплан в такой ситуации одно время пытался расширить номенклатуру планируемой сверху продукции, но отступил перед непосильной задачей.
Поворот в сторону политической реакции в связи с военно-полицейским подавлением реформ в Чехословакии в августе 1968 г. отрицательно сказался и на развернутой тогда экономической реформе:
Во-первых, политическая реакция не могла мириться с экономической свободой производителей.
Во-вторых, обострение международной обстановки в связи с советской агрессией против Чехословакии вызвала всплеск расходов на военно-промышленный комплекс, что усиливало административный характер управления хозяйством в ущерб экономическим методам.
В-третьих, в страхе перед переменами изнутри тоталитарная власть заморозила прием самостоятельно мыслящих людей в партию. С учетом того, что партийный ценз был пропуском на сколько-нибудь ответственные посты в производстве, науке, образовании, культуре, во всех сферах деятельности, усилилась тенденция к профессиональной деградации управленцев и специалистов.
На протяжении всех лет, вплоть до начала перестройки в апреле 1985 г., делались попытки, так или иначе, реформировать экономику. Так, в 1976 г. был взят курс на создание объединений. Однако вместо объединений получились укрупненные предприятия, лишь называемые объединениями. В 1979 г. пытались бороться с валом путем ориентации не на реализуемую продукцию, а на нормативную (нормативно чистую), т.е. за минусом материальных затрат. Результат оказался нулевой. Например, одно крупное предприятие, чтобы отчитываться за экономию материальных ресурсов, стало заранее утяжелять вес проектируемой продукции, с тем, чтобы при ее производстве ежегодно снижать порцию лишнего веса, отчитываться за экономию и получать премию. Для этого нужно было ежегодно переделывать чертежи. Этой переделкой было занято около 250 инженеров конструкторов и чертежников.
На брежневских съездах партии провозглашалась главная экономическая задача в виде подъема народного благосостояния на основе интенсификации производства, роста эффективности и производительности труда, научно-технического прогресса, экономии всех ресурсов. Благосостояние росло медленно и то в основном за счет остатков валютных поступлений от продажи за рубеж сырья, прежде всего нефти и газа. Вместо интенсификации производства оно продолжало расти на экстенсивной основе. Научно-технический прогресс в гражданских отраслях выражался в замене допотопной техники техникой позавчерашнего дня. Эффективность падала, а экономия оборачивалась безумной расточительностью.
Тотальный коммунизм в преддверии не состоявшегося триумфа. И, тем не менее, в годы брежневского правления коммунистическая тоталитарная система пережила свой звездный час, чуть было, не переступив черту, за которой ее ожидало торжественное шествие по всей планете, если бы...
Звездный час коммунистического тоталитаризма связан с преимуществами созданной в СССР тоталитарной системы на определенном отрезке человеческой истории.
Именно они, несмотря на все недостатки, позволяли надеяться коммунистическим вождям на триумфальную победу во всем мире:
Во-первых, это полная централизация власти, позволяющая выйти победителем над более мощным противником, но раздробленным и раздираемым конфликтами и распрями. Благодаря централизованному единству, в сочетании с полной неразборчивостью в средствах, не ограниченных никакими рамками общечеловеческой нравственности, большевикам удалось захватить, удержать и расширить свою власть. Не случайно В.И. Ленин предостерегал от раскола партийной верхушки, приняв соответствующие меры на X съезде партии. Не случайно и на ХХVIII съезде КПСС партия удержалась от раскола, хотя она явно состояла из трех партий: центр; социал-демократия; партия диктатуры пролетариата, а точнее партийной верхушки. Раскол означал бы мгновенную потерю партией власти, которая была подорвана, но тогда еще не сошла на нет. Ведь расколотые отсеки уже не смогли бы приказывать армии, тайной полиции, монополизировать большую часть средств массовой информации, осуществлять номенклатурные назначения на государственные должности.
Тотальный монолит захватывает слабые звенья противника, вбирает их в себя, усиливаясь и возрастая в масштабах, ждет случая появления для захвата новых звеньев и т.д., пока не будет охвачен весь земной шар. Южный Вьетнам, Камбоджа, Южный Йемен, Ангола, Эфиопия — этот список победных шествий коммунистического тоталитаризма можно было бы продолжить.
Во-вторых, тоталитарная экономика позволяет концентрировать преобладающую часть ресурсов на военно-промышленном комплексе. И чем больше масштабы тоталитарной системы, тем весомее результаты концентрации. Этим путем советская страна сумела создать в короткий срок ядерное оружие, впервые в мире построить атомную электростанцию, атомный ледокол, запустить человека в космос и т.д. Правда, в брежневский период усилилось научно-техническое отставание от Запада, однако не в области военной техники, в которой СССР преимущественно опережал западные страны, в том числе и США. Кроме того, добываемые на Западе промышленным и военным шпионажем данные могли воплощаться в значительно большем количестве военной техники, что при определенных условиях могло с избытком компенсировать некоторое отставание во времени с внедрением новейшей военной техники. К тому же СССР лидировал в мире по многим видам вооружений. Если бы мощному военизированному кулаку противостояли страны, резко затормозившие военное развитие, раздираемые внутренними противоречиями и революционным движением собственного населения, то появились бы существенные шансы на победу.
Возрастанию этих шансов способствовали такие обстоятельства:
1) уотергейтский кризис, уход Президента США Р. Никсона в отставку, провал военного вмешательства США во Вьетнаме, в связи, с чем ведущая страна Запада переживала период психологической депрессии и внешнеполитической пассивности;
2) резкое, ступень за ступенью вздорожание цен на нефть, что по цепной реакции повысило издержки производства всех товаров, подхлестнуло инфляцию, сочетающуюся со стагнацией экономического роста и даже со спадом;
3) усиление влияния коммунистических партий во Франции и Италии, политический кризис в Испании, чуть было не кончившийся приходом к власти коммунистов.
В этих обстоятельствах возникла реальная возможность добиться военного превосходства над странами Запада. В обстановке энергетического, экономического, экологического кризисов избиратели, не желавшие резкого снижения жизненного уровня, голосовали бы за такие правительства, которые бы прекратили снижение жизненных стандартов за счет значительного сокращения расходов на вооружение. При этом к власти могли прийти коммунисты в Италии, Франции и Испании. В дальнейшем, при росте недовольству своей жизнью народов Европы, можно было бы надеяться на приход к власти леворадикальных в марксистском понимании сил, особенно при применении к этим странам метода кнута и пряника: военного шантажа и поставок нефти и газа. Топливо превратилось в стратегическое оружие. Вся экономика Запада могла бы впасть в жесточайший экономический кризис, намного превосходящий Великую депрессию, когда только в США объем производства упал на одну треть. При таком сценарии мировых событий коммунистический тоталитаризм, называющий себя социализмом, мог захватить всю Европу, после чего США оказались бы окруженными «мировой системой социализма». Тогда до «светлой мечты всего прогрессивного человечества» оставалось бы совсем не так далеко по меркам исторических масштабов.
Однако мировые события пошли по другому пути. Странам Запада удалось в кратчайшие сроки осуществить технологическую революцию, связанную с переходом на сберегающую энергию и сырье технику, к тому же в существенной мере обеспечивающую охрану окружающей среды. Широкое распространение получили альтернативные источники энергии, а потребление нефти все больше стало ограничиваться ее использованием в качестве сырья для химической промышленности и производства горючего для автотранспорта. Потребность Запада в энергии и сырье значительно сократилась, что сопровождалось резким и неожиданным падением мировых цен на топливно-сырьевые ресурсы. Одновременно в странах Запада со скоростью, нарастающей в геометрической прогрессии, начался качественно новый виток научно-технической революции, поднимающий их с исторической ступени всесторонне развитых индустриальных стран на ступень информационного общества, где уже не информация служит придатком к индустрии, а индустрия к информации. Все эти изменения сопровождались существенным ростом эффективности хозяйствования, что позволило одновременно поднять жизненный уровень населения и обеспечить качественно возросший уровень военной техники. Особо шокирующее воздействие на тоталитарную власть произвели планы США создать ядерный щит, что исключило бы СССР из военного противостояния Западу и лишило бы его главного атрибута сверхдержавы.
Речь шла не просто о потере престижа сверхдержавы, но и угрозе краха марксистко-ленинских замыслов построения коммунизма во всем мире. Ведь коммунизм — это бесклассовый общественный строй, в котором нет ни государств, ни тем более границ.
Как таковой он может быть построен лишь на всем земном шаре. Хрущевский же коммунизм в отдельно взятой стране, при сохранении государства, армии оказался выдумкой лидера, не достаточно хорошо изучившего марксизм. Превосходство материально-технической базы Запада уже не давало надежд на распространение на них коммунизма традиционными методами захвата в орбиту социалистического лагеря. Мысль о том, что народы Запада одумаются и начнут сами изнутри строить коммунизм в условиях экономического процветания, могла бы прийти в голову лишь фанатичному безумцу, но не здравомыслящим архитекторам политики тоталитарного государства. Оставалось строить коммунизм в отдельно взятой стране или в масштабе мировой социалистической системы. Но как можно было бы назвать коммунизмом общество, где жизненный уровень его членов значительно уступал бы благосостоянию народов Запада?
Очевидная угроза коммунистической перспективы означала выбивание табуретки из-под ног тоталитарной власти. Ведь она десятилетиями оправдывала свое право на власть только тем, что именно она знает дорогу к коммунизму — «светлому будущему всего человечества» и только она может к нему привести. Эту власть никто не выбирал. Она вознесла себя сама на пьедестал тоталитаризма обещаниями земли, хлеба, мира, свободы, не выполненными за более чем семидесятилетний период правления, а также насилием и террором, после чего передавалась как эстафетная палочка от одного Поколения вождей к другому.
Большевики не привыкли отступать перед трудностями и даже, казалось бы, непреодолимыми препятствиями. Они решили выжать из экономики и народа еще больше прибавочного продукта, чтобы не отстать в новом качественном витке гонки вооружений. Коммунистическая пропаганд1а продолжала крутить уже заезженную пластинку о преимуществах развитого социализма и главной экономической задаче партии, заключающейся в росте народного благосостояния. Объяснения необходимости «подтягивания животов» для увеличения доли военно-промышленного комплекса в условиях благоприятной международной обстановки народ бы не принял. Пришлось искусственно ее нагнетать, рисуя в средствах массовой информации образ Р. Рейгана — злейшего врага коммунизма и его олицетворения — СССР. Теневая сторона тоталитарной пропаганды выпустила в народ дезинформацию о том, что Р. Рейган якобы готовит ядерную войну против СССР, надеясь прикрыть США ядерным щитом, В средствах массовой информации стали инспирироваться письма трудящихся, призывающих на 2 часа увеличить рабочий день. Рабочий день не увеличили, но упор на «закручивание гаек», подтягивание дисциплины принял характер шумной и порой нелепой кампании, Ю.А. Андропов, а потом К.У. Черненко, также недолго просидевший на посту (тогдашнее Политбюро превратилось в группу стариков, приблизившихся к концу своего жизненного пути), оба делали упор на дисциплину. Однако Ю.В. Андропов пытался несколько расчистить коррупцию и мафию, разросшуюся до опасных размеров при Л.И. Брежневе, чего не стал делать К,У, Черненко.
Обе задачи — подтягивание дисциплины и борьба с коррупцией и мафией оказались утопичными вне зависимости от субъективной позиции лидера партии и государства. Ведь главная причина падения дисциплины — это дезорганизация производства. Какой смысл призывать рабочего к полной трудовой отдаче, если два дня не привозят стройматериалы, а когда их привезли, на третий день сломался строительный кран, который по причине износа нужно было бы заменить еще десять лет назад? И так было практически всюду, потому что сложившаяся система управления в принципе не могла на должном уровне организовать труд миллионов людей. И сейчас легко узнать сторонников тоталитарной системы, называемых теперь консерваторами, по словам: «Идем к пропасти, потому что развинтились, распустились. Необходимы порядок и дисциплина. Нужно только стукнуть кулаком по столу». Порядок и дисциплина действительно нужны, но не они исходное. Первичное — организация труда, в том числе и в виде создания его стимулов. Тогда дисциплина и порядок придут сами собой.
Тоталитарная система не способна бороться с разросшейся в ее недрах мафией и коррупцией, поскольку если они получили в ней распространение, то при непременном условии сплошного пронизывания ими всей структуры тоталитарной части снизу доверху. Не может же тоталитарная власть на полном серьезе бороться против себя самой? Ю.В. Андропов мог убрать отдельные, наиболее одиозные метастазы коррупции и мафии. Но уничтожить ее окончательно методиками правосудия означало бы арест двух трех десятков миллионов людей (не только руководителей взяточников, но и продавцов, кассиров, кладовщиков, грузчиков и шофёров, связанных с погрузкой и транспортировкой краденых у государства грузов, и.д.). Более того, если подходить со всей строгостью закона, то нужно было бы отдать под суд десятки миллионов рабочих и колхозников, так называемых «несунов», ворующих на производстве все, что плохо лежит. Увы, добрую половину населения страны тоталитарная система превратила в воров и взяточников. И кто бы стал осуществлять всю эту судебную расправу, если добрая половина судей и следственных работников тоже такие же? Или искать людей с улицы и делать с ними новую октябрьскую революцию? С голыми руками против танков и ракет? Но если бы даже и удалось, то дальнейшее движение после 1917 г. нам хорошо известно. Оно стоило миллионов жизней. Нужно ли возвращаться к тому же самому? Мафия и коррупция могут быть вытеснены лишь на основе оздоровления всего общества, а для этого ему нужно в первую очередь излечиться от болезни тоталитаризма.
Крах тоталитарного коммунизма на новом витке человеческой истории. Тоталитарная система действительно попала в безвыходное положение, и ее уже не смогла спасти решительность большевиков, привыкших добиваться поставленной цели любой ценой. Раньше добивались, а теперь нет? Повернулось колесо мировой истории. Человеческое общество вступает в информационную эру (новую общественно-экономическую формацию), превосходящую ступень крупного машинного производства еще в большей степени, чем последнее — каменный век. Теперь коммунистическому тоталитаризму бороться за мировое господство — это тоже самое, что вести войну каменными топорами против армии, вооруженной огнестрельным оружием. На первом этапе информационная эра характеризуется производством и использованием информации для целей машинного производства, становящегося автоматизированным. В этом отношении она как бы вырастает из машинной индустрии в результате импульсов творческого труда. На втором этапе информационная эра приведет к развитию информации, централизованной не на машине, а на человеке, На его скрытых духовных и жизненных потенциях. Их реализация принесет человеку непрерывное сознание своей бессмертной сущности возможность путешествовать через многомерные миры, переноситься в прошлое и будущее. Люди и сейчас сталкиваются с этими путешественниками, воспринимая их в виде летающих тарелок. Но для этого страны Запада должны освободиться от всевластия интернационального капитала, а России нужно преодолеть переживаемый ею системный кризис.
В прошлом капиталистическое производство возникло на базе мануфактуры (разделения ручного труда под одной крышей) и лишь некоторое время спустя создало свою собственную материальную базу — крупную машинную индустрию. Аналогичным образом информационная деятельность, возникнув на базе индустрии, в будущем создаст свою собственную основу. Конечно, создавание информации имело место и до машинного производства. Но точно так же примитивные машины существовали в эпоху рабовладения и феодализма. Говоря об информационном обществе, мы имеем в виду не единичные отсеки информации, но его способность сознательно существовать в ноосфере, даже без всякой выраженности вовне при помощи преобразования физико-химической плоскости материи.
В целом прослеживается закономерность — новая общественная формация возникает на базе производительных сил прошлой общественной формации и лишь, затем формирует собственные производительные силы. Получается диаметрально противоположная последовательность, чем у К. Маркса. У него сначала развиваются производительные силы, им становится тесно в рамках старой общественной формации, и потому происходит ее смена на новую. Однако первоначальный импульс общественного развития лежит именно в творческой организации, создаваемой наиболее талантливыми людьми. Эта организация затем ищет адекватную себе материальную базу в виде нового уровня производительных сил. К. Маркс пытался детерминировать человеческую историю одновариантной логикой производительных сил, ставя на место Бога объективную необходимость. В действительности не она, а творческие личности прорываются на новые горизонты развития, а за ними, перенимая их опыт, развертывается массовое движение.
Эпохе крупного машинного производства соответствуют два основных класса общества — капиталисты и рабочий класс, причем не только серые, но и белые воротнички (наемная интеллигенция). Эти классы не могут существовать друг без друга, как две стороны одной медали. Их изначально связывает общественно-функциональное единство. Без предпринимательской деятельности, комбинирующей факторы производства, невозможно создать рабочие места, обеспечивающие высокую эффективность труда. Без наемных работников развитое машинное производство не состоится". Между классами и их партиями идет борьба, чередующаяся компромиссами, фиксирующими на определенном отрезке времени расстановку реальных классовых сил. Никто из трезвомыслящих людей при этом не помышляет о полной и окончательной победе одного класса над другим. Соответственно в обществе существуют одновременно и капитализм, и социализм в той или иной пропорции.
Марксизм-ленинизм в виде учения и коммунистические партии как его проводники абсолютизируют классовую борьбу рабочего класса вплоть до полной победы над капитализмом. Такая победа не в интересах рабочего класса, потому что она означает либо откатывание назад к системе государственного рабства или крепостничества (азиатскому способу производства, наделенному машинами, которые не используются по хозяйски), либо замену открытого и эффективного класса капиталистов капиталистами теневыми, превратившими в капитал не столько деньги, сколько занимаемые ими государственные посты. Такие капиталисты хищнически эксплуатируют людские и природные ресурсы, приводят экономику к развалу. В итоге рабочий класс не выигрывает, но очень сильно проигрывает от «своей» победы. На деле победил не он, а действующая от его имени партократия, диктатура оказалась не его, а ее. Как логический анализ, так и история всех стран подтверждают: марксизм-ленинизм выражает именно абсолютизацию классовой борьбы рабочих, что в интересах лишь партократии, а потому выражает интересы нового эксплуататорского класса — партийной номенклатуры. Еще не придя к власти, она превратила руководство классовой борьбой в выгодную профессию, позволяющую безбедно путешествовать за границей, бесконтрольно распоряжаться большими суммами денег. Н на ХХVIII съезде КПСС проявилось, что многомиллиардный бюджет партии никто не утверждает и не рассматривает, кроме небольшой группы людей, образующих Политбюро.
При определенных стечениях обстоятельств марксизм ленинизм мог бы победить во всем мире. Но ценой такой победы явился бы страшный регресс производительных сил, полное извращение всех общественных и личных отношений. Чем бы занимались коммунистические вожди при отсутствии классовых врагов и обладании абсолютной властью во всемирном масштабе? Вне всяких сомнений, они бы принялись за всеобщее перевоспитание всех людей Земли по образцу идеального коммунистического человека Весь аппарат насилия и репрессий, нацеленный до того на завоевание мировой власти, никогда не пошел бы на самороспуск, а никто другой его распустить был бы не в состоянии. Тогда все силы этого аппарата направились бы на формирование «нового человека». Тогда бы жертвы исчислялись не десятками, а сотнями миллионов жизней, а живые завидовали бы мертвым.
Обстоятельства, ускорившие наступление кризиса коммунистической системы. Роковую роль для коммунистической системы сыграло взаимо-переплетение нескольких обстоятельств, вызвавших ее кризис в форме цепной реакции распада.
В экономическом плане резкое падение мировых цен на сырье и энергоносители, прежде всего нефть, значительно сократили поступление конвертируемой валюты, необходимой для закупки за рубежом передовой техники и технологии. Внутри страны, как это ни странно на первый взгляд, рост экстенсивного производства подошел к такой черте, за которой оно стало само себя съедать. Возникла парадоксальная ситуация. Чем больше страна работала, тем беднее она становилась. Причина в том, что почти все создаваемые ресурсы использовались не на потребление народа, а на расширение производства ради него самого и на развитие военно-промышленного комплекса. В эти два ненасытных чрева с каждым годом нужно было вкладывать все больше и больше природных и людских ресурсов. Но даже очень богатая ими страна не беспредельна. Ресурсов стало не хватать. Сначала замедлился экономический рост, потом остановился и наконец, начал падать. Падение выдавалось статистикой за вялый рост изза преуменьшения уровня инфляции. Объемы производства все в большей мере росли за счет лишь повышения цен, но при их реальном падении в натуре.
Человек в экономической системе общества
Ограниченность материалистического понимания человека. Отдельный человек для марксизма остался загадкой за семью печатями. Наиболее существенное в марксистском подходе к человеку даже не то, что марксисты не способны разгадать его тайну. Само отношение к человеку со стороны марксизма основано на отрицании существования этой тайны. Современные марксисты недалеко ушли от такой примитивизации. Например, в учебнике политической экономии под редакцией В.А. Медведева объявляется, что нравственность человека как элемент надстройки определяется экономическим базисом.
Человек не может быть понят не только марксистами, но и материалистами вообще, потому что он не только и не столько существо материальное, сколько духовное.
Во многих школах экономической теории, в том числе экономического либерализма и монетаризма, понимание человека ограничено так называемым «экономическим человеком». При этом человек считается одновременно и производителем, и потребителем, сопоставляющим свои трудовые усилия с получаемым вознаграждением и соответственным образом определяющим свое поведение в рамках выгоды. Все это действительно существует, но только как один из аспектов, срезов человека, более глубокого и многогранного.
Марксистская политэкономия провозглашает человека главной производительной силой общества и конечной целью развития производства. Тезис возражений не вызывает, особенно если бы он был осуществлен в советской действительности. Но при этом остается не выясненным простой вопрос: работает ли человек для того, чтобы есть; ест ли он для того, чтобы работать; или и работает, и ест, чтобы жить? Но если последнее, то в чем смысл этой жизни заключается? Вопрос о смысле жизни имеет значение только для человека свободного, обладающего выбором из различных альтернатив. В реальной действительности люди скованны в одних своих проявлениях и более или менее свободны в других.
В состоянии свободы и несвободы человека выделяются два качественных уровня:
Первый уровень — материальный. Условия жизни человека на этом уровне могут колебаться от абсолютной несвободы (рабство, трудовые армии казарменного социализма, в том числе в форме стройбатов и мест заключения) до полной свободы частного и группового предпринимательства и получения процентов на накопленный капитал.
Второй уровень — духовный. Он имеет свои подуровни, но от них мы в данном случае абстрагируемся. Здесь свобода и несвобода определяются в зависимости от пробуждения в человеке индивидуального духовного начала, истинного Я. Степень понимания себя, других людей, окружающего мира является мерилом внутренней, духовной свободы человека. Внешним признаком такой свободы служит не подвластность догмам, стереотипам и предрассудкам.
Внутренняя свобода н труд. Казалось бы, второй уровень свободы является предметом исключительно философии, но не экономики. Однако это не так. Как материальная свобода и несвобода, так и духовная в жизни людей постоянно переплетаются. Соответственно переплетаются материальные и духовные стимулы к труду.
Что заставляет трудиться работников современного цивилизованного общества?
Согласно многочисленным социологическим опросам в странах Запада люди выдвигают два основных требования к работе:
Во-первых, чтобы она нравилась или, по крайней мере, не угнетала.
Во-вторых, вознаграждение за труд должно обеспечивать соответствующий стандарт жизненного уровня. При этом сама по себе номинальная величина заработной платы не играет принципиальной роли. Деньги расцениваются лишь как средство для приобретения благ. Иными словами, работника интересуют не деньги, а тот набор благ, которые он может на них приобрести.
Иной подход пыталась реализовать административно-бюрократическая система в Советской стране. Бюрократы от экономики в течение десятилетий пытались разработать шкалу заработной платы и премий в зависимости от достижения тех или иных плановых показателей. Стимулирование труда мыслилось при помощи обесценивающихся рублей вплоть до того, что за них уже мало что можно было купить. Достойный человека уровень жизне-существования, обеспечение жизненного стандарта, необходимого для воспроизводства квалифицированного работника, во внимание не принимаются до сих пор. Выдающиеся советские специалисты при условии эффективной честной работы по государственным ставкам заработной платы, налогам, ценам не способны даже отдаленно приблизиться к минимальному жизненному стандарту заурядного работника в странах Запада.
Однако как в нашей стране, так и в странах Запада есть немало людей, для которых нажива, увеличение денег и других богатств превращаются в жизненную доминанту. Здесь налицо частный случай еще одного, третьего стимула трудовой активности.
Человеку свойственна потребность занимать то или иное место в системе взаимоотношений людей. Общественное признание, слава, почет, уважение, с одной стороны, возможность проявлять власть и произвол, с другой — это внешние признаки занятия определенного места в иерархии общественных отношений.
Социальная ноосфера. Система взаимоотношений людей внешне проявляется в их материальных действиях, статусе, потреблении и т.п. Но в своей внутренней природе эта система охватывает связи между психикой людей, их индивидуальным сознанием, другими словами, принадлежит психическому миру или ноосфере планеты. Человек, по убеждению автора, даже лишенный своего физического тела, способен существовать в ноосфере, будучи облачен в более тонкие тела (эфирное, астральное и т.д.). Через ноосферу происходит как взаимный обмен жизненными энергиями, так и вампиризация таких энергий одними людьми за счет ее поглощения у других.
Борьба за место в ноосфере и за поглощение обращающихся в ней энергий происходит в двух основных формах: в процессе выживания в трудных или экстремальных условиях; в игре (спорте), условия которой достаточно серьезно принимаются как участниками, так и болельщиками. Критерий серьезности — это бессознательная отдача своей жизненной энергии для игры, будто одни жокеи, а другие болельщики, делающие свои ставки на лошадей, проносящихся по ипподрому жизни. К сказанному добавим, что только отдельные выдающиеся индивидуальности могут поглощать жизненную энергию из космического океана жизни и не нуждаются в ноосфере для энергетического подпитывания своей психики.
Сравним двух людей. Один увлечен наукой и большую часть своих жизненных сил отдает разработке определенной проблемы. Другой, будучи бизнесменом, обладает капиталом, который не истратить в течение тысячи лет при самом расточительном личном потреблении. Тем не менее, все свои силы он тратит на увеличение своего капитала. Несмотря на существенные различия, у обоих этих людей общим является то, что каждый из них бессознательно стремится к облюбованной им ячейке в ноосфере. Ученый ищет не только информацию, но и признание себя, своих усилий и результатов людьми, ценящими определенный тип информации. Бизнесмен накапливает свой капитал для расширения степени своего признания всеми теми, кто ценит накопление капитала.
Аналогичным образом спортсмен стремится своим результатом добиться признания у конкурентов и болельщиков. Всякий спорт имеет смысл в условиях состязательности, при наличии большего или меньшего количества людей, задетых состязанием за живое. В противном случае будет иметь место самая обычная физкультура. К спорту близка борьба за достижение власти, даже доходящая до войны, и в данном случае имеет место состязание за место в ноосфере. За порцию ее энергетики.
Три стимула к труду.
Таким образом, выделяются три стимула к труду:
1) сам процесс труда при условии, если он носит творческий характер и раскрывает внутренние потенции человека (в творчестве человек поглощает жизненную силу непосредственно из Космоса);
2) обеспечение определенного жизненного стандарта в материальной жизни (освобождение от угнетения нуждой и дискомфортом);
3) занятие соответствующего устремлениям личности места в системе общественных отношений (в ноосфере, с учетом потребления обращающихся в ней жизненных энергий).
Все означенные выше стимулы к труду у каждого конкретного человека выражены далеко не в одинаковой степени и находятся в той или иной комбинации. Кроме того, один вид стимула способен накладываться на другой. Например, человек очень часто приобретает дорогостоящие вещи не столько ради них самих, сколько ради признания своей личности людьми через выставление напоказ престижных предметов потребления. Это позволяет утвердить себя в системе общественных отношений, занять определенное место в ноосфере.
Информация и труд. Только индустриальные страны Запада, в известной мере некоторые ново индустриальные страны (Южная Корея, Тайвань, Сингапур) приближаются к обеспечению благосостояния подавляющего большинства населения. В них вызревает тенденция кардинального изменения стимулов к труду и жизнедеятельности, при переходе от индустриальной стадии развития производительных сил к информационной.
В информационном обществе доля труда в сфере материального производства станет ничтожно мала. Преобладание автоматизированной техники вероятно не только в производстве, но и в сфере потребительских услуг. Главной ценностью в таковы обществе становится информация. Наиболее производительным и пользующимся наибольшим общественным признанием выступает труд по производству новой информации, понимаемой в самом широком смысле слова — от научного открытия до произведения искусства. Однако труд в сфере информации, в сравнении с трудом в сфере материального производства, помимо прочего, имеет одно принципиальное отличие. Вследствие легкости копирования новой информации, общественно полезной признается лишь такая, которая превышает уже имеющиеся мировые стандарты. Информация второе третьей и др. категорий никому не нужна. Напротив, материальны предметы воспроизводятся и в своих более худших качествах — н всех самого лучшего не хватит. Поэтому в материальном производстве и сфере потребительских услуг находят применение относительно худшие работники. Не так в сфере производства информации. Лишь относительно небольшая доля трудоспособного населения способна производить ее на должном уровне. Ведь существенные различия в способностях людей, их талантах остаются всегда в итоге развитым индустриальным странам в будущем предстоит преодолеть кризис, связанный как с избыточностью большей части трудоспособного населения по сравнению с потребностями общества в результатах ее труда, так и с проблемой смысла жизне-существования, свободного времяпровождения миллионов людей. Народная поговорка давно подметила, что голод лечится значительно легче сытости, для этого достаточно куска хлеба.
Духовный кризис человеческой цивилизации и его преодоление. Назревающий духовный кризис человеческой цивилизации может быть преодолен только на основе качественного прорыва людей в сферу духа, установления сознательного контакта с другими мирами и сферами существования путем овладения передвижением в многомерных пространствах, одним из измерений которых является время. Симптомом такого передвижения являются летающие тарелки, представляющие, по убеждению академика В. Казначеева, вовсе не жителей далеких планет, но существ, проникающих к нам из другого пространства и времени, пронизывающего наше.
Традиционные религии, учившие о контактах с иными мирами, основывались на вере, несовместимой с сознательным, творческим проникновением в глубины мироздания. Именно несовместимость информационного общества с традиционной духовной культурой, основанной на вере, является преддверием кризиса цивилизации. Она неизбежно стоит перед дилеммой: впасть в духовное разложение изнутри или установить сознательный контакт с более высокими мирами и более высокими существами, чем человек, не опираясь при этом на вне сознательную веру. Последнее может быть определено как переход от информационного общества к обществу духовно-психологическому.
Духовно-психологическая культура должна стать ведущей сферой человеческой деятельности.
Говоря о переходе человеческого общества от индустриальной стадии развития к информационной (постиндустриальной), от нее — к духовно-психологической", нужно иметь в виду, что индустрия и информационное обслуживание не отбрасываются, но лишь преобразуются и отходят как бы на второй план.
Человек, достигший полного материального благополучия и комфорта, стоит перед выбором из трех жизненных альтернатив. Одна из них — впасть в духовное, психическое, а затем и физическое разложение. Другая альтернатива — сознательно прорваться в высшие миры. На третьей нужно остановиться особо.
Люди могут стремиться занять высокое место в иерархии ноосферы не за счет творческого, продуктивного труда и признания его результатов другими людьми, но путем достижения власти, приобретаемой всеми средствами без разбора, начиная от грубого насилия и произвола и кончая интригами, подлостью и обманом. Именно такие люди становятся источником войн, общественных потрясений, массового террора.
Если в обществе будущего основная масса людей сможет достичь уровня полного материального благосостояния и комфорта, то в прошлой человеческой истории этого уровня достигали лишь представители элиты. И на протяжении веков они либо разлагались в праздности, разврате, пьянстве, либо направляли свои усилия в сферу духа, мистики, религии, либо отдавались инстинкту властолюбия. Нередко в одном и том же человеке сочетались все три означенных выше тенденции.
Но если в прошлом борьба за власть приводила к массовым жертвам, лютой эксплуатации трудящихся, грабительским войнам и т.п. то в современном и будущем обществе инстинкт властолюбия, получивший в свое распоряжение ядерную, энергию, биотехнологию, индустрию, способную вызвать экологическую катастрофу обще планетного масштаба, может привести все человечество к гибели.
Если страны Запада начинают бороться с экологическим кризисом, то этого нельзя сказать о развивающихся странах. Но ведь экология земли общая для всех.
Отрицание индивидуального бессмертия и возможности сознательной связи людей с иными мирами делает жизнь человека бессмысленной. При этом жизнь человечества замыкается сама в себе. Такая само-замкнутость становится почти полной в условиях тотального материализма, но она имеет место в человеческой истории и в условиях выхолащивания живой сущности религий, когда они центрируются на оторванном от людей фетише и используются в эгоистических интересах сильных мира сего.
Система четырех каст. Как это ни покажется странным, но система четырех каст существует в любом более или менее развитом человеческом обществе. Такое деление на касты приобретает реакционный характер именно в условиях само замкнутого общества.
Вспомним систему каст Индии. Первоначально она возникла под импульсом высших цивилизаций, которым доступно перемещение не только в пространстве, но и во времени. Система каст основывалась на идее космической эволюции и перевоплощении живого существа, восходящего от одного уровня духовного развития к другому, более высокому. Идея исходного и конечного равенства не только людей, но и всех живых существ сочеталась с идеей лестницы космической эволюции, иерархии живых существ на основе различия уровней их духовного развития. Для каждой касты в Индии существовало свое внутреннее призвание (дхарма). Исполняя его, человек переходил из одной касты в другую, более высокую, чаще уже в своем следующем воплощении, но порой и на протяжении одной человеческой жизни. Призвание низшей касты (шудры) состояло в выработке духовного качества трудолюбия, прилежания. Следующая каста (вайшью) должна была развивать в себе предприимчивость, инициативу, изобретательность. Сфера действия этой касты — торговля, коммерция, предпринимательство и т.п. Каста воинов и правителей (кшатрии) видела свое назначение в служении высшим идеалам, в жертвовании собой ради их воплощения в окружающей жизни. И наконец, высшая каста жрецов (брамины), не имея прямой власти, управляла обществом через правителей и воинов, способствуя восприятию ими идеалов и высших духовных истин. Духовная каста могла выполнять такую роль лишь при условии непосредственного контакта жрецов (браминов) с другими, более высокими мирами, способности проникновения в мир духа, истины и любви.
В дальнейшем потеря творческого огня, живого контакта с этим миром, догматизация и формализация духовных учений не позволили жрецам выполнять свое истинное предназначение. В итоге они оказались не нужными правителям и воинам, которые стали опираться не на живые идеалы духа, но на собственную волю, быстро выродившуюся в произвол. Тем самым они стали воплощать в себе слепую силу. В такой ситуации методами комбинирования и хитросплетений каста купцов и предпринимателей захватывает реальную власть, используя маски жрецов, правителей, воинов. Политика сменяется политиканством. Внешне, для поверхностного взгляда, мало что изменилось — та же самая религия, те же самые касты. Но люди, их внутреннее ядро и устремления кардинально изменились.
Падение общества на этом не останавливается. Политиканы неизбежно раскалываются на группы, ведя ожесточенную борьбу за власть. При этом нужно помнить, что при сохранении внешних форм каст браминов и кшатриев они, по существу, уже исчезли, остались лишь единичные люди, уже не составляющие социального слоя. При четырех формальных кастах в обществе сохранились лишь две: вайшью, Правящие под маской трех высших каст, и лишенные всяких прав шудры. В такой ситуации часть политиканов, наиболее деградировавшая в плане нравственности, вступает в коалицию с наиболее темной отсталой частью шудр, с тем чтобы, опираясь на нее, обеспечить себе монополию в части. Именно так открывается запретная дверь в мир хаоса, проглатывающего общество, до этого впадшее в процесс разложения.
Сравним описанную выше модель древних обществ, которую можно при внимательном изучении наблюдать у многих народов, с современным человеческим обществом. Если не обманываться масками, мы найдем полную аналогию. Так, возьмем современное демократическое общество, где все пользуются одинаковыми гражданскими правами, равны перед законом, на равных условиях избирают правительство.
В то же время внутри этого общества мы видим четыре основополагающие касты:
Во-первых, слой, формирующие духовную культуру общества, его ментальность (ученые, деятель культуры).
Во-вторых, аппарат управления и профессиональные военные.
В-третьих, предприниматели, бизнесмены.
В-четвертых, раз личные категории работников, начиная от серых и белых воротничков и кончая ремесленниками и фермерами.
Однако в сравнении с известными историкам древности обществами, новая система каст имеет существенные отличия: она н оформлена законом; люди, принадлежащие разным кастам, имею одинаковые конституционные права; массовым явлением стал пере ход людей из одной касты в другую; в рамках одной семьи ее члены принадлежат к разным кастам; один и тот же человек может диверсифицировать свою личную и социальную активность и потому од повременно принадлежать к нескольким кастам; кастовость возникает не сверху, а образуется, естественно, снизу.
Деление общества на касты, оформленное законом, традицией, официальной идеологией или без оных, являет собой принципиально иной принцип классификации общества, чем его подразделение на классы и социальные группы.
Первое исходит из полюса духа. Духовное начало инспирирует психическую структуру человека, стиль его поведения, жизненное целеполагание, настрой на тот или иной вид труда, определяет характер личной, социальной активности. Вторая классификация исходит из полюса объективной материальной действительности, выделяя такие принципиальные признаки, как отношение к власти и средствам производства, способ и формы присвоения общественного богатства.
В принципе обе классификации имеют право на жизнь, поскольку в конкретных людях может преобладать как полюс дула, так и полюс окружающих их материальных условий. Одни люди активно творят свою жизнь, другие пассивно следуют за обстоятельствами. Часто один и тот же человек активен в одних гранях своей личности и пассивен в других. На протяжении человеческой истории в ее разные периоды также может преобладать полюс духа или материи, соответственно на центральный план выдвигается та или иная классификация, хотя обе они присутствуют одновременно.
Социология выделяет различные социальные группы и подгруппы, которые как бы пронизывают собой касты и классы. Например, женщины, молодежь, пенсионеры, национальности, этнические образования и т.п.
Нужно обратить внимание на еще одну классификацию, касающуюся социально-психологического типа работника.
Социально-психологические типы работников.
В рамках каждого социального слоя можно встретить работника одного из следующих четырех типов:
1. Тип творца. Трудовая активность для него — синтез цели и средства жизне-существования. Процесс труда несет сам в себе награду такому работнику. Творец может проявлять себя во всех сферах деятельности; в рамках своей касты творцом может быть земледелец, скотовод и ремесленник. Воины, управленцы, ученые, художники, писатели и поэты часто бывают творцами. Но в то же время среди них очень много как добросовестных копировальщиков чужого творчества, так и подделывающихся под высокое профессиональное призвание. Разве у нас мало академиков, получивших высокое научное звание благодаря партийной активности и занятию административных постов, но к настоящей науке не имеющих никакого отношения? Или разве мы не знаем партийных и государственных руководителей высшего ранга, могущих выступать лишь по написанному референтами тексту и неспособных сказать самостоятельно даже нескольких связных фраз, если, конечно, не считать заученных на разные случаи жизни штампов?
Многим современным людям, привыкшим работать ради средств к существованию или за вознаграждение, может показаться пустой фразой работа ради нее самой. Представим, что человек с увлечением читает детективный роман. Но настоящий детектив, если это его призвание, еще больше увлечен своей работой. Точно так же ученый, художник, любой мастер своего дела. Разумеется, тяжелый, однообразный механический труд никому не способен доставить удовлетворения.
В связи с социально-психологическим типом творца нужно упомянуть два эксперимента, значимость которых трудно переоценить. В одной из школ однажды провели опыт. 300 ученикам в течение 3 лет позволили попробовать себя во многих видах деятельности, выбрав из них тот, который соответствует их внутреннему призванию. По истечении 3 лет не было ни одного ученика, который бы в свойственном ему виде деятельности не пре взошел всех остальных.
Однажды проводилось тестирование на способность к математике среди людей, не нашедших себя в жизни, не имеющих высшего образования и находящихся на нижней ступени социальной лестницы чистильщики обуви, продавцы газет и т.п.). Из нескольких десятков таких людей были выбраны двое, обладавших склонностью I математике. Их стали обучать этой науке с интенсивностью, в несколько раз превосходящей университетскую. В итоге один достиг уровня профессора математики за полгода, другой — за полтора.
Подавляющее большинство людей не творцы в своем деле, потому что в современной общественной организации труда мало кто может найти свое призвание. И наоборот, лишь то обществе сможет достигнуть высочайшей степени развития, которое создаст для каждого своего члена возможность найти и проявить его внутреннее призвание.
2. Тип добросовестного исполнителя. Такой работник тщательно, дисциплинированно выполняет возложенные на него функции во время обучения и работы. Эффективность исполнителя резке повышается, если им руководит творец. Но беда, если такой исполнитель попадает на место, которое требует незаурядных, творческих решений.
3. Тип пассивного исполнителя. Если он и может более ил менее сносно работать, то только под строжайшим контролем сверху. На него можно воздействовать как наказанием, так и вознаграждением, но первое оказывается значительно сильнее второго. Если же в его сознании начинает преобладать стимул вознаграждения, тс работник скорее перейдет в тип добросовестного исполнителя или даже творца, найдя новую работу, соответствующую его призванию.
4. Тип изворотливого потребителя. В принципе работник всех четырех типов являются потребителями, но в смысле потреби теля средств производства, а также материальных благ за пределам процесса труда. Здесь речь идет о потребителе другого рода. В отличие от пассивного исполнителя, он обладает активностью, изворотливостью, даже интеллектуален, но более хитер. К работе он относится как к неизбежному злу, стремясь при случае превратить ее лишь в видимость таковой, но зато использует в качестве особого места, точки опоры для резкого расширения качества и масштабов своего потребления, охватывающего не только материальные блага, но и власть, и даже общественный престиж. Например, человек может начать с должности начальника небольшого склада и, наворовав денег, купить себе место начальника базы с штатом работников, на которых он переложит все свои служебные обязанности. Сам же он на рабочем месте будет заниматься исключительно личным обогащением. Другой может начать с прораба на стройке. Приписывая объемы выполненных работ и подкупая начальство, он может таким путем дойти до министра и даже выше.
Отметим, что все четыре типа работника далеко не всегда встречаются в чистом виде. Нередко конкретный работник обладает чертами нескольких типов. На протяжении жизни он может переходить из одного типа в другой. Принадлежность к тому или иному типу зависит как от внутренней предрасположенности, так и от окружающих жизненных обстоятельств.
Существует особое соответствие между определенной кастой и типом работника. Так, духовной касте (браминам) соответствует тип творца, хотя тип творца может встречаться и в трех других кастах. Правителям и воинам (кшатриям) более соответствует тип добросовестного исполнителя. Этот же тип, как и тип пассивного исполнителя, соответствует касте работников (шудры). Касте предпринимателей и бизнесменов (вайшью) соответствует тип изворотливого потребителя. Здесь, с одной стороны, имеет место регресс (в моральном плане), но зато налицо и прогресс — пробуждение личной активности. В условиях одухотворенно-цивилизованного общества этот тип людей облагораживается. Цивилизованный рынок и бизнес требуют честности. С бизнесменом, потерявшим свою репутацию, мало кто захочет иметь дело. Напротив, в обществе, пораженном насилием, произволом и коррупцией, изворотливые потребители поднимаются на вершину общественной пирамиды.
Всякая типизация людей условна. В потенции каждый человек — уникальная, неповторимая индивидуальность, не поддающаяся типизации. Индивидуальность не следует путать с Эго, эгоизмом — особой коркой само замкнутости вокруг истинного индивидуального Я. Личность человека поляризуется двумя началами — индивидуальным Я и Эго. При высочайшем развитии Эго растворяется, а личность вплотную приближается к индивидуальности. Такая личность вне всяких типов. Все остальные личности поддаются типизации.
Три типа общественных отношений. Достаточно глубокое понимание человека служит основой и предпосылкой познания всех общественных отношений. Предметом экономических наук служит особая сфера общественных отношений. Марксизм определяет эту сферу как производственные отношения людей — это общественные отношения во взаимосвязанном процессе производства, обмена, распределения и потребления материальных и духовных благ, при взаимодействии этого процесса с государственной и иной властью.
Все общественные, в том числе политэкономические, отношения в самом общем принципиальном виде могут быть разделены на три типа:
1. Отношения взаимного обмена как продуктами (товарами) и услугами, так и видами труда в процессе его разделения.
2. Отношения распределения и перераспределения, основанные на:
а) добровольно признаваемом праве;
б) законодательно оформленной обязанности, гарантируемой государственным принуждением;
в) насилии и произволе.
3. Отношения дара, милосердия. Эти отношения могут являться лишь следствием внутреннего импульса человека, предполагают высокий уровень этического развития. Поэтому этот тип общественных отношений имеет сугубо индивидуальную основу. Однако эта основа может раскрыться в полной мере лишь на основе личного богатства. Ведь чтобы что-то отдавать, нужно сначала иметь.
Во всяком обществе присутствуют все три типа отношений, при различной их комбинации и соподчиненности. Любое общественное отношение носит коллективный характер, является кооперацией устий. Ее не следует смешивать с кооперацией как формой организации хозяйствования.
Любой коллектив или кооперация независимо от их масштабов (международный, государственный, групповой) может строиться на одном из двух качественно различных принципов.
В одном случае за первоначальное, исходное берется личность (индивидуальность). Любые коллективы и кооперирующиеся сообщества образуются путем добровольного, заинтересованного объединения людей на основе согласования (консенсуса) их духовных и материальных интересов. Такое объединение содержит в себе возможность образования действительно прочного коллектива, сообщества, способного противостоять социально-психологической, политической и экономической энтропии. Условием такой сплоченности является соблюдение закона свободы в степени М+ 1. Каждый член сообщества желает обладать свободой для удовлетворения своих интересов. Если то или иное сообщество ограничивает свободу удовлетворения его стремлений, то он при удобном случае постарается его покинуть.
Когда этот случай возникает, сообщество распадается. Напротив, если индивид обладает свободой в степени К, а при вступлении в сообщество приобретает свободу в степени N + 1, он никогда не покинет такое сообщество.
В другом принципе за первоначальное, исходное берется общество, государство, коллектив, а личность выступает как их производное. Не случайно у К. Маркса человеческая личность — это сгусток, переплетение общественных отношений. Примат коллектива над личностью неизбежно превращает ее в частицу более масштабного, коллективного начала, накладывая на человека обязанности и функции, осуществляемые в интересах всего коллектива, но не как реального содружества личностей, а как некоего иррационального фетиша. Общество, где каждый отдает всего себя (добровольно или по принуждению) целям коллектива, не процветает, и в нем не обладает подлинным счастьем конкретно никто. Стоящий над личностями коллектив может быть образован лишь методом насилия и обмана. При этом для людей, входящих в такой коллектив, их первоначальная свобода степени N заменяется на свободу в степени N—1, N—2 и т.д. Если объединение в коллектив произошло при помощи насилия и обмана, по мере ослабления первого и рассеивания второго, такой коллектив распадается. Классическим примером таких коллективов являются государства — деспотии Древнего Востока. Советское государство в период с 1917 по 1985 г. являет собой также вариант деспотического коллектива, воплощением тоталитаризма, вступившего в годы перестройки в период своего интенсивного разложения.
Деградация человека в тоталитарном обществе.
Тоталитарные режимы XX в. отличаются от деспотий Древнего Востока по двум принципиальным линиям:
Во-первых, тоталитаризм XX в. основывается в качестве материального фундамента на крупном машинном производстве.
Во-вторых, современные тотальные деспотии уничтожают целые классы: капиталистов, крестьян (в Камбодже, наоборот, был осуществлен геноцид городских жителей), интеллигенцию. Интеллектуалы заменяются узкими специалистами и псевдо-интеллигентами. Причины в том, что если в древних деспотиях интеллигенция (духовная элита) не несла просвещения в народную массу (если же несла, как суфии, то сразу возникали гонения), то в XX в. в условиях сплошной грамотности тотальная власть над всем народом предполагает не только насилие, но и мифологический обман основной массы населения. Сохранение подлинной интеллигенции создает для тоталитарной власти угрозу рассеивания распространяемых ею мифов, без них эта власть рухнет. В силу самосохранения она не только стремится уничтожить всякую подлинную интеллигенцию, но и сознательно удерживает духовное, культурное и интеллектуальное развитие всего народа на крайне низком уровне. Тотальной власти нужны узкоспециализированные фанатики, а если таковых не возникает, она предпочитает малообразованную, пассивную, спивающуюся массу. Финансирование духовной сферы по остаточному принципу не случайно. Многие гуманитарные вузы оказались превращенными в фабрики, выпускающие дипломников, но не подлинных специалистов. Единственно, что интересует тоталитарную власть и получает ее поддержку, это наука, служащая военно-промышленному комплексу.
Тоталитарное общество не способно к качественному развитию на протяжении долгого периода мирного сосуществования, наоборот, оно неизбежно деградирует вплоть до невозможности абсорбировать даже стадию крупного машинного производства, подходя в итоге к экономическому и экологическому краху. Этот крах ускоренно приближается в результате пространственной экспансии тоталитаризма, в его безумной попытке распространить свой образ жизни на весь мир.
Такая экспансия требует колоссальных затрат. Как следствие: предоставление народу предельного минимума жизненных средств существования; хищническая эксплуатация природных и людских ресурсов; в основном административное принуждение к труду и его детальная регламентация; безразличное отношение большинства населения к своим обязанностям, поскольку мелочно регламентированный труд не вызывает интереса, а замена его справедливой оплаты мизерным пособием вытесняет активность работника за рамки общественного производства.
На первый взгляд тоталитарные режимы древности отличаются от марксистских тоталитарных обществ тем, что первые были религиозными, а вторые — нет. В действительности же религиозный фетиш внутренне присущ тоталитарному обществу марксистского типа. В нем богом объявляется не заоблачное существо, а конкретный вождь (К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин, и т.д.). Взамен небесного рая обещается рай земной — коммунизм. Провозглашается задача поголовного коммунистического воспитания каждого гражданина общества без исключения. Всё прочие, помимо коммунистической, идеологии и культуры преследуются с фанатизмом. В результате распространения материалистического фетишизма падает нравственный уровень народа, деградируют его духовность и культура.
Тоталитарная власть может существовать только ценой всесторонней деградации подвластных ей людей, хищнического уничтожения природы.
Есть поговорка: народ достоин своих правителей. Тоталитарная власть сознательно снижает уровень народа с тем, чтобы подогнать его под свой собственный, хищнический уровень правления.
Собственность и ее формы
Власть и собственность. Отношения дара, милосердия, направленные сразу на многих людей, на протяжении человеческой истории встречаются сравнительно редко. Но зато они широко распространены внутри семьи, проявляются у человека в состоянии влюбленности и в процессе дружбы.
Напротив, отношения обмена и распределения являются преобладающими за рамками семьи на протяжении самых разнообразных исторических эпох. При этом обмен и распределение могу, находиться в различном соотношении друг с другом.
Обмен и распределение возникают при определенных предпосылках:
Во-первых, это сила как внешняя, материальная, так ь внутренняя, духовная. Один человек может повелевать другим, опираясь как на внешнюю силу принуждения, так и через свой духовный авторитет, силой любви и симпатии, аргументами разума. Это может происходить как непосредственно, так и по привычке, традиции.
Во-вторых, это власть как следствие той или иной силы.
В-третьих, следствием власти является установление собственности. В силу многовековой традиции собственность сохраняется в естественно развивающихся обществах преимущественно без силы и в части, на основе укоренившегося правосознания.
Отмеченная выше причинно-следственная связь носит генетический характер. На тот ши иной отрезок времени первичным, исходным может стать любой элемент из трех. Так, собственник огромных богатств может либо прямо купить власть, либо нанять солдат и взять ее силой. Обладающий властью может экспроприировать собственность у одних, присвоив ее себе или передав ее другим.
Обмен как система общественных отношений развивается на базе частной собственности и общественного разделения труда. В свою очередь обмен способствует образованию различных форм групповой собственности на основе частной. Акционерная и кооперативные формы собственности в своей основе имеют именно частную собственность, поскольку любой владелец акций или Член кооператива может выйти из рамок групповой собственности, забрав с собой причитающуюся ему долю. С кооперацией не следует путать колхозы и советскую потребительскую кооперацию. Последние по своей сущности являют собой государственную собственность почти в чистом виде, лишь принявшую внешнюю форму кооперации.
Частная собственность является материальным выражением личной свободы человека. Тот факт, что в человеческом обществе сформировался развитый институт частной собственности, с учетом производных от нее групповых форм (кооперативы, акционерные общества), образовалось разветвленное, иерархически организованное разделение общественного труда, достиг ювелирной отточенности рыночный обмен с использованием денег, свидетельствует о высоком уровне человеческой цивилизации и экономической культуры.
Попытки сломать всю цивилизованную систему собственности, заменить ее государственной при помощи тоталитарной диктатуры и надеяться, что в течение короткого времени возникнет качественно новая, высшая, никогда не виданная общественная организация труда и его производительность, — по меньшей мере, исторический авантюризм.
Тотальная государственная собственность является материальным выражением господства политической олигархии и отсутствия, элементарных прав и свобод у каждой отдельной личности, а потому и у народа, который и состоит из этих отдельных личностей.
Классификация форм собственности. Сама по себе любая форма собственности являет собой юридическое, правовое отношение. Однако собственность пронизывается комплексом экономических отношений. Собственность выражается в присвоении, владении, распоряжении и использовании объектов, охватываемых ею.
Существует два типа собственности: частная и коллективная.
На основе этих двух типов и их комбинаций возникают различные формы собственности:
1. Частная собственность, трудовая и капиталистическая.
2. Семейная собственность.
3. Кооперативная собственность.
4. Акционерная собственность.
5. Государственная собственность, в том числе и местных органов власти (последнюю обычно называют муниципальной собственностью).
6. Смешанная собственность, образуемая при помощи долевого участия на основе ее различных форм.
7. Межгосударственная собственность.
8. Иностранная частная и акционерная собственность.
9. Собственность транснациональных корпораций.
10. Собственность общественных организаций, в том числе и политических партий.
Различия и содержание одних и тех же форм собственности. Одни и те же формы собственности в зависимости от общественного строя, величины и структуры накопленного богатства, методов хозяйствования и социальной психологии могут приобретать качественно различную сущность, направленность и значимость. Так, в советский период истории колхозы, являя собой внешнюю форму кооперации, не были кооперативами по своему существу, но являлись по своей природе государственными предприятиями.
Структура накопленного богатства в сочетании с накопленной властью способна превратить акционерную форму собственности в государственную. Чтобы представить себе такое превращение, нужно вспомнить механизм управления акционерным предприятием.
Управление и акции. Формально акционерной компанией правит общее собрание акционеров, избирающее совет, который назначает администрацию. Однако акционеры голосуют не по числу собравшихся, а по числу принадлежащих им акций. У кого одна акция— один голос. У кого 1000 акций — 1000 голосов. Лишь часть акций выпускается с правом голоса. К тому же многие акции распылены. Поэтому, хотя теоретически для полного контроля над акционерным обществом необходимо иметь чуть более 50% акций, на практике бывает достаточным обладать 15—20%. Эта сумма акций, достаточная для управления акционерным обществом, называется контрольным пакетом акций. При помощи капитала в 20 млн. долл., вложенных в контрольный пакет акций, можно контролировать капитал в 100 млн. долл. В свою очередь, эта сумма может быть вложена в контрольные пакеты акций, дающие право контроля над 1 млрд. долл., и т.д. В итоге экономическая власть зависит не только от суммы капитала, но и от того, куда он вложен. В частности, с капиталом в 20 млн. долл. можно контролировать 10 млрд. долл., включая и персональные капиталы в 50, 100, 150 млн. долл. Такая система, когда одна акционерная компания при помощи контрольного пакета акций контролирует несколько компаний, через них уже несколько десятков и т.д., называется системой участий.
В основе акционерной формы собственности в странах Запада лежит частная собственность. Акционерная форма собственности содержит в себе возможность образования крупнейших корпораций, занимающих монопольное положение на рынке. Такое положение позволяет взвинчивать цены и паразитировать за счет получения монопольных сверхприбылей, не заботясь о техническом прогрессе и качественном уровне продукции и услуг. В марксистской политэкономии одна или несколько корпораций, захватывающих практически весь рынок, называются монополией. В западных школах экономической мысли господство нескольких ведущих компаний на рынке тех или иных товаров или услуг называет олигополией. Однако принципиальное различие не в названии. В первой четверти XX в. действительно усилилась тенденция к полной монополизации рынка.
Однако эта тенденция стала ослабевать по двум причинам:
Во-первых, развитие мирового рынка и углубление интеграции национальных экономик через этот рынок приняли такие масштабы, что ни одна самая крупная компания уже не смогла выступать монополистом, не подвергаясь ожесточенному давлению конкурентов. Например, если в 50е и 60е годы американские автомобилестроительные фирмы меняли лишь внешний вид машин, полностью игнорируя их техническое совершенствование, то в современных условиях этого не могут себе позволить ни американцы, ни японцы.
Во-вторых, современные крупные компании, транснациональные особенно, характеризуются диверсификацией производства. Это значит, что они одновременно производят множество разных товаров, начиная от самолетов и кончая детскими игрушками и печатанием газет. Конечно, отдельные заводы, входящие в компанию, часто специализированы. Диверсифицируется именно акционерная компания, контролирующая сложный конгломерат заводов. Диверсификация позволяет не только обеспечить устойчивость компании, предохраняя ее от разорения в случае резкого падения спроса на какойто отдельный вид продукции, но и позволяет быстро расширять производство тех товаров, на которые растет спрос. Последний момент значительно усиливает конкуренцию. Поэтому в современной западной экономике уже почти нет монополий в классическом понимании прошлого. Конкуренция заставляет повышать качество, ускоренными темпами внедрять научно-технические новшества. Уровень рентабельности 510% считается вполне нормальным для крупных компаний. Сравнительно редко превышается этот предел. Зато для большинства загнивающих советских монополий такая рентабельность представлялась недопустимо низкой. Единственный вид монополизма, имеющий перспективу (если не считать монополию на землю и природные ресурсы) — это монополия на новый вид продукта, новое изобретение, новую технологию. Но такая монополия носит временный характер, потому что конкуренты тоже озабочены научно-техническим прогрессом. В отличие от советских монополистов западные компании в производстве уже ставших традиционными товаров и услуг не взвинчивают на них цены, чтобы не привлечь сверхприбылями конкурентов. Конкуренция давно уже переместилась с цен товаров на уровень их качества. Некачественный товар часто не берут даже по бросовым ценам. Ведь на плохом станке, из некондиционного сырья и т.п. нельзя произвести товары, способные выдержать конкуренцию. Поговорка «Я не так богат, чтобы платить дешево» — одно из основных правил современного рынка.
Сверх монополии (министерства) и их маневры.
Совсем иначе обстояло дело с советскими сверх монополиями в лице отраслевых министерств:
Во-первых, они оказались отгороженными от мирового рынка и не подверженными его конкуренции, а потому не подвержены ей вообще.
Во-вторых, пользуясь монопольным положением, они без всякой меры взвинчивали цены, тормозя технический прогресс, ухудшая качество.
В-третьих, эти монополии не диверсифицированы. Правда, в условиях ненадежности поставок они стараются обеспечить всем себя сами, организуя самые различные производства промежуточного продукта. При отсутствии специализации его себестоимость возрастает в десятки раз, а современный технический уровень остается недостижимым. Все это диверсификация промежуточного, а не конечного продукта.
В-четвертых, советские министерства— монополии надстроечного типа. Свою экономическую власть они могут реализовать лишь в форме жесткого административного диктата по отношению к подведомственным предприятиям.
В обществе уже созрело столь отрицательное отношение к производственным министерствам, что им стало очень трудно оправдывать свое существование в глазах общественности. Казалось бы, решение правительства, принятое летом 1990 г. даже без санкции парламента, о развитии акционерной формы собственности носило прогрессивный характер. Административный экономический аппарат, сводя на тормозах аренду, образование народных предприятий (выкупленных у государства), т.е. явно более близкие к социалистическому идеалу формы собственности, вдруг по собственной инициативе принимает широкомасштабное постановление о развитии акционерной формы собственности. Однако при внимательном рассмотрении этой акции становится очевиден ее замысел. Дело в том, что голоса в советах по управлению акционерным обществом распределялись так: одна треть— учредителю (т.е. аппарату министерства); одна треть — предприятиям и организациям, контролируемым министерскими чиновниками через систему участий; одна треть — ученым и специалистам. Последние, таким образом, ничего не решают, но зато могут создавать имидж высокой компетенции и научности решениям, принимаемым аппаратом министерств. В итоге министерство умерло — да здравствует министерство! Но уже в форме правления сетью акционерных предприятий. В таком виде административно-управленческий аппарат может диктовать свою волю нижестоящим предприятиям без каких-либо ограничений со стороны закона, дающего низовым звеньям хотя бы мизерную самостоятельность. Пусть министр, став главой концерна, лишится статуса члена правительства, заодно пайка, телохранителя, повара, горничной и т.п., но зато реальная власть его еще более возрастет, а оклад может вырасти в десятки, если не в сотни раз. На экономическую ситуацию в стране подобное преобразование повлияет мало. Попрежнему кучка монополистов пытается вершить экономические судьбы страны, хищнически эксплуатируя людские и природные ресурсы.
Из рассмотренной ситуации нужно сделать два вывода:
Во-первых, сама по себе смена форм собственности мало что меняет при сохранении прежней структуры накопленных власти и богатства.
Во-вторых, простое, механическое копирование опыта Запада может лишь поменять экономические маски, оставив существо экономических отношений без изменения.
Социальная психология и собственность. Методы хозяйствования и социальная психология также оказывают существенное влияние на характер отношений собственности. Например, при наличии у работников сознательного и добросовестного отношения к труду, в первые десятилетия тоталитарного строя, государственные предприятия работали значительно эффективнее, чем в период зрелого тоталитаризма. Или те же государственные предприятия, если дать им полную самостоятельность и поставить в условия конкурентного рынка, будут вести хозяйство значительно более эффективно, чем в условиях сплошного административно-бюрократического диктата.
Собственность и демократия. Сама государственная собственность, как по своей сущности, так и по механизму ее реализации, эффективности хозяйствования будет качественно различной в зависимости от того, в чьих руках находится государственная власть: народа, регулярно сменяющего правительство при помощи прямых, свободных, равных выборов (пока еще не достигнуто ни в одной стране мира); коррумпированных чиновников, удерживающих власть методом насилия, обмана, монополизации всех ресурсов и запрета на всякую деятельность, выходящую за рамки чиновничьей регламентации; финансовой олигархии, скупившей СМИ и манипулирующей итогами выборов.
Помимо форм собственности, их содержания и структуры, необходимо выделить субъекты собственности и ее объекты.
Субъекты и объекты собственности.
Субъекты собственности таковы:
1. Индивид.
2. Семья (право до сих пор не оформляет юридически семейную собственность, хотя в жизни она, несомненно, имеет место).
3. Группа (члены кооперативов и общественных организаций; акционеры, работники народного предприятия, управляющие, формально не являющиеся собственниками, но в определенных условиях становящиеся таковыми по существу).
4. Государство в его двух видах:
а) аппарат управления, служащий самому себе, без всякого контроля со стороны общества;
б) аппарат управления под контролем общества через свободу печати и конкуренцию политических и экономических сил, что никому не позволяет обеспечить себе монополию власти.
5. Общество в целом, иначе говоря — народ. В условиях истинно демократического государства государственная собственность одновременно является и общественной. При тоталитарной государственной власти собственность общества ограничивается тротуарами, проезжей частью дорог, лесопарками, если за пользование ими не взимается плата, открытыми для пользования водоемами и окружающим атмосферным воздухом. Все остальное (львиная доля богатств) отчуждено от общества. Оно становится формально государственным, по существу ничейным, разбазариваемым и разворовываемым по крупному сверху и мелочам— снизу.
Объекты собственности можно классифицировать следующим образом:
1. Земля и природные ресурсы.
2. Произведенные человеком, в том числе в условиях автоматизированного производства, продукты или материальные услуги.
3. Информация, понимаемая в самом широком смысле, начиная от научной идеи, инженерной разработки и кончая произведением культуры и искусства.
В современных условиях немыслима абсолютизация прав какого-либо субъекта на объект собственности. Так, в условиях частной собственности на землю и природные ресурсы собственник не может игнорировать установленные государством нормы охраны окружающей среды. В частности, он не должен эксплуатировать построенное на его участке предприятие, отравляющее своими отходами окружающее пространство.
Собственность на производимые продукты и материальные услуги также не может быть абсолютной. Производитель несет ответственность по закону за производство продукции, не удовлетворяющей правилам техники безопасности. При нарушении хозяйственного права продукция конфискуется и уничтожается, а производитель преследуется по закону. В качестве примера сошлемся на новые индустриальные страны (Сингапур, Гонконг, Тайвань и др.), в которых процветают подделки под товары известных фирм на сумму более 50 млрд. долл. в год. В случае обнаружения целые партии поддельных товаров уничтожаются, а преступники преследуются по суду.
Собственность на информацию в свободном и правовом обществе исходно принадлежит ее создателям. Тоталитарное общество реализует собственность на самих людей, а как следствие и на создаваемую ими информацию. Оплата ценнейшей информации в тоталитарном обществе мизерная. Если же автор хочет продать ее на мировом рынке, вступает в действие система запретов и карательных санкций. Например, советский художник не мог самостоятельно вывезти свои картины на выставку за рубеж. Если же он уезжал навсегда, то государство оценивало его картины, и он мог увезти их с собой при условии выплаты государству этой оценки. Разве это не пример государственного рабовладения?
Особенность собственности на информацию. Развитое общество предлагает общедоступность пользования информацией. Общество на информационной ступени тем более осуществляет свободный обмен информацией в качестве основного фактора человеческого прогресса. С этой стороны необходимо всеобщее, в мировом масштабе, обобществление информации. С другой стороны, производитель информации должен получать денежное вознаграждение за ее производство. Это порой противоречит общедоступности информации. Данное противоречие может решаться разными путями. В частности, небольшая плата для массы потребителей за пользование информацией может составить значительную сумму для ее индивидуального или группового собственника. Плата за пользование узкоспециальной информацией может быть значительной, но ее покупателями выступают при этом достаточно платежеспособные фирмы. В целом применительно, а информации можно наблюдать своеобразный синтез частной, групповой, общественной, вплоть до мирового масштаба, собственности.
Тоталитаризм и информация.
Тоталитарное общество препятствует свободному потоку информации по следующим причинам:
1) сознательная дезинформация собственного народа и народов других стран, когда утверждение идеологических мифов предполагает закрытие подлинной информации, способной их разрушить;
2) тотальная государственная секретность в условиях превращения всей страны в симбиоз военно-промышленного комплекса и тоталитарного насилия;
3) сплошное ведомственное засекречивание с целью сокрытия от общественности, как корыстного произвола, так и бесхозяйственности, некомпетентности, неразберихи.
Вследствие сдерживания свободного потока информации, в сочетании с притеснением лиц интеллектуального труда и крайне низким уровнем их жизни в сравнении с другими слоями общества [руководители интеллектуалов как надсмотрщики тотальной власти не в счет), в тоталитарном обществе происходит неуклонное, ступенчатое отставание в области мировой научно-технической информации, абсолютная деградация гуманитарной информации. По существу, на протяжении всей истории тоталитарного общества происходит геноцид социального слоя, внутренним призванием которого является интеллектуальное творчество. В период разложения тоталитаризма этот слой получает интеллектуальную полу свободу. Однако развитие рыночного спроса в основном на продукцию неотложного спроса (жилье, пища, одежда, обувь) и перевод людей на рыночную самоокупаемость в условиях галопирующей инфляции делает материальное положение подавляющего большинства интеллектуалов просто бедственным. В таких условиях многие представители интеллигенции все более теряют способность не только производить информацию на мировом уровне, но даже ассимилировать информацию, полученную из-за рубежа.
Изменения в иерархии ценностей. Все это происходит в условиях, когда мировой прогресс концентрируется в прогрессирующей интеллектуальной деятельности. Если в духовном плане она самоценна и ее можно использовать непосредственно, то в материальном плане в чистом виде она равна нулю. Вот почему люди сферы материального производства часто презрительно относятся к интеллектуальному труду, считая его очень легким и общественно малополезным. Между тем и в материальном плане интеллектуальный труд — это такой «ноль», который при добавлении его к единице превращает ее в десятку. Организация труда, его комбинирование, технология, конструкция изделий, их применение в обществе, т.е. все то, от чего в решающей степени зависит эффективность производства, определяется в первую очередь качеством интеллектуального труда.
На информационной стадии развития человеческого общества изменяется структура ценностей объектов собственности:
Во-первых, при переходе на безотходные технологии, экономящие сырье и энергию, потребляющие все больше искусственного сырья, композитных материалов и т.п., происходит относительное, и даже абсолютное сокращение спроса на сырье и энергоносители, с чем связано падение на них мировых цен. Зато повышается ценность земли для сельского хозяйства, строительства, зон культуры и отдыха. Увеличивается ценность лесов в качестве зеленых легких планеты. В целом возрастает ценность чистой природы, охраняемой от ее технического использования.
Во-вторых, снижается как относительная, так и абсолютная ценность продукции сферы материального производства. Так, машины и оборудование служат в индустриально развитых странах Запада обычно не более 5—10 лет (если не считать пребывание в виде резервных мощностей), поскольку при физической годности их ценность доходит до цены металлолома, ведь научно-технический прогресс делает неприемлемым использование морально устаревшей техники. Динамичность современной моды приводит к ускоренной замене предметов личного потребления.
В-третьих, неизмеримо и в геометрической прогрессии возрастает ценность информации, превращающейся в множитель прогресса человечества, многократно увеличивая его производительные и творческие силы.
Напротив, в коммунистическом тоталитарном обществе наблюдалась совсем иная структура ценностей объектов собственности. Самым ценным оказалось накопление колоссального количества производственных корпусов, машин и оборудования, используемых в конечном итоге для производства вооружений. С этой целью хищнически использовались людские и природные ресурсы, оценка которых занижалась до бросовых цен, включая и человеческие жизни в трудовых лагерях. Обесценена интеллектуальная информация, ни во что не ставится природная среда обитания человека.
Ошибки в марксистской трактовке собственности. Экономические отношения в различных формах собственности приобретают свое содержание, специфику, механизм реализации во всей системе общественно-экономических отношений, в том числе и товарно-денежных. Поэтому разобраться в отношениях собственности можно лишь в контексте всего экономического строя общества, его механизма хозяйствования.
В марксизме преобладает, с одной стороны, суженный подход к собственности, а с другой — неоправданное расширение ее роли и значения. Рассмотрим марксистскую концепцию собственности.
Согласно К. Марксу отношения собственности являются решающими во всей системе экономических отношений. Все общественно-экономические формации он делил не только по уровню развития производительных сил, но и по характеру и формам собственности. Так, при низком уровне производительности труда, не позволяющему получать прибавочный продукт и осуществлять поэтому эксплуатацию, в первобытнообщинном обществе господствовала общинная собственность. В рабовладельческом обществе его строй определялся присвоением прибавочного продукта на основе эксплуатации рабского труда, предпосылкой чему служила собственность (частная или государственная) не только на предметы и орудия труда, но и на саму рабочую силу — рабов. Феодализм характеризуется частной (и государственной) собственностью на землю и личной зависимостью крестьян. Капитализм основан на частной собственности и наемном труде в условиях господства крупного машинного производства.
Основной порок капитализма К. Маркс видел в антагонистическом противоречии между общественным характером производства (развитое разделение машинного труда в обществе и его кооперация в самом широком общественном масштабе) и частной формой присвоения (частной собственностью).
Частная капиталистическая собственность, по К. Марксу, имеет четыре кардинальных недостатка:
1) обусловливает эксплуатацию труда капиталом;
2) приводит к стихийному рыночному регулированию хозяйства, в то время как его общественная природа требует непосредственного планового управления им со стороны общества;
3) концентрирует общественное богатство у класса капиталистов, что рождает противоречие между расширением производства и узким платежеспособным спросом населения (последнее в сочетании с рыночной стихией и кредитом, способствующим расширению производства, периодически приводит к жестоким кризисам);
4) фетишизирует общественную жизнь, причем не только субъективно, но и объектив но, приводя к овеществлению общественных отношений, когда люди не сами непосредственно их устанавливают, но подчиняют своё отношения и свою судьбу движению товаров и денег на рынке. Сам по себе товарный фетишизм возник одновременно с товарным производством, но завершенного развития достиг при капитализме, когда рабочая сила превратилась в товар. Выход из антагонистического противоречия капитализма представлялся К. Марксу на пути революционной замены частнокапиталистической собственности общественной, для чего созрели, по его мнению, предпосылки в вид« крупного машинного производства и пролетариата, способность взять власть и методом диктатуры обеспечить установление всеохватывающего господства общественной собственности на средства производства, плановое ведение всего общественного хозяйства заменяющего рыночное регулирование экономики, в связи, с чем все товарно-денежные отношения ликвидируются. Для этого в пролетариат нужно внести сознание и организованность, что и является функцией партии марксистского типа. Всю сущность своего учения К. Маркс, Ф. Энгельс и их последователь В.И. Ленин сводит к общественной собственности на средства производства и главному орудию ее обеспечения — диктатуре пролетариата. В.И. Ленин в своей деятельности, не меняя этой доктрины в целом, сделал основной акцент на партию и монополию ее власти. «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи», — провозгласил он. Но только не все самые умные, честные и совестливые стали концентрироваться в партии, а наоборот, всевозможные шизофреники на социальной почве, властолюбцы, корыстолюбы, преступники, а также масса честных людей, либо обманутых, либо вынужденных служить обществу на условиях формального соблюдения установок партии, поскольку всякая активность, в том числе профессиональная, разрешалась лишь под эгидой партии. Со времен В.И. Ленина всякий негодяй, пробившийся на высокий партийный пост, получал статус ума, чести и совести всей эпохи. Заметим, что Л.Д. Троцкий, Я.М. Свердлов и им подобные получили такой статус при В.И. Ленине.
Помимо прочего, кардинальный недостаток марксистской концепции собственности в том, что тезис об установлении общественной собственности на средства производства носит декларативный характер и явно утопичен. Ведь чтобы его конкретизировать, нужно показать, каким образом общество способно организоваться само без помощи рынка — значит капитала, наличие которого неизбежно в условиях рынка. Только само-организованное общество способно сообща владеть средствами производства. К. Маркс и Ф. Энгельс из этого затруднения вышли очень просто, заявив, что детали будущего общества конкретизируют его непосредственные строители, что для определения деталей нужно начать строить социализм, в противном случае всякая конкретизация будет не наукой, а прожектами. В.И. Ленин, приступивший к строительству социализма, переадресовать проблему потомкам уже не мог. И какую же самоорганизацию общества он нашел? Массовый террор против имущих классов, духовенства и всех несогласных с большевизмом. Хлебную монополию государства, чтобы давлением голода преодолеть пассивное сопротивление масс. Железную, казарменную дисциплину для всех трудящихся при обеспечении им взамен ничтожно низкого прожиточного минимума. Ведь все ресурсы были нужны для разжигания пламени мировой революции, если не в форме прямой войны (до такой степени авантюризма Л.Д. Троцкого В.И. Ленин не дошел), то в форме подрыва капиталистического мира изнутри. Когда эта ленинская политика потерпела провал, под ногами большевистской власти разверзлась пропасть, вождь решил отступить, заявив, что жизнь показала нашу ошибку, необходим пересмотр всей точки зрения на социализм. Для спасения власти и ее идей В.И. Ленин предложил нэп, возврат к самоорганизации общества через рынок. Но при этом гений революции призывал отдавать под суд и строго карать хозяйственных руководителей, не сумевших обеспечить должный уровень экономической эффективности. Как здесь не вспомнить высказывание К. Маркса о том, что насилие — повивальная бабка нового общественного строя.
Вся последующая практика применения социал-коммунистической доктрины в СССР так и не обеспечила установления общественной собственности на средства производства. Период перестройки, несмотря на провозглашение ряда прогрессивных лозунгов в сфере собственности, принятия многих законов, декларирующих эти лозунги, но пораженных под корень своей половинчатостью и непоследовательностью, не сумел сколько-нибудь существенно поколебать тоталитарную собственность государства на львиную долю средств производства и общественного богатства.
Перестройка привела к официальному признанию плюрализма форм собственности, призвала к разгосударствлению большинства предприятий. Рассмотрим, что происходило на словах и на деле применительно к различным формам собственности.
Частная собственность и ИТД. Начнем с трудовой частной собственности, связанной с индивидуальной трудовой деятельностью (ИТД). В принципе с ее разрешением ничего нового не произошло. Кустарные промыслы и услуги разрешались даже в условиях жесткого периода правления И.В. Сталина. Эти виды деятельности стали свертываться под влиянием политики форсированного построения коммунизма, который, согласно программе КПСС, принятой под влиянием Н.С. Хрущева, должен был быть построен в 1980 г.
В период правления Л.И. Брежнева кустарные промыслы существовали сравнительно в больших размерах, однако, вне рамок официальной экономики при уплате вместо налогов взяток чиновникам. В условиях перестройки индивидуальную трудовую деятельность сначала подняли на рекламный щит, быстро о ней забыв в связи с кооперацией, арендой, акционерными обществами. Но что дала перестройка для ИТД? Этой деятельностью разрешили заниматься открыто. Однако помощи ей никакой не оказали. Сырье, материалы, средства труда индивидуал мог купить лишь по спекулятивной цене. Снять в аренду помещение можно было лишь за взятку. Государство не сумело охранить индивидуалов от рэкета. Мафия при помощи рэкетиров монополизировала почти все каналы сбыта индивидуально произведенной продукции. Зато государство, абсолютно ничего не делая для индивидуалов, обложило их налогом. Сначала в форме сравнительно либеральной платы за патент. Но уже в середине 1990 г. ввели грабительский налог на ИТД. Индивидуал вынужден платить всевозможные взятки, переплачивать за потребляемые средства производства. В результате индивидуал всей экономической обстановкой подталкивается к взвинчиванию цен, утаиванию доходов, замене налогов на взятки, которые меньше, чем налоги, в том числе и за возможность утаивания доходов и уклонения от налогов.
В принципе ИТД нужна и обществу, и многим людям для выражения своего творческого трудового потенциала, свободы своей личности. В конце концов, многие люди по своему характеру вообще не могут работать в коллективе, не говоря уже о многих миллионах инвалидов, для которых удобнее заниматься ИТД на дому. Для здорового развития ИТД общество должно создать необходимые условия: обеспечить средствами производства по открытым рыночным ценам, т.е. сформировать рынок средств производства, доступный всем желающим; выделять достаточное количество помещений для аренды; гарантировать правовую защиту от рэкета; установить разумно никак не грабительское налогообложение.
Кооперация в теории и на практике. Кооперация за период перестройки получила заметное распространение, поглотив более 6 млн. работников (из 130 млн. занятых). В советском обществе сложилось противоречивое отношение к кооперации. Одни — «за», другие — «против». Чтобы разобраться с кооперацией, нужно иметь в виду, что в этой форме может быть представлено самое разное содержание, особенно при альтернативных вариантах общего хозяйственного развития страны.
Многие пропагандисты перестройки попытались приписать В.И. Ленину мысль о том, что при пересмотре своей точки зрения на социализм он стал считать его строем цивилизованных кооператоров. Такая трактовка взглядов вождя основана не более чем на жонглировании обрывками цитат. В.И. Ленин действительно придавал большое значение кооперации, главным образом на селе, как социалистической форме хозяйства, учитывающей двойственную природу мелкого товаропроизводителя (собственника и труженика), причем так, что общее развитие кооперации направляется в русло социализма. Социалистичность кооперации, по В.И. Ленину, определяется господством социалистической государственной собственности, диктатурой пролетариата, реализующего свою власть на командные высоты экономики. В противном случае, по его убеждению, кооперация становится коллективным капиталистическим предприятием, ничего общего не имеющим с социализмом.
Если абстрагироваться от прямолинейного деления на социализм и капитализм, В.И. Ленин был, безусловно, прав в том отношении, что сущность, экономическая природа, значение и функции кооперации будут совершенно разными в зависимости от того, в условиях какого экономического строя существует кооперация. При этом она никогда не сможет стать всеохватывающей формой хозяйства.
Советская кооперация 80х годов выросла на базе тоталитарного строя, вступившего в период своего разложения и пронизанного снизу доверху мафией и коррупцией. Соответственно произрастающая на такой отравленной почве кооперация взрастила немало ядовитых цветов.
В принципе кооперация — одна из необходимых форм собственности, методов хозяйствования. Ее преимущество в том, что работники одновременно являются и собственниками. Кооперации очень близко народное предприятие. Разница заключается главным образом в истоках их образования. Если кооперация создается на основе паевых взносов ее членов, то народное предприятие выкупается его коллективом у владельцев. Кооператив и выкупленное работниками предприятие тождественны по своей экономической сущности.
Для здорового, эффективного функционирования кооперации необходимы следующие условия:
1) свободный рынок помещений и всех других необходимых средств производства;
2) преимущественно потребительская ориентация отраслей материального производства, позволяющая насыщать потребительский рынок товарами так, чтобы предложение в своем развитии опережало спрос, а не наоборот;
3) наличие конкуренции, как между кооперативами, так и между ними и другими формами хозяйства;
4) становление правового государства и правосознания;
5) развитие сети потребительской информации и обществ защиты прав потребителя;
6) государственный контроль за безопасностью для населения кооперативной продукции.
Все эти условия составляют органически взаимосвязанный комплекс. Так, при отсутствии действенной правовой защиты, мафия при помощи рэкета закроет доступ на рынок тем кооперативам, которые не охвачены ее сетью. Недостающая информация о качестве потребительских товаров способствует равнодушию многих кооперативов к престижу своей фирменной марки. В нормальном рыночном хозяйстве потеря престижа означает неизбежный крах предприятия.
Советская кооперация в период перестройки работала в условиях диаметрально противоположных выше охарактеризованным:
1) взамен свободного рынка средств производства, включая помещения, их можно было приобрести, как правило, при выплате значительных сумм взяток чиновникам;
2) очень вяло преодолеваемая ориентация народного хозяйства на гонку вооружений и нарастание дезорганизации экономики обусловливала дефицит элементарных предметов потребления, что создавало почву для взвинчивания цен кооперацией при подчас низком качестве изготовления из крайне дешевого сырья;
3) в условиях дефицита и мафиозной монополизации рынка конкуренция между кооперативами практически отсутствовала (конкуренция проявилась лишь в мафиозном удушении независимых кооперативов, вплоть до поджогов, да в случаях борьбы за сферы влияния мафиозных группировок);
4) правовое регулирование оставалось и остается по преимуществу на бумаге, а правосознание ограничивается рамками художественной литературы и кино;
5) информация о качестве товаров не была налажена, о престиже торговой марки кооперативы, как правило, не заботились, общества потребителей себя достаточно активно не проявили;
6) государственный контроль за безопасностью продукции в потреблении незначителен, к тому же легко коррумпируется.
Тоталитарная власть сумела использовать кооперацию в качестве придатка к административно-бюрократической системе хозяйствования:
1) как источник взяток и поборов, орудие разворовывания государственного имущества не только в форме его распродажи кооперативам, но и перевода безналичных денег в наличные путем их перечисления на счета кооперативов за фиктивные работы или услуги;
2) в виде освобождения командного эшелона власти от забот по развитию отраслей, производящих предметы потребления, — пусть люди организуются в кооперативы, сами себя одевают и кормят, платят грабительские налоги государству и взятки его чиновникам, к тому же за труд на государственных предприятиях можно при этом платить бумажками, не обеспечиваемыми не только золотом, но и элементарными товарами;
3) путем усиления эксплуатации народа тоталитарной властью за счет замены многих государственных предприятий и точек обслуживания кооперативами и взвинчивания на этой основе цен (вместо сохранения и тех, и создания других, что развило бы конкуренцию);
4) в виде создания ширмы мафиозно-бюрократических махинаций, когда образовывался громоотвод народному гневу в лице кооперации. Действительно, народ возмущался, когда за одежду и обувь, пусть более модную, но явно худшую по качеству сырья и материалов, он должен платить кооперации во много раз больше, чем несколько лет назад в государственной торговле, где товары исчезли как по мановению волшебной палочки. Например, покупал человек за 200 руб. кооперативную куртку и ругал кооперацию за вздутые цены. Однако сам кооператор получал из этих денег не более 40, а то и 20 руб., 160— 180 руб. уходили на налоги, взятки, поборы. Кроме того, пойдя с выручкой на рынок, кооператор сам ограблялся на 80—90% своей выручки монопольными сверх ценами.
Краеугольный камень марксизма состоит в утверждении наличия эксплуатации в условиях наемного труда. Однако не сам наем труда, а его монополизация служит источником эксплуатации. О том, что кооперация использовалась эксплуататорским кланом чиновников, прежде всего в своих собственных интересах, свидетельствует такой факт. Государство периода горбачевской перестройки поделилось своей монополией на наем труда с кооперативами, одновременно препятствуя демонополизации рынка труда, запрещая или резко ограничивая наемный труд на частных предприятиях под предлогом соблюдения чистоты марксистского идеала социализма.
Сама по себе кооперация не явилась чем-то принципиально новым в период перестройки. Напомним, что промысловая кооперация существовала еще при И.В. Сталине. В период Правления Н.С. Хрущева ее без всяких серьезных оснований запретили, оправдывая такое решение плакатными фразами типа: «Вылетают, как пушки, пром-артельные игрушки, но товар такой народ и не брал, и не возьмет».
Псевдо-кооперативы — колхозы. Советские колхозы кооперативами по своей сущности не являются, ибо кооператив предполагает полное самоуправление, самостоятельность в решении всех без исключения вопросов производства и реализации продукции, ценообразования, оплаты труда, распределения доходов, оставшихся после уплаты налогов. Каждый член колхоза должен иметь свой паевой взнос, не только в деньгах, но и воплощенный в землю и средства производства. Ему необходимо предоставить право выхода из колхоза в любой момент вместе с его долей земли, средств производства, денежных накоплений. В реальной действительности вышестоящие органы назначали председателей колхозов, указывали что, когда и где сеять, обязывали сдавать сельхозпродукцию по административным ценам, определяли, как и за что платить, как распределять полученные доходы. Колхозам от кооперативов было оставлено лишь одно: самим расхлебывать те убытки, которые возникли изза ограбления колхозов государством, в связи, с чем многие колхозы почти не выплачивали своим членам вознаграждения за труд. В последние десятилетия эта остаточная черта кооперации была ликвидирована. Путем манипулирования дифференциацией цен и диктатом в области распределительных отношений тоталитарная власть установила примерно одинаковую оплату членам, как благополучных колхозов, так и являющих вопиющую бесхозяйственность. Типичный пример. В одних и тех же природных условиях существуют два колхоза. Урожайность в одном в несколько раз выше, чем в другом. Оплата труда в обоих хозяйствах примерно одинаковая. Это прямой стимул не работать на колхозном поле, а вкладывая силы в личное подсобное хозяйство, продавать его продукцию на рынке, зарабатывая суммы, намного превышающие месячную зарплату.
Фермерские хозяйства. Мировая практика убедительно показала, что в сельском хозяйстве решающее значение имеет наследственная привязанность крестьянина к земле, сельской жизни. Последователи В.И. Ленина, не сумев уничтожить «идиотизма сельской жизни», уже почти ликвидировали ее саму. Если так пойдет дальше, то вскоре в деревне некому будет работать.
Фермерское хозяйство является классическим выражением семейной формы собственности. Здесь действует комплекс экономических и социально-психологических стимулов. Помимо чувства независимого хозяина, экономического, психологического и территориального суверенитета по отношению к окружающему миру, осознания самообеспеченности основными средствами жизне-существования, единения с природой, фермерство содержит еще один стимул — особую внутреннюю связь не только в рамках семьи, но и с прошлыми и будущими поколениями, проходящими сквозь семью и часть природы, ограниченную земельным владением. Труд фермера — это не простая механическая деятельность, а сложное, комплексное действие совместно с природой, познание ее тайн при совмещении массы профессий в одном лице. Не случайно специалисты аграрники из одной консалтинговой фирмы отказались от насаждения в развивающихся странах типовых технологий. Они находят таких фермеров, которые наиболее удачно ведут хозяйство в своей стране, изучают их опыт, а потом, уже, пользуясь современными средствами информации, распространяют его среди других хозяйств.
Сейчас одни экономисты говорят, что нужно пойти по пути фермерских хозяйств, распустив колхозы и совхозы. Другие попрежнему держатся за них либо в их прежнем виде, либо при преобразовании в подлинные кооперативы, товарищества, акционерные общества и т.д. Третьи ратуют за плюрализм — пусть сама жизнь покажет, что жизнеспособнее. Однако такой плюрализм требует равенства условий конкурентной борьбы.
Советское законодательство до недавнего времени таких условий не создавало:
Во-первых, для превращения колхозов в подлинные кооперативы каждый колхозник должен получить право на свою долю в колхозных средствах производства, включая землю. После этого он может решать, оставаться в колхозе или стать фермером, ибо кооперация подлинна при обязательном условии ее добровольности. Законы не позволяли выйти колхознику из колхоза вместе с землей и другими средствами производства.
Во-вторых, было установлено неравное налогообложение. До 1992 г. существовал такой порядок. Колхозники вообще не платили налогов на доходы, полученные в колхозе. Фермер из чистого дохода (образуемого за вычетом всех затрат) мог иметь только 500 руб. в месяц при нормальном налогообложении, а все сверх того облагалось налогом по ставке 60%.
Лишь выровняв условия хозяйствования, превратив колхозы в подлинные кооперативы, можно предоставить самой жизни решать, по какому пути и как быстро будет развиваться сельское хозяйство — по пути кооперативов или фермерства, в том числе с образованием крупных ферм, применяющих наемный труд.
Как частная собственность на землю, так и право ее пожизненного владения с правом передачи по наследству могут быть использованы для эффективного развития сельского хозяйства. И если образуются особо крупные фермы с большим числом наемных работников, этого не стоит опасаться. Главное, чтобы народ был хорошо обеспечен продовольствием. Другое дело, что нужно предотвратить массовую скупку земли с целью перепродажи в спекулятивных целях. У тружеников села пока еще мало накоплений для покупки земли, а мафия ищет объекты для вложения капитала. Для предотвращения спекуляции землей можно предложить следующий порядок. Каждый крестьянин получает надел земли бесплатно с правом его продажи. Купить такую землю может только государство, т.е. не крестьяне выкупают у него землю, а наоборот. Затем государство в лице местных органов власти сдает выкупленную землю фермерам в аренду без ограничения величины участка. При условии превращения арендованной земли в высокоэффективное хозяйство фермер должен иметь право приобрести эту землю с зачетом ранее внесенной арендной платы.
Земельная собственность. Марксисты выступают против частной собственности на землю под предлогом того, что она является источником абсолютной земельной ренты, которая оплачивается за счет повышения цены сельхозпродукции на величину ренты. Все это действительно имеет место. Однако крестьяне должны получать плату (ренту) за свою исконную, вековую собственность на землю, принадлежащую целой цепочке поколений одной семьи. Кроме того, потери от бесхозяйственности в условиях тотальной национализации земли во много раз превосходят выплату потребителями сельхозпродукции абсолютной ренты частным собственникам земли.
Характерно, что национализация земли не ликвидирует дифференциальную ренту I (возникает по причине естественных различий в плодородии и местоположении участков земли) и дифференциальную ренту (образуется в результате инвестиций в повышение плодородия земли и строительство дорог). Однако механизм дифференциальной ренты, возникающей в результате монополии на конкретные участки земель как на объект хозяйствования, искусственно деформирован. В нормальном рыночном хозяйстве цены на сельхозпродукцию могут различаться только в зависимости от ее качества, а также дополнительных расходов на хранение и транспортировку. За одинаковую сельхозпродукцию в одном и том же месте должна быть одна и та же цена. Система государственных закупочных цен, дифференцированных по зонам, районам, даже чуть ли не по отдельным хозяйствам страны, — это типичный рецидив административно-бюрократической системы. Или почему американскому фермеру платили за тонну зерна 180 долл. плюс расходы за перевозку через океан, а советским крестьянам — только 50 долл. за тонну, да еще в условиях бюрократических рогаток, трудностей свободно потратить иностранную валюту.
В условиях единых цен на сельхозпродукцию цены на нее определялись бы издержками производства и нормальной прибылью тех хозяйств, которые могли бы поставлять продовольствие и сырье по ценам, приемлемым для рынка. Хозяйства, работающие на средних и лучших землях, получают в таких уровнях дифференциальную ренту. Напротив, хозяйства, не выдерживающие конкуренции, разоряются. Сельское хозяйство от этого только улучшается, а продовольствия в стране становится больше. Если бы на протяжении советской истории упор делался на сильные, эффективные хозяйства и на подтягивание средних хозяйств до их уровня, при отказе от искусственной поддержки недееспособных хозяйств, продовольственная проблема была бы давно решена. Спасение нежизнеспособных хозяйств возможно лишь ценой уравниловки, когда средства изымаются от сильных хозяйств в пользу слабых. В результате подрываются сильные хозяйства, приходят в упадок средние, а слабые хозяйства постепенно вытесняют средние и сильные.
Тоталитарная власть десятилетиями насиловала сельское хозяйство по ряду причин:
1) для уничтожения крестьянства как класса и превращения его в рабочих, поддающихся методам тоталитарного угнетения и управления;
2) для занижения цен на продовольствие с целью минимизации заработной платы нанимаемых государством работников, что дает ему неизмеримо большую долю в прибавочном продукте общества;
3) для обеспечения втянутых в орбиту тоталитаризма голодающих народов других стран зерном, а их армий — сельскохозяйственным сырьем, всем хозяйствам сверху навязывалось выращивание зерна, а республикам Средней Азии — хлопка. Другие сельхозпродукты, прежде всего фрукты, неуклонно сходили на нет. Характерно, что, имея зерна на душу населения больше, чем в странах Западной Европы, народы распавшегося СССР питаются несопоставимо хуже. В тоталитарном обществе милитаризации подверглась не только промышленность, но и сельское хозяйство.
Потребительская кооперация. Помимо колхозов еще одной разновидностью кооперации является система потребительской кооперации. Формально пайщики этой организации (их в СССР было более 50 млн., в основном жители села) образуют потребительские общества, занятые закупкой оптом предметов потребления и продажи их членам пайщикам по более низким расценкам, чем для других граждан, не входящих в потребительское общество. Так именно и функционирует на деле потребкооперация в условиях цивилизованного рынка. Напротив, советская потребкооперация продает товары населению по более высоким ценам, чем в государственной торговле. Члены пайщики не имеют никакой реальной власти. Вся система советской потребкооперации управлялась типичными командно-административными методами, когда централизованное руководство спускало указание всем нижестоящим звеньям, распределяя финансовые и материальные ресурсы. По существу, советская потребительская кооперация — это конгломерат огосударствленных отраслей хозяйства, прежде всего торговли на селе и частично в городах, а также закупок сельхоз сырья и сельхозпродукции, общественного питания на селе, пищевой и легкой промышленности, транспорта, среднего и высшего образования. Еще до начала перестройки в течение многих лет потребительская кооперация была единственной системой, которой разрешалось осуществление экспортных и импортных операций наряду с тогдашним Минвнешторгом СССР. В условиях провозглашения в тот период монополии государства на внешнюю торговлю, предоставление потребительской кооперации внешнеторговых прав свидетельствует о том, что тоталитарная власть совершенно сознательно относилась к потребительской кооперации как к разновидности государственной формы хозяйствования,
Аренда. В последние годы в программных лозунгах перестройки большое внимание уделялось аренде. Аренда без последующего выкупа не изменяет формы собственности, но как бы расслаивает отношение собственности между собственником и пользователем, распорядителем. Сама по себе аренда известна с древнейших времен, в том числе в рабовладельческих государствах. Аренду целесообразно использовать и в современных условиях. Положительная сторона аренды — в предоставлении арендатору (индивидуальному или коллективному) хозяйственно} инициативы, дополнительных стимулов в виде возможности увеличить доходы на основе более интенсивного и эффективного труда. Отрицательная сторона аренды выражается в возможность хищнического использования арендованного имущества, особенно земли, и незаинтересованности арендатора в особо крупны? инвестициях в арендованный объект.
Аренда может распространяться лишь при условии, если дополнительный доход от арендованного имущества заметно превысит арендную плату. В условиях, когда госпредприятия предоставляется полная самостоятельность, аренда предприятия приобретает смысл только в качестве переходной меры н его выкупу. В противном случае, зачем платить кроме налогов еще и арендную плату, если уровень самостоятельности и доходов в обоих случаях останется прежним, тем более что тоталитарная система никогда не выпускает из рук по своей инициативе ни крупицы реальной власти. Так, для арендных предприятий бывшее союзное правительство установило предел заработной платы, ограниченный ставками и тарифами государственных предприятий. Явный рычаг торможения аренды! С 1990 г. ситуация стала меняться. По Закону о государственных предприятиях 1990 г. ставки и тарифы оплаты труда сверху перестали утверждаться. Но зато ввели прогрессивный налог (грабительский по существу) на прирост фонда заработной платы. Причем по прогрессивной шкале облагалось именно увеличение доли фонда зарплаты в стоимости реализуемой продукции. Это прямой стимул для накручивания валовых, объемных показателей реализации за счет сознательного расходования лишнего и особо дорогого сырья, полуфабрикатов, а также энергии, не говоря о заинтересованности в накручивании вала за счет повышения цен не только на свою продукцию, но и на приобретаемые сырье, материалы и т.п. Парадокс вывернутой наизнанку экономики: предприятие покупатель заинтересовано приобретать тот же самый товар по более дорогой, а не дешевой цене. Эта практика стала изменяться лишь начиная с 1992 г., по мере разрушения советской экономики (но без созидания экономики новой).
Нужно различать аренду предприятия в целом (в том числе и земли для организации на ней самостоятельного предприятия) от аренды внутри предприятия. Последнее имеет непосредственное отношение уже не к собственности, но к методам и формам организации труда на производственном предприятии.
Часто аренда применяется в качестве дополнения к основной хозяйственной деятельности (аренда помещений, транспортных средств, вычислительной техники и т.д.).
Государственная собственность. Особую остроту в период разложения тоталитарного общества приобретает вопрос о судьбе государственной собственности. Власть имущие трансформировали свои лозунги от ведущей роли государственной собственности к призыву разгосударствления производственных предприятий.
Ясно, что на часть непроизводственных объектов (имущество армии, органов внутренних дел и безопасности, часть больниц, школ, вузов и т.п.) государственная собственность имеет все основания для существования.
Сложнее обстоит с государственной собственностью на производственные объекты. В принципе при предоставлении государственному предприятию прав полного хозяйственного самоуправления, неурезанной бюрократической регламентацией экономической самостоятельности, при работе не на плановые задания, а на рынок, оно ничем не уступало бы в эффективности частным, кооперативным, акционерным предприятиям, за исключением одного принципиальной важности момента. У коллектива и руководства государственного предприятия ослаблена реальная экономическая заинтересованность в долгосрочных инвестициях в воспроизводство ведущих средств производства (основных фондов по одной терминологии, основного капитала — по другой).
Для преодоления этого недостатка предлагается разгосударствление определенной части предприятий в виде:
1) их выкупа работниками в коллективную собственность;
2) превращения в акционерные общества, но не в монополистической форме, когда держателями контрольных пакетов акций становится аппарат министерств, подлежащих ликвидации за ненадобностью;
3) продажи в частную собственность.
В то же время часть предприятий должна оставаться в государственной собственности, а именно предприятия таких отраслей которые должны ориентироваться не на прибыль, а на удовлетворение потребностей общества (электроэнергетика, связь, железнодорожный транспорт, оборонные предприятия и т.д.).
При разгосударствлении производственных предприятий в особом положении находятся те из них, которые обладают особо высоким органическим строением основного капитала (стоимость основного капитала, приходящегося на одного работника) Здесь может, конечно, помочь акционерная форма собственности. Но возможен и частичный выкуп такого предприятия коллективом. Тогда оно превратится в смешанное предприятие — государственно-коллективное. Его прибыль должна делиться I зависимости от доли в основном капитале между государством » коллективом. Последний в свою очередь должен платить государству налоги со своей доли прибыли.
В условиях тоталитарной власти подлинно государственная собственность отсутствует. По существу, все государственное имущество находится в собственности министерств и ведомств, организаций чиновников, паразитирующих на монополизме тотальной власти.
Наивно полагать, будто над предприятиями не должно быть никаких вышестоящих хозяйственных организаций. Другое дело, что такие организации не должны быть элементом административно-бюрократической системы; само по себе создание различного рода вертикальных хозяйственных структур является объективно необходимым.
Во-первых, целесообразно создание всевозможных объединений, ассоциаций на основе добровольного и заинтересованного соглашения входящих в них предприятий (полностью или с передачей лишь отдельных функций, например, сбыта продукции), с правом в любой момент выйти из состава объединения или ассоциации.
Во-вторых, в условиях развития акционерной формы собственности неизбежно будут возникать вышестоящие хозяйственные организации — обладатели контрольного пакета акций, например банки или холдинговые компании. Важно при этом разработать антимонопольное законодательство, не допускающее чрезмерную концентрацию собственности в одних руках. Здесь необходимо широко использовать мировой опыт. В частности, менеджеры многих крупных корпораций давно поняли необходимость предоставления широкой хозяйственной самостоятельности подконтрольным предприятиям и филиалам, которые без этого не выдержат конкурентной борьбы.
Роль акционерной собственности. Акционерная собственность является ведущей почти во всех странах. И Россия вряд ли может составить здесь исключение. Акционерная форма собственности превосходит индивидуальную частную. Последняя во временных условиях может охватывать лишь мелкие и средние предприятия. Выходящему на большие масштабы производства частнику просто неразумно отказываться от выпуска акций при охранении за собой их контрольного пакета. К тому же в случае банкротства частный владелец отвечает всем своим личным имуществом, а акционеры лишь в пределах величины акционерного капитала.
Совместные предприятия. В последние годы развернулся процесс создания совместных с зарубежными партнерами предприятий. Это явление прогрессивное только при наличии подлинных собственников. В противном случае, когда собственником лишь номинально значится государство, а чиновники на еле распоряжаются ничейной собственностью, они, не имея возможности напрямую присвоить ее себе, отдают государственные ресурсы по дешевке иностранным фирмам в обмен за взятки всевозможные подачки. Не лучше ситуация с частным собственником, который приобрел предприятие с целью его дальнейшей перепродажи иностранцам.
Собственность совместных предприятий должна регулироваться международными правовыми нормами, при использовании в яде случаев законодательно оформленных льгот для привлечения иностранного капитала.
Иностранная собственность. Не только допустимо, но и во многих случаях желательно создание в России иностранных предприятий в чистом виде, потому что они работали бы на национальное государство, насыщая рынок, внося в бюджет налоги, оплачивая использование земли и природных ресурсов. Отличие от отечественных предприятий состояло бы в том, что предпринимательская прибыль шла иностранному гражданину. В перспективе многие й них смогли бы стать и российскими гражданами. Разве в свое врем в России не оседали иностранцы? Каждая развитая страна стремите: концентрировать у себя талантливые умы со всего мира, предприниматели не исключение. К тому же капитал и предпринимательство не знают границ.
В перспективе, при оздоровлении экономики, возникли бы условия для образования российских транснациональных корпорации, специализирующихся на определенных видах товаров и услуг, опирающихся на интеллектуальный потенциал многих российских народов, позволяющий создавать новые направления научно технического прогресса.
Муниципальная или государственная собственность в последнее время стали выделять особую форму собственности — муниципальную. Хотя это и допустимо, само понятие «муниципальная собственность» способно затемнить истинную природу государственной собственности в условиях ее контроля, прежде всего со стороны общества, а не чиновников. Дело в том, что в тоталитарно! обществе примат собственности находится на стороне государстве им охвачена львиная доля общественных богатств. Напротив, в демократическом обществе фундаментом общегосударственной собственности является собственность именно местных органов власти именно им должна принадлежать весьма существенная часть государственной собственности. Они призваны развивать социальную и производственную инфраструктуру (отрасли общего пользовании, например, транспортную сеть, здравоохранение). Местные органы власти должны изначально обладать значительными материальным и финансовыми ресурсами, а не получать остаточные крохи с «царского стола» в виде финансовых подачек и прав решать второстепенные, малозначащие вопросы.
Частная капиталистическая собственность.
Главный аргументы марксистов против капиталистической частной собственности таковы:
1)она обусловливает эксплуатацию наемного труда;
2) ее развитие предполагает рыночное регулирование общественного производства, стихию вместо сознательной плане мерности.
Не приемля частную капиталистическую собственность, марксисты отрицательно относятся и к трудовой частной собственности, поскольку мелкие товарные производители неизбежно расслаиваются: одни, процветающие, превращаются в капиталистов, другие, разоряющиеся, становятся наемными рабочими. Поэтому марксисты пытаются либо ограничить трудовую частную собственность, сводя ее постепенно или методом кампаний борьбы на нет, либо преобразуют ее в кооперативы, которые затем огосударствляются.
В условиях рыночного регулирования экономики, а история показала, что оно неизмеримо более эффективно, чем планирование абсолютно всех экономических пропорций из одного центра (Госплана), отпадает аргумент якобы необходимой замены рыночного регулирования планированием.
Что касается эксплуатации наемного труда капиталистом, то она может иметь место при любой форме найма рабочей силы, особенно государственной. К. Маркс значительно увеличил степень эксплуатации наемного труда капиталом, проигнорировав общественную значимость персонификации собственности на капитал. В противном случае капитал становится ничейным. Его хищническое использование классом чиновников приводит к неизмеримо большей, чем капиталистическая, эксплуатации людских и природных ресурсов, вплоть до превращения людей в рабов чиновничьего государства. Кроме того, Маркс не учел трудовой вклад капиталиста в качестве предпринимателя и причитающуюся ему по труду прибыль. Он акцентировал внимание на монополизации капиталистами основной массы средств производства, что усиливает эксплуатацию. Однако в условиях плюрализма форм собственности, многоукладной экономики такая монополизация отсутствует. Собственно, уже давно не наблюдается абсолютного и относительного обнищания рабочего класса капиталистических стран, провозглашённого К. Марксом в качестве одной из закономерностей развития капитализма.
В последнее время широкое распространение получили так называемые малые предприятия. Однако их обороты часто исчисляются сотнями миллионов и даже миллиардами рублей, что никак не вяжется с понятием малого бизнеса.
За малыми предприятиями скрыты явления разного порядка:
Во-первых, типичные частные предприятия, обладающие ограниченной ответственностью по долгам. Если такое предприятие становится банкротом, его владельцы не отвечают своими личными накоплениями по обязательствам. Многие кооперативы преобразовались в малые предприятия, пользуясь при этом рядом предоставленных законодательством льгот.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
